Королевство грешников

Глава 11

МАКСВЕЛЛ

НАСТОЯЩЕЕ

Меня встречают дома звуки бьющегося стекла наверху.

— Убирайся нахуй! — Приглушенный крик Элиши достигает моего уха, когда я поднимаю голову.

Одна из горничных выбегает из комнаты, избегая встречаться со мной взглядом.

— Простите, сэр, но она… — Я поднимаю руку и останавливаю ее, махнув рукой, чтобы она уходила. Я захожу внутрь, запирая за собой дверь, и нахожу разбитые тарелки и нетронутую еду по всему полу.

И вот она сидит на краю кровати. Неподвижная и кипящая от злости, скрестив руки на груди. Она старается держаться уверенно и властно, ее спина выпрямлена, в глазах горит огонь.

— Почему я здесь? Я хочу выйти, — рявкает она свой приказ, как будто она хозяйка дома.

Я прищуриваюсь, засовывая руки в карманы. Исчез мой окровавленный костюм, и я стою перед ней во весь рост в своей черной рубашке и парадных брюках.

— Это мой дом. А ты мой, — я пожимаю плечами, — скажем так, гость. Так что веди себя прилично, иначе с тобой будут обращаться так, как я бы обращался с такой соплячкой, как ты.

Ее обжигающий взгляд метает в меня кинжалы.

Как будто мои слова стали последней каплей, она внезапно бросается ко мне, достает осколок стекла, который я не замечаю, и вонзает его мне в плечо.

Из моего горла вырывается стон, но я не позволяю своему телу сдаться.

Крепко сжимая запястья, она позволяет осколку упасть на пол от давления, когда я разворачиваю ее спиной к своей груди. Она корчится и бьется изо всех сил, но когда я достаю нож и приставляю его к ее горлу, она замирает.

Боже мой. Кто-то вселил в нее мужество.

Это первый раз, когда женщина без колебаний нападает на меня, и само это зрелище меня возбуждает. Это может показаться дерьмовым, но когда меня это когда-нибудь волновало?

Поворачивая ее, заведя руки за спину, я провожу острым концом лезвия по ее шее.

— Что? Храбрости больше нет? — Я усмехаюсь. Каждый раз, когда я думаю о том, чтобы дать ей шанс спокойно все объяснить, она в итоге испытывает мое терпение. Что ж, теперь этому конец.

Страх светится в ее глазах, когда она смотрит на меня. Ее кожа пепельного цвета, ноги дрожат. Мне все равно, чувствую ли я, как кровь сочится из моей раны. Мне похуй, что моя рубашка и пол уже испачканы.

— С этого момента я буду общаться с тобой именно так, поскольку ты не умеешь правильно разговаривать. Поняла?

Она продолжает молчать.

Я слегка прижимаю кончик к ее нервному окончанию, заставляя ее ахнуть.

— Я задал вопрос, рабыня. Отвечай мне, — угрожаю я.

Она кивает, стиснув зубы и раздув ноздри. Смесь ярости и страха сочится из ее тела.

— Понятно.

— Хорошо. Теперь, когда ты сотрудничаешь, мы можем двигаться вперед. — Я провожу лезвием по ее шее до ключицы. По ее оливковой коже начинают бегать мурашки, когда ее дыхание учащается, задевая мою щетину. — Ты останешься здесь на некоторое время, пока все не прояснится. Ты под моей крышей, ты следуешь моим правилам. Поняла, рабыня?

— Да, — едва слышно шепчет она.

— Следуй правилам и не пытайся сбежать. Это бесполезно. Поняла?

— Да.

Я киваю в знак признательности.

— Хорошо.

Я отпускаю ее, когда она спотыкается о кровать и отвечает мне свирепым взглядом. Вид этой маленькой бунтарки напоминает мне о Рее. Но я тут же отбрасываю эту мысль и направляюсь к двери.

— Горничная принесет тебе свежий поднос. Ешь и не выбрасывай. Ненавижу тратить еду впустую, — приказываю я.

— Я думала, что я твоя гостья, — отвечает она.

— Титул был снят, когда ты выступила против меня. Теперь у тебя новый титул. Рабыня, — говорю я через плечо и выхожу из ее комнаты.

Подчинение.

Я направляюсь в свой офис, когда начинает звонить мой телефон.

Я отвечаю, не видя имени, раздраженным тоном.

— Что?

— Это неподобающий способ приветствовать твою мать, Максвелл, — ругает меня моя мать Кэтрин на другом конце провода.

Я закрываю глаза, проводя рукой по волосам. Расстегивая рубашку, я опускаю ее вниз, чтобы увидеть рану. Она не такая глубокая, но порез требует зашивания. Я включаю громкую связь и достаю инструменты, чтобы обработать свою рану.

— Прости, мама. Просто был занят и перенапрягся.

Прислонившись к столу, я начинаю зашивать рану и поливаю ее небольшим количеством водки, чтобы простерилизовать порез, прежде чем беру телефон и сажусь.

— Все в порядке, дорогой? — спрашивает она, уже взволнованно и напряженно. Моя мама всегда была рядом со мной, несмотря на ад, через который заставил ее пройти мой отец. Она вышла за него замуж из чувства долга, но все равно любила его. Вот почему я не сказал ей, что именно я убил ее мужа. Я прекрасно понимаю, что она не будет смотреть на меня как на своего сына, если узнает правду, и я не хочу этим рисковать. Моя мать значит для меня весь мир.

— Когда это жизнь братвы была в порядке, мама? — Говорю я, открывая свой ноутбук и получая доступ к камерам видеонаблюдения в моем подземелье.

Я слышу, как она вздыхает, чувствуя усталость.

— Ты мог бы уволиться, Максвелл. Твоего отца нет… — она откашливается, — его больше нет в живых, и мы могли бы уехать. Начать новую, лучшую жизнь.

Я усмехаюсь.

— Мы с тобой оба знаем, мама, что эта мрачная жизнь никогда не покинет тебя. Она будет преследовать тебя, как твоя собственная тень.

Она молчит несколько секунд, прекрасно зная, что мои слова соответствуют действительности.

Открывается камера слежения, и я нажимаю на ту, которая показывает зону бара. И вот она. Рея.

Я качаю головой, не в силах осознать весь этот беспорядок. Она ходит взад-вперед, разливая напитки нескольким мужчинам в баре. Ее движения демонстрируют уверенность и гордость.

— Ты приедешь домой на эти выходные? — успокаивающий голос моей матери возвращает меня к реальности.

— Может быть. Я не уверен.

Даже самому себе я кажусь рассеянным.

Черт.

Одной женщины недостаточно, и теперь у меня есть две, которые сводят меня с ума.

— Максвелл, что случилось? Что тебя беспокоит?

— Ничего, мама.

— Максвелл Резников. Я твоя мать, так что не лги мне. Скажи мне, что не так, — требует она, потому что она единственная женщина, которая может мне приказывать.

— Я не знаю, мама. Я пытаюсь доказать себе, что я сильнее и могущественнее всех остальных… И все же в конечном итоге я все равно чувствую себя потерянным.

— Максвелл… ты должен отпустить это прошлое.

Мои брови хмурятся, губы сжимаются, я прекрасно понимаю, что она имеет в виду. Но в глубине души я знаю, что никогда не смогу отпустить эту часть своей жизни.

— Даже ты должна понимать, мама, что это никогда не случиться.

— Максвелл, ты знаешь, мы пытались, но там ничего не было. Твой отец обыскал квартиру, и ты тоже, но в подвале и в доме было пусто. — Вина, которую я всегда держу похороненной в своем сердце, пытается вырваться с кладбища. — Забудь об этом, Максвелл. Это была не твоя вина, — бормочет она с явным отчаянием в голосе.

Я знаю, воспоминания, которые преследуют меня по ночам, скоро вернутся, но сейчас не время.

— Мне нужно идти, мама. У меня встреча.

Она тяжело вздыхает, но не протестует.

— Хорошо. Береги себя, дорогой.

— Ты тоже, мама, — говорю я и вешаю трубку.

Снова смотрю на экран и увеличиваю изображение Реи, пока она работает, не подозревая о моем невидимом присутствии. Она так же работает неполный рабочий день в библиотеке, но иногда работает в утреннюю смену в «метро».

Какая связь, кроме лица, у них есть?

Чего я здесь не понимаю?

Она разговаривает с другой барменшей, что-то шепчет ей на ухо и уходит в заднюю комнату. Но через несколько секунд возвращается с сумкой, как будто собирается уходить. Возможно, она направляется в библиотеку.

Закрываю ноутбук, переодеваюсь в одежду получше, направляюсь в гараж и, взяв свою Теслу, еду в библиотеку.

Припарковав машину, я захожу внутрь и, к счастью, сразу же нахожу ее у стойки администратора. Я должен разгадать ее и ее секреты. С Элишей она была бы у меня дома, и я мог бы вытянуть из нее все, что угодно. Но с Реей это непросто. Она моя Афродита, которая не сдается без боя, и разрушить ее стены будет непросто. Вызов, который я готов принять с распростертыми объятиями.

Засунув руки под куртку, я направляюсь к ней тяжелыми шагами. Немногие люди вокруг меня сразу узнают меня и отворачиваются, занимаясь своими делами.

Рея смотрит на экран монитора, занятая своей работой, но звук моих шагов привлекает ее внимание. И когда она поднимает глаза, на ее лице написано удивление, достойное созерцания.

— Привет, красавица, — бормочу я с усмешкой.

— Максвелл… что ты здесь делаешь? — шипит она.

— Я здесь…

— Чтобы увидеть меня? Клянусь, если ты здесь, чтобы разрушить мою работу, я прикончу тебя, — угрожает она, наклоняясь ближе с тем знакомым огнем, пылающим в ее глазах, который всегда заставляет мою кровь биться в десять раз быстрее.

— Я здесь, чтобы поискать кое-какие книги, — спокойно говорю я, наблюдая, как ее гнев сменяется шоком.

— С каких это пор ты читаешь книги? — спрашивает она, скрещивая руки.

— С того самого дня, как я научился читать, красавица.

Она прищуривает глаза, в ее взгляде читается подозрение.

Я кладу руки на стол, наклоняясь ближе к ней, наблюдая, как ее кожа краснеет от одного моего приближения.

— Какие книги тебе нужны? — спрашивает она, возвращаясь к своей роли.

Я окидываю ее взглядом с головы до ног. Ее рыжие волосы откинуты назад, оливковая кожа выглядит раскрасневшейся. Ее платье в цветочек подчеркивало гладкую кожу и загорелые ноги.

— Несколько книг Шекспира, — бормочу я.

— Седьмой проход, наверху.

Я выгибаю бровь.

— Разве ты не проводишь меня до танцпола в рамках своей работы?

— Я уверена, ты сможешь найти дорогу.

В этот момент входит заведующая библиотекой и сразу останавливается, увидев меня, прежде чем продолжить свои неуверенные шаги.

— Мистер Резников. Какой сюрприз. Чем мы можем п-помочь вам? — тревога отразилась в ее позе и словах, и я воспользовался этим.

— На самом деле я ожидал лучшего обслуживания.

Его лицо бледнеет в считанные секунды.

— Ч-что случилось, сэр?

— Ваш здешний библиотекарь только что назвал мне проход и этаж. Что, если мне понадобятся рекомендации? Что, если мне понадобится дополнительная информация? Кто тогда мне поможет? — Я говорю невозмутимым тоном.

— Мои извинения, сэр. — Она поворачивается к Рее, чей взгляд мог бы сжечь меня заживо. — Рея, иди и помоги мистеру Резникову во всем, что ему нужно.

Она кивает, натягивает фальшивую улыбку и обходит стол, прежде чем встать передо мной.

— Сюда, сэр, — последнее слово она шипит, как проклятие, прежде чем пройти вперед. Я следую за ней, наслаждаясь видом ее задницы, пока мы поднимаемся наверх. Там в основном пусто, но даже те немногие, кто там есть, встают и уходят.

Мы доходим до седьмого прохода, и она стоит у входа.

— О, нет. После тебя, — говорю я, когда она закатывает глаза и идет по проходу, пока мы не доходим до секции Уильяма Шекспира. Я оглядываюсь по сторонам, никого не обнаруживая вокруг.

— Какую книгу ты конкретно ищешь? — спрашивает она, скрещивая руки.

— Венера и Адонис.

Она просматривает полки и быстро находит раздел V на полке, к которой я обращен. Она стоит передо мной, ближе ко мне спиной. Затем она приподнимается на цыпочки, чтобы поискать книгу с верхней полки. Воздух между нами внезапно меняется, и она тоже это чувствует.

Наше влечение — это живая сила. Постепенно растущая с каждой секундой.

Я придвигаюсь ближе, пока моя грудь не упирается ей в спину.

— Ты нашла её? — Шепчу я ей на ухо.

У нее перехватывает дыхание, когда ее руки замедляют поиск. Я кладу обе руки по обе стороны от ее головы, заключая ее в свои объятия.

— Я… я все еще ищу, — едва слышно шепчет она.

Я слышу, как она сглатывает, ее дыхание становится поверхностным и тяжелым.

— Ты читала книгу? — Мое дыхание обжигает мочку ее уха, ее шея рефлекторно слегка выгибается назад.

— Нет.

— Все думают, что у Шекспира были какие-то поэтические подходы в его романах и поэмах. Но если заглянуть глубже, то даже он выражал свои желания.

— Как? — спрашивает она, оглядываясь через плечо.

— Как и у всех остальных, глубоко внутри у него были свои желания, и он выражал их словами, в которых было столько глубины, что лишь немногие люди понимали это, — шепчу я, касаясь губами ее щеки, наблюдая, как она закрывает глаза, после чего прерывисто вздыхает.

Мои нервы начинают биться быстрее, кровь бежит быстрее, как у лошади. Я кладу свои руки на ее, которые покоятся на ручке полки. Наши пальцы переплетаются.

— Прикоснись к моим губам, и если эти холмики будут сухими, — шепчу я, когда мои губы спускаются вниз по ее шее, оставляя нежный поцелуй на коже, — Спустись ниже…

Опуская руку, я глажу ее грудь тыльной стороной костяшек пальцев, чувствуя, как напрягаются ее соски под платьем. Мои руки опускаются все ниже и ниже, пока не достигают края ее униформы.

Слегка приподняв её, я обвожу контур ее трусиков. Все тело Реи начинает трястись, ее тяжелое дыхание — единственный звук в тихом проходе.

— Там, где бьют приятные фонтаны… — мои слова затихают, когда я отодвигаю в сторону ее трусики и провожу пальцем по ее уже влажным губкам киски. Она задыхается, запрокидывая голову и прижимаясь задницей к моему твердому члену. Указательным и средним пальцами я провожу по этим влажным мягким губам, одновременно потирая ее клитор. Ее ноги начинают дрожать, заставляя меня обхватить другой рукой ее талию, чтобы удержать ее на ногах. Обе ее руки сжимаются на ручке полки, и я вижу, как ее глаза закрываются от удовольствия, а горло подергивается.

— Ты знаешь, что это значит? — спрашиваю я, нежно покусывая мочку ее уха.

Мои пальцы творят свое волшебство, потирая ее чувствительный клитор, наблюдая, как она корчится от этого темного желания, которое мы оба испытываем.

Мой член болит так сильно, что становится больно. Ее голова лежит у меня на плече, ее волосы щекочут мою челюсть.

— Он говорил о том, чтобы трахнуть ее своим ртом. Ты помнишь это, не так ли, красавица?

— Ах! — стонет она, но прикусывает губу, как будто все еще осознает, что мы находимся в библиотеке с людьми внизу, которые могут ее услышать.

Все ее тело сверхчувствительно, нервы напряжены.

И мои слова срабатывают как спусковой крючок, делая ее киску еще более влажной, чем намокли ее трусики.

— Как я сосал твою киску. Мой язык обводит каждый дюйм ее, чувствуя, как твои соки покрывают мои губы, — стону я.

Ее глаза на мгновение открываются, и они темнеют от необузданного желания. Вынимая пальцы, я прикладываю их к ее губам.

— Соси, — приказал я.

Ее глаза слегка вспыхивают, прежде чем она берет мои пальцы и начинает сильно посасывать их, прищелкивая языком, когда ее глаза закрываются, сопровождаемые нежным стоном.

Теперь мой член молит об освобождении. Ее язык обводит мои пальцы, как будто она сосет мой член, обводя кончик, а затем облизывая вверх и вниз от основания.

— Попробуй себя, красавица. Почувствуй то, что чувствовал я, когда все еще мог наслаждаться твоим вкусом даже спустя дни.

Она стонет и мурлычит, потираясь своей задницей о мой напрягшийся член. Выпуская мои пальцы, она поворачивает свое лицо, выглядя голодной и желанной.

Как гребаная Афродита, которой она и является, она взяла инициативу в свои руки и откинула мои волосы назад. Повернувшись ко мне лицом, она притягивает меня к себе и целует с каждой унцией страсти, взрывающейся внутри нас обоих. Я пробую ее соленую сладость, чувствуя, как во мне поднимается глубокое темное желание. Она хватает и тянет меня за волосы, продолжая тереться о мой член, пробуждая демона внутри меня. Наши языки сплетаются, а мои руки собственнически хватают ее за талию.

Не в силах больше этого выносить, я разворачиваю ее к себе и крепко целую, одной рукой обхватывая ее руки над головой. Она улучает момент и запрыгивает ко мне на колени, зная, что я поймаю ее. Я сжимаю ее задницу свободной ладонью, когда ее ноги крепко обхватывают меня, пока мы поглощаем друг друга так, словно не можем насытиться.

Она покусывает мою нижнюю губу, пытаясь вырваться из моей хватки, но я крепче сжимаю ее руки.

— Пожалуйста, — шепчет она мне в губы.

— Что «Пожалуйста», красавица?

— Я хочу прикоснуться к тебе. Пожалуйста, позволь мне. — Ее тон звучит почти умоляюще, и это только подчеркивает мою тоску по ней.

— Когда же ты поймешь, Рея, что я всегда буду контролировать твое тело, твой разум и твою душу, — я сжимаю ее задницу и целую в шею, — потому что в глубине души мы оба знаем, что ты хочешь этого контроля. Ты жаждешь этого так же, как и я. Какой бы сильной ни была богиня, в конце концов она должна вернуться к своему королю за наградой.

И этот адский огонь желания загорается в ее глазах.

— Тогда трахни свою богиню, потому что она уже несколько дней ждет своей награды. И тебе лучше сделать это хорошо.

Я тихо усмехаюсь, прежде чем прикусить ее горло.

— Моя красавица, это будет не просто вкусно. Это будет чертовски феноменально.

Я продолжаю целовать ее, пока расстегиваю молнию на брюках, достаю свой член и отодвигаю в сторону ее трусики, прежде чем войти в нее.

— Ах! Боже! — тихо стонет она. — Я двигаю бедрами и трахаю ее, прижимая к полке, отчего несколько книг падают на пол. — Пожалуйста, позволь мне прикоснуться к тебе, Максвелл, — шепчет она мне в губы.

Сжалившись над ней, я отпускаю ее руки и использую обе свои, чтобы схватить ее за задницу, пока я трахаю ее, изливая каждую унцию удовольствия, которое заперто внутри.

Ее пальцы блуждают повсюду, ощупывая мое мускулистое тело. Она кажется такой нетерпеливой, что залезает под мою куртку и стаскивает ее, ее руки шарят по всему моему телу.

Мы оба тяжело дышим, как будто пробежали марафон, обоих все глубже и глубже затягивает в омут страсти и вожделения… притяжение.

— Черт. Каждый раз с тобой я чувствую себя потрясающе, — ворчу я, целую ее в щеку и увеличиваю темп.

— Да! Пожалуйста, еще, Максвелл. — Она берет мое лицо в ладони, глядя прямо в глаза. — Я хочу большего, — шепчет она, беря мою правую руку и обнимая ее за шею, нежно сжимая.

Моя рука на секунду замирает, но я заставляю себя не показывать слабость перед ней. Темный демон внутри меня зарождается… зарождается… зарождается.

Я слегка сжимаю ее шею. Видеть, как она стонет и запрокидывает голову, — последняя капля моего самообладания.

Рыча, я трахаю ее сильнее, чем когда-либо, прижимая к книжной полке, заставляя ее трястись.

От моей хватки ее голова дергается назад, но она, кажется, не возражает, потому что в ее глазах мы разделяем того же демона, что и я. Она тоже этого хочет.

Причинить ей еще большую боль.

Демон внутри меня шепчет мне на ухо, заставляя подчиниться его шепчущей команде. И я делаю то, что мне говорят.

Я крепче сжимаю ее шею, ощущая мышцы трахеи. Она чувствует перемену, но не показывает своего страха. Удовольствие стремительно нарастает внутри меня, когда я чувствую, как мои яйца жаждут освобождения. Ее стенки сжимаются вокруг меня, но ее голос становится пронзительным и срывается из моих объятий.

— Максвелл, пожалуйста. З-заставь меня кончить… С-сейчас. Кончай со мной. — Эти едва произнесенные слова, эта боль… ее голос заставляет мой позвоночник дрожать от перегрузки удовольствием. Даже демон внутри меня соглашается и безжалостно трахает ее.

Никакой пощады. Никакой жалости.

Ее глаза закатываются; ее тело становится вялым, когда ее руки теряют равновесие на моем теле, в то время как она издает сдавленные стоны. Ее киска начинает сокращаться. Я следую ее примеру, выплескивая свою сперму в нее, чувствуя, как мое тело дрожит от такого сильного оргазма.

Я рычу ей в шею, целую в щеку, а затем в губы.

— Я вижу тебя, — шепчет она.

От ее слов волна власти и контроля покидает мое тело, пробуждая воспоминания, от которых я не ищу убежища. Чувство вины ударяет мне прямо в лицо. Видя, что мои отпечатки пальцев уже остались на ее шее, я чувствую себя виноватым еще тяжелее на сердце.

Быстро поправляя одежду, я избегаю зрительного контакта с ней.

— Мне нужно идти, — едва заканчиваю я, прежде чем покинуть библиотеку и направиться к своей машине. Мне даже все равно, злится она или удивлена. Единственное, что для меня важно, это успокоить демона внутри меня, который сидит на своем старом троне с победоносной улыбкой. Я не позволю ему победить. Только не снова.

Нет. Нет. Больше никогда.

Я не позволю себе утонуть в старых воспоминаниях и погружаться все глубже и глубже.

Теперь я король и всегда буду править Россией и собой.