Королевство грешников

Глава 10

МАКСВЕЛЛ

ПРОШЛОЕ

— Гребаная пизда, — рычит монстр в темноте. Когда он, наконец, роняет окровавленную металлическую трубу на пол, другие его товарищи тоже роняют свои. Не сказав больше ни слова и не взглянув через мое плечо, они выходят из комнаты и запирают двери. Сегодня вечером они высосали из моего тела каждую унцию энергии. В ту минуту, когда дверь закрылась, мои глаза закрылись сами по себе. Темнота окутывает меня, когда мое сознание начинает ускользать на ночь.

Но передо мной всплывает размытое видение фигуры.

Это она. Я просто знаю это.

Это мой ангел.

Я так сильно хочу прикоснуться к ней. Я хочу заключить ее в свои объятия, ощущая ее приятное тепло на своем теле. Я хочу поцеловать эти губы, чувствуя, как моя боль растворяется в воздухе.

Но сегодня я более чем слаб. Я разбит. И это разбивает мне сердце, что моему ангелу приходится видеть такую катастрофу, лежащую на грязной земле.

Как сильно я хочу держать глаза открытыми, просто чтобы увидеть ее. Но мое тело сдается, когда я погружаюсь обратно в темноту.

Но я все еще чувствую ее тепло. Она прикасается ко мне… моя окровавленная щека скользит к глубоко порезанной губе. Ее пальцы слегка касаются моих синяков, как будто она пытается нанести их на карту.

Но по какой-то неизвестной причине все кажется по-другому.

Прикосновение, ощущения… Все это кажется незнакомым.

Я знаю, что это она, но в то же время я этого не знаю.

Что происходит? Кто это на самом деле?

У меня больше нет интереса искать ответы. Еще больше темноты… заблудиться.

Когда я снова просыпаюсь, на улице все еще темно, и внутрь проникает только лунный свет. Проспал ли я весь день или все еще переживаю ту же ночь?

Я понятия не имею. По какой-то причине боль больше не ощущается на поверхности. Она есть, но терпима. Хмурясь в замешательстве, я прикасаюсь к губам и глазам, ощущая пятна жидкого антисептика. Только один человек мог обработать мои раны.

Мой ангел.

Но я чувствую чье-то присутствие позади себя, от которого у меня по коже бегут мурашки. В тот момент, когда я собираюсь обернуться, чья-то рука касается моего плеча. Мое сердце учащенно бьется.

— Не оборачивайся, — шепчет пронзительный женский голос, голос, который я узнал бы где угодно.

Мой ангел.

Я неподвижно лежу на земле, пока она не приводит меня в сидячее положение. Именно тогда я чувствую, как гладкая шелковая ткань оборачивается вокруг моих глаз, когда она завязывает мне глаза, лишая меня луча света. Меня все глубже затягивает во тьму, но я остаюсь сильным ради нее.

— Что ты делаешь, Angel? — спрашиваю я, оглядываясь через плечо.

— Я просто хотела кое-что попробовать. Ты мне доверяешь?

Я киваю.

— Всегда. — В моем голосе нет колебаний.

Я чувствую, как она двигается передо мной, когда садится ко мне на колени. Ее руки скользят по моей шее. Ощущение согревает мое тело, и все же по нему пробегает неуверенность. Я чувствую, как ее кончики пальцев скользят по моей шее сзади, поднимаются и откидывают мои волосы назад, когда мое лицо откидывается назад. На несколько мимолетных мгновений вокруг нет движения, все, что я чувствую, — это ее взгляд на мне.

Внезапно атмосфера между нами меняется. Мое дыхание учащается.

Ее кончики пальцев движутся все дальше и дальше к моему лицу, лаская мою щеку. Ее губы покрывают нежными поцелуями мой лоб. Двигается к моим глазам, моему носу, прежде чем, наконец, достигает своей цели. Мои губы.

Но на этот раз все по-другому. Все более наэлектризовано. Более интенсивно. Я мечтал о нашем первом поцелуе, о райском моменте, который я представляю, проходя через ад. И имея это прямо сейчас, в этот момент, я чувствую, что мой ангел тянет меня обратно на землю вместе с ней.

На этот раз она не нежная и застенчивая. Она смелая и напористая. Ее поцелуй больше похож на то, что она отмечает меня. Как будто она запечатлевает в нем все свои эмоции, включая даже темную сторону.

Я наклоняюсь и целую ее в ответ, обхватывая ладонями ее лицо. Провожу большим пальцем по ее влажной нижней губе. Темные эмоции овладевают мной, когда у меня возникает внезапное желание ответить на ее глубокий, жесткий страстный поцелуй, но я сдерживаюсь. Я сдерживаюсь ради моего ангела. Мой ангел заслуживает мягкости и доброты. Это внезапное желание всего лишь на мимолетный миг.

Ее губы на мгновение останавливаются, когда они нависают над моими.

— Я вижу тебя, — шепчет она.

Я хмурюсь, облизывая ноющие губы.

— Что?

— Я видела это. — Ее язык проводит по моим губам, заставляя меня застонать. — Я видела твое желание. Оно было там.

Я сглатываю, подавляя это желание, которое снова появляется.

— Я… Я не хочу причинять тебе боль.

Она заставляет меня замолчать, прижимаясь своими губами к моим. Целует меня сильнее, чем раньше. Ее ногти впиваются в мое плечо, но по какой-то причине эта боль успокаивает. Эта боль приятна.

Я нежно целую ее в ответ, все еще не пытаясь сдаваться. Я теряю себя день за днем, но я не хочу терять своего ангела.

— Тебе не нужно с этим бороться. Сдавайся.

Я качаю головой.

— Я не могу… — Я собираюсь снять повязку с глаз, чувствуя, что задыхаюсь от нее, но ее маленькая ладошка останавливает меня.

— Сдавайся, Максвелл… Я буду здесь. Я не уйду.

Она не уйдет. Она будет здесь.

Мое дыхание становится поверхностным. Мои легкие горят, а кровь бежит быстрее. Что происходит?

— Сдавайся, Максвелл, — манит меня ее пронзительный голос, когда она снова целует меня, но на этот раз она нежна, а я нет. Я сдаюсь. Я позволил этой темной тени поддаться моим порывам.

Мои губы соприкасаются с ее губами, пока мы продолжаем поглощать друг друга. Мои руки зарываются в ее волосы, собирая их в кулак, в то время как другой рукой я хватаю ее за талию и притягиваю ближе к себе.

Черт.

Она еще вкуснее. Сладкая и вызывающая привыкание. Я настолько погружаюсь в эту зависимость, что не хочу, чтобы меня тянуло назад.

— Еще, Максвелл, — стонет она мне в рот.

Наши языки танцуют вместе. Наши зубы клацают. Наши губы распухли и болят от нашего жесткого поцелуя, но все это не имеет значения. Что важно, так это мы сами.

Эта новая связь, которую мы создали. Это темное желание, которое мы оба породили. Я чувствую, как моя выпуклость упирается в мои штаны, но я не хочу заходить так далеко сегодня вечером. Этот поцелуй — маленькая дверца в наши собственные темные небеса, и этого для меня более чем достаточно. Ее ногти царапают мои все еще свежие синяки, заставляя меня рычать в агонии, но ее губы не отрываются от моих. Она проглатывает мой крик, позволяя мне разделить с ней боль.

— Мне тоже сделай больно, Максвелл.

Все мое тело напрягается. Каждое существо во мне хочет отстраниться, но я ничего не могу сделать.

Взяв мою правую руку, она кладет ее себе на шею, обеими ладонями вдавливая мою руку глубже в свою кожу. Мое тело начинает дрожать от страха, но я отдаю все силы, чтобы оставаться сильной.

— Все в порядке… это я, — шепчет она.

Так ли это?

Волна эмоций захлестывает меня, когда желание становится все сильнее. Моя рука становится потной и начинает дрожать от ее прикосновения. Голос глубоко внутри моего разума говорит мне сделать это, но в моем сердце есть свои сомнения. Чувствуя, как все мое тело горит огнем, словно она раскаленный уголь, я убираю руки от ее тела и сталкиваю ее со своих колен.

Я на дюйм отодвигаюсь от нее, предупреждающе поднимая руки.

— Не подходи ко мне. Прекрати, — мой собственный голос дрожит от эмоций, сдавливающих горло.

— Максвелл…

— Нет! Уходи. Уходи прямо сейчас.

Словно сжалившись над моим положением, она больше не спорит, и я слышу ее удаляющиеся шаги, когда она выходит из подвала.

Как только она это делает, я срываю ткань, которая завязывала мне глаза. Мои глаза непрерывно моргают, привыкая к лунному свету, проникающему в подвал через маленькое зарешеченное окно.

Я хватаю ртом воздух и прислоняюсь спиной к стене.

Что там произошло?

Почему мой ангел так себя вел?

Что изменилось?

Так много вопросов крутится у меня в голове, и все же ни на один из них у меня нет ответа. Смятение переполняет мой разум.

Пытаясь вспомнить сценарий целиком, я ищу какой-нибудь намек, но из этого ничего не выходит.

Но что беспокоит меня больше всего, так это мысль о том, что я получу удовольствие от той боли, в которую она меня втянула. Я страдаю от мучений день и ночь, и я знаю, как сильно я это презираю. Я ненавижу это.

Но сегодня вечером боль превратилась во что-то такое, чего я никогда не ожидал. Она превратилась в успокаивающее прикосновение.

Это было по-другому.

Это было… умиротворяюще.

НАСТОЯЩЕЕ

Трудно уснуть после того, что я обнаружил. Но чтобы подтвердить правду, я должен найти ответ сам. Я знаю, где живет Рея, и сразу же еду туда. Паркую машину в нескольких кварталах отсюда, выхожу и выпрямляюсь, глядя на старую квартиру. Обходя здание, я нахожу пожарную лестницу даже в темном переулке и иду по дорожке. Она живет на третьем этаже, и благодаря минимальному уровню безопасности любой может проникнуть в ее дом.

Я поднимаю окно и медленно захожу в ее квартиру. Это квартира размером со студию, но она добавила в нее несколько домашних штрихов с помощью книг и простых украшений. Кровать застелена идеально, и все расставлено по местам. Тишина в комнате говорит о том, что ее нет дома.

Как она может быть здесь, когда она прикована к кровати в моем доме?

У меня не было другого выбора, кроме как заковать ее в цепи, я хорошо знал, что она снова попытается сбежать.

Я прохожу в крошечную кухню и гостиную, в которой едва хватает места для одного человека. Я возвращаюсь в ее комнату и роюсь в ее гардеробе. Он заполнен ее одеждой и нижним бельем. Но нет ничего, что подтверждало бы мои подозрения относительно нее.

Внезапно я слышу, как лязгает замок входной двери. Оглядываясь по сторонам, я прячусь за занавесками в углу, сливаясь с темнотой.

Я слышу мягкие глухие шаги и звяканье ключей, приближающиеся к спальне. Я вижу фигуру, стоящую у выключателя, щелкающую выключателем, но качающую головой, когда свет не включается.

— Только не снова, — говорит фигура пронзительным женским голосом.

Все мое тело замирает от узнавания. Я знаю этот голос… Я узнал бы этот голос где угодно.

Она подходит ближе и встает перед зеркалом в пол, начиная раздеваться. Я не могу отвести взгляд, потому что видел каждый дюйм ее прекрасной кожи в ту ночь, и воспоминание об этом навсегда запечатлелось в моем мозгу.

Она переодевается в бледно-розовую футболку и шорты в тон, прежде чем взять расческу и расчесать волосы. Когда на нее падает лунный свет, я вижу цвет ее волос.

Он снова стал красного цвета.

Я хмурюсь в полном замешательстве, тем временем она заходит в ванную. Пользуясь случаем, я покидаю квартиру через окно, убедившись, что оно закрыто. К тому времени, как я добираюсь до своей машины, я беру телефон и звоню своему охраннику.

— Сэр, — отвечает он после первого гудка.

— Она в своей комнате? — Спрашиваю я, сжимая руками руль.

— Да, сэр. Я никуда не уходил с той минуты, как вы мне приказали.

— Проверьте еще раз. Прямо сейчас, — рявкаю я свой приказ.

На несколько секунд наступает пауза, прежде чем он отвечает.

— Она прикована к кровати, сэр. Но, похоже, сейчас она спит.

Я вешаю трубку, не в силах воспринять так много за одну ночь.

Этого не может быть. Это невозможно. Достав из бардачка досье на Рею, которое у меня есть, я в сотый раз просматриваю ее информацию, строку за строкой, но в конце все еще ничего не понимаю. Я откидываю голову на спинку сиденья и закрываю глаза.

— Что, черт возьми, происходит? — Спрашиваю я себя.

Как она могла находиться в двух местах? У нее есть сестра-близнец?

Она знает об этом?

В информации, которую прислал мне Персес, ничего не упоминается о том, что у нее есть сестра-близнец. Я в тупике и понятия не имею, куда идти дальше. Меня затягивает в этот лабиринт все глубже и глубже.

Проводя рукой по волосам, я позволяю разочарованию немного рассеяться, пока возвращаюсь домой.

Но она ни разу не выходит у меня из головы.

Я добираюсь до дома и бегу наверх, в спальню для гостей. По обе стороны от двери стоят охранники, но я их не замечаю. Я врываюсь внутрь, и вот она.

Элиша.

Она спит, несколько распущенных прядей волос каскадом падают ей на лоб. Обе ее тонкие руки прикованы к спинке кровати. У нее уже появились синяки на запястьях от натягивания цепей. Я подхожу к ней, изо всех сил стараясь не разбудить, и опускаюсь на колени рядом с ней.

Как это возможно?

Как одна и та же женщина может иметь две разные стороны и не осознавать этого?

Мои глаза обшаривают каждый дюйм ее кожи, пытаясь уловить разницу. Но, в конце концов, нет никакой разницы, кроме цвета волос.

Я глажу ее гладкую кожу костяшками пальцев, вызывая у нее тихий протестующий стон. Даже ее тепло на ощупь похоже на ее собственное. Ее мягкость соответствует мягкости Реи. Мои пальцы скользят вниз к ее подбородку, а затем к вырезу, наблюдая, как мурашки бегут по ее коже.

Но чем больше я прикасаюсь к ней, тем более знакомой она мне кажется. Связь становится сильнее… даже сильнее, чем с Реей. Сейчас ничего не ясно; ничто не подкрепляет ответ. Но я переверну небо и землю, чтобы узнать ответы. Я узнаю, кто лжет, а кто состоит в заговоре.

— Что мы здесь делаем? — Спрашивает Игорь, выпуская дым изо рта, пока мы едем по улице черного рынка.

Я тоже курю свою сигару, наполняя всю машину дымом дорогого табака.

Здесь обитают всевозможные подпольные преступники, некоторые даже живут в убогих старых зданиях. Это как маленький городок для преступников, где они либо заключают сделки, либо продают что-либо незаконное. Это единственный район, где полиции находиться запрещено.

— Скоро узнаешь, — бормочу я, глубоко затягиваясь сигарой.

Он вздыхает.

— Я слышал от мужчин, что у тебя в доме женщина. Что это значит?

У меня все переворачивается внутри при одной мысли о ней, но я сохраняю самообладание.

— Не знал, что ты любишь посплетничать, — сухо говорю я.

— Она рабыня?

Я свирепо смотрю на него.

— Не твое собачье дело. Брось это.

Он пожимает плечами.

— Просто спрашиваю. Женщина никогда не остается в твоем доме дольше, чем на несколько часов.

— Ты, кажется, действительно интересуешься моей сексуальной жизнью. В последнее время не трахался?

Он тихонько посмеивается, а дым рассеивается вокруг него.

— Почти каждую ночь в моей постели две девушки. Так что моя сексуальная жизнь намного лучше твоей, и ты хорошо знаешь, чем это заканчивается.

Я слишком хорошо знаю. У нас и раньше были общие женщины, но это было давным-давно. С годами наши вкусы изменились.

Когда я вижу темно-коричневое здание со светящейся неоновой вывеской "стриптизерши", я раздавливаю сигару о скрытый держатель пепельницы под подлокотником сиденья.

— Мы здесь.

Игорь следует за моей свитой и выходит из машины. Застегивая наши черные костюмы, мы заходим внутрь. Люди вокруг таращатся на нас, выглядя удивленными и испуганными одновременно. Вышибалы, охраняющие дверь, даже расчищают мне путь, когда мы входим в клуб.

В воздухе витает запах дешевых духов, сигар и алкоголя. На длинной дорожке из шестов, которая заканчивается креплением к главной сцене, обычно танцуют обнаженные или полуголые танцовщицы, выполняющие свою работу, в то время как "голодные волки" развлекаются за свои деньги.

Money от Cardi B гремит из динамиков, заставляя стриптизерш танцевать в такт.

— Что мы на самом деле здесь делаем? — Спрашивает Игорь, обводя взглядом белокурую стриптизершу, покачивающую попкой и бедрами с соблазнительной улыбкой.

Закатывая глаза, я оглядываюсь и нахожу комнату, которую ищу. Покер-рум.

— Мы здесь, чтобы кое с кем встретиться, — бормочу я, кивая в сторону комнаты.

— Это предполагает какие-то действия?

Я пожимаю плечами.

— Ты увидишь. Просто будь готов.

Мы входим в комнату, как короли, с гордостью и властью. Взгляды всех ублюдков останавливаются на нас. Некоторые даже выглядят шокированными нашим присутствием. Мои глаза осматриваются по сторонам, пока не останавливаются на одном мужчине, которого я ищу.

Лоренцо.

Из-за огромной царапины на его лице он привлекает мое внимание. Мы оба садимся за его стол, где вместе с ним еще три человека играют в покер.

— Вы даже не спросите, можете ли вы двое присоединиться? — спрашивает лысый парень, сидящий справа от меня.

— Это вежливость джентльмена, а мы оба, конечно, таковыми не являемся, — говорю я, не сводя глаз с Лоренцо.

Он тоже никогда не смущается своим холодным взглядом.

— Что привело тебя сюда, Максвелл? — спрашивает он, кладя карты на стол и приостанавливая игру. Он откидывается на спинку стула в футболке и брюках, демонстрируя свои огненные татуировки на мускулистых руках с оливковой кожей. Даже его темно-каштановые волосы растрепаны, а под глазами с прожилками видно, что он, должно быть, несколько дней не спал. Упираясь одним локтем в спинку стула, в то время как другой опираюсь на скрещенную ногу, я игнорирую тот факт, что он назвал меня по имени.

— Ты имел какое-либо отношение к возобновлению детской проституции? — Спрашиваю я по-русски с ядом в голосе.

Все знают, как сильно я это ненавижу. Именно поэтому я запретил эту незаконную и бесчеловечную деятельность. Поэтому, когда я получаю новости об этом, я знаю, что должен позаботиться об этом сам.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — отвечает он со своим сильным русским акцентом.

— Не морочь мне голову, потому что ты хорошо знаешь, что произойдет.

Он хихикает, наклоняясь вперед.

— О да? Ты думаешь, что сейчас правишь Россией, но поверь мне, мы все знаем, что ты очень скоро падешь со своего трона.

Я чувствую, как моя челюсть тикает от гнева, который начинает закипать во мне. У меня возникает желание размозжить ему череп прямо здесь и сейчас.

— Я буду править Россией до своего последнего вздоха. И если мне придется убивать таких ублюдков, как ты, чтобы доказать это, я буду более чем счастлив рассказать подробнее.

Это не угроза, а обещание.

С дьявольской ухмылкой он достает огромный нож, которым можно любого разрезать на куски одним движением. Когда я бросаю быстрый взгляд, другие мужчины держат руки в карманах, ожидая сигнала к атаке.

Я оглядываюсь через плечо и вижу, что другие мужчины смотрят на меня, как на муравья, готового быть раздавленным ими.

— Хорошо. Давай сделаем это цивилизованно, — бормочу я с лукавой улыбкой.

Лоренцо бросается на меня, поднимая нож, предвидя движение, которое я хватаю и выкручиваю ему запястье, заставляя его потерять клинок. Взяв его в руки, я пронзаю им его ладонь насквозь по самую рукоятку, так что половина лезвия проходит сквозь стол.

— Ах! Черт!

Кровь разбрызгивается по всему столу, и слушать его крики агонии так успокаивает. Все его люди готовятся к атаке, но Игорь прикрывает меня и расстреливает их всех подряд, пока они шатаются на своих местах.

На нас нападают все больше, некоторые даже достают оружие, а у других хватает смелости сражаться голыми руками. Достав пистолет, я делаю идеальный выстрел по их лбам, наслаждаясь видом крови, сочащейся из дыры. Они падают на землю, когда их бесполезные души покидают тело.

Те, кто выживает, нападают на меня и Игоря, нанося удары, но мы, предвидя движение, блокируем их и даем отпор. Игорь занят тем, что выбивает дерьмо из своего противника, в то время как я бью своего врага по лицу спиной к спине.

Он с ворчанием отшатывается назад, падая на стул и разбивая его вдребезги своим весом. Внезапно я чувствую, как две руки обвивают мою шею, заставая меня врасплох. Хватка вокруг меня сжимается сильнее, отдавая все силы, чтобы задушить меня до смерти. От его силы у меня почти затуманивается зрение, пока я не пинаю его в голень, заставляя ослабить хватку. Развернувшись, я сжимаю обе его руки в тиски и ударяюсь головой о его голову. Держась за его голову и челюсть, я возвращаю ему услугу и выворачиваю шею, слыша, как хрустят его кости, наслаждаясь видом того, как он через секунду падает замертво.

Оглядываюсь через плечо, мой предыдущий враг все еще пытается подняться на ноги. Я опережаю его, когда беру острый конец деревянной палки и протыкаю ему горло. Он захлебывается собственной кровью. Игорь тоже заботится о своих врагах и направляется в туалет, чтобы вымыть руки.

С моего костюма и рук капает несколько капель крови, но это только придает мне сил. Я подхожу к Лоренцо, который хнычет от кинжала в своей руке. Его лицо искажается от боли, отчего вены на лбу вздуваются.

— Кто сейчас падает? — саркастически спрашиваю я. Занимая свое место, я зачесываю назад волосы и смотрю на него холодным взглядом. — Кто дал тебе разрешение на возобновление бизнеса?

Он хрипит сквозь стиснутые зубы, изо всех сил стараясь не произнести ни слова. Закатив глаза, я беру нож и закручиваю его еще глубже. Он кричит во всю силу своих легких.

— Я больше не буду повторяться. Отвечай сейчас, или в следующую секунду этот нож вонзится тебе прямо в глаз.

Страх и возбуждение, светящиеся в его глазах, показывают, что сейчас он готов на все.

— Хорошо… Хорошо. Я тебе скажу.

Наклоняясь вперед, я продолжаю сжимать рукоять клинка.

— Говори, — усмехаюсь я.

— Несколько дней назад в клуб пришел м-мужчина и принес мешки с деньгами. Он сказал, что хочет, чтобы мы вновь открыли предприятия, которым ты положил конец, и что он позаботится о том, чтобы с нами ничего не случилось. — Его голос звучит сдавленным от гнева, как будто он понимает, что ему не следовало слушать незнакомца. — У него была густая борода и татуировка в виде гадюки на шее. Черные волосы. Его руки тоже были покрыты татуировками, и он не был похож на местного жителя со своим акцентом.

— Как его зовут?

— Я… я не знаю.

Я поворачиваю нож, заставляя его снова закричать, другой рукой хлопая по столу.

— Черт!

— Как его зовут? — холодно спрашиваю я.

— Я действительно не знаю. Клянусь… тьфу! Он просто вошел и сказал, что твое время о-ограничено и что тебя скоро убьют. Ах! Черт!

— Кто настолько глуп, чтобы вообще убить меня? — Я спрашиваю себя, перебирая в уме каждого моего врага, который мог бы замышлять заговор против меня.

— П-пожалуйста, я уже все тебе рассказал. Пожалуйста, отпусти меня, — едва слышно шепчет он.

Оглядываясь на него, я самодовольно улыбаюсь, прежде чем встать и вытащить окровавленный нож.

— Конечно. Ты отбыл свое первое наказание, теперь пришло время для второго.

Его широко раскрытые испуганные глаза встречаются с моими.

— Ч-что ты имеешь в виду?

Я хватаю его сзади за шею и выволакиваю из клуба, наплевав на то, что все останавливаются и ахают при виде этого.

Как только мы выходим, я выбрасываю его на улицу.

Я кручу нож в пальцах, наблюдая, как он отползает назад, и оглядываюсь в поисках помощи. Но в глубине души он осознает, что никто не станет его спасителем.

Я оглядываюсь по сторонам и выкрикиваю слова угрозы.

— Здесь все знают, кто я. Каждый из вас знает, насколько я силен даже без моей армии. И все же он, — я указываю ножом на Лоренцо, — решил пойти против меня. Вы слышали, что происходит, когда кто-то идет против меня. Теперь посмотрите, что происходит на самом деле.

Как только я заканчиваю эти слова, я всаживаю нож прямо ему в левый глаз, и он кричит во всю силу своих легких. Кровь хлещет водопадом, когда я вытаскиваю нож и протыкаю ему правый глаз. Женщины вокруг кричат или ахают от страха, некоторые даже отводят взгляд. Но это не мешает мне вернуть его и вонзить прямо ему в горло, наблюдая, как он захлебывается собственной кровью и умирает.

— Я уверен, что это развеет все ваши сомнения. Итак, какой бы бизнес я ни закрыл, он останется закрытым. Понятно?

Все кивают в унисон. Оглядываясь через плечо, я вижу Игоря, стоящего в дверях и жестикулирую, чтобы он уходил.

Мы пришли как ни в чем не бывало и уходим с хаосом. Но я должен выяснить, кто пытается украсть мою корону. Кто плетет заговор за моей спиной, чтобы отнять у меня королевство?

Кто этот незнакомец?

Кто он?