Идеальный хищник

26. Покорная добыча

Серо-стальные глаза Филиппа сверкнули хищным блеском. На этот раз ему не потребовалось ни секунды, чтобы осознать мои слова. Он как будто ждал именно их.

Стремительным движением он поднялся из-за стола, мгновенно перевоплотившись из вальяжного сибарита в опасного зверя. Воздух вокруг нас сгустился, потрескивая от первобытной энергии.

Ни слова не говоря, он стиснул мое запястье стальной хваткой и дернул к себе.

От его жестокой и предвкушающей улыбки ноги стали ватными. Сопротивляться не хотелось — да и вряд ли мое сопротивление что-то решило бы.

Загипнотизированная холодным взглядом, я последовала за Филиппом через зал ресторана к выходу. Посетители и официанты поспешно расступались перед нами, инстинктивно чувствуя исходящую от Завадича угрозу.

«Майбах» подрулил к входу практически сразу, не заставляя нас ждать, и Филипп втолкнул меня в машину. Движения его были резкими и нетерпеливыми — совсем непохожими на обычную трепетную нежность.

Он был похож на голодного зверя, которому кинули покорную добычу, и он уже готовится растерзать ее на части, чтобы насытиться.

Перегородка между водителем и салоном была уже закрыта, и от этой детали горячая дрожь прокатилась по коже. Он знал. Водитель знал. Мы все знали.

Дверца захлопнулась за Филиппом, и он сразу опрокинул меня на сиденье, нависая сверху.

Укус в шею обжег как огнем — я ожидала поцелуя.

Сильные руки стиснули тело — плотно, крепко, до перехваченного дыхания.

Я попыталась оттолкнуть тяжелое мужское тело — но Филипп был словно осколок скалы.

Ни сдвинуть, ни смягчить покорностью, лаской и теплом.

Яростный напор его укусов-поцелуев, резко содранное с груди платье — кажется, я услышала треск шелка, но задохнулась от холодных требовательных губ, атаковавших мои соски.

Вот теперь я была полностью во власти хищника без единого шанса вырваться.

Даже с минусовыми — я еще и не хотела.

Филипп отклонился, чтобы окинуть меня жадным взглядом. Его пальцы сжали мою грудь — сильно, до боли, но я только выгнулась ему навстречу и обхватила ногами за пояс.

Откинула голову и ощутила его жесткие губы на тонкой коже шеи.

Он скользил по тонкой грани между нежностью и жестокостью, и мое шальное сердце откликалось на все его действия бездумным трепыханием.

— Вера, Вера… — низкий голос прошелся вибрацией по коже. — Заманчивая моя добыча…

Под тонкой рубашкой мои ладони нащупали каменные плиты его пресса. Я царапнула их через ткань, еле удерживаясь от того, чтобы тоже разорвать к чертям на нем одежду.

Автомобиль мчался по улицам, слегка покачиваясь, когда входил в повороты — чувствовалось, что скорость там немалая. А значит, до дома Завадича осталось совсем недолго.

— Успеешь? — прошептала я, потираясь о него всем телом и чувствуя твердый выступ между ног.

— Нет. А вот ты — да.

Он задрал и так сбившийся подол платья, и длинные пальцы сдвинули в сторону полоску трусиков, сразу получив доступ к тому местечку, что уже давно томилось в ожидании него.

Одновременно с тем, как они проникли в меня, Филипп атаковал мой рот, вонзившись в него горячим языком. Пальцы другой руки то потирали, то выкручивали соски по очереди.

Когда он выпускал из плена мои губы и отклонялся, чтобы полюбоваться тем, как я мечусь и выгибаюсь, поднимая бедра, чтобы пальцы входили глубже, его стальной взгляд пронзал меня насквозь, пригвождая меня к теплой коже сидений цвета сливок.

Ему нравилось зрелище. Настолько нравилось, что он все оттягивал и оттягивал мой оргазм, замедляя резкие движения внутри и размазывая большим пальцем мои соки снаружи. Кружа вокруг клитора, огибая, заставляя томительное напряжение расти постепенно, медленно, мучительно.

И только услышав легкий стук в перегородку, Филипп навалился всем телом и вогнал пальцы на всю длину, растягивая меня и позволяя, наконец, подчиниться его воле и рухнуть в ошеломляющую глубину наслаждения.

Волны дрожи все еще прокатывались по мышцам, заставляя их непроизвольно сокращаться, когда Завадич распахнул дверь машины, вышел, и я услышала негромкое:

— Да, до завтра свободен. Я здесь на весь день.

Он вернулся обратно с мягчайшим пледом, в который закутал меня, и так внес в дом, захлопнув дверь пинком.

Опустил на звериную шкуру, расстеленную на полу гостиной и, стаскивая с меня трусики, туфли и остатки платья, с угрозой в голосе сообщил:

— Вот теперь ты попала, Вера. Окончательно попала.