Королева сердец зомби

Глава 19 Отрубить ей голову… Испорченную голову

Я просматривала фотографии Хелен, Сами, Эрин и Вероники, мои руки дрожали. Было странно видеть сильную, решительную женщину из моих снов… и несколько раз появляющуюся передо мной… расслабленной, почти счастливой.

Но Вероника была права. Сами… я… редко улыбалась.

На всех фотографиях, кроме одной, я хмурилась и прижималась к Хелен. Единственное исключение — я была в песочнице с чуть более старшей Вероникой; я знала, что это она. Эти темные кудри нельзя не узнать.

По моей щеке скатилась слеза, горячая и жгучая, а затем прорвалась плотина, выпустив неконтролируемую бурю. Раздался всхлип, к которому вскоре присоединился еще один… и еще. Все, что я откладывала в долгий ящик, планируя разобраться с этим позже, вырвалось из своей тюрьмы.

— О, Алиса, — сказала Эмма, а затем замолчала.

Меня охватила печаль. Трина, Лукас, Коллинз и Круз… мертвы, они превратились в пепел.

Мое сердце заныло. Я, девушка, которая ценила правду превыше всего, жила в паутине лжи.

А затем я испытала шок. Моя мать была не моей матерью.

И это привело к еще больше душевной боли. Что случится, если Коул пострадает в лесу, как показало нам видение? Я его потеряю?

Меня переполняло чувство вины. У меня появился секрет от Коула.

Мне хотелось погрязнуть в своих чувствах, я знала, что должна дать волю эмоциям. Наконец-то. Раз и навсегда. Они были частью прошлого, и я не могла двигаться дальше, если постоянно оглядывалась назад.

Мне никогда не хотелось двигаться дальше, как сейчас. Но все, что я умела делать, — это убирать эмоции куда-нибудь подальше. И, возможно, мне бы это удалось, но стены не просто рухнули… они обнажили рану, и, если я восстановлю их, то однажды снова окажусь в этом трагическом месте.

— Али? Эмма сказала, что что-то случилось. — внезапно Коул оказался рядом со мной, притягивая меня в тепло и силу своих объятий.

Я прижалась к нему, зарылась лицом в шею и заплакала. Плакала так сильно, что мое тело сотрясал дрожь. Он не отпускал меня, только крепче прижимал к себе, проводя пальцами по моим волосам и шепча мне на ухо нежные слова утешения.

Такие вещи, как «Я люблю тебя, Аллигатор» и «Мы справимся с этим» и «Это не сломит нас» и «Мы сильнее этого».

Когда я наконец успокоилась, он поднял меня на руки и вынес из комнаты, подальше от фотографий и боли. Мои глаза опухли — они горели, как будто в них попало настоящее пламя.

Мой нос был настолько заложен, что я едва могла дышать, и силы покинули меня. В тот момент я была не более чем растаявшей лужицей слизи. Стыдливой лужицей. Я, наверное, оставила сопли на рубашке Коула.

Он вошел в другую спальню, в ней горели свечи. Она была просторной и состояла из двух частей. Кровать и зона отдыха с пушистым диваном и журнальным столиком, заваленным едой. Там были некоторые из моих любимых блюд. Феттуччине Альфредо. Фаршированные грибы. Жареный сыр. Печенье с шоколадной крошкой и ванильным мороженым.

— Я сделал для нас укромное местечко, — сказал он, усаживая меня на край кровати. На заднем плане играла тихая музыка. — Подумал, что мы наконец-то сможем устроить наше первое свидание.

Копье пронзило мою изуродованную кислотой грудь.

— Ты не должен был этого делать. Не ради меня. Коул, Хелен…

— Я знаю, любимая. Знаю.

Он знал? Правда? Мне пришлось произнести эти слова вслух.

— Она моя мать.

Он медленно кивнул.

— Вероника подтвердила мои подозрения.

Меня охватил гнев. «Это была не ее история, чтобы рассказывать».

— Мой день рождения изменили. Я старше, чем мы думали.

— Приятно это знать.

— Мне снится Хелен. Она приходит ко мне.

Он присел передо мной и положил руки на мои бедра.

— Не обращай внимания на сны, не обращай внимания на эту женщину.

Но… я не хотела.

— Она мне помогает.

— Она лгунья. Она предаст тебя, причинит тебе боль.

— Нет, она…

— Да. Это так. — его выражение лица ожесточилось, став каменным. — Но то, кто она и что она делает, не меняет того, кто ты… ты моя.

Его заверения сделали то, что и должны были сделать. Убедили меня. И все же мои нервы начали пошаливать. Он видел одну сторону монеты. Я видела другую. Она была злом для него, но добром для меня. Он хотел, чтобы я ее забыла. Я хотела общаться с ней… хотела всего, что могла получить.

Сможет ли он смириться с этим?

— Я устала позволять «Аниме» управлять всем, — сказала я, переключаясь. — Они делают ход, а мы после этого восстанавливаемся. Этого больше не будет. Утром я пойду искать Джастина. Я обещала Жаклин.

— Мне нравится твой энтузиазм, — сказал он, — но ты не знаешь откуда начинать поиски.

— Знаю. Мы выяснили, что Джастина вывезли с того склада. Через дорогу от него есть жилой дом. Может быть, кто-то видел что-то из окна. Если понадобится, я буду ходить от двери к двери. Я также позвоню Итану. Он раньше работал на «Аниму» и знает, как они действуют.

— Он может все еще на них работать.

— Есть только один способ выяснить.

Тишина. Вздох.

— Хорошо, — сказал Коул. — Я помогу.

Эти слова вернули меня к началу нашего разговора… к самой сути моих страхов.

— Если я поговорю с Хелен, узнаю то, что она знает, ты будешь думать, что я работаю с «Анимой»?

Посмотрев на меня, он произнес серьезным тоном:

— Ладно, вот и все. Время порки настало. — он сел рядом со мной и притянул меня к себе на колени.

Я вскрикнула, когда Коул приложил свою большую руку к моей попе, но вместо того, чтобы шлепнуть, он погладил.

— Я привлек твое вниманием? — спросил он. — Отлично. Я хочу, чтобы ты выслушала меня, и сделала это очень внимательно. Обманывала ли меня «Анима» раньше? Да. Но я учился на своих ошибках, чтобы не повторять их дважды. Отдай мне должное. И себе тоже. Ты заботишься о своих друзьях. Ты добрая, честная и настолько близкая к идеалу, насколько это вообще возможно. Ты ненавидишь «Аниму» так же, как и мы. Ты никогда не встанешь на их сторону, даже ради нее. — он выплюнул последнее слово. — Когда шок от ее связи с тобой пройдет, ты поймешь, что она монстр с лицом ангела. Вот и все.

Это то, чего он хотел. Может быть, то, что ему было нужно.

Но я не была уверена, что это произойдет, и это меня пугало.

Дурацкий страх!

Он помог мне выпрямиться.

— Ты все время обещаешь меня отшлепать, но не делаешь этого — сказала я.

— В этом виноваты твои глаза. Они могут отговорить меня от чего угодно.

— Что именно они говорят?

— Обычно «ты такой замечательный, Коул». И «я хочу быть твоей рабыней, Коул».

Ха!

— Так что насчет свидания? — спросил он.

— С удовольствием.

Мы ели. Разговаривали, смеялись и даже смотрели кино. Мы потерялись в нашем собственном маленьком мире. Но это время, проведенное вместе, вызвало у меня… зуд. Я хотела большего.

Хотела его. Полностью.

Видимо, мои глаза должны были заставить его раздеться.

Я оседлала его колени, обхватив руками его шею, а ногами — талию.

— Я так привыкла видеть тебя без рубашки. Если тебе неудобно в ней, просто сними. Я имею в виду, что думаю только о тебе.

Фыркнув, он встал, я обхватила его, как удав, и прошел в ванную. Посадив меня на мраморную столешницу, он снял рубашку… аплодисменты… и взял мочалку. Включив кран, он намочил ее и осторожно вытер мое лицо.

О, черт!

— Наверное, я выгляжу отвратительно, — пробормотала я. Неудивительно, что он остановил меня еще до того, как я начала. — Моя предыдущая истерика испортила наше свидание.

— Эй. Твои рыдания были изюминкой нашего свидания.

У меня вырвался смешок.

— Кто-нибудь когда-нибудь называл тебя милым? Нет? Хорошо.

— Ты говорила мне, что я сладкий на вкус. — он бросил мочалку на пол. — Ты готова ко второй фазе вечера?

— Зависит от того, что именно представляет собой вторая фаза.

— Поцелуй у двери. Или, в нашем случае, у двери душевой. — его тяжелый взгляд скользнул по мне. — Я не собирался заходить так далеко, не сегодня, но ты грязная. Очень, очень, очень грязная. Я должен выполнить свой джентльменский долг и привести тебя в порядок

Мое сердце учащенно забилось.

— Нижнее белье оставлять или снять?

— Выбор за дамой.

Жаль его, потому что мой ответ ему не понравится. Вернее, он понравится ему слишком сильно.

— Значит снять.

Он застонал, возясь с ручками в душе.

— Ты хочешь убить меня, не так ли?

— Убить твое сопротивление, да. Потом еще поблагодаришь меня.

— Не сомневаюсь.

Вода полилась сильнее, и пар начал наполнять воздух. Он снял свои ботинки, джинсы и оружие. Много-много оружия. Кинжалы. Метательные звезды. Еще кинжалы. Пистолет. Еще один пистолет. Патроны. Знаменитый арбалет. Еще кинжалы. Металл звенел о металл, каждое его движение завораживало меня.

— Твоя очередь, — сказал он, и в его голосе слышались нужда и приказ.

Я накрутила на палец кончики своих волос.

— Могу я сначала задать тебе вопрос?

— Ты уже это сделала. Раздевайся.

А он смешной. Я поднялась на ноги.

— Ты бы подождал один год и три месяца ради других своих девушек?

Он скрестил руки на груди.

— Как бы я ни ответил на этот вопрос, я буду звучать как придурок.

Видите? Это слово будет преследовать меня вечно.

— Не нужно говорить, что ты бы «впал в кому», просто скажи мне правду.

— Ладно. Нет. Нет, я бы не стал. Я бы зашел дальше. И прежде чем ты начнешь быстро задавать вопросы, нет, я не устану ждать тебя, и нет, я не уйду от тебя.

Причина номер семнадцать вот-вот должна была вступить в игру.

— Зачем ждать? — мой взгляд скользнул по нему, и мои щеки покраснели. — Ясно, что ты бы предпочел этого не делать.

— Потому что ты моя. Не только сейчас, но и всегда. Я хочу поступать правильно по отношению к тебе. Я буду делать то, что правильно.

— Остальные тоже были твоими, — сказала я. Пар продолжал сгущаться в воздухе, создавая сказочную дымку. — Когда-то.

— Они не были моими. Они были… практикой.

Красивые слова. Они почти растопили меня. Почти.

— Откуда ты знаешь, что я не стану очередной практикой для какой-нибудь другой девушки?

Он шагнул вперед, прижимая меня к столешнице, самая твердая часть его тела прижалась к моей самой мягкой части. Он стянул мою рубашку через голову.

— Тебе просто придется довериться мне. — его пальцы легли на джинсы, расстегивая пуговицу. — Ты мне доверяешь?

— Да.

— Хорошо. — он снова усадил меня на столешницу и снял с меня ботинки.

Я откинулась назад, опираясь на локти и приподняв бедра, чтобы помочь ему стянуть с меня джинсы. Я была такой милой.

Как только джинсы были сняты, я осталась в лифчике, трусиках и «оружии». Одно за другим он выбрасывал каждое оружие. Кинжалов было столько же, но ни одного пистолета. Коул пристально посмотрел на меня, будто не мог этого не сделать.

— Тебя не беспокоит, что у меня плоская грудь? — спросила я, вопрос сорвался с языка прежде, чем я успела подумать.

Его взгляд метнулся вверх и встретился с моим.

— Ты идеальна. Зачем тебе думать о чем-то подобном?

— Гэвин сказал…

— Гэвин говорил о твоей груди? — Коул поднял один из кинжалов. — Я убью его. Жестоко убью его.

Я схватила его за запястье, вырвала оружие из его кунг-фу хватки и рассмеялась.

— Он не говорил это мне. Речь даже шла не обо мне.

Мой очень собственнический, очень заботливый парень расслабился, но только слегка.

— Прекрасно. Он может жить.

Я сняла оставшуюся одежду, и Коул подтолкнул меня в душ. Он вошел следом за мной, закрыл дверь, закрыв нас внутри, позволив пару сгуститься вокруг нас.

— Я буду безумно зол, если ты когда-нибудь придешь домой с имплантами, — сказал он, подставляя меня под струи воды. — Я знаю, что повторяюсь, но ты идеальна.

— Спасибо.

Но Коул еще не закончил.

— Любой парень, который заставляет девушку чувствовать, что ей нужна грудь побольше, не стоит и ломаного гроша.

— Ломаного гроша? — спросила я смеясь, с каждой секундой любя его все больше. Он не мог быть более милым. — Звучит так, будто это идет в комплекте с «тварью».

— В любом случае. Кто-то должен сказать Гэвину, что ему надо увеличить свой член, — проворчал Коул.

— Жаклин на шаг впереди тебя. Она сказала ему отрастить яйца побольше.

— Что ж, это хорошее начало.

Встав позади меня, Коул намылил меня… медленно… его руки задерживались то тут, то там. Он вымыл мои волосы, прижимаясь своим телом к моему, и вскоре уже не только от воды шел пар по стенам.

— Твои новые татуировки зажили, — сказал он, целуя меня в шею.

Я задрожала.

— Тебе все еще нравится?

— Определенно. — его большой палец нежно провел по моей спине. — Но ты так и не сказала мне, что означает феникс.

— Ты не догадываешься?

— Могу предположить, — сказал он, покусывая мочку моего уха, — но я хотел бы это услышать.

Мне было трудно заставить свой мозг работать, но я как-то сумела объяснить ход своих мыслей… что он стоял со мной в огне, держал меня за руку, помогая восстать из пепла моей другой жизни. Когда я закончила, он повернул меня и нежно поцеловал.

— Ты делаешь меня счастливым, — сказал он.

— Давай посмотрим, смогу ли я сделать тебя еще счастливее. — я взяла мыло из его рук и намылила его так же медленно и тщательно, как он меня, обожая каждый сантиметр его тела.

Смыв с него пену, я помассировала твердые от напряжения плечи и переместила свое внимание на его грудь, обводя каждую из его татуировок… опускаясь ниже, к животу. Живот, который дрожал, заставляя мое дыхание учащаться… а желудок дрожать.

— Это была плохая, плохая идея. — сверкая глазами, он прижал меня к стене. — Одна из худших в нашей жизни.

Прохладная плитка заставила меня вздохнуть.

— Или лучшая.

— Может быть, я проверял свою решимость. Между прочим, я получил двойку. — Коул опустил голову и подарил мне крепкий, горячий поцелуй. Глубокий поцелуй. Душераздирающий поцелуй. Поцелуй, подслащенный водой на наших губах.

Когда я обвила руками его шею, он потерся об меня.

— Каждый раз, когда я с тобой, — сказал он, — чувствую, что наконец-то нашел дорогу домой.

Я застонала. То, что говорил мне этот парень… плавилои меня так же сильно, как и его прикосновения.

— Коул.

— Я хочу сделать больше… но не должен.

— Должен! Я старше, помнишь?

— Да, но мне нужно время, чтобы осознать это. — он поднял голову, нахмурившись. Через несколько секунд он выпрямился, испортив момент. — Что-то не так.

Да, кое-что-то было не так. Он больше не был сосредоточен на мне.

— С чего ты взял?

— Мне кажется, что у меня видение. Только я ничего не вижу. Просто чувствую.

Я больше не задавала вопросов. Чувствовать опасность было его особенностью. Выскочив из кабинки, я быстро вытерлась полотенцем и оделась. Коул сделал то же самое, и мы оба взяли в руки оружие. Арбалет для него и 44-й калибр для меня. Я прикрутила глушитель.

— Зомби? — спросила я.

Его фиолетовые глаза были мрачными.

— Нет. Что-то похуже.