Ловкач. Часть 1 (СИ)

Глава VII. Часть II

Сейчас он узнает, что постоянно носит на шее наследник. Дотронулся до цепочки, сбившейся у плеча. Металл был прохладный. Эспер медленно отвёл ладонь и заглянул в лицо попутчику. У того даже веки не дрожали. Чувствуя, как колотится сердце, Эспер втянул воздух и помахал перед лицом спящего. Мужчина, казалось, вообще отключился.

Так. Нужно потихоньку. Потянул за выпавший из-под ворота краешек цепочки, постепенно смещая. Похоже на медальон. Цепочка понемногу выскальзывала из-под ворота чёрно-белой полосатой футболки. От усилий к лицу прилила кровь. Свободной рукой двумя пальцами, извернувшись, легонько сдвинул волосы, чтобы не зацепились за звенья цепочки. Выловил. Медальон, а это был он, выскользнул из-под воротника и скатился к плечу Дэвиса.

Эспер не сразу смог пошевелиться. Он ожидал чего угодно, вплоть до символа демона, перевернутых крестов или фотографии жены с ребёнком, спрятанной в медальоне.

Если верно выражаться, то это была скорее овальная подвеска. Из золота, с гравировкой по контору, инкрустированная цветными драгоценными камнями и жемчугом. По центру в крошечном углублении на чёрном фоне выдавалось изображение какого-то святого, чьё лицо было почти неразличимо. Черты то ли стёрлись от времени, то ли наносились так. В верхней гравированной части подвески в окружении градин жемчуга сверкал тёмно-фиолетовый камень размером с ноготь на мизинце. Цепочка крепилась по обеим сторонам от камня.

И она принадлежит Дэвису.

В животе остро кольнуло.

Приобрёл на аукционе? Да уж, когда денег куры не клюют. Или мог получить в наследство от очень давнего предка, как вариант. Или снял её с чьей-то шеи… Вопросы роились в голове. Эспер взглянул на спящее лицо Дэвиса. Да он спит в золоте…

Подвеска напоминала экспонат из музея. Может быть, это подделка? Предположительно дорогущая подвеска просто висит у него на шее.

Моя голова, мысленно застонал Эспер. Она сейчас взорвётся.

Подвеска и изображение на ней явно имели религиозное значение. Но почему не носить что-то попроще? Нательный крестик, например, или небольшое изображение святого или святой.

Подвеска оказалась тяжелее обычного маленького распятия. Неудивительно, что цепочка такая крепкая. Полированные, чем-то напоминающие зубы, ряды жемчуга.

Отлично! Он находится посреди леса в машине с человеком, который, возможно, носит украденную вещь на шее. Невероятно красивую и дорогую.

Придя в себя, Эспер принялся аккуратно заталкивать подвеску обратно. Потянул за край воротника и подпихнул туда. Дэвис пошевелился, и от испуга Эспер чуть не опрокинулся назад. Быстро взял себя в руки и затолкал край цепочки за ворот футболки.

Почему Дэвис носит под одеждой такую редкую вещь? Возможно, дело не в цене. Может, этот медальон значит для него что-то личное.

Если только он не ошибся насчёт ценности…

Пока не успел задуматься о том, что делает, нашарил телефон рядом с собой. Отключил звук и настроил режим камеры. Сделал несколько быстрых снимков подвески.

От волнения, что его застанут с поличным, пульс подскочил. Эсперу стало не по себе. Нужно отсюда выбраться. Отыскал свои ботинки, после чего подцепил пиджак с переднего сиденья.

Он выскользнул из машины и отошёл шагов на десять. Свежесть утра бодрила.

С самого первого дня подсознание словно пыталось ему что-то сказать, Дэвис казался ему подозрительным, и чем больше Эспер узнавал в этой истории, тем больше начинал сомневаться, ещё эти сны, подсознание словно разговаривало с ним.

Он с ума сойдёт со всем этим.

Присел на корточки у края тропы и провёл по волосам против роста. Взлохматил. От вчерашней укладки не осталось и следа.

От противоречивых желаний ум заходил за разум и бешено стучало сердце. Хотелось бросить Дэвиса здесь и попробовать выбраться самому. Бежать как можно быстрее. Оказаться далеко отсюда. Возможно, он совершал глупость, оставаясь здесь.

Просмотрел фото на телефоне. Подвеска выглядела впечатляюще. Вещь из чистого золота, покрытая искусным узором и драгоценными камнями. Следовало узнать об этом больше. Тогда он не думал о последствиях, решив, что разберётся со всем самостоятельно. Дэвису незачем знать.

На дисплее всплыла заставка, и телефон отключился, израсходовав весь заряд батареи.

В голове неоднократно всплывали слова Джи:

«Делай выводы. Кто по-настоящему здесь виноват».

Не совершает ли он сейчас какую-то ошибку? Возникло желание удалить фотографии подвески с телефона. Небольшой червячок сомнения всё же точил его изнутри.

Пока Дэвис спит, решил не отходить до кустов. Он извозится тут в грязи по колено и издерёт все брюки, пока будет продираться между деревьев. Опасливо обернулся. Не хватало ещё, чтобы мистер Дэвис застал, как он мочится у дороги.

Туман взял их машину в кольцо. Эспер ощущал, как тот соприкасается с кожей, отчего тонкие волоски встают дыбом.

Проветрил мозги, и сразу стало легче. Мало ли какую роль играет эта подвеска. Выкупил Дэвис её или получил в наследство — такая уж ли большая разница? Возможно, это хорошая подделка, стоящая в свою очередь приличных денег.

Эспер вернулся в машину. Дэвис совсем перекрутился. Одеяло сползло. Правую руку Райвен раскинул поперёк постели. Эспер осторожно сдвинул её и вытянул покрывало. Согнутую ногу мужчина прислонил к корпусу автомобиля. Стараясь того не разбудить, Эспер легонько надавил на колено, укладывая, и укрыл наследника. Сам уселся с краю постели, прислонившись к стенке и согнув ноги в коленях. Он просидел так до самого рассвета. Словно пёс, сторожащий сон хозяев.

Дэвис не подавал признаков пробуждения. Он вообще живой? И что прикажете делать? Тормошить его? Уже надо выбираться отсюда.

Устав порядком от сидячей позы, он с трудом пошевелился.

— Сэр… — коснулся плеча под одеялом. — Сэр, уже утро. Простите…

Поясница заныла, когда он подался вперёд.

— Сэр, вы помните, что вы говорили? — Эспер крепче сжал плечо, перенёс ладонь и тронул грудную клетку. — Нам нужно отыскать шоссе.

Десять часов мертвецкого сна. Да когда же он выспится?

Пробежаться что ли пока? Тесный неудобный пиджак и брюки не самая подходящая одежда. Жалко ботинки.

Подвеска была незаметна под одеждой. Всё в порядке, Дэвис даже не узнает, что кто-то видел её.

Раздумывая, как быть, Эспер медленно протянул руку — просто поправить одеяло — потянулся всем телом…

Тут Райвен приоткрыл глаза, зажмурился, потом открыл шире и, наконец, сфокусировался на нём.

Рука так и зависла в воздухе. Быстро запустил пальцы себе в волосы, сделав вид, что у него зачесалась голова.

— Сэр, доброе утро. Видите, уже светает? Вы так крепко спали…

— Голова есть на плечах, — первое, что пробормотал Дэвис, разлепив бледные губы. Приподнялся над подушкой. Эспер с трепещущим сердцем наблюдал, как подвеска-кулон скатывается под футболкой.

— Что, простите?

— Додумался, значит, лечь.

— Вообще-то я не помню, но не суть…

Да чего я боялся? Не набросился же он на меня. Попробовал сделать невинное лицо и выдал свою самую обаятельную улыбку:

— …сэр, у меня появилась идея насчёт завтрака. Когда вернёмся, я предлагаю сходить в закусочную! Одна есть рядом… — неопределённо махнул куда-то за спину. — Мы могли бы съесть по гамбургеру, взять кофе… Вы же любите кофе.

— Прекрасно, а то я уже было подумал, что меня ждёт завтрак в постель.

— Так вы согласны? — довольный собой поинтересовался Эспер, намеренно пропустив часть про завтрак в постель.

— Мне все равно. Твоими стараниями я рискую сегодня вообще никуда не попасть.

Взгляд Дэвиса прошёлся по его неряшливо повязанному галстуку, который он не успел привести в порядок после ночёвки в машине, и смявшемуся воротничку рубашки, торчащему кое-как. Мог, конечно, переодеться в сменную футболку из тех вещей, которые были с собой в сумке, но до сих пор его голова была занята другим. Наследник оглядел его с ног до головы и задержался на брюках. Неожиданно лицо Дэвиса застыло. Эспер проследил за чужим взглядом и опустил глаза — что там могло заинтересовать. Живот тут же свело. Эспер с трудом сдержался, чтобы не выматериться.

Края рубашки застряли в молнии на брюках, и уголок белой ткани торчал из полурасстёгнутой ширинки, похоже, прочно застряв между зубцами. Подобное случалось с ним крайне редко, обычно он был более аккуратен.

Первым к действиям перешёл Райвен:

— Дай-ка я. — Дэвис сел, и, не пытаясь подшучивать, попросил развести ноги.

Эспер сконфуженно дёрнулся, когда мужчина взялся за бегунок.

Райвен смерил его взглядом.

— Поспокойнее, хорошо?

Они застыли друг напротив друга в интересных позах: нависая над постелью, взлохмаченный со сна Райвен подался вперёд, а он сам с разведёнными коленями едва ли не распластался по дверце автомобиля, остро ощущая прикосновение чужих пальцев к своей промежности. Спина взмокла.

Кусок материи намертво заело, и чтобы не порвать рубашку, Райвену пришлось применить всю ловкость рук. Наследник наклонился, чтобы лучше видеть, и, увеличив отверстие в молнии, нырнул в него пальцами. У Эспера душа ушла в пятки. Внутри всё замерло, когда костяшки пальцев коснулись его члена через плавки. В животе потянуло, сладкая судорога тут же отдалась в паху.

Горло сдавило, он не то что выдавить звук — вздохнуть не мог. Мужчина прижал палец к шву на плавках, на пару секунд, но Эсперу хватило, чтобы взмокнуть окончательно. Спасибо хоть, в салоне прохладно.

Ничего более неловкого с ним ещё никто не делал.

Райвену наверняка заметен каждый его тяжёлый вздох. Эспер молился, чтобы наследник не решил вдруг поднять взгляд. Его лицо наверняка усеяно красными пятнами, уши будто прижгло.

Наконец Дэвис вытащил застрявшую материю, после чего аккуратно подтянул молнию. Выражение лица наследника при этом оставалось всё таким же каменным. Эспер, отчаянно краснея, поспешно заправил смятый, но целый край рубашки за пояс и поправил ремень.

Невнятно поблагодарил, после чего он буквально выкатился из салона автомобиля, не рассчитав силу удара и громко хлопнув напоследок дверцей.

Кроны деревьев смыкались над головой, тень от них росла. Здесь почти не было ветра. Сырой туман выступал навстречу, неприятно обволакивая кожу.

Если верить Дэвису, половину пути они уже прошли. Хотя он до сих пор не понимал, в какой стороне находится шоссе. Проспавшись на свежем воздухе, практически налегке они бодро продвигались. Как оказалось, дальше туман рассеивался, но местами земля превращалась в одно непроходимое месиво.

Было что-то дикое в том, чтобы оставить мерседес в этом лесу, прямо напротив давно не функционирующих ворот. На какое-то мгновение закралось чувство, что они бросают автомобиль на растерзание туману и самому лесу.

Почему-то был уверен, что теперь их общение будет выглядеть натянутым, но вышло наоборот, видимо, сказалось напряжение. Почти всю дорогу Эспер трещал без умолку. Весь разговор был о местах, где можно перекусить, о предстоящем завтраке, о том, что любит поесть каждый из них, и как Дэвис смотрит на то, чтобы в качестве извинения за свою корявую езду Эспер угостил его кофе и яичницей с беконом. Ему почти удалось взять себя в руки, по крайней мере, внешне. Пока они тут вдвоём, он запретил себе вспоминать о прикосновении Райвена, потому что как только это происходило, он начинал спотыкаться, его заносило. Стоило представить, как уверенные пальцы ловко управляются с его ширинкой, лицо начинало гореть, а по телу расходилась истома. При этом он, кажется, совсем забыл, что его попутчик — мужчина.

Мужчина, не мужчина, какая разница, он всего лишь вытащил этот дурацкий кусок материи.

Впереди показался поваленный ствол дерева, частично перегораживающий дорогу. Через несколько минут после того, как они были здесь, машина заглохла. Следы от колёс всё ещё хорошо выделялись среди раскисшей от сырости дороги.

Ботинки погружались во влажную грязь, хлюпая при каждом шаге. Комья земли налипали на ноги.

А, чёрт… Я с ума сойду их чистить!

Эспер слегка наклонился, разглядывая грязь, приставшую к задникам ботинок. Непонятно как Райвену удаётся оставаться чистым. Оторвав взгляд от земли, Эспер обернулся к спутнику. И ничего не увидел.

Дэвиса нигде не было.

Да что за фигня? Он только что был рядом! Я слышал, как грязь чавкает у него под ногами!

Или нет?

Может, он принял собственные шаги за шаги Райвена?

Ерунда какая-то… Куда он делся?

С нарастающей тревогой Эспер озирался вокруг.

Провёл ладонью по волосам. И что теперь? Стоять столбом? Может, он отошёл в кусты?

Он всё крутился на месте.

Он ведь даже дороги не помнит. И от телефона толка никакого.

Нужно было меньше болтать языком и лучше следить за своим спутником.

Следует его найти. Эспер ещё не знал, что плохого в том, если наследник всё-таки не найдётся, но явно ничего хорошего. Дэвис-то наверняка выберется и без чужой помощи… но что-то не давало ему просто уйти и бросить мужчину здесь. Как в тот раз, когда он, увидев страшный сон, хотел позорно сбежать, решив, что Дэвис замешан в какой-то тёмной истории. Похоже, он уже дважды за одни сутки помышляет о побеге. Это что-то поразительное.

А эта вещь на шее, которую скрывает наследник… оказалась у него незаконно. Он даже спит с медальоном! Наверняка думает, что так надёжнее всего.

По какому-то наитию он двигался вдоль кустов, постепенно спускаясь всё ниже в заросли. Рядом с дорогой Эспер увидел просвет: на глаза попалась лужайка, полностью заросшая высоченной травой. Он вернулся обратно на дорогу — с другой стороны вдоль обочины стояла вода, а дальше были непроходимые заросли. Пришлось спуститься туда, где он увидел лужайку. За небольшим полем засохшей травы, казавшимся непролазным, снова начинался лес. Сквозь низкие тучи пробивалось солнце, отчего влажная растительность будто бы блестела. Необычно преломляясь, лучи ложились поверх заросшего поля.

Из высоких зарослей донеслось протяжное кваканье. Ну вот, не превратился же тот в лягушку?

Эспер быстрее зашагал вдоль обочины. Он всё ниже спускался, уже почти ступая по опрокинутым стеблям и приминая те своими ботинками.

Перевёл взгляд на луг. Здесь ещё можно было пройти. Колеблясь и не зная, как поступить, он окликнул Райвена. Впрочем, он мало верил в то, что наследник отзовётся.

Вдалеке показался туман. Слабые солнечные лучи по-прежнему освещали поляну, заросшую сорняком, но деревья позади неё уже начали терять очертания, затянутые лёгкой дымкой.

Здесь он ничего не увидит. Неловко переставляя ноги на влажной земле, Эспер попятился обратно к дороге.

Он был уверен, что человек не продерётся через эти заросли. Земля слишком мягкая, возможно, дальше находится болото.

Стоит попробовать вернуться. Вполне возможно, наследник забыл что-то в машине. Или он сам отстал, пока месил грязь под ногами и любовался своими ботинками. Местами в лесу стоял туман, они могли разминуться.

Эспер хотел уже поворачивать назад, но вдруг какое-то пятно в тумане привлекло его внимание. Пятно по форме идентичное человеческой фигуре.

Эспер встал как вкопанный. Узнавание было мгновенным.

Было ещё кое-что.

Сквозь завесу тумана он видел, как человек на том конце луга наводит на него ружьё.

Ярким пятном выделялся светлый верх, при этом нижняя часть тела тонула в зарослях. На другом краю поля был его потерянный попутчик. Приникший к прицелу, тот застыл не двигаясь.

Эспер услышал шорох сминаемых стеблей и вздрогнул. И только после этого сообразил, что его собственные ноги почти увязли в подгнившей смеси примятого растительного поля, грязи и застоявшейся воды. К брюкам пристали влажные сорванные стебли, сухая верхушка цеплялась за одежду, вся эта остро пахнущая перегноем растительность пыталась опутать ему ноги. Его несло прямиком в небольшое болотце, в которое превратилась здешняя земля.

Тут чья-то уверенная рука обхватила его за пояс и оттянула назад. Вылезая из чавкающей жижи, неловко попятился и едва не оступился. На рефлексе вцепился в чужую руку и только сейчас, путаясь в ногах и неуклюже выбираясь из мокрых зарослей, развернулся. И тут же оказался плотно прижат к Райвену Дэвису.

В происходящем была какая-то неправильность, но он всё никак не мог понять, что так не даёт покоя.

Пытаться сейчас понять, кого скрывал туман, бесполезно. Тёмный силуэт мужчины с ружьём пропал, да и сам туман почти рассеялся. Там определённо кто-то был. Значит, не Райвен, но кто-то ещё. Да и как бы наследник сумел так быстро выбраться из зарослей и преодолеть низину.

Медленно обернулся и перехватил немного удивлённый взгляд наследника. Эспер всё ещё стоял на края обочины — их лица были на одном уровне. Райвен крепко держал его за талию, не давая сверзиться вниз. Всего на мгновение ему показалось, что сейчас что-то произойдёт. Горло сжалось.

Он только что видел кого-то похожего на Дэвиса на той стороне… но как это возможно? Кроме них тут никого нет.

Неожиданная догадка ему совсем не понравилась. У того человека было ружьё — в заповеднике действовал запрет на ношение любого оружия.

Райвен плавно отстранился и помог подняться на ровную поверхность.

— Я, похоже, ещё не проснулся, потому что я сейчас видел кого-то, — голос прозвучал хрипло. Возможно, от потрясения.

— Ты в этом уверен? Я никого не вижу, — спокойно ответил наследник и добавил, отчего по телу разлилось тепло: — Мы одни. Кто, кроме нас, здесь ещё может быть?

Может быть, это были вы?

— Может, лесничий? Вы не поверите, но у него было ружьё.

А ружьё из багажника мерседеса. Ну так как?

— Там был человек, — мужчина проследил за его рукой, направленной в сторону зарослей на лугу, после чего снизу вверх посмотрел на него долгим пронзительным взглядом. И этот взгляд из-под ресниц заставил сердце бешено стучать.

— Эспер… даже если это браконьер, где он сейчас?

Наверное, вид у него был такой, что вызывал сомнения в его психическом здоровье. Дэвис скептически поджал губы. Невольно взгляд зафиксировал это движение. Физически ощущал колебание Райвена — всего какую-то секунду. Не понимаю причину разочарования, сдавившего грудную клетку, Эспер попытался спрятать глаза. Тяжело сглатывая, завёл дрожащие руки за спину.

Испытав шок при виде человека с оружием, который явно целился в него, он ещё чувствовал отголоски адреналина.

Вот прямо сейчас он был рад, если бы Райвен Дэвис его поцеловал.

Но этого не произошло.

А Райвен, похоже, теперь мерещился ему на каждом шагу.

* * *

Некоторое время назад

Быстрым шагом направляясь к лифтам, на ходу ослабил галстук. Уже давно время для него не было столь важно. Он пожалел, что человечество не изобрело нечто вроде порталов мгновенного перемещения.

В лифте Райвен снял пиджак, оставшись в чёрной рубашке с длинным рукавом. Зеркала в кабине отразили его застывшее почерневшее лицо — никакого желания смотреть на себя, и он покосился на двери. Он сам был похож на покойника с землистым оттенком лица и бескровными губами. Полностью в чёрном, с тенями под глазами он представлял весьма зловещую картину.

Подъём на седьмой этаж казался бесконечным. В лифте для верхушки руководства клиники и «гостей», так называемых ВИП-клиентов, на столике цветы и пёстрый ковёр, обшивка из дорогостоящей породы дерева — всё напоминало о том, сколько Льюис сделал ради него. Даже эту пресловутую механическую коробку. Док знал, что он не любит лифты, тесноту, шумы, и многое вложил, пытаясь сделать его пребывание здесь комфортным.

— Я заметила камеры видеонаблюдения, — раздался мягкий голос Добролесны. — Будьте осторожны.

Он был последним, с кем Льюис говорил перед операцией. Их короткий спор в коридоре нижнего этажа до сих пор отдавался где-то в мозгах.

В клинике в самом деле задействовали много камер. Однако на этаже для ВИП-клиентов их было наименьшее число. Так или иначе, они привлекут внимание: мужчина в чёрном костюме с фальшивым пропуском врача на ленте и бледная женщина, одетая в строгий костюм, с манерами и грацией леди.

Тем, кто сообщил ему об аварии, была Добролесна. Именно она разыскала его и буквально впихнула в руки свой планшет. Он успел увидеть трансляцию с места происшествия. Острая необходимость быть сразу в двух местах вынудила пересесть с автомобиля на более скоростное средство передвижения. Он сорвался из компании в Манчестер, взяв с собой только Добролесну.

— Совету директоров не понравится то, что вы были здесь. В клинике много родственников и знакомых вашего контрактора.

— Благодарю. Не беспокойся об этих вещах.

— Простите, господин директор. Я хотела сказать: бывшего контрактора.

Её благоразумие и исполнительность — то, что ему сразу понравилось в ней, беспристрастной и холодной, похожей на глыбу льда.

Он быстро кивнул. С момента его появления в клинике ни один мускул не дрогнул на его лице, казалось, он полностью утратил способность к нормальному проявлению эмоций. Что, в общем-то, было бы удобно для него.

Понимал, что не должен находиться в клинике Льюиса. Но в Лондоне и так чёрт знает что говорят о нём. О том, что он был здесь перед аварией, знал разве что один человек, исключая Добролесну. А поднимать ли вопрос его причастности на собрании директоров зависит уже от решения этого человека.

По большей части, было плевать. В организации… в той мощной структуре, где он занимал самый высокий пост, многие знали о его отношении к контракторам и об ответственном подходе к делу. Однако он находился на испытательном сроке, и сейчас за его действиями следили особенно внимательно.

Искусственный женский голос озвучил нужный этаж. Подавил в себе желание тут же бегом броситься к стойке администрации. Как только двери разъехались, стремительно покинул лифт.

Просторный хорошо освещённый коридор был оформлен как гостиничный холл пятизвёздочного отеля, чтобы богатые клиенты клиники чувствовали себя комфортно. Размах этажа поражал. Совсем не так, как мрачные пустынные коридоры реанимационного отделения на нижнем этаже, где он говорил с Льюисом в вечер накануне аварии. Какая ирония, что сам основатель клиники оказался пациентом на этом проклятом этаже.

Здесь они замедлили шаг. Добролесна, нёсшая всё время пару белых халатов, передала один ему. На ходу Райвен накинул тот поверх пиджака, не удосужившись продеть руки в рукава.

— Будьте осторожны, — коснулась его плеча Добролесна.

Многие из находившихся в ожидании здесь ему знакомы. Обычно спокойный ритм сердца начал выдавать неровную дробь. Атмосфера уныния, чужого горя, неизвестности — всё это начало скрести по горлу. Сглотнул, оглядывая лица.

Всюду излучали комфорт удобные кресла и диваны, в стороне находилось что-то похожее на небольшое кафе, с расставленными там столиками, только без кондитерской стойки или бара. В центре холла — мраморная стойка администрации, персональная для этого этажа. Ковры, декоративные украшения, живые цветы в напольных вазах, увлажнители воздуха, вышколенный персонал: пара мужчин в костюмах в дальнем конце и молоденькие женщины-администраторы в безупречной дорогой форме.

Занявшие места — кто из числа ближайших родственников — этих подавляющее большинство, остальные — друзья и коллеги. Одиннадцать человек. Не так много, как он ожидал. Должно быть, кто-то вынужден был уйти, кто-то ещё не успел появиться, а остальные рассеялись по клинике. Персоналу этажа его лицо было знакомо, и почти всех присутствующих он знал лично. К чему такие риски? Он больше ничем не связан с этими людьми. Долг Льюиса выплачен. Находиться тут не было смысла.

Обвёл глазами просторный холл: Деланей в числе знакомых лиц не оказалось.

Среди присутствующих находилась мать Льюиса, Блейтит. Хорошо одетая, моложавая леди в тёмных очках на пол-лица.

Удар в солнечное сплетение. Меньше всего он был настроен встречаться с ней в стенах клиники его контрактора.

— Мистер…! — со стойки администрации окликнул его знакомый писклявый голос. Прочла на его бейдже… — Доктор Р. Дэвис! — Девушка с детским голосом превысила все допустимые децибелы, и её напарница испуганно оторвала взгляд от огромного монитора.

Имя сотрудницы было похоронено в его памяти, но определённо её лицо было хорошо ему знакомо. Мало кто знал, каких усилий стоило запомнить чужие имена, да что там, он первые дни путал имена своих телохранителей.

— Вы с другого этажа? Вы пришли к доктору Аддерли? Боюсь, сейчас к нему нельзя в палату. Вас прислал глава отделения?

Совсем юная девушка пожирала его глазами, время от времени бросая удивлённые взгляды на его спутницу.

Мисс… (Райвен отыскал глазами крошечную карточку на белой форменной рубашке сотрудницы) мисс Черити Роуз сверилась с часами на стене и, заметив, что он остановился, заверила:

— Боюсь, мне понадобится разрешение непосредственно от главы отделения, но они сейчас все на срочном совещании.

На них с Добролесной начали оборачиваться застывшие в ожидании посетители этажа. Чудесно.

— Ещё есть несколько минут до начала… — нашлась девица, не сводя с него глаз, словно загипнотизированная. — Я могу передать, что вы здесь. Нам неожиданно сообщили об аварии, и доктора Аддерли направили сразу в клинику, сейчас все главы отделений и хирурги собрались… Я могу позвать менеджера, но в палату никого не пускают… — девушка тараторила без остановки, вплетая в разговор совершенно ненужные подробности. Он бы уволил её уже за одну эту глупую ошибку. Мало того, что сейчас уже все, кто находился рядом, обратили внимание на них, и были потревожены её громким голосом, но она ещё выдала массу ненужных деталей всем, кто слышал её слова. К тому же, менеджер этажа не решает, кого допустить в палату к больному ВИП-пациенту, этим заниматься уполномочен только глава отделения или его заместитель.

Неясно, что потрясло её больше: его ответ или мертвенность в голосе.

— Нет нужды отвлекать персонал от работы. У меня нет срочного дела.

Он не собирался на глазах у всех входить в палату к Льюису. Ничего глупее и придумать нельзя! Достаточно знать, что Льюис сейчас в здании больницы на этом этаже и он пока что ещё жив.

— Так вы не по срочному делу? — растерянно произнесла девушка. — Тогда могу я вам чем-то помочь? — очевидно, любопытство брало верх. Похоже, она вознамерилась получить заслуженную табличку «самый ужасный работник».

— Всё в порядке, я согласен подождать.

Девушка тут же расслабилась и с улыбкой вернулась к работе, периодически стреляя в него глазами.

Райвен же, напротив, ощущал, как напряжено его тело. Опустил взгляд и нехотя отметил, как дрожит правая рука. Силой собрал волю в кулак.

На бейдже значилось, что он из персонала клиники. На него обратились взгляды, полные чего? Надежды? Тревожного ожидания?

— Был созван консилиум докторов, на котором сейчас всё руководство клиники. Среди них есть хорошие специалисты, — сообщила Добролесна. Она кратко обрисовала их шансы с Льюисом. Что ему нравилось, так это то, что без лишних напоминаний Добролесна тут же бралась за сбор информации. — Мистера Аддерли уже перевели из реанимационного отделения и доставили на этаж. Сейчас он находится под контролем, но его показатели пока не стабильны. Угроза для жизни ещё есть.

Добролесна говорила тихо и раздельно, чуть развернув к нему лицо. По дороге в клинику она описала характер и степень тяжести повреждений. Он намерен был дождаться хоть каких-то прогнозов. При таком наплыве посетителей бесполезно рассчитывать попасть в палату. На него, в белом халате и с пропуском сотрудника, уже смотрели косо. Если бы не костюм, его бы приняли за сотрудника с нижних этажей или за интерна. Большинство из них не обратило бы и малейшего внимания на простого врача. Но дорогой костюм выдавал его с головой, как и его спутница. Добролесна была слишком приметна.

А потом что-то произошло. Видимо, в палате сработала какая-то система оповещения, и в коридор хлынули доктора. Ожидающие поднялись со своих мест, кто стоял на ногах в это время — устремились к докторам, преграждая проход. Наблюдая всё это, Райвен покачал головой.

В палату к Льюису быстрым шагом зашёл глава отделения, медсестра и молодой врач, одевая на ходу маску, — его лицо разглядеть не удалось.

Кто из сотрудниц остался за стойкой, а также подбежавшая менеджер этажа, пытались успокоить родственников.

Райвен кивком указал спутнице на отдельную зону со столиками, окруженными кустами лавра. Рассчитывал забиться там в тёмный угол. Добролесна выбрала для них самый дальний стол. Изображать из себя простого посетителя — в самом деле, ну не цирк ли?

Ожидание длилось уже около двадцати минут. Добролесна, молчаливо ожидая со всеми, время от времени встречалась с ним глазами. Иногда ему казалось, что ей доступны некоторые из его мыслей. Поначалу после его появления в организации ему было плевать на её мнение, потом он осознал, что она хороший работник. Они идеально подходили друг другу, как начальник и подчиненная: его считали тёмной лошадкой, а она слишком мало о себе говорила.

— Что вы чувствуете? — вдруг нарушила молчание Добролесна, следя за его реакцией, как цепной пёс.

— Очень хочется пить. Не принесёшь ли мне воды?

На её гладкой белой щеке появилась ямочка. Добролесна улыбнулась уголком рта, поняв всё правильно. Больше вопросов она не задавала. Аккуратно встав из-за столика в своей юбке-карандаш, она направилась к стойке администрации. Один из мужчин в холле проводил её долгим взглядом. Её гладкие чёрные волосы, низко собранные в тонкий хвост, блестели, как после полировки. Она была слишком изящна и утончена, и выделялась, так же как и он, среди находившихся на этаже людей.

На мгновение прикрыл глаза, чувствуя, как чёрное опустошение поднимается изнутри и завладевает все телом. Каково быть палачом.

Наконец дверь палаты открылась. Среди множества голосов услышал, как кто-то из докторов, прерывая шквал вопросов, отбивается фразой: «остановка сердца» и просит дать ему пройти. Голос принадлежал главе отделения интенсивной терапии.

В тот же момент рядом оказалась Добролесна. Непривычная к подобным местам, она скованно оглядывала толкотню вокруг доктора и медсестры.

Райвен застыл на месте, его будто бы сковало по рукам и ногам. Голова едва заметно дёрнулась, его охватила дрожь, и в то же время несколько секунд он не мог пошевелиться. Дрожала только голова. Он так хотел вцепиться в неё руками, но сдерживался. Усилием воли заставил собственный пульс ослабнуть.

Мать Льюиса, застывшая у стойки администрации, резко пошатнулась. Её тут же подхватили под руку, не дав упасть. Именно из-за него все эти люди сейчас здесь, на этом этаже. Что же он чувствует при этом?

Собственный голос, прозвучавший в стенах больницы, где оперировал Льюис, показался посторонним:

— Хочу, чтобы мне докладывали о его состоянии, — и поднялся с кресла.

Добролесна ощутила его движение и встретилась с ним льдистым взглядом. Но не стала препятствовать и задавать лишних вопросов.

— Я поняла, господин директор, — и понизила голос, почти прошептав ему на ухо: — Мы подключим нашего наблюдателя.

Райвен взял из её руки высокий бокал с водой, ощутив его ледяную прохладу. Осушил, словно правда хотел пить, и оставил на столике под листьями лавра.

Покидая холл, отыскал глазами камеру на кронштейне в дальнем конце помещения. Лишь минуя кресла для отдыха, ощутил, как слегка дрожит правая рука. Он уже направлялся к выходу, отмечая ещё одну камеру. Обернулся.

— Могу я вам чем-то помочь? — спросила, улыбаясь, Черити Роуз, словно видела его впервые, её взгляд проделал тот же путь, что и меньше часа назад: от его начищенных ботинок до макушки. — Вы пришли к кому-то? — на её ясном неомрачённом лице замерло предупредительное выражение.

Льюису следовало бы внимательней подбирать персонал.

— Мне уже помогли, благодарю. Мисс Роуз, — Райвен изобразил, будто только что прочёл её имя на приколотой табличке на блузке. Девушка не узнавала его. Прекрасно. Райвен удовлетворенно кивнул своей спутнице, и Добролесна молча последовала за ним.

У лифтов она заговорила:

— Вам не следует здесь бывать. Это небезопасно для вашей репутации. Вам не стоит приходить сюда в одиночку. Льюис Аддерли теперь не ваша забота.

До лифтов оставалось пройти шагов пятнадцать. Двери одного из них разъехались, выпуская медсестру и посетителя.

— Господин директор? — вероятно, он пропустил какую-то часть речи своей спутницы.

Сердце пропустило удар. Он тут же забыл, о чём они говорили.

Покинув лифт, она завернула в холл. Теперь они шли друг другу навстречу.

Внутри образовалось нечто похожее на локальный смерч.

— Господин директор, — настойчивее повторила Добролесна.

В ушах зазвенело.

Она шла в их сторону, мимо стойки ресепшен. Они не виделись всего несколько дней, хотя казалось, что прошло не меньше месяца. Деланей, глядя ровно перед собой, пересекала этот длинный холл. Стройная до худобы, в чёрной обуви на высоких каблуках, он буквально видел, как её пошатывает на них. Мышцы рук напряглись. Все рефлексы были направлены на то, чтобы её подхватить, подстраховать. Их разделяло несколько шагов. Деланей, не видя ничего вокруг, шла прямо на него. Его взгляд скользил по её матовой коже, светлее, чем у отца. Её мать была англичанкой с белой кожей.

Он видел чуть заметную сетку морщинок в углах глаз, тёмных и блестящих.

Коснуться, ощутить кожей вьющуюся прядь у лица, выбившуюся из аккуратного пучка. Отвести с лица чёрные нежные пряди волос… такие же, как у Камиллы. Сомкнул челюсти, почти осязая их дразнящую лёгкость на губах, на своём лице.

В мгновение ока он выбросил из головы и докторов, и аварию. В пиджаке и тонкой рубашке стало нестерпимо жарко.

Безотчётно сжал пальцы в кулак. В тот момент почти готов был коснуться её руки. Дотронуться, ощутить… Ладонь сводило, с такой силой он сжимал пальцы. В горле пересохло, он приоткрыл рот, как выброшенная на берег рыба. Коснуться её… ощутить бархатистость матовой тёмной кожи. Он чувствовал, как поток крови устремляется по телу вниз, сковывая в области таза. Он почти через силу втянул воздух. Дрожь в животе понемногу завладевала всем телом. Снова глоток кислорода, словно он был утопающим. Она заполнила собой всё пространство, мешая ему дышать… мыслить. Взгляд сам собой опустился вниз по ткани облегающего платья, устремился к короткой юбке и стройным идеальным ногам, словно ей всё ещё двадцать.

Он знал вкус её слёз, он до сих пор помнил их на языке, на своих губах. Слишком хорошо он помнил то, что лучше было бы выбросить теперь из головы.

Деланей подняла на него карие глаза, взглянув снизу вверх, молчаливо, равнодушно. В этом взгляде было одно опустошение. Он забрал у неё слишком многое.

Огромным усилием воли он не повернулся вслед за Деланей. Сморгнул оцепенение, лицо дрогнуло, и он снова начал дышать. Но стоило ей пройти, и он обернулся.

На мгновение выхватил глазами линию профиля. Он почти видел с закрытыми глазами как очерчивает пальцем плавные линии её прически, лица, шеи…

Дыхание пресекло, и пульс стал рваный.

Раскрыл ладонь, вытягивая пальцы, почти коснувшись кончиками пальцев её ускользающего запястья. На это ушла доля мгновения, один удар его сердца — никто не успел бы уловить движения. Тысячи импульсов устремились вдоль нервных окончаний, как ток по проводам. Слишком многое в доле мгновения. Тепло рукава, хрупкость запястья, щекочущие его пальцы нежные волоски, её пульс под тёмной кожей, уязвимость, беззащитность перед ним, жар её тела.