Искушение

Никогда не думал, что Вера раскроется таким образом.

— Да. Да, папочка, — говорит она. Она даже не может смотреть на меня, когда произносит это, и от этого ее щеки становятся ярко-красными. Но Вера возбуждена так, как никогда раньше, а я едва прикоснулся к ней.

Блядь.

— Раздвинь ноги, — говорю хриплым голосом. Ее послушание самый сильный афродизиак, который только можно представить. Член болезненно твердеет, когда она сразу же подчиняется.

Но ей все еще нужно усвоить урок.

Шлепаю ее красивую, идеальную, маленькую голую попку.

— Что скажешь, Вера?

— Д-да, папочка, — выдыхает она, раздвигая ноги шире.

Продолжаю ласкать ее, пока она не выгибает спину.

— Умоляй папочку дать тебе кончить, детка. Умоляй меня.

— Пожалуйста, — шепчет она, задыхаясь. — Пожалуйста, папочка.

Ласкаю клитор, пока она не кончает, ее спина выгибается, а голос превращается в смесь стонов и мольбы. Оргазм все продолжается, когда перекладываю ее на кровать.

— Ласкай себя. Продолжай, детка. Продолжай трогать себя.

Расстегиваю свой ремень, пока она делает то, что я ей сказал, ее губы приоткрыты, когда она чертовски сильно кончает. Затягиваю ремень петлей вокруг ее запястий и фиксирую их, прежде чем откинуться на кровать. Наслаждаюсь каждым движением языка, ее вкус навсегда отпечатался в моей памяти, как клеймо. И когда она кончает мне в рот, упиваюсь тем, как она стонет от удовольствия, пока не падает рядом со мной, закрывая глаза.

— Хорошая девочка, — шепчу я, наклоняясь к ней. — Такая хорошая девочка. Но мы еще не закончили, Вера. Ты научишься слушаться папочку. Это была твоя награда за то, что ты приняла свое первое наказание, как хорошая девочка.

— М-мое первое, папочка?

Она смотрит на меня из-под опущенных ресниц.

Киваю.

— Моя задача убедиться, что ты понимаешь, это больше никогда не должно повториться. Никогда, — поднимаю ее за подбородок. — Так ведь, детка?

— Да, папочка, — выдыхает она.

Укладываю ее на кровать перед собой, пока она смотрит на меня со смешанным любопытством и возбуждением. Раздвигаю ее ноги и снова касаюсь языком клитора.

— Папочка! — ее бедра дергаются. — Я такая чувствительная! Я просто... о, Боже, Марков!

Продолжаю ласкать языком клитор, лениво и пробуя на вкус, пока расстегиваю штаны и достаю член. Стону в ее влажную, горячую, сладкую киску. Она протестует, но не пытается остановить меня, когда слегка покусываю набухший бугорок, прежде чем снова провести языком.

— О Боже, — выдыхает она. — Господи.

Член набухает в руке, пока дрочу, поедая ее сладкую киску, как будто это самое лучшее лакомство на свете.

Может, так оно и есть.

— Пожалуйста, — хнычет она, качая головой. — Это слишком. Слишком... я больше не выдержу, — шепчет она.

Отрываюсь от ее киски как раз в тот момент, когда бедра дергаются от первого оргазма.

— Ты будешь слушаться меня, Вера? Ты доверишься мне?

— Конечно, — обещает она, хотя мне кажется, сейчас она готова пообещать что угодно. Член пульсирует, и я стону, прижимаясь к ее складкам.

— Хорошая девочка. Такая хорошая девочка. Кончи папочке на язык, Вера.

Она кричит от второго оргазма. Отпускаю член и переворачиваю ее на живот. Ее запястья, все еще связанные, упираются в кровать перед ней, пока раздвигаю ноги и приставляю головку члена ко входу киски.

— Марков, — хнычет она. — Я хочу, чтобы ты был во мне.

Лбом прижимаюсь к ее спине, все еще прикрытой одеждой, влажной и горячей. Мне нравится чувствовать, как она обхватывает меня, когда вхожу в нее. Сначала двигаюсь медленно, потому что она совсем недавно лишилась девственности, и я не хочу причинить ей боль. Но когда она отвечает мне толчок за толчком, увеличиваю интенсивность. Ей нравится смесь боли и удовольствия.

Запомню.

Вонзаюсь в нее, прижимая ее тело к своему. Наслаждаюсь стонами и ощущаю, как киска обхватывает меня, словно перчатка. Чертово совершенство.

Я кончаю, моя горячая сперма извергается в нее за секунды до того, как ее поглощает собственный оргазм. Наклоняюсь и кусаю за шею, ощущая потребность попробовать ее на вкус, вобрать без остатка.

Наконец, мы приходим в себя, и я целую покрасневшее место укуса. Вера выглядит так, будто спит.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

— Ммм, — шепчет она. — Не могу пошевелиться, но в остальном... да, я в порядке, — она с трудом открывает один глаз. — А ты?

— Я в полном порядке, детка. Я не сдерживался, — целую ее в щеку. — Я причинил тебе боль, Вера? Тебе не больно?

— Больно? — спрашивает она, слегка улыбаясь. — Марков, ты укусил меня за шею, трахнул так сильно, что мне казалось, будто разорвешь меня на части, отшлепал, но это было... — ее голос затихает. — У меня богатый словарный запас, но сейчас не получается подобрать подходящего слова. Не могу.

Аккуратно отодвигаю волосы со лба и целую ее в щеку.

— Ты такая смелая, — говорю я честно. — Чертовски смелая. Довериться мне так... — замолкаю, потому что с удивлением обнаруживаю, что у меня перехватило дыхание.

Этот проклятый предстоящий благотворительный вечер может разрушить все. Если тетя Маркова или кто-то, кто знал его, появится... моя легенда будет раскрыта. Мне придется действовать.

Но у нас было так мало времени вместе.

Как кто-то запретный может быть так чертовски идеален для меня?