Королевство грешников

Глава 12

МАКСВЕЛЛ

ПРОШЛОЕ

Проходит ночь за ночью. Дни пролетают в мгновение ока. Мои ночи проходят в утешении, в то время как дни наполнены пытками. Но сегодняшняя ночь — абсолютное определение ада. Я ожидаю, что монстры избьют меня, как всегда, но у них на уме что-то другое. Что-то, что будет преследовать меня каждую ночь до самой моей смерти.

Мой ангел лежит рядом со мной на полу. Ее голова покоится у меня на груди, а мои руки защищают ее. Тема ночи, когда она завязала мне глаза, больше не поднималась. Это длилось всего мгновение, и говорить об этом казалось бесполезным.

— Разве твоя семья не ищет тебя? — спрашивает она, проводя кончиками пальцев по моим зажившим синякам.

Я смотрю на ее лицо, невинность которого купается в ее нежной красоте.

— Они должны быть там. Я не знаю, сколько времени прошло, но я знаю, что мой отец, должно быть, ищет меня, — шепчу я.

Ее тело сжимается и придвигается ближе к моему раненому. Мои руки сжимаются вокруг нее, когда я чувствую дискомфорт. Проводя пальцами по ее мягким локонам, я встречаюсь с ней взглядом.

— Что случилось, Angel?

Она качает головой и теснее прижимается к моей шее. Но прежде чем я успеваю заставить ее ответить, я слышу слабый звук шагов. Я тут же откидываюсь на спинку стула, чувствуя, как мое сердце колотится сильнее, чем когда-либо, и оглядываюсь по сторонам.

— Ты должна спрятаться, — шепчу я.

Ее затравленные глаза встречаются с моими, и она крепко прижимается ко мне. Найдя кучу коробок в углу, я веду ее туда и прячу за ними.

Обхватив ладонями ее лицо, я призываю ее посмотреть на меня.

— Что бы ни случилось, не выходи. Хорошо?

Ее руки сжимаются на моих запястьях.

— Нет. Пожалуйста, не уходи…

Я качаю головой.

— Не. Делай. Этого. Не. Выходи. Пообещай мне! — Я бормочу сквозь стиснутые зубы, когда шаги приближаются. Тревога заключает меня в свои объятия, заставляя мои нервы биться быстрее. — Пообещай мне, Angel.

Она неуверенно кивает.

Я бросаюсь обратно в центр комнаты, и в этот момент дверь распахивается. Чудовища шагают во тьму, унося с собой свои бездушные сердца, а за ними скрываются их собственные демоны.

Один из них толкает меня на землю, в то время как другой пинает в живот. Я стону от боли.

— Твой отец действительно хитрый человек. Но мы хуже его, — выплевывает монстр с темными волосами с сильным русским акцентом. Его нога бьет меня прямо по лицу, и я чувствую, как рассекается моя губа. Я снова стону от боли, но сегодня я сдерживаюсь. Сегодня я держу свою боль на привязи… все ради нее. Я не позволю своему ангелу увидеть мою слабость.

— Твой отец действительно приблизился. Нам нужно преподавать тебе урок.

Мой отец пытался найти меня, и из-за того, что он потерпел неудачу, я должен заплатить за это. Монстр позади меня оттягивает мою голову назад, схватив меня за волосы. Я воплю, морщась от боли, когда он швыряет меня о стену. От удара о твердую стену по моей щеке синяки становятся еще сильнее. Но еще хуже видеть, как мой ангел наблюдает за адом, частью которого я становлюсь. Другой толкает меня на пол, и я слышу звон знакомых цепей. Прежде чем я успеваю что-либо сообразить, я чувствую, как к моей лодыжке привязывают холодную тяжелую цепь, переворачивая меня вверх тормашками. От этого натяжения мышцы моей правой ноги заболели еще сильнее.

— Твой отец никогда не слушает, — рычит монстр с темными волосами, ударяя меня кулаком в живот. — Ты знаешь, кого ему следует послушать?

УДАР КУЛАКОМ.

— Он должен меня выслушать. Знаешь почему?

УДАР КУЛАКОМ.

Он опускается на колени, оказываясь на уровне моих глаз, и хватает меня за волосы.

— Потому что ты всегда должен прислушиваться к своим братьям и сестрам.

Даже в тумане боли я пытаюсь вспомнить смысл его слов. В моем сознании возникает замешательство.

О чем он говорит?

Он хихикает, демонстрируя свою злобную звериную улыбку.

— Ошеломлен? — Он издает смешок. — Твой отец тоже. Но я открою тебе секрет, потому что это урок, который ты запомнишь на всю оставшуюся жизнь. — Он встает, отпуская мои волосы, достает из кармана нож, направляя лезвие мне в живот. Моя кожа уже начинает гореть от страха. — Твой любимый отец когда-нибудь рассказывал тебе о своем брате, которого он бросил? — Кончик лезвия касается моей кожи. По моему лбу начинает стекать пот. — Я должен был править, но твой отец сразу же отобрал это у меня. Кто знал, что твоя собственная кровь отравит тебе жизнь? Он назвал меня предателем. Годами я ждал шанса заставить твоего отца страдать. И Бог дал мне этот шанс, приведя тебя ко мне. — Он тяжело вздыхает. — Я знаю, как твой дядя; я должен относиться к тебе как к собственному сыну. Но твой отец помог мне увидеть истинный мир, где своей крови нельзя доверять. Старые или молодые — это не имеет значения. В конце концов, они рождены, чтобы быть двуличными, даже если это им не свойственно. Но видишь, как изменились роли?

Он опускает нож все ниже и ниже, пока тот не упирается мне в грудь.

— Он забрал у меня все, но теперь его будущее в моих руках. Я не могу описать словами, насколько мне приятно видеть твою боль. Так что будь готов к агонии всю оставшуюся жизнь! — кричит он, поднимая руку, чтобы ударить меня. Инстинктивно я закрываю глаза, но когда слышу знакомый крик, мне кажется, что я переживаю тысячи смертей.

— Нет! — кричит мой ангел, привлекая внимание монстров.

Слезы текут из ее глаз, когда она бросается ко мне и встает между мной и мужчиной, как будто прикрывает меня от темноты.

— Не причиняй ему вреда, — говорит она с ноткой храбрости в голосе.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — монстр кипит, хватая ее за подбородок.

— Нет! Не прикасайся к ней, — умоляю я слабым голосом, срывающимся с цепи.

Он смотрит на своих спутников, прежде чем переводит взгляд на меня со злой усмешкой.

— А… похоже, у нас тут Ромео и Джульетта. — Он громко смеется, и остальные присоединяются к нему. — Ты серьезно пытаешься защитить ее, хотя ничего не можешь сделать, да? — Он прикусывает губу со своей холодной улыбкой, прежде чем посмотреть на моего ангела. — И ты, маленькая предательница. Ты уже забыла свое место? — Он крепче сжимает ее подбородок, заставляя ее вздрогнуть, когда она ударяет его по запястью.

Я извиваюсь изо всех сил, не заботясь о том, что моя лодыжка разорвется.

Видя, как я сопротивляюсь, я смотрю, как его глаза сужаются, как будто он что-то замышляет.

— У меня есть идея получше. — Он кивает своим спутникам. — Вы двое, идите вперед и научите эту маленькую соплячку, в чем на самом деле заключается ее преданность. — Он толкает ее к монстрам, и они вытаскивают ее из подвала.

— Нет! Отпусти меня! Нет! — Ее высокий голос вскоре начинает затихать.

Дверь закрывается.

Мое сердце начинает быстрее биться в груди. Ужасные и сжимающие сердце сценарии того, через что, должно быть, проходит мой ангел, промелькнули у меня перед глазами.

— Что касается тебя, ночи станут еще хуже. — Когда я не отвечаю, он крепко сжимает мои волосы, заставляя меня вздрогнуть. — Теперь, когда я знаю твою слабость, это будет так весело…

Монстр продолжает говорить, но я больше не в состоянии его слышать. Он продолжает бить меня, пока я не истеку кровью, но я больше не чувствую своей боли.

Единственная боль, которая существует, находится в моем сердце, и она невыносима. Ничто не сравнится с ней.

НАСТОЯЩЕЕ

Проходит несколько дней, и я делаю все возможное, чтобы попытаться не признавать проблему, которая съедает меня заживо. Но это трудно сделать, когда Элиша остается под моей крышей, а Рея работает в моем подполье.

Но что меня действительно беспокоит, так это их связи. Их не было. Я снова связался с Персесом, но он сказал, что получил информацию из открытых источников. Все, что он мог найти, и в его обязанности не входило выяснять, были ли эти утверждения правдивыми или ложными.

Я не мог винить его, потому что он сделал то, о чем я его просил. Но зачем публичным записям лгать? Что скрывает Рея?

Я даже искал какую-либо информацию об Элише, но трудно найти что-либо о ком-то, кто был незаконно ввезен в Россию. Это означает только возвращение к истокам ее похищения. Что кажется бессмысленным, если только она не раскроет свое собственное прошлое. Я не часто вижу ее, поскольку большую часть времени она остается и ест в своей комнате. У меня нет жалоб, но сегодня это закончится.

Сейчас поздний вечер, и ужин готов. Я вхожу в ее спальню без стука. В комнате темно, но камин освещает ее фигуру, сидящую на диване, сюда со свистом проникает холодный московский воздух. Она тут же встает, удивленная моим появлением. Я иду дальше, наблюдая, как она хватается за мебель, как будто это ее защита.

Ее грудь поднимается и опускается от страха, который она пыталась скрыть, но в глазах по-прежнему светятся сила и отвага. Она не сдастся без боя. Ее сходство с Реей несколько затрудняет отношение к ней по-другому. Один только вид ее заставляет меня вспомнить ночь, когда я трахал Рею, и это заставляет меня чувствовать, что я трахал и Элишу тоже.

— Подойди и поешь, рабыня. — Она не говорит и не двигается. — Не заставляй меня повторяться, иначе будут последствия.

Она скрещивает руки на груди и стискивает челюсти.

— Иди нахуй.

Я смотрю в пол с дьявольской улыбкой, издавая холодный, мрачный смешок, прежде чем снова поднять взгляд на нее.

— Ты действительно предпочитаешь испытывать боль, не так ли?

Я мгновенно бросаюсь к ней и притягиваю к себе за руку. Она кричит и бьется у меня на груди, вырываясь из моих объятий.

Я бросаю ее на кровать, поджимая ее ноги между своими, и укладываю на живот. Она не сравнится с моим весом, и даже она осознает это, но это не мешает ей бороться со мной. Я стягиваю с нее штаны вместе с трусиками.

— Нет! Остановись! — Она пытается повернуться, чтобы ударить меня, но не может себя контролировать. Я прижимаю ее к себе и расстегиваю ремень.

Сам звук заставляет все ее тело содрогаться от страха.

— Нет! Пожалуйста, не делай этого! Пожалуйста! — Я переворачиваю ее так, чтобы мы были лицом друг к другу, и прижимаю к матрасу, поднимая ее руки над головой. — Прекрати, пожалуйста! Я больше не могу этого выносить! — На ее глазах появляются слезы. Первые, которые я вижу с того дня, как она приехала сюда. Она не плакала, когда была в той клетке. Она не плакала, когда я поймал ее. Она не плакала, когда я угрожал ей. Но это? Даже при том, что я не планирую насиловать ее, простая отправная точка превращается в ее переломный момент. Я только планировал напугать ее, но, похоже, я зашел слишком далеко. Мой член становится твердым, как скала, когда я вижу эти слезы в ее глазах. Я садистский ублюдок, раз так реагирую на нее, но часть меня чувствует себя неловко при виде ее слез.

— Пожалуйста… не делай этого… — Новые слезы катятся по ее щекам. Каждый дюйм меня отключается. Моего возбуждения больше нет. Ее слезы не отражают печаль или душевную боль. Это слезы поражения. Капитуляция.

С нее уже хватит, и у нее больше нет сил снова проходить через этот ад. Она просто не может.

И прямо тогда, даже в тусклом свете, я вижу отражение демона в ее блестящих глазах. Я слезаю с нее и пристегиваю ремень, прежде чем покинуть ее комнату.

Я направляюсь прямиком в свою спальню, теряя аппетит и интерес к сегодняшнему вечеру.

Сон тоже не идет, и я не думаю о работе. Я слишком взбешен.

В ярости на себя… в ярости на своего собственного демона.