Королева сердец зомби

Глава 2 По коже и зубам

Было 3:04 утра, и, как и ожидалось, никаких признаков зомби. Я была свободна от дежурства, но дома меня ждали не раньше семи утра.

Жизнь не могла быть более совершенной.

О, подождите. Могла. Маккензи и Бронкс жили с Коулом и его отцом, мистером Тайлером Холландом, и они решили провести остаток ночи в спортзале. Я ни словом не обмолвилась о своих планах с Коулом, но, думаю, что моя улыбка от уха до уха выдавала меня.

Гэвин предложил отвезти меня домой. Будучи джентльменом, он открыл для меня дверь с пассажирской стороны своей машины.

— Мне есть чем заняться и на что посмотреть. — он жестом пригласил меня внутрь. — Запрыгивай, кексик.

— Спасибо.

— Не привыкай к этому.

Он говорил это от всего сердца. «Не засмейся». Я обожала этого парня, но не была слепа к его недостаткам.

Один из моих недостатков: я находила каждый из них очаровательным.

Он сел за руль и завел двигатель, лед на окне растаял. Гэвин выехал на дорогу и сказал:

— Итак, когда ты получаешь права?

— На следующей неделе. — когда-то меня тошнило даже при одной мысли о том, чтобы управлять металлической ловушкой смерти, известной как автомобиль, но столкновение со злобным зомби-близнецом себя… не спрашивайте… немного изменило ситуацию. — А что? Тебе надоело возить меня?

— Нет. Просто хочу убедиться, что успею переехать в другой штат. Ты — трагическая случай, ожидающий своего часа. — он выругался. — Прости. Я не то имел в виду.

— Все нормально. Мы оба знаем, что я заставляю толпу пожилых людей выглядеть чемпионами NASCAR[1]. - у меня были отношения любви и ненависти со скоростью. Я любила медленный темп и ненавидела быстрый.

— Об чем и речь, — сказал Гэвин. — Есть такая вещь, как дорожная ярость, и у меня она есть.

— У тебя есть и много других вещей, — пробормотала я.

— Это правда, и все они потрясающие.

Я закатила глаза.

— Кстати, не вези меня домой. Отвези меня к Коулу. — по крайней мере, надеялась на это. Я написала ему сообщение, надеясь, что он не заснул.

Его ответ пришел через несколько секунд.

Мое сердце затрепетало от волнения:

Коул:

Мое сердце затрепетало в тысячу раз быстрее:

Коул:

Я:

Коул:

Гэвин подмигнул мне.

— Значит, сегодня та самая ночь, да? Наконец-то кое-кто получит твою вишенку.

Не может быть. Я не верю, что он только что сказал это.

— Ты такая свинья.

— Свиньи милые.

— И грязные.

— Идеальное сочетание.

Невозможно оскорбить того, кто никогда не обижается.

— Слушай, я не собираюсь обсуждать свою сексуальную жизнь… или ее отсутствие… с тобой.

Ничуть не смутившись, он сказал:

— Если только ты не сломаешь себе шею по пути к нему, ты прыгнешь в постель этого парня, как только окажешься там, и мы оба это знаем.

Господи. Они с бабушкой были в одной команде, и я не была уверена, у кого из них получалось лучше.

— Итак… хочешь совет, как превратить что-то обычное, в экстраординарное? — спросил он. — Я в некотором роде секс-эксперт.

— Вообще-то, ты что-то вроде эксперт в кобелизме.

— Не будь смешной. Такого слова даже не существует.

Я не могла перекрыть ему дыхательные пути. Он потеряет управление, и мы разобьемся.

— Почему бы мне просто не отрезать свои уши и не отдать их тебе? — пробормотала я себе под нос. — Это будет не так больно, как этот разговор.

— Ладно. Как хочешь. Возись в темноте. Посмотрим, будет ли мне до этого дело.

— Тебя это не должно волновать!

— Ну, я знаю. Но ты мой кексик. Я считаю, что ты заслуживаешь глазури…

— Не смей заканчивать это предложение, иначе, клянусь, я заведу банку для придурков и заставлю тебя положить туда пятерку.

Он усмехнулся.

— Это была бы банка для твари, и ты это знаешь.

«Никогда не смогу смириться с этим». Бабушка и ее «подростковые словечки» будут преследовать меня до конца жизни.

— Почему бы тебе не рассказать мне о своем первом разе, а? Был ли он особенным? Ты усыпал свою кровать лепестками роз?

— Он был самым особенным, — невозмутимо ответил он. — И да.

Я снова закатила глаза. Я редко уходила от него, не вставив своих пять копеек.

— Неважно. Эта тема закрыта, Барби, так что либо замолчи, либо лишишься языка.

Он не замолчал. Конечно же.

— Барби? Это прозвище ты выбрала для меня?

— Не нравится? — спросила я, ухмыляясь. Девушка могла слушать «кексик» столько раз, пока не сможет нанести ответный удар.

— Очень нравится. Я всегда подозревал, что ты хочешь взять и поиграть со мной.

Видите! Это невозможно!

— В любом случае, — продолжал он, — как ты собираешься соблазнить Коула, которому так повезло, Холланда?

Я фыркнула.

— Ты серьезно? Как будто девушке действительно нужно делать что-то большее, чем дышать.

Он покачал головой и цокнул.

— Слушай сюда, кексик. Я сейчас поделюсь главными жемчужинами мудрости.

— Даже несмотря на то, что я знаю, как редко тебе выпадает шанс проявить свою мудрость, пожалуйста, не делай этого.

— Если я хочу затащить цыпочку в постель, я говорю одно из двух. «Я облажался». Или «давай поговорим об этом». Бум. Одежда разлетается, тела переплетаются и происходят странные вещи. Но если ты скажешь это Коулу, он кончит в свои джинсы еще до того, как начнется все самое интересное.

— Дай мне минуту, чтобы пережить шок от того, что ты все еще одинок.

— Знаю, знаю. Но тебе наверняка понадобится больше минуты. Это настоящая головоломка для ума.

— Послушай, некоторых пар волнует больше, чем секс. — я подумала о том, как Коул иногда смотрел на меня, как будто солнце вставало и садилось только для меня. — Они заботятся о связи.

— Ты доказываешь мою точку зрения. Они заботятся о связи… физической.

— Мысленной. Эмоциональной.

— Сладенькая, только одна половина пары заботится о мысленном и эмоциональном, и вот тебе подсказка… это не парень. Но я отвлекаюсь. Ты просто набросишься на него, не так ли? Без шума, без суеты… ты просто сорвешь с него одежду и покажешь ему, кто здесь хозяин. — он пошевелил бровями. — Ну почему, Али Белл, я не знал, что в тебе это есть.

Вопрос: Если бы я выпотрошила его как зомби, меня кто-нибудь признает виноватой в преступлении?

Ответ: Нет! Все были бы мне благодарны.

— Просто… сосредоточься на дороге, — сказала я.

Он повиновался, что заставило меня с подозрением отнестись к его следующему шагу. Я изучила его профиль. Он был словно с обложки журнала. Из рекламы нижнего белья. Отсюда и прозвище, которое я ему дала. Он был красивым парнем, со светлыми волосами и сверкающими глазами зелено-золотого цвета.

— Ты пялишься, — сказал он. — Думаешь о том, чем бы заняться со мной сейчас? Ну, не хочу тебя расстраивать, кексик, но этот корабль уже уплыл.

Я в третий раз закатила глаза.

— Пытаюсь раскусить тебя.

— Хотя, — продолжил он, как будто я ничего не говорила, — могу показать тебе, как настоящий мужчина ублажает женщину после того, как Коул все испортит. Ну, знаешь, в качестве акта милосердия.

— Я предпочту зомби. Ты никогда не станешь этим кандидатом. — поддерживать его скромность было бесплатной услугой… и я все еще не была уверена, что получаю за это свои деньги.

Он пожал плечами.

— Это твоя потеря.

— Ты такой благородный… — я чуть не подавилась этим словом, — …потому что тебе не нравится, когда тебе говорят «нет».

— Или потому, что цыпочки — как конфеты, и моя миссия — попробовать всевозможные вкусы.

Я в четвертый раз закатила глаза.

— Примерно четыре недели назад ты сказал, что хочешь найти настоящую любовь и вступить в отношения.

— Примерно четыре недели назад я был идиотом, — ответил он с содроганием.

Я покачала головой в отчаянии.

— Ты — ЗППП, которое только и ждет своего часа. Ты же знаешь это, не так ли?

— Замечательный и прекрасный продюсер? — Гэвин расправил плечи. — Не уверен, что хочу заниматься кинобизнесом, но ладно.

— Ошибаешься. Ты такой придурок. И ты уже глубоко вляпался.

Он отмахнулся от меня, а когда я рассмеялась, коснулся пальцем моего носа.

— Я так понимаю, отец Коула понятия не имеет, что ты будешь ночевать у него и развращать его сына.

— Да. — просто чтобы опровергнуть, я добавила: — Я собираюсь развратить его очень сильно.

Гэвин драматически вздохнул.

— Если бы я не любил Коула так сильно, я бы его ненавидел. Этот придурок всегда получает редкие вкусы. — он остановил машину у обочины и выключил фары.

Мои мысли мгновенно сменили направление, а сердце забилось от волнения. Меньше чем через минуту я окажусь в объятиях Коула.

— Спасибо, что подвез, Гэвин.

— В любое время, кексик. Даже если это не та поездка, которую я хотел тебе устроить.

— Глупец. — я сняла одну из своих перчаток и бросила в него.

Он поймал и поцеловал ее.

И вот уже в пятый раз я закатила глаза.

И снова он ухмыльнулся.

Я сменила тепло машины на пронизывающий ночной холод, лед хрустел под моими ботинками, когда я мчалась к просторному одноэтажному дому из красного кирпича с белой деревянной отделкой. От своего нетерпения я не заметила камень на своем пути и споткнулась.

+ к самооценке.

Окно Коула находилось сзади, первое слева. Оно оказалось незапертым, как он и обещал. Я забралась внутрь как можно тише и закрыла за собой окно.

Прежде чем успела повернуться или привыкнуть к темноте комнаты, меня схватили.

Жесткая рука зажала мне рот, заглушая мой вздох. Другая — обхватила меня, прижав мои руки к телу, чтобы локти не причинили вреда.

— Я сказал пять минут, мисс Белл. — низкий, хриплый голос Коула ласкал меня, высасывая из меня все силы. — Тебя не было восемь. Знаешь, что это значит?

Я сдержала смех.

— Мне нужно купить часы?

— Наконец-то ты получишь порку, которую я тебе обещал. — он отпустил меня, и я повернулась к нему, по привычке не отрывая глаз от пола.

Обычно, когда наши глаза встречались впервые за день, у нас было видение нашего будущего. Сегодня утром мы мельком увидели друг друга, что избавило нас от лишних хлопот.

Я обрадовалась этому.

Потому что то, что мы видели… Я не позволяла себе думать об этом, боясь, что сломаюсь. Коул, прислонившийся к дереву, багровые полосы на его лице и груди, трясущиеся руки, выражение его лица — смесь непревзойденной боли и неизмеримого горя, когда я уходила от него.

Уходила. Прочь.

Для этого не было достаточно веской причины.

Насколько серьезно он был ранен? Когда сбудется видение? Через несколько дней? Недель? Месяцев? Никогда не было временных рамок. Единственной гарантией было то, что это произойдет. Нам никогда не удавалось избежать ни одного.

«Красная тревога! Красная тревога! Надвигается эмоциональный срыв».

Я запихнула беспокойство в далекий ящик. Это была сложно, но мне удалось закрыть крышку.

Теперь лучше. На время.

— Ты можешь посмотреть на меня, — сказал он. — Я не буду кусаться… очень сильно.

Мой взгляд двинулся вверх, вверх и встретился с его, и внезапно меня охватила тоска, которая мучила с самого первого момента нашей встречи. Для него… для этого… для большего.

Он медленно улыбнулся.

Черт. В то время как Гэвин был красив, Коул был чистой, грубой сексуальной привлекательностью. От него словно исходит предупреждение. «Возможно плавление трусиков». Лунный свет осветил его, и на несколько секунд мне показалось, что я услышала пение ангелов. Его черные волосы торчали в разные стороны, как будто он слишком часто проводил по ним руками. Может быть, ему не терпелось увидеть меня? Его великолепные фиолетовые глаза были обрамлены такими густыми и черными ресницами, что казалось, будто он всегда наносил подводку.

Что касается остального…

Божечки! Я знала его тело, скрытое под одеждой. У него был совершенная бронзовая кожа. Его мускулы отточены до совершенства. Идеальная грудь, покрытая самыми идеальными татуировками. Один из его сосков был проколот… мяу!.. и он был, вы угадали, идеальным.

Он провел костяшками пальцев по моей щеке, легкое прикосновение наэлектризовало меня.

— Я скучал по тебе.

Задрожав, я спросила:

— Как сильно?

— А что? Думаешь, скучала по мне больше?

— Уверена в этом.

— Я с радостью докажу, что ты ошибаешься. После того, как увижу свой сюрприз.

— Приготовься к чистому великолепию. — я подняла волосы и повернулась, обнажив шею.

Воцарилась тишина.

Я нахмурилась, внезапно занервничав. Что, если ему не понравится? Чернила были несмываемыми.

— Али. — его голос, такой хриплый и глубокий, казался искушением и шелком, ласкающим меня. — Я когда-нибудь говорил тебе обо всех причинах, по которым люблю тебя?

— Нет. — я облизала губы и покачала головой, набираясь смелости, чтобы посмотреть ему в лицо. Его тяжелый взгляд заставлял плавиться.

Ему понравилась татуировка.

— Скажи мне, — мягко приказала я.

— Я назову тебе десять лучших. Первое, — сказал он и поцеловал меня в лоб. — Ты до жестокости честна. Это такая редкая и ценная черта.

Очки моему мужчине за то, что он руководствовался личностью, а не внешностью.

— Второе. — он поцеловал меня в глаз. — У тебя идеальное чувство юмора… идеальное для меня. Оно немного искаженное и сильно искаженное, но ты заставляешь меня смеяться, когда другие не могут.

Я почти растаяла. Почти. Нужно услышать остальное.

— Продолжай, или я сделаю тебе больно. — неужели у него от волнения перехватило дыхание, как и у меня самой?

Коул усмехнулся.

— Третье. — он поцеловал меня во второй глаз, очень-очень нежно. — Ты умная. Я хочу увидеть твой мозг обнаженным.

Ха!

— Четвертое. Ты чертовски сексуальна.

— Очевидно. — и ладно, да, за это он тоже получил очки. Может быть, потому что я так редко чувствовала себя сексуальной. А может быть, потому что я так отчаянно хотела еще одного поцелуя. Более крепкого. В губы. С языком и зубами. И блуждающими руками. Или, может быть, потому, что я хотела, чтобы он хотел всю меня.

— Пятое. — он поцеловал меня в щеку, и я застонала. Я хотела больше. — Ты невероятно добрая. — он поцеловал меня в другую щеку. — Шестое. Ты любишь всем сердцем, не сдерживаясь.

— Ну же. Поцелуй меня по-настоящему. — он хотел, чтобы я умоляла? Потому что я бы так и сделала… после того, как заставила бы его тоже немного умолять.

— Седьмое. — Коул прижался губами к одной стороне моей челюсти, пропуская губы, черт бы его побрал. — Ты хороший боец, я мог бы стоять в стороне и смотреть, как ты делаешь всю тяжелую работу, и не почувствовал себя слабаком. Я бы почувствовал себя гением.

— Я поверю в это, когда увижу.

— Восьмое. — он поцелуями проложил себе путь к другой стороне моей челюсти. — То, как ты иногда смотришь на меня… словно я самый сладкий десерт в пекарне, и ты отчаянно хочешь откусить кусочек.

Да, да. Большой, лакомый кусочек.

— Однажды, — сказала я, и хриплость моего голоса удивила меня. Я обняла его за шею. — Этот мой взгляд напугал тебя. — и не зря. Я была заряжена зомби-токсином и буквально хотела его съесть. Ну, не я, а мой зомби-близнец. З.А.

— Девятое, — продолжил он и прикусил меня за ухо. — Ты как самый совершенный в мире наркотик. На сто процентов чистый, гарантированно вызывающий зависимость после первого же вкуса. Я не могу представить свою жизнь без тебя… и не хочу.

Мою кожу покалывало, а кровь раскалилась до бела.

— Коул, — сказала я, снова застонав. Запустила руки в его волосы, наклонила его голову, пытаясь взять верх. — Пожалуйста. Перестань говорить и начни действовать.

— Десятое, — сказал он и наконец-то… к счастью… прижался своими губами к моим. Только это был короткий поцелуй, слишком короткий. — Ты умрешь за меня, так же, как я умру за тебя.

— Да, да, я сделаю это. — я ждала с трудом.

Но он не поцеловал меня. Его лицо нависло прямо над моим, когда он…обдумывал свой следующий шаг?

Я была рада ему помочь в этом.

— Снимай рубашку, — приказала я, уже потянув за материал. — Сейчас.

Он улыбнулся мне.

— Такая нетерпеливая?

— Одичавшая. И не смей жаловаться. Ты сам виноват.

— Жаловаться? Я лучше отпраздную. — он вырвал свою рубашку из моих рук. — Сними свое пальто.

Я только удивилась, что оно еще не сгорело на мне. Я была такой горячей.

Пока он стягивал хлопок через голову, я стянула с себя пальто и свитер, оставив майку, джинсы и ботинки… пока что. Мой взгляд, ведомый силой, превосходящей меня, прошелся по нему… ему нужна звезда за это, Боже… прежде чем остановиться на его груди. Он вытатуировал мое имя жирными черными буквами, которые тянулись от одного соска до другого.

Я вдохнула его запах… ммм, мыло и клубника… провела по рисунку дрожащими пальцами.

Он издал тихий стон.

— Прежде чем мы начнем, Али-Гатор, я должен предупредить тебя.

— Прежде чем мы начнем?

Он нежно сжал мои волосы и притянул меня к себе. Мужская сила против женской мягкости. Его взгляд был свирепым, непоколебимым.

— Мы не пойдем сегодня до конца.

Жар в моей крови мгновенно остыл.

— Но почему? — после моей встречи со смертью он был готов. Более чем готов.

И я тоже. Как и сейчас. Я смирилась с тем, что секс — это то, что я никогда не смогу вернуть назад, что он изменит ход наших отношений… и меня. Хотя я не была большой поклонницей перемен, это был Коул. Мой Коул. Я бы смирилась.

— После того, как твоя бабушка прервала нас той ночью, — сказал он, — я задумался. — на его черты лица опустилась жесткая маска, заставившая меня заподозрить, что он не только думал. Скорее всего, выслушал лекцию своего отца. — Мне восемнадцать. Тебе шестнадцать.

— Почти семнадцать.

— Я совершеннолетний. А ты нет.

— Коул…

— Дай мне закончить. — его тон теперь был таким же жестким, как и черты лица, непримиримым. — Я думаю, мы должны подождать.

Я подняла на него глаза. При росте пять футов (170 см) я была высокой. При росте в шесть футов (190 см) он был выше. Шире меня, тяжелее, и всякий раз, когда я оказывалась рядом с ним, я чувствовала себя полностью поглощенной им. Обычно мне это нравилось. Сегодня — не очень.

— Два года — это…

— Один год и три месяца.

— …долго, — закончила я.

— Не тогда, когда у нас есть целая жизнь вместе.

Я открыла рот, чтобы возразить. И, наконец-то, его губы встретились с моими.

Это был чистый ад. Я поцеловала его изо всех сил. Мы обсудим ожидание в год и три месяца позже… возможно, после того, как я сниму напряжение. Сейчас же я просто собиралась наслаждаться им… и всем, что он мне даст.

Когда мои ногти начали царапать его спину, а его руки легли на мой зад, притягивая меня еще ближе, в животе зажглась тысяча маленьких огоньков, распространяясь по всему телу. И я считала это адом? Даже близко нет.

Должно быть, пламя охватило и его, потому что он поднял меня, потираясь об меня. Я обвила ногами его талию, практически слив наши тела воедино. Он подошел к кровати и уложил меня на нее так, что половина меня свесилась с края. Все это время мы продолжали целоваться. Горячо. Быстро.

— Мы можем заниматься другими вещами, — прохрипел он. — Как раньше.

— Да. Как раньше. — то, что он заставлял меня чувствовать…

Он положил руки мне на виски и поднял голову. Задыхаясь, он сказал:

— Но, может быть, на этот раз мы зайдем немного дальше.

Я облизала свои опухшие от поцелуев губы и произнесла дрожащим голосом:

— Почему ты все еще говоришь?

Его ухмылка была медленной и лукавой, когда он начал играть с застежкой моего лифчика через майку.

За дверью спальни раздался звон стекла.

Коул замер и нахмурился.

— Что…

Многочисленные шаги застучали по деревянному полу.

Хлоп.

Хлоп.

Потрясенные, мы вместе поднялись на ноги. Я знала этот звук. Выстрел, заглушенный глушителем. Но… но…

— Здесь кто-то есть, — сказал Коул и бросился к тумбочке, чтобы взять в руки одно из оружий, лежавших на ней.

Кто мог напасть на Холландов? И почему? Это бессмысленно… бессмысленно…

Коул бросил на меня пронзительный взгляд.

Точно. Руку вверх. Я тряхнула головой, чтобы прогнать глупости, и вытащила из сапог два кинжала. Без них я никуда не ходила. Но кинжалы предназначались для схваток с зомби. Мы же слышали выстрели. Поэтому, я не буду иметь дело с зомби.

Я бросила кинжалы и выхватила пистолет, который спрятала в пальто.

— Коул! Беги! — крикнул его отец… как раз в тот момент, когда окно спальни разбилось вдребезги.

У Коула не было шанса убежать.

Разбилось еще больше стекол. Что-то швырнуло его через всю комнату, как реактивную гранату. Он врезался в стену, сполз на пол, оставляя за собой густой ярко-красный след крови.