Искушение

Целая неделя прошла со дня нашей свадьбы — семь дней как жена Никко, и я до сих пор не могу поверить, как мы здесь оказались и кем теперь стали.

Вера Романова... его жена. Несмотря на то, что я и так чувствовала себя его женой, когда мы притворялись, и это часто казалось реальным, ничто не могло подготовить меня к тому, какого быть ей на самом деле.

Каждое утро я просыпаюсь от слабых лучей, пробивающийся сквозь плотные шторы, озаряющих теплым сиянием новое кольцо на моем пальце. Просто начинать новый день рядом с Никко, ощущать ровный ритм его дыхания и видеть спокойствие на лице, пока он спит, это ежедневное напоминание о серьезных переменах в нашей жизни. Это одновременно сюрреалистично и очень успокаивающе.

Мне нравится называть его настоящим именем. Это придает всему оттенок подлинности, искренности, от которой мое сердце наполняется теплом. Здесь, в простом очаровании Бухты, наши дни наполнены смехом, историями и непринужденным семейным уютом. Я выросла недалеко отсюда. С этой стороной жизни Никко сталкивается нечасто, но он легко вписывается в нее, его обычная сдержанность смягчается легкой дружелюбностью и открытостью моей семьи.

Никко привез меня в свой дом. Мне здесь нравится. Он большой и просторный, чистый и уютный... как он сам.

Здесь чтят традиции и создают новые. Пока мы общаемся с его семьей, Никко находит мою руку и сжимает ее.

— Никогда не думал, что это может стать реальностью. Я не позволял себе в это поверить.

Я наклоняюсь и целую его в щеку.

— Поверь в это.

Однако, несмотря на радость и празднование, в воздухе витает что-то еще — что-то, что отражается в глазах Виктора, который перенес свои обязанности шафера со свадьбы и продолжает меня опекать. Он часто навещает нас, и по какой-то причине продолжает расспрашивать меня о моей семье, моем доме, а во время своего третьего визита — о моей сестре Лидии. Его крупная, тяжелая фигура опирается о дверной косяк, его глаза время от времени сканируют комнату, прежде чем возвращаются к наблюдению за празднествами со сдержанной отстраненностью.

Подхожу к нему.

— Виктор, ты в порядке? — спрашиваю, замечая, как его осанка слегка напрягается, говоря о том, что он готов действовать в любой момент.

Он слегка кивает, его взгляд мельком встречается с моим, прежде чем отводит его в сторону.

— Да, все хорошо.

Никко подходит к нам, с бокалом в руке, его присутствие сразу же успокаивает.

— Что происходит?

— Я хочу спросить тебя о твоей сестре Лидии. Что ты знаешь о ее помолвке?

— Лидия? Ох. Я почти ничего не знаю, кроме того, что мой отец настоял на этом. Это неожиданно, и она не очень хорошо знает своего жениха... когда она уехала в школу-интернат, мы отдалились.

— Тебя беспокоят планы Михаила? — спрашивает Никко.

— Да, — подтверждает Виктор, его челюсть напрягается. — Ее помолвка создает проблемы для нашего союза.

Мужчины обмениваются взглядами, которые я не совсем понимаю.

— Нужно это обсудить, — говорит Никко, его тон твердый, но дружелюбный.

Виктор кивает, и легкая улыбка пробивается сквозь его обычную суровость.

— Хорошо. Один неверный шаг, и мы можем нарушить не только отношения в семье.

Серьезность его слов повисла между нами.

Проводив всех гостей, мы с Никко стоим, глядя на усыпанное звездами небо. Прохладный бриз с океана освежает, но меня согревают любовь и поддержка окружающих нас людей. Несмотря на предстоящие проблемы, я чувствую глубокое чувство принадлежности и цели, окрашенное легкой грустью по тому, что я потеряла. Веры Ивановой больше нет. На ее месте стоит Вера Романова.

Кто она?

Взявшись за руки, мы идем по слабо освещенной дорожке, огибающей наш дом. Никко мягко сжимает мою руку, безмолвное подтверждение связи, которая существует между нами.

— Думаешь у нас правда получится? — спрашиваю я, мой голос чуть громче шепота. — Все, о чем мы говорили — наше будущее, дети, даже собаки?

Никко останавливается и поворачивается ко мне. В его глазах отражается лунный свет. — Дети — точно. Мне нужно догнать братьев.

Я громко смеюсь.

— Догнать? Как будто это какое-то соревнование?

Его взгляд наполовину серьезный, наполовину игривый.

— Ты плохо знаешь моих братьев. И да, Вера, все это возможно. Если я чему-то и научился, так это тому, что с тобой возможно все.

Его тон искренний, наполненный глубокой, резонансной уверенностью, которая всегда успокаивает мои самые тревожные мысли.

Улыбаюсь, прижимаясь к нему.

— Я так хочу этого, Никко. Суматошные, наполненные целью дни и тихие вечера, как этот, только мы и мир, замерший вокруг.

Он смахивает прядь волос с моего лица.

— И у нас все это будет. Мы построим это вместе.

— А веранда? — легкомысленно поддразниваю я, увлеченная красотой наших общих мечтаний.

— Там будет веранда с видом на лучшие закаты и местом для двух кресел-качалок — твоей и моей, — обещает он с игривым блеском в глазах. — И куча малышей.

— Куча?

Он пожимает плечами.

— Четверо, верно?

— Звучит идеально, — я улыбаюсь.

Мы продолжаем идти, наши шаги медленные и размеренные.

— Я хочу, чтобы наши дети росли, зная, что они могут быть тем, кем захотят, и что мы безоговорочно любим их.

— И с мамой, которая читает им больше сказок, чем они могут запомнить, — добавляет Никко, смеясь.

— Все сказки в мире. И, возможно, я научу их печатать не только указательными пальцами.

Он улыбается, и мое сердце замирает в груди.

— Что Виктор говорил насчет Лидии?

Никко становится серьезным.

— Наш брак создает проблему в ее союзе с Ледяным Братством. Возможно, нам придется вмешаться. Но обсудим это потом.

— Ааа...

— Я люблю тебя, Вера Романова, — говорит Никко, его голос тихий и полный эмоций, когда мы возвращаемся домой.

— И я люблю тебя, Никко Романов, — отвечаю я, мое сердце переполняется неописуемой радостью.

Рука об руку мы стоим, готовые к тому, что будет дальше, с твердой уверенностью, что пока мы вместе, мы сможем преодолеть что угодно.