Идеальный хищник

21. Ужин

Вдох.

Напряжение сильных рук, обнимающих меня, растворяется в нежности, с которой Филипп касается меня.

Его губы изучают мои — с трепетом и ласковой осторожностью.

В нем нет той бешеной страсти, которая обычно срывает башню, а потом ты долго думаешь, что же на тебя нашло и как этот человек оказался рядом.

Наверное, я наконец повзрослела, потому что так — шаг за шагом, медленно, осторожно, нежно — мне нравится больше.

Отстраняюсь от него, чтобы взять маленькую передышку, но он тянется за еще одним поцелуем. А потом сам просто смотрит мне в глаза и яркий свет фонаря снаружи пробивает насквозь его радужку, превращая холодную сталь глаз в прозрачное небо.

— Кто ты такая, Вера? — он говорит таким тихим и низким голосом, что я не понимаю, слышу я это или чувствую вибрацией в костях. — Почему с тобой так сложно? И так хорошо…

Резкий сигнал сзади напомнил, что парковаться где попало нельзя даже если ты Филипп Завадич на «Бентли».

Я отстранилась и вернулась в свое кресло. Пристегнулась и откинула голову назад, сообщив как можно более легкомысленным тоном:

— Ничего особенного, Филипп. Просто какая-то случайная девица, которую ты подцепил на встрече со старой знакомой.

С вероятностью в 90 % я готова была назвать следующее место, куда меня везли. Жаль, было не с кем поспорить, но я поспорила сама с собой — и выиграла!

Распахнутое над головой вечернее небо и снова роскошный вид на город. Причудливые люстры, подсвеченный лиловым резной камин в центре зала. Разноцветные диванчики вокруг столов с белоснежными скатертями.

Этот интерьер знает наизусть любая модная кисуля, ни разу здесь не побывавшая. Потому что рилсы отсюда можно исчислять миллионами.

Он, конечно, давно не на пике моды — но о каком-нибудь «Olluco» слышали далеко не все воннаби. А местные сеты узнаются с первого взгляда.

Нас подвели к столику у окна под куполом, с самым лучшим видом на этот город. Тут же подбежали два официанта с еще одним букетом из сотни роз. На этот раз бордовых. Его поставили рядом со мной, и я зажмурилась от неловкости.

Так…

— Плато с морепродуктами на двоих, оленину с кедровыми орешками для дамы и стейк блю-рейр мне, — Филипп, как обычно, сделал заказ, даже не поинтересовавшись моим мнением. — На десерт ягоды.

Вдох.

Филипп мгновенно перевел на меня взгляд и напрягся всем телом.

— Что?

— Ты меня сейчас убьешь… — снова чуть виновато сказала я. — Но… я терпеть не могу розы. Особенно красные.

— Так… — его длинные пальцы дробно простучали по столу. — Что же ты любишь?

— Пионы.

Нетерпеливо-раздраженным жестом Филипп подозвал кого-то из персонала и что-то негромко сказал. Букет тут же унесли, и мне стало полегче.

— Странно… — уронил Завадич. Он сидел, вальяжно полуразвалившись на диванчике, но постукивающие по столу пальцы выдавали, что расслабленность эта показная.

— Что? — мгновенно повелась я.

— Ждал, что ты скажешь — чертополох. Или хотя бы орхидеи. А пионы — это же банально. Почти как розы.

— Мне нравятся пионы, потому что — нравятся! — заявила я. — А не потому, что они оригинальные.

— А с сумками ты говорила иначе.

— С сумками иначе, а с цветами так, — пожала я плечами. — Не помню, кому я обещала применять один и тот же принцип ко всему в мире.

Поспорить он уже не успел — нам на столик водрузили блюдо с разложенными на нем морепродуктами: ярко-оранжевыми фалангами крабов, нежными гребешками, устрицами на льду, морскими ежами и жареными щупальцами осьминогов.

Заметив мой взгляд, Филипп просто повернулся ко мне с утомленным видом.

— Теперь что не так?

— Я ведь уже говорила, что не люблю термически необработанные продукты?

Он тяжело вздохнул, оглядывая блюдо.

— Осьминоги?

— Тоже нет. У них присоски противные.

— Вера…

— Ну что?!

Филипп выждал три долгих секунды, дожидаясь, пока я начну оправдываться, но я тоже молчала, ожидая продолжения. Но оно оказалось совсем другим.

— Любая другая девушка на твоем месте давно сделала бы уже миллион селфи и выложила их в…

— Запрещенную соцсеть? — хмыкнула я. — Вы, господин Завадич, любите нарушать законы?

— …ВКонтакте, — закончил он. — Неужели не хочется похвастаться?

— Чем?

— Пионами, например.

— Какими пи… А!

К нашему столику на этот раз тащили целую корзину нежно-розовых пионов.

Вот теперь я была впечатлена. Розы я действительно никогда не любила, и фотки с бесконечными розовыми букетами казались мне верхом пошлости. Зато с пионами — оказалось, что количество очень даже важно. Чем больше цветов, тем ошеломительнее окружающие тебя розовые облака. Воплощенная нежность…

Я услышала первый щелчок фотоаппарата именно в этот момент, но внимания не обратила. Как и на второй. И на несколько следующих. Пока они не стали уже откровенно навязчивыми.

Пришлось выныривать из розово-зефирного рая.

Вокруг нашего столика кружил щуплый парень в необъятных сиреневых штанах, волочащихся по полу. В руках у него была зеркалка с мощными объективом, а на лице — выражение азарта.

— Не поняла! Это что за папарацци? Я не давала разрешение на съемку!

— Я дал, — спокойно сказал Филипп. — Тебе же нужны красивые фото для соцсетей. Я фотографирую плохо, решил довериться профи.

— Я не веду соцсети! Только оформляю чужие аккаунты. Так что можно вот это вот все… — я махнула рукой, заслоняясь от объектива.

— Подружкам похвастаешься.

— Подружкам я на словах похвастаюсь, они мне и без доказательств верят.