Искушение

Ивановы держат меня в камере. Это не самая приятная ситуация, в которой мне приходилось оказываться, но после моего признания, ожидал худшего. Проснувшись, вижу, сидящего напротив меня, капитана Ивановых.

— Несмотря на то, что вас судят за измену, у нас были свои причины для того, что мы сделали. Вы отделались лишь малой кровью, и я распорядился принести вам обезболивающее. А теперь, пора идти на суд.

Поднимаясь на ноги, чувствую, как раскалывается голова, но я жив.

Я жив.

— Вера в порядке? — это все, что меня сейчас интересует.

Он кивает.

— Она провела ночь в охраняемом гостиничном номере, под защитой моих лучших людей. Ее мать приезжает сегодня.

Выдыхаю.

Меня отводят в помещение, похожее на большой кабинет. Здесь слишком тесно для суда, но вполне может подойти. Когда вхожу, вижу Веру и ее мать. Ловлю ее взгляд. Хочу сказать, что люблю ее. Хочу спросить, все ли с ней в порядке. Хочу сказать, что горжусь ею и тем, как хорошо она справилась со всем.

— Никко Романов, вы предстаете перед судом за измену семье Ивановых. Ваше дело довольно сложное, и мы дадим вам возможность высказаться, — начинает капитан Ивановых. — Для начала огласим преступления, совершенные вами.

Они зачитывают все на русском языке. Когда смотрю на Веру, то ожидаю увидеть в ее глазах предательство, но она выглядит испуганной и оцепеневшей. Хочу сказать, что все будет хорошо.

Но когда ее просят выступить, она проявляет себя как умная и грациозная женщина, в которую я влюбился без памяти.

Она встает.

— Как одна из наследниц престола Ивановых, я благодарна за возможность высказаться. Буду говорить по-английски. Вам нужен переводчик?

Капитан качает головой.

— Отлично. Тогда с этого момента мы продолжим на английском.

Мое сердце наполняется гордостью.

— Я ценю, что вы дали возможность Никко Романову предстать перед судом. Прежде чем изложу свою версию событий, хочу, чтобы он рассказал нам всем, каковы были его намерения, — она пристально смотрит на меня через кабинет, ее голос не дрогнул. — Я хочу услышать его версию.

Киваю и преодолеваю любое недомогание в своем теле и сердце. Я люблю эту женщину и хочу защитить ее даже больше, чем спасти свою собственную жизнь.

— Как вы знаете, меня зовут Никко Романов. Я притворялся телохранителем Веры Ивановой. И никогда не причинял ей вреда. Ни разу.

Смотрю ей в глаза. Что-то мелькает в них. Возможно, эти слова не самая настоящая правда сегодня. Знаю, что моя ложь ранила ее и заставила чувствовать себя преданной, даже если не навредил физически.

— Я защищал ее в нескольких напряженных ситуациях. Теперь мы понимаем, что атаки были организованы самой Ириной, которая хотела убрать Веру с дороги. Я не знал об Ирине. И не знал, что это она организовала покушение на мою семью. Все, что я знал, это то, что должен сдержать обещание, данное семье.

Перевожу свой взгляд в конец комнаты. Она, не моргая смотрит мне в глаза.

— За время, проведенное с Верой, я влюбился. Я люблю Веру Иванову всем сердцем, и понимаю, что вы можете счесть это преступлением, но в свою защиту скажу, что без колебания отдам за нее свою жизнь.

Челюсть ее матери отвисает, и она смотрит на меня. Глаза Веры наполняются слезами.

— Это все, что я хотел сказать. Только правда.

Вера молчит, когда мужчины обсуждают что-то между собой, пока она наконец не прерывает их.

— Я сказала, на английском.

Они выпрямляются, и один из них кивает.

— Мы только говорили, что его слова совпадают с информацией, которую мы уже знали.

Вера прочищает горло.

— Моя мама прилетела только час назад, и мы смогли лишь кратко все обсудить. Но она напомнила мне кое о чем, что я хочу донести до вашего внимания.

— Наша семья считает, что исполнять желания умирающего Пахана — священный долг, приносящий удачу. Хотя суеверия — это еще не все, выполнение этого долга остается приоритетом.

Капитан кивает, слушая ее. Я задерживаю дыхание.

— Смерть моего отца создает брешь в руководстве Ивановской Братвы, которая может быть заполнена только прочной связью с другой могущественной группировкой. С уходом вашего лидера и потенциальной нестабильностью, навыки и связи Романовых могут быть слишком ценным ресурсом, чтобы терять их. Я считаю, что в интересах нашей семьи — заключить союз с ними, — она сглатывает. — Через мой брак с Никко Романовым.

Если меня прямо сейчас казнят, то я умру счастливым человеком. За то короткое время, что знал Веру, мой мир стал ярче. Она — мое все.

София Иванова встает.

— И на этой ноте я хочу кое-что сказать. — Все глаза обращаются к матери Веры. Она встает с грацией и держит голову высоко, чем напоминает мне мою мать.

Мое сердце болит от желания вернуться домой. Воссоединиться с семьей.

София прочищает горло.

— Этой семьей правит иерархия — так было и так будет. Убийство Никко Романова приведет к войне между нашими семьями. Вместо дальнейшего кровопролития призываю вас принять решение, которое поможет укрепить нашу семью, — она склоняет голову. — Это все, что я хотела сказать.

Она садится обратно. Вера наклоняется и обнимает ее.

Терпеливо наблюдаю, пока высокопоставленные члены Ивановской братвы обсуждают мое будущее. Морально готовлюсь к возможной казни и напоминаю себе слова Марка Аврелия, которые Коля, наставник нашей семьи, вдалбливал нам с детства: «Ты можешь уйти из жизни прямо сейчас. Пусть это определяет то, что ты делаешь, говоришь и думаешь».

Коля говорил, что мы должны просыпаться каждый день, понимая, что он может стать последним.

Делаю вдох и спрашиваю себя… смогу ли я жить с тем выбором, который сделал, если это будет мой последний день на земле?

Да. Да, смогу. Все что я делал было из любви и преданности своей семье, и в процессе этого влюбился в женщину, за которую готов умереть. Я не буду молить о пощаде. Не буду просить прощения. Не буду извиняться за то, кто я есть.

После нескольких минут обсуждения руководство Ивановых собирается снова.

— Мы готовы пощадить твою жизнь, Романов, но за наше милосердие приходится дорого платить. Ты лично будешь курировать переговоры о союзе между нашими семьями. Если у тебя не получится заключить договор, который будет выгоден как Ивановым, так и Романовым, под угрозой окажется не только твоя жизнь. Мы отомстим всем, кто тебе дорог.

Задерживаю дыхание, тяжесть угрозы давит на меня. Мне предоставили возможность, которую я не восприму легкомысленно. Сжимаю кулаки.

— Я согласен, — отвечаю я. — Я не подведу вас.

Он кивает.

— Не хочу плохо отзываться о своем покойном Пахане, но скажу вот что. Ты можешь привести нашу семью к гораздо большей силе здесь, в Москве. Мы никогда не пойдем против воли умирающего Пахана. Это может навлечь проклятия на нашу семью. Мы оправдываем тебя по всем обвинениям с пониманием, что ты принесешь нашей семье силу, и укрепишь связи с союзниками. Мы договорились?

Мы пожимаем руки.

— Договорились.

Лидер кивает Вере.

— Если вы не против, мы бы хотели устроить это как можно скорее.