Идеальный хищник

22. Идеальное свидание

Филипп взял со столика бокал с водой, откинулся на спинку дивана и обвел взглядом зал.

Заняты были все столики. И почти за каждым сидела хотя бы одна очень красивая девушка в легком не по сезону платье и с явным недостатком веса.

Большинство не выпускало из пальцев с длинными вычурными ногтями телефоны. Они записывали кружочки, делали селфи, выстраивали кадры для художественных рилсов, используя как реквизит чашечки кофе, цветы, еду, бокалы вина и своих спутников.

От спутников, правда, оставалась чаще всего только рука с часами или край воротника с узлом галстука.

Почему не целиком — было более чем понятно.

Особенно, если сравнить их с Завадичем.

На нас с ним девушки косились с явной зависть. Уж он-то выступил куда более изящным аксессуаром для фото роскошной жизни.

— Можно все-таки обойтись без фотографа? — попросила я. — Или пусть он тебя снимает. Покажет твоей маме, как ты хорошо кушаешь.

К этим словам как раз и подали горячее — крошечный кусочек оленины в окружении каши из кедровых орехов мне и слегка поджаренный сверху сырой стейк для Филиппа.

Повинуясь быстрому жесту, парень с зеркалкой мгновенно все осознал и испарился.

— Что вообще происходит? — спросила я, вдумчиво тыкая вилкой в свое блюдо, поинтересовалась я. — Огромные букеты, панорамные бары, шопинг, постановочные фотки… Идеальное свидание по мнению Филиппа Завадича?

— Идеальное свидание по мнению любой модной московской девушки, — кивнул он.

— Собери бинго из рилсов? — понимающе кивнула я. — С цветочками, коктейлями и пакетиками из ЦУМа? А какая-то кастомизация под меня не предполагалась?

— Конечно. Ты же не думаешь, что я каждой любовнице дарю машину еще до первого свидания?

Чем в Филиппе я без сомнений восхищалась — тем, как быстро он адаптировался к каждой нестандартной ситуации. Если что-то шло не по плану — ему требовалось всего несколько секунд, чтобы вновь надеть свою холодную стальную маску и доспехи, выкованные из абсолютной власти.

Вот и сейчас он ловко разрезал свое сырое мясо на кусочки и поглощал их с аппетитом, как ни в чем не бывало, хоть я и разрушила все его планы на это свидание.

— Откуда мне знать? — пожала я плечами. — Ты предложил мне ровно ту сумму, которой мне не хватало на машину мечты. Значит ли это, что если бы мне не хватало миллионов этак двадцати на «Гелик», ты бы предложил их?

— Теперь уже никогда не узнаем. Ты выбрала другую дорогу.

— Подарки, а не деньги? — уточнила я.

Он наклонил голову, подтверждая. Кажется, в уголках этих упрямых губ пряталась ехидная улыбка, но… Нет, через маску не разглядеть.

— Почему ты вообще предпочитаешь рассчитываться деньгами? Подарками же проще. Кому чего не хватает — то и даришь…

— Мне не нравится наблюдать, как после расставания девушка продает серьги с изумрудами, которые везли из Африки точно под цвет ее глаз. Вместе с другим брендовым ширпотребом от поклонников.

Уф-ф-ф…

Мне стало до обморока неловко.

Филипп как будто случайно уронил щит и дал увидеть незаживающую рану в окружении старых шрамов. Я отвернулась, чтобы случайно не встретиться с ним взглядом и не дать ему понять, что я заметила, как ему до сих пор больно.

Потянулась за ягодами на блюдце, преувеличенно бодро и громко рассказывая:

— У бабушкиного дома прямо за забором был огромный малинник, — поспешно начала рассказывать я. — Самый большой в лесу. Поэтому я, когда выросла, никак не могла понять почему малина считается «элитной» ягодой, в отличие от клубники, например. Малину мы собирали ведрами, а клубники было мало, потому что на месте грядок бабушка решила разбить модную альпийскую горку!

Не знаю, заметил ли он этот неловкий момент.

Но дальше беседа не выбиралась за пределы легкой болтовни о погоде, о природе и вкусе устриц, которые Филипп поедал под мои комментарии, что они еще живые вообще-то!

— Поедем куда-нибудь потанцуем? — предложил он, когда официанты забрали пустые тарелки и принесли кофе.

— С удовольствием!

Танец — это то, где мужчина раскрывается даже лучше, чем в сексе.

Наверное, из-за того, что я слишком быстро оказалась в постели с Завадичем, теперь меня интриговало, как он танцует.

Ночной ветер весенней Москвы — один из моих любимых моментов в этом городе.

Филипп разгонял «Бентли» на максимум от светофора до светофора, рискуя штрафами, а я открыла люк и откинулась на сиденье, глядя на засвеченное небо центра города.

И размышляла.

Мы с Завадичем заключили сделку.

По идее, финал вечера ясен. Он за мной ухаживает, я иду с ним в постель. Его часть сделки на вечер выполнена, значит, теперь дело за мной.

Конечно, как любая хорошо воспитанная девочка, я знала, что, кто девушку ужинает, тот ее и танцует.

Но, как ни странно, на свиданиях в юности я чувствовала больше обязательств «дать» за салат и чашку кофе, чем сейчас с Филиппом.

За машину, Биркин, лабутены, Джимми Чу и все эти коктейли и устриц.

Черт его знает, как так получилось.

Не знаю, куда Филипп собирался ехать — наверняка в очередное модное место из списка для идеального свидания.

Но услышав из колонок едва слышное мурлыканье Криса де Бурга, я выкрутила громкость на максимум. Мы летели по совершенно пустой набережной Москва-реки, и я попросила второй раз за этот вечер:

— Останови.

Филипп снова послушался моментально.

Только на этот раз на его губах была предвкушающая улыбка. Но я не стала бы повторять один и тот же фокус дважды.

Открыв дверцу, я вышла из машины, обогнула ее и протянула руку Филиппу, который перестал улыбаться и смотрел на меня с удивлением.

— Что… — начал он.

— Потанцуем? — предложила я.