Искушение

Я знал, что мне нужно делать, и был готов.

Я наблюдал за каждым чертовым шагом Веры Ивановой за последние несколько дней. Изучил ее историю в интернете, отслеживал телефон. Слушал разговоры. Проверял банковский счет, чтобы узнать, на что она тратит деньги. Даже знаю ее знак зодиака и то, как она пьет кофе.

Но никакое расследование, слежка или преследование не могли подготовить меня к личной встрече с ней.

Я знал, что она красива. От ее красоты захватывает дух, даже на фотографии. А вживую… я едва могу оторвать взгляд.

Но я должен.

Ее одежда подходит для долгого перелета — черные леггинсы, которые идеально облегают каждую линию фигуры, и светло-зеленая футболка с длинным рукавом, подчеркивающая глаза. Все это выглядит так просто и скромно. И в то же время полностью завораживающе.

Однако стоило мне оказаться рядом с ней, как стало очевидно, что в Вере есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Несмотря на стройное, миниатюрное телосложение, в ее осанке и движениях ощущается сила. В манерах и речи есть явная элегантность. Она воплощение изящества.

Из того, что я о ней прочитал, эта женщина еще и чертовски умна. Ее приняли в одну из самых престижных программ магистратуры в Европе. Комбинация озорства и вызова, грации и интеллекта могла бы выбить из колеи мужчину с меньшим самоконтролем, чем у меня. Но я научился управлять своими эмоциями.

Я должен оставаться отстраненным. Хладнокровным. На публике я всегда прячусь за маской, и сейчас особенно рад этому, потому что еще никогда это не было так необходимо.

Вера смотрит на меня с любопытством.

— Вы когда-нибудь летали на самолете?

Не могу разобрать выражение ее лица, но, чтобы поддерживать иллюзию, только пожимаю плечами.

Она и водитель переглядываются. Отлично, мой план сработал. Я успел дать понять водителю, что не говорю по-английски, а за то короткое время, пока загружал ее багаж в машину, он, видимо, сообщил это ей.

Наблюдаю, как она делает пальцами жест, изображающий самолет, и снова пожимаю плечами, будто не понимаю, что она говорит. Ее попытки общаться выглядят даже немного мило. Я имитирую пальцами в воздухе движение самолета, и она повторяет более отчетливо и громко: — Самолет. Вы?

Пожимаю плечами и киваю. Да, я летал раньше, много раз.

Указываю пальцем на нее и повторяю жест полета.

Она выпрямляется и качает головой.

— Э-э, нет. Я никогда не летала на рейсовом самолете.

Черт. Серьезно? Ее первый полет из Нью-Йорка в Москву продлится около десяти часов.

Отлично. Она будет бояться? Знает ли что-то о правилах в аэропорту? Когда она села в машину, я заметил, что ее глаза были слегка заплаканными. Боится ли она полета, или есть другая причина, почему выглядит так, будто плакала?

Неважно. Моя цель, проникнуть в систему безопасности ее семьи и добраться до отца. Вера лишь средство для достижения этой цели.

— Я взяла с собой несколько книг, — тихо говорит она, барабаня пальцами по коленям. Кажется, она больше говорит сама с собой, чем со мной, что логично, ведь думает, что я не понимаю английский язык. Она тщательно подбирает слова, но вижу, что встревожена больше, чем показывает.

Язык тела говорит больше, чем люди думают. Замечаю, что она не смотрит на меня, когда говорит. Ее взгляд устремлен в окно, а нога слегка подрагивает.

Легкое движение пальцев у ключицы говорит о чем-то большем, чем просто нервы.

Была ли она когда-нибудь так близко к такому мужчине, как я? Насколько ее опекали?

Она продолжает, голос слегка дрожит: — У меня есть кроссворды. И телефон, но глаза устают смотреть на экран после учебы, и мне уже надоело в него смотреть. Надеюсь, там будет WiFi. Может, я вздремну, но мне не нравится идея спать на публике, ведь тогда теряю бдительность, а я… — она бросает на меня взгляд. — Хм. Думаю, вряд ли кто-то доставит мне неудобства, если буду сидеть рядом с вами. Может, и правда посплю.

Рад, что она думает, будто не понимаю английского, потому что иначе я бы заверил ее, что она будет абсолютно в безопасности рядом со мной. Я пообещал бы ей защиту, но не могу рисковать и приближаться к ней.

— Моя мама была слишком опекающей, — объясняет она. — С одной стороны, мне нравится, что мы не говорим на одном языке, потому что это позволяет мне сказать то, чего я обычно не стала бы.

Водитель смотрит на нее в зеркало.

— Может, он лжет.

Смотрю прямо перед собой, делая вид, что ничего не слышал. Придурок должен заниматься своим делом. Я даже не могу позволить себе бросить на него злой взгляд — так выдам себя.

— Вы думаете, он лжет? — спрашивает она водителя с любопытным взглядом. — Интересно.

— Я не говорил, что он лжет. Просто это возможно.

Делаю вид, что не чувствую ее пристального взгляда, изучающего меня.

— Ну что ж, — говорит Вера, наклоняясь ближе ко мне. Она понижает голос, чтобы водитель ее не слышал. — Что, если я начну говорить что-то, что заставит его покраснеть? Если не говорит по-английски, он ведь не отреагирует, правда?

Что, черт возьми, она делает?

Бросаю на нее равнодушный взгляд, словно она надоедливая младшая сестра, и достаю телефон, притворяясь, будто что-то листаю.

— Знаете, — шепчет она, небрежно ковыряя кутикулу. — Я не люблю спать в пижаме. Просто так, к слову.

Господи.

Продолжаю смотреть в телефон, не поднимая глаз. Почти не двигаюсь.

— Мне не нравится, когда между мной и одеялом есть одежда, — добавляет она. — Интересно, а вам как?

Когда не отвечаю, она тяжело вздыхает.

Возможно, Вера Иванова не так невинна, как кажется. Внешность может быть обманчивой.

Снова вздохнув, она начинает говорить с водителем: — Думаю, вы ошибаетесь. Мне кажется, это правда, — она понижает голос. — Либо это, либо я не произвожу на него того эффекта, на который надеялась.

О, но она еще как производит.

— Ладно, телохранитель, — говорит снова своим простым, прямолинейным тоном. — Я уже рассказала тебе один из своих главных секретов. Теперь расскажу еще один, ведь ты все равно не понимаешь, о чем я говорю.

Стоически смотрю в телефон, просматривая различные уведомления. Бросаю на нее слегка любопытный взгляд.

— Никто не знает, что я прочитала все книги о Джейсоне Борне. И у меня огромная, просто колоссальная влюбленность в Джейсона, — она наклоняется ближе. — И ты выглядишь точь-в-точь как он. Прямо точь-в-точь.

Интересно. Джейсон Борн был убийцей, и у нее огромная симпатия к нему.

Но искушение ответить так велико. Очень велико.

Не реагируй. Не реагируй.

Убираю телефон в карман и смотрю прямо перед собой, пока Вера, со вздохом, вытаскивает свой телефон. Она вставляет наушники и что-то шепчет себе под нос. Я мог бы проверить, что она делает, в приложении для зеркального отображения экрана, которое у меня есть, но она сидит рядом. Рисковать не стоит.

Моя самая важная задача сейчас — посадить ее на этот самолет. Как только мы будем в воздухе, риск быть разоблаченным уменьшится.

Вторая по важности задача — наладить контакт с Братвой Иванова и заставить их поверить, что я тот, за кого себя выдаю.

Смотрю на GPS водителя на приборной панели и вижу, что осталось всего две минуты. Мне нужно быть готовым.

Большинство людей считают аэропорты авантюрными местами, если только они не летают часто по работе, в этом случае они, возможно, кажутся им утомительными и скучными. Но некоторые из нас знают их настоящую сущность — это зоны опасности для преступников, врагов и всех, кому не стоит доверять. Здесь беглецы скрываются под ложными личностями, люди подвергаются ограблениям и похищениям. Я никому не доверяю, особенно в аэропорту.

Мы подъезжаем к месту высадки поздно ночью. Я уже много лет не летал с обычными гражданскими. Ее отец настоящий подонок, раз допустил это. Если бы моя сестра Полина собиралась в Москву, у нее не только была бы команда телохранителей, которая постоянно держала бы связь с нами, но она летела бы на частном самолете. Я никогда не понимал, почему некоторые семьи из Братвы не заботятся о своих женщинах.

Но это не мое дело. Она мне никто.

Выхожу из машины и подхожу к двери Веры, чтобы открыть ее. Я могу быть не настоящим телохранителем, но играю эту роль. Она молода и невинна. Красива и уязвима. Ей нужен телохранитель, и, черт возьми, я не позволю никому причинить ей вред.

Не буду думать о том, что мне предстоит сделать.

Когда открываю дверь, она смотрит на меня своими большими умными глазами.

— Spasibo, — говорит с самодовольной улыбкой.

Ага. Так вот чем она занималась в телефоне. Учила русский.

Не могу удержаться от улыбки и киваю.

— Pozhaluysta.

Водитель смотрит на нас обоих, постукивая пальцами по рулю, но даже не пытается помочь с багажом. Засранец. Стучу по багажнику, чтобы он его открыл, и с удивлением вижу, как Вера пытается взять один. Только через мой труп. Моя мать меня хорошо воспитала, и я не позволю ей таскать багаж на моих глазах.

Молча качаю головой и строго смотрю на нее.

— Nyet.

Она недовольно вздыхает и пытается схватить тяжелый рюкзак, демонстративно игнорируя меня. Я принимаю решение, поднимаю ее и ставлю на тротуар. Когда она начинает размахивать руками и выпускает рюкзак, беру багаж сам и показываю на ее маленькую сумочку.

Вот. Ты можешь нести только ее.

— Я, между прочим, современная женщина, — говорит с досадой, но румянец на щеках выдает легкую растерянность. Что ж, интересно.

Укладываю багаж на тележку, чтобы отвезти внутрь, а она, видимо, решила уйти, не дожидаясь меня. Очевидно, ее маленький учебник русского языка не научил русскому способу посылать меня на хуй, из-за чего мне намного легче игнорировать ее.

Инстинктивно хватаюсь за ручку тележки одной рукой, а второй обхватываю ее тонкую руку. Держу достаточно крепко, чтобы остановить, но не причинить боли.

— Отпусти меня! — кричит она.

Я не пытаюсь что-то объяснить, а просто резко говорю по-русски: — Ne uhodi ot menya v aeroportu!

Господи, о чем она думает?

Конечно, она не понимает ни слова из того, что говорю, поэтому повторяю это еще раз, удерживая ее.

— Я просто хотела взять тележку для багажа, — говорит она, указывая на ряд тележек в двадцати футах от нас.

Фыркаю, качаю головой и иду за тележкой сам.

— Вот весело будет, — бормочет она себе под нос. — Чрезмерно заботливый телохранитель, с которым даже не поговорить.

Какие у нее были телохранители раньше?

Мы молча идем к стойке регистрации, ставлю багаж рядом с терминалом и свирепо смотрю на нее.

— Отлично! — огрызается она. — Я не буду трогать багаж, хорошо?

Видимо, я достаточно ясно дал понять, что ей не стоит этого делать. Хорошо. Ей повезло, что она не моя, иначе ее дерзкое поведение стоило бы большего.

Качаю головой и сканирую наши посадочные талоны. Замечаю, как она напрягается рядом со мной.

— Э-э, ты не можешь взять это с собой в самолет, — шепчет она.

Удивленно поднимаю глаза, чтобы увидеть, как она смотрит на мою спину. Она указывает на пистолет, спрятанный за поясом моих джинсов.

Пожимаю плечами. Она наклоняется ближе, кладет руку мне на спину.

Иисус.

Ее прикосновение вызывает теплую волну, а запах ириски и специй обволакивает. Она приближается к моему уху и повторяет: — Ты не можешь взять оружие на борт самолета.

Она слегка давит на пистолет, подчеркивая свою мысль.

Да ну? Посмотрим.

Я только улыбаюсь и качаю головой. Все будет в порядке.

На контроле сразу направляюсь к охраннику, о котором мне сказал Алекс. Мы связались с охраной Иванова, но инструкции были минимальными. И почему меня это не удивляет?

Охранник улыбается, когда переворачиваю руку и показываю татуировку, которая обозначает меня как представителя Братвы.

— Здравствуйте, сэр. Пройдите сюда, пожалуйста.

За закрытыми дверями передаю ему заранее оговоренную сумму наличными, и нас быстро проводят через VIP-зону мимо контроля к выходу на посадку.

— Ты же не сделал этого, — говорит Вера, качая головой. — Господи, я бы хотела, чтобы ты говорил по-английски. Я бы сказала, что это было... — ее голос затихает, и она шепчет: — Сексуально. Нет, если подумать, я бы тебе этого не сказала.

Интересное наблюдение.

Мы приходим на посадку заранее и устраиваемся в уютном VIP-зале, который зарезервировал для нас.

— Ладно, это здорово, — говорит она, подходя к стойке с бесплатными закусками и напитками. Показывает на еду, затем на свой живот. — Умираю с голоду. А ты?

Понятия не имею, когда мы сможем поесть в следующий раз, и не собираюсь спать в самолете, поэтому присоединяюсь к ней. Мы едим сэндвичи, чипсы, фрукты, а когда она берет печенье, я отказываюсь.

— Ты следишь за питанием, да? Конечно, следишь. Не стать таким, как ты, питаясь углеводами весь день, — она вздыхает. — А мне на это наплевать.

Она права. Я не ем это дерьмо.

Сохраняю лицо максимально невозмутимым, но ее странности становятся все более забавными, так что это становится все труднее делать.

— Макросы-шмакросы, — произносит она, с удовольствием жуя второе печенье. — Я буду счастливо спать, соблазненная до сахарной комы.

Делаю вид, что занят своим телефоном, но на самом деле проверяю приложение для отзеркаливания ее телефона. Не понимаю, как можно пользоваться двадцатью открытыми приложениями одновременно, но она с легкостью переходит от одного к другому— переводчик, сайт с «полезными русскими фразами», игра с драгоценными камнями и приложение для чтения. Интересно. Стараюсь сохранить бесстрастное выражение лица, читая названия книг. Я бы назвал это... эклектичным и красноречивым. Что можно узнать по названиям книг?

1. Dominated by the Billionaire Hitman

«Во власти Наемного убийцы-миллиардера»

2. The Future of Medical Biometrics

«Будущее медицинской биометрии»

3. Beauty and the Bodyguard

«Красавица и телохранитель»

4. Mastering His Lady

«Покоряя свою леди»

5. The Newbie's Guide to Russian

«Руководство для новичков по русскому языку»

— Уважаемые пассажиры, посадка на рейс 5834 в Россию начинается через двадцать минут. Пожалуйста, сделайте все необходимые покупки или посетите уборную. Посадка начнется с приоритетных пассажиров.

Вера встает и указывает на туалет.

— Мне нужно в туалет, прежде чем мы пойдем на посадку, хорошо?

Киваю и встаю вместе с ней, что вызывает у нее выражение ужаса на лице. Но я только качаю головой и указываю на пол у входа в туалет. Я не собираюсь заходить туда с ней.

Однако внимательно слежу за тем, чтобы никто не поджидал ее с дурными намерениями или не пытался обокрасть. Наблюдаю за всеми выходами и входами.

Пока она в туалете, просматриваю список пассажиров и членов экипажа. Все выглядит обычно. Возможно, на нее действительно нет охоты. Возможно, Иванов решил не проявлять к ней интереса. Или же я просто ничего не заметил.

В заднем кармане моих джинсов вибрирует одноразовый телефон. Он принадлежал Павлу Маркову, тело которого, скорее всего, уже лежит на дне Ист-Ривер.

Марков был не особо изобретателен при создании своего списка контактов.

Неизвестный: Ты привез ее?

Отвечаю одним словом.

Я: Да.

И больше ничего. Кто-то просто ставит галочку, чтобы убедиться, что она на месте, но, похоже, его это не особо волнует.

Меня устраивает.

Пока она там, достаю личный телефон и быстро пишу сообщение Алексу.

Я: Все чисто. Ты что-нибудь видишь?

Алекс: Никто ничего не подозревает. Здесь все тихо. Марков исчез, и слава богу. У него почти не было друзей. Наш план работает. Когда ты доберешься, все будет идеально. Иванов уехал, и никто другой тебя не узнает. Ты встретишься с Братвой Иванова, но будь краток. Никто из них еще не видел Маркова, но чем меньше ты будешь с ними контактировать, тем лучше.

Я: Отлично.

Кладу телефон в карман, как раз когда она выходит, и мы направляемся на посадку.

— Мне нужно было выпить чего-нибудь покрепче, — говорит она дрожащим голосом. Смотрю прямо перед собой, стараясь не замечать, как ее стройные плечи дрожат.

Вера подходит ближе.

Вижу, как она пытается успокоиться, делая глубокие вдохи, выпрямляя спину и смотря вперед. У нас с собой ручная кладь, но она настояла, чтобы мы взяли ту, что кажется набитой кирпичами. Несу ее и иду за ней, когда поднимаемся на борт.

Я совершенно не привык к размеру этих сидений. Кто бы ни бронировал билеты, он явно думал только о ней, а не о дополнительном пассажире. Я едва помещаюсь. В который раз мысленно проклинаю ее отца за его жадность. Она должна лететь бизнес-классом, окруженная комфортом, а не ютиться рядом со мной в экономе на десятичасовом рейсе.

— Ого, — шепчет она. — Э-э, тесновато.

Она смотрит на меня и качает головой.

— Марков, возможно, тебе будет неудобно.

Как бы ни старался, половина моего тела все равно оказывается на ее сиденье. Откидываюсь назад, скрещиваю руки на груди и качаю головой. У меня есть работа, и я собираюсь ее выполнить.

Когда доберемся до Москвы, у меня будет доступ к местоположению ее отца и его ближайшего окружения. Но пока у меня есть одна задача, и я намерен ее выполнить.

Через час мои мышцы начинают болеть от того, что пытаюсь держаться подальше от нее. Пытаюсь устроиться поудобнее, но безуспешно. И тут ребенок, сидящий перед нами с матерью, начинает плакать.

Мне знакомо это чувство, приятель.

— Бедняжка, — говорит Вера. — Уши, наверное, болят.

Мать пытается всячески его успокоить, но ничего не помогает. С трудом подавляю раздраженный вздох. Если мне придется провести еще девять часов, застряв в этом крошечном кресле, слушая, как орет ребенок...

Вера тянется через щель между сиденьями и щекочет ножку малыша. Он тут же замолкает. Бросаю на нее резкий взгляд. Это не самый безопасный способ контактировать с незнакомцами, но ей, похоже, насрать. Прекрасно.

Сажусь ровно, стараясь игнорировать ребенка, который теперь активно засовывает разные мелочи в щель между сиденьями.

— Я тоже не люблю летать, — шепчет она ему. — Мне страшно. А тебе страшно?

Он смотрит через щель то на меня, то на нее.

— Страшно, — шепчет он. У него большие карие глаза и кудрявые светлые волосы. На вид ему столько же, сколько моей племяннице Айви — три или четыре года. Щеки малыша красные от слез. Его мать улыбается Вере, пока она с ним разговаривает.

— Мужчина рядом со мной — мой друг, но он меня тоже пугает. Ну, посмотри на него.

Это что еще значит?

Малыш смотрит на меня, и его нижняя губа дрожит. Черт.

— О нет! — восклицает Вера, спешно исправляясь. — Я просто хотела сказать, что он выглядит пугающе. На самом деле он очень добрый! Тебе не нужно его бояться.

И откуда она знает, что я добрый?

Когда он открывает рот, чтобы снова закричать, я быстро закрываю лицо рукой. Через несколько секунд, когда знаю, что завладел его безраздельным вниманием, выглядываю сквозь пальцы и вижу, что он смотрит на меня. Мы начинаем быстро развивающуюся игру в прятки, в ходе которой он заливается смехом.

Наконец, мать дает малышу перекусить, и через несколько минут он уже полусонный лежит на ее плече.

Вера улыбается, но ничего не говорит.

Чем дольше длится полет, тем менее удобным это становится.

Господи.

Это какой-то ад.

Достаю телефон, пока Вера занята чтением, и пишу Алексу.

Я: Мы сидим в самых тесных креслах на свете, я почти сижу у нее на коленях. Помоги.

Сейчас середина ночи, но, к счастью, Алекс обычно чутко спит, дети не дают ему покоя. Он быстро отвечает.

Алекс: Черт, извини, брат. Давай посмотрим, что я могу сделать.

Я: Скажи им, чтобы сделали вид, будто это ошибка. Не хочу, чтобы кто-то что-то заподозрил.

Через несколько минут к нам подходит бортпроводница, молодая женщина со светлыми волосами, аккуратно собранными в тугой пучок. Вера вздрагивает. Она погрузилась в одну из книг, которые взяла с собой в ручной клади.

— Вера Иванова и Павел Марков? — спрашивает бортпроводница с улыбкой. — Пожалуйста, пройдите со мной.

Алекс выручил.

Она обращается к Вере.

— У вас была бронь на места в первом классе, но произошла ошибка. Приносим свои извинения.

То же самое она повторяет мне на русском.

— Слава богу, — выдыхает Вера. — Вы говорите и по-русски, и по-английски? Не могли бы вы перевести для нас?

Бортпроводница кивает.

— Конечно. Но давайте сначала пересадим вас на новые места, если это не что-то срочное?

Вера качает головой.

— Ничего срочного.

Беру телефон и нашу ручную кладь, а она свои кроссворды, телефон, бутылочку имбирного эля и наушники, с трудом удерживая все это в руках. Забираю часть ее вещей, добавляя к своей куче.

— Спасибо.

Киваю и следую за ними туда, где соединяются салоны эконом и первого класса. С облегчением вздыхаю, когда мы видим наши новые места. Простор и комфорт сразу же приводят меня в восторг. Эти кресла полностью раскладываются в ровные кровати. До прилета осталось чуть меньше девяти часов, и не уверен, что выдержал бы еще столько времени в кресле, рассчитанном на ребенка.

— О, это другое дело, — вздыхает Вера, откидываясь на сиденье. — Здесь я, может, даже посплю. Как будто каждое сиденье — это отдельный маленький кокон.

— Она говорит, что здесь намного лучше, и она, возможно, сможет отдохнуть, — переводит бортпроводница мне на русский.

Я немного разочарован, что теперь она так далеко от меня, но понимаю, что это к лучшему.

— Отлично, — отвечаю на русском. — Пожалуйста, скажите ей, что будет разумно отдохнуть до нашего прилета. Также скажите, что она может быть спокойна, я присмотрю за ней, пока она спит.

Глаза бортпроводницы слегка теплеют, как это бывает у женщин, когда мужчина делает что-то трогательное. Она передает мое сообщение Вере.

— Прежде чем вы уйдете, — говорит Вера. — Не могли бы вы, пожалуйста, поблагодарить его за все?

Бортпроводница переводит.

— Она благодарит вас.

Я отвечаю на русском.

— Скажите ей, что это моя работа.

Она улыбается Вере и добавляет.

— Он сказал, что ему это в радость.

Это не совсем то, что я сказал, но, когда вижу, как краснеют ее щеки, жалею, что не выразился именно так.

Теперь, когда между нами больше пространства, я могу легко пользоваться телефоном, чтобы посмотреть, чем она занимается. Она снова читает. Мельком вижу обложку, на ней изображено перо и серебряный замок.

Во власти Наемного убийцы-миллиардера.

Автор Б.Н. Хани отправляет читателей в головокружительное путешествие в роскошный мир миллиардера Максвелла Родино, безжалостного бизнесмена со склонностью к контролю. Когда молодая и талантливая художница попадает в его мир, она оказывается в восторге от мира интриг, роскоши и власти...

Ну что ж. Разве это не интересно, маленькая Вера.

Вижу ссылку для предварительного просмотра, и быстро нажимаю на нее.

— Нет, сэр, — сказала я, качая головой, пока он ходил вокруг меня, короткий хлыст для верховой езды почти вибрировал между нами от электрического напряжения. — Я знаю, что мне нельзя доводить себя до оргазма без вашего разрешения.

Мой телефон с грохотом падает на пол. Вера удивленно поднимает на меня глаза, пока быстро хватаю его, чтобы она не увидела, что у меня на экране.

Вера Иванова читает книгу о богатых, влиятельных мужчинах, подчинении и доминировании.

Это просто книга. Вымысел. Фантазия. Это вовсе не значит, что она на самом деле... интересуется этим.

И даже если бы это было так, это не мое дело.

Совсем.

Украдкой бросаю взгляд на нее, когда она снова углубляется в чтение. Замечаю, что ее дыхание стало чаще, а щеки слегка порозовели. Это рискованно — дублировать ее телефон и смотреть, что именно она читает, но теперь, когда уже подсмотрел... мне нужно знать.

Прежде чем успеваю передумать, запускаю приложение, и ее экран появляется передо мной. Никогда в жизни не читал ничего подобного, но через несколько минут погружаюсь в самую грязную сексуальную сцену, которую только мог себе представить.

Снова смотрю на обложку.

Перо и замок, говорите? Кто бы мог подумать, что за такой обложкой скрывается нечто подобное?

Вздрагиваю, когда голова Веры склоняется набок.

Она уснула. Просто спит.

Я не заметил, что задержал дыхание. Здесь, в первом классе, у нас достаточно места, свободы передвижения и возможности для сна. Но если кто-то ворочается... а именно это и делает Вера... то оказываешься на близком расстоянии.

Ее волосы щекочут мою руку. Аромат окружает меня, и, наблюдая за ней, вижу, как рука мягко ложится на грудь.

Что ей снится? Сцена, как над ней доминирует могущественный альфа-самец? То, как она теряет полный контроль?

Она жила уединенной жизнью, это все, что я знаю. Вера прячется за книгами и сложными словами, и, если я чему-то и научился, так это тому, что ей не хватает жизненного опыта. У нее нет парня, и, судя по тому, что узнал, у нее не было серьезных отношений.

Да. Готов поспорить на хорошие деньги, что Вера Иванова девственница.

На секунду дольше, чем нужно, позволяю себе пофантазировать. Каково было бы показать ей мир, о котором она только читает? Подчинить ее, управлять ею, видеть, как ее сладкие губы приоткрываются от экстаза, и слышать соблазнительный стон...

С силой захлопываю дверь этим мыслям, не позволяя себе ничего, кроме идеальной сдержанности. Я всегда контролировал свои эмоции, но сейчас ловлю себя на том, что чутко реагирую на ее поведение.

Помню, какой нежной была ее рука, когда мы поздоровались. Какой хрупкой она казалась, когда отодвигал ее от багажа.

Для мужчины было бы величайшей честью завоевать доверие такой женщины. Подчинить ее себе... Да, это вызов, но именно тот, который меня заводит.

Однако знаю, что не могу позволить себе поддаться слабости, как бы она ни манила.

Откидываюсь на спинку кресла и обдумываю свой следующий шаг.