Идеальный хищник

42. Тебя

Мир замер в абсолютной тишине. Даже виски не смел булькать, переливаясь из бутылки в бокал и застыл, свернувшись в причудливый узор сизоватый табачный дым под потолком.

И в этой заторможенной реальности вдруг раздался хриплый смех.

Сначала никто не понял, кому он принадлежит, пока отшатнувшийся от удара Даниил не выпрямился, все еще закрывая ладонью лицо.

От каркающих звуков, которые он издавал, холодок пробежал по спине, кажется, не только у меня. Потому что у всех остальных свидетелей драки лица были одинаково искажены шоком и ужасом.

А потом, так же резко, как начал смеяться — он замолчал.

И это молчание наконец взорвало тишину.

Сразу несколько девчонок, забыв о том, что только что тискались с другими гостями, налетели на него пестрой толпой. Закружили, защебетали взволнованно.

Кто-то достал из сумочки салфетки и принялся вытирать окровавленное лицо, кто-то выгреб из ближайшего ведерка с шампанским кубики льда и, завернув в платок с логотипом LV, приложил ему к переносице, чьи-то тонкие пальчики бережно ощупывали свернутый нос.

Моя соседка по минивэну обернулась ко мне и, расширив глаза, быстро мотнула головой в сторону дверей. Мол, вали, пока он занят.

Я бы свалила, если бы не Филипп.

Не оставлять же его теперь?

Он стоял в трех метрах от меня, сжимая собственную руку в запястье, словно старался удержать ее от продолжения драки. И смотрел на меня.

Пока я думала, как утащить его отсюда с собой так, чтобы он не сопротивлялся, Сысоев вдруг рыкнул на скачущих вокруг девчонок, раздвинул их и махнул рукой в нашу сторону:

— Этих в мой кабинет! — скомандовал он, и кто-то перехватил меня сзади за плечи, четко и твердо, очень профессионально.

Я даже не заметила, как на террасе появились высокие парни в черной форме охранников.

Филиппа тоже перехватили за локти и нас обоих отконвоировали в помещение с тяжелой дубовой дверью, которая мягко захлопнулась за нами, разом отсекая гомон голосов остального дома.

Глухо клацнул замок.

Дергать ручку было бесполезно, но я все равно проверила — на всякий случай.

А потом повернулась к окнам — забранным решеткой.

Что ж, выбор помещения был обоснован.

А теперь…

Я резко развернулась к Завадичу, которого втолкнули в кабинет первым.

Он стоял в расслабленной позе и щурил стальные глаза, делая вид, что у него все под контролем.

— Ты совсем двинутый?! — завелась я с пол-оборота. — У тебя мозг есть? Даже я знаю, что Сысоев — человек, которому не возражают!

— Интересно, откуда ты его знаешь? — скривился он. — И что ты вообще делаешь в этом доме?

— Мне с какого момента начать? С того, как ты трубку бросил?!

— С того, как ты в эскорт подалась. Понравилось трахаться за деньги, Вера?

Я резко втянула в легкие воздух. Откуда-то изнутри поднималась такая яростная волна, что я сладострастно вообразила, как повторяю его фокус — и мой кулак вминает изумительно безупречный прямой нос Завадича в его изумительно безупречную острую скулу.

Как жаль, что это всего лишь мечты!

— Дур-р-р-рак! — с чувством произнесла я. — Конечно, понравилось!

— И мужика выбрала получше прежнего, да? Побогаче! Посерьезнее!

Он шагнул ко мне, с такой силой стискивая челюсти, что на них заиграли желваки.

— Разумеется! Я всегда так — сначала признаюсь в любви красивым идиотам, а потом сразу же еду трахаться за деньги с богатыми и властными!

Я наоборот — растопырила напряженные пальцы и шагнула к нему, мечтая так нахлестать эту красивую рожу, чтобы запомниться ему на всю жизнь.

— От тебя всего можно ожидать! — усмехнулся он зло. — После всего, что ты устраивала.

— Конечно, можно! — с энтузиазмом согласилась я. — Дура, которая может влюбиться в Филиппа Завадича, способна на все. И машину расцарапать, и теракт устроить, и проституткой поехать работать!

— Хватит повторять эту чушь! — рыкнул он, делая еще шаг вперед.

— Какую чушь? Что я тебя люблю? — с ехидной ухмылкой я смотрела ему в лицо, наслаждаясь тем, как его перекашивает от этих слов. — Сильно бесит, да? Или… Ты боишься, Филипп?

Мы уже стояли вплотную друг к другу.

Я видела, как пульсируют в его холодных глазах узкие зрачки, и мне хотелось бесить его сильнее, еще сильнее, так чтобы он потерял контроль!

— Я тебя люблю! Тебя! Люблю! Не деньги, не секс, не машины твои. Тебя, Филипп! Слышишь?

— Заткнись! — рявкнул он, отмахиваясь, не глядя и со всей дури задевая рукой угол стола, рядом с которым мы оказались.

Он зашипел от боли, поднося кулак к глазам.

— У тебя кровь… — внезапно севшим голосом сказала я, ошалело глядя на свезенную на костяшках кожу.

— Да похер… — отозвался он, каким-то очень нервным и трогательным движением быстро слизывая выступившие капли.

— Дай… — попросила я, обнимая его кулак ладонями и разглядывая ссадины на тыльной стороне руки, там, где выступают вены на жилистом запястье.

Не удержавшись — тоже лизнула, почувствовав солоновато-железный привкус.

Дыхание Филиппа сбилось и стало резким.

Я подняла на него взгляд, все еще держа его руку в своих.

— Ты только что отбил добычу у сына губернатора. Которому никто не отказывает.

Черный космос его зрачков распахнулся во всю ширь радужки, оставляя лишь тонкий стальной ободок брони, которую не так уж сложно проломить, если знать слабые места.

— У тебя будут большие проблемы, Филипп. У меня тоже.

Острый кадык дернулся, когда он сглотнул, переводя взгляд на мои губы.

— Это не оплаченная заранее охота, Филипп. Это настоящая драка за самку. И ты — не самый крупный и сильный хищник в этом лесу.

— Да похуй! — выдохнул он за мгновение перед тем как впиться губами в мой рот.

Стол позади нас оказался завален стопками бумаг, которые веером разлетелись по полу.

Опрокинулся монитор, жалобно звякнула ваза, разлетаясь на осколки.

Что-то впилось мне в спину — то ли мышка, то ли коробка со скрепками.

Филипп сгреб в сторону настольную лампу, и она сползла на пол, потянув за собой шнур и еще больше папок, стоявших на краю стола.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Наконец-то пригодился короткий подол платья — он с готовностью собрался гармошкой на талии, пока Завадич стаскивал с меня полупрозрачные стринги.

Его взгляд на это воплощение разврата был полон бешеной ярости. Их он отбрасывать не стал, лишь стиснул в руке, которой опирался на столешницу рядом со моей головой.

Другой рукой он расстегнул брюки и вклинился бедрами между моих раздвинутых ног.

Я обвила его шею, притягивая к себе, чтобы поймать прохладные и желанные губы.

Летнее солнце его поцелуя взорвалось пронзительным и острым, искры брызнули из глаз вперемешку со слезами, когда он ворвался в меня, пронзая сразу на всю длину.

Адреналин, кипящий в крови с момента, как я попала в этот дом, вспыхнул весь разом, словно напалм, сжигая меня дотла раньше, чем член Завадича вошел до упора.

Мгновенное его движение обратно, вызвало такой всплеск эмоций, спутавшихся с пульсирующим огнем судорог внутри, что я и хотела бы закричать — но задохнулась.

Я выгнулась под тяжелым телом, закинула ноги на пояс, вжимая себя в него.

Филипп выходил полностью — и вколачивался обратно до упора.

Каждый раз на вдохе я всхлипывала и задыхалась на выдохе, почти теряя сознание от затапливающего меня теплом и нежностью полуденного солнца.

Филипп ловил каждый мой стон губами, низко и хрипло бормоча:

— Вера, Вера, Вера, Вера, Вера… — как безумец, забывший все остальные слова.

Он подхватил меня под бедра, поднял на руки, прижимая к себе, и позволил скользнуть по его члену под тяжестью собственного тела до упора, состыковывая нас так плотно, словно мы были тщательно подогнанными друг к другу деталями.

И в момент, когда что-то внутри щелкнуло, навсегда соединяя с этим мужчиной, я ощутила разливающийся внутри огненный свет солнца.

Потом — не помню.

И снова — не помню.

Когда я начала приходить в себя, ощутила, что лежу щекой на мужской груди и вдыхаю самый любимый на свете запах.

Под спиной — рука, обнимающая меня за плечи.

Все остальное… На кожаном диване?

Наверное.

Наши ноги сплетены, а платье… По-прежнему на талии. Причем целиком, верхняя часть тоже сползла, причем когда — не помню.

— Завадич… — пробормотала я с закрытыми глазами.

Где-то в голове одиноко бродила мысль, что надо бы нам привести себя в порядок, а то сейчас придет большой человек Даниил Сысоев, сын губернатора, чтобы уничтожить нас обоих, а мы тут…

Не совсем одеты.

Но бродила она несмело, а шевелиться было слишком лень.

— М-м-м-м? — вяло откликнулся Филипп.

— Ты кое-что забыл.

— Что?

— Презервативы, блин! — сообщила я, открывая наконец глаза

— Думаешь, надо было в ящиках стола порыться?

Филипп тоже открыл глаза, неожиданно улыбнулся и нежно коснулся губами кончика моего носа. Его нежная и счастливая улыбка совершенно сбила меня с толку.

— А на вечеринки со шлюхами ты их не носишь? — буркнула я.

— У них обычно с собой.

— Филипп! — я извернулась и впилась зубами в обнимающую меня руку.

— Ай! — засмеялся он и снова наклонился, чтобы поцеловать.

На этот раз в губы — но так же нежно.

— Я уже говорил, что девочки за мелкий прайс меня не интересуют.

— А как же я?

— А ты очень дорогая девочка! — он снова чмокнул меня в кончик носа.

— Ну Филипп! — взвыла я.

— Ну что?

— Что ты будешь делать, если я залечу после этой… выходки?

Я заерзала, пытаясь стянуть платье пониже, чтобы оно хотя бы прикрыло попу.

Завадич тоже с тяжелым вздохом отлепился от дивана, натянул брюки и застегнул их. Заправил рубашку. Все это молча, не глядя на меня.

Упал обратно на спинку дивана, закинув руку мне на плечо и запрокинув голову к потолку.

— Ну?! — я толкнула его в плечо.

Он лишь поморщился и прижал меня к себе поближе.

— Филипп!

— Вера? — снова ленивым расслабленным тоном.

— Ну что?!

— Выходи за меня замуж.

Бух-бух-бух!

Сердце застучало громко-громко, с гулким эхом, словно в медной цистерне.

— Я же дорогая девочка, сам сказал… — проговорила я онемевшими губами, глядя в его невероятно красивое лицо и едва удерживаясь от того, чтобы провести пальцами по острым скулам. — Что я за это получу?

— Мой дом? Мои машины? — предположил он.

— М-м-м-м…

Филипп приоткрыл один глаз и посмотрел на меня.

— Мало? Квартиру в Нью-Йорке? Дом в Лондоне? Особняк в ЛА?

— Подумай получше.

Он открыл оба глаза, приподнялся, глядя на меня и пытаясь понять, что я хочу от него услышать. Я изо всех сил пыталась сдержать счастливую улыбку, но получалось плохо. Ну то, что меня потряхивало от едва сдерживаемого смеха, тоже не способствовало удержанию серьезного вида.

— Филипп! — с упреком сказала я.

Припала к его груди, потянулась и коснулась губ аккуратным и нежным поцелуем.

Его рука дернулась, обнимая меня крепче и прижимая так, чтобы не сбежала.

— Меня? — неуверенно предположил он.

— Тебя.

Еще несколько секунд он смотрел на меня — и вдруг в его глазах зажглось понимание.

— Так ты… — начал он.

Я кивнула:

— Да.

Он закрыл глаза и медленно выдохнул.

Я подтянула платье на груди, чтобы оно не сползало и устроилась у него под боком.

Спросила:

— Так что дальше?

Филипп ухмыльнулся, с хрустом разминая костяшки на пальцах:

— Посиди тут пока.