Ловкач. Часть 1 (СИ)

Глава I. Часть II

В ту ночь Эсперу впервые приснился Райвен Дэвис — это нельзя было назвать приятным сном. Вертелся, к утру весь взмок, волосы слиплись от пота, шея с задней стороны была влажная, и хоть лёг поздно — долго валялся с планшетом — проснулся в пять и смог заснуть только после чашки травяного чая из запасов гостиницы.

Во сне он блуждал по территории лесопилки, по пустынному двору, саду, окутанному туманом, пока не пришёл в то место, где накануне им встретился мистер Финниган, только на этот раз Эспер был там один. Полное отсутствие людей казалось чем-то фатальным, словно он очутился в мёртвом городе. При этом, как бывает во снах, он точно знал, что в округе нет живых. Опустив глаза, Эспер понял, что стоит посреди поля, начинённого мелкими капканами: шаг вправо, шаг влево — и его придется доставлять домой по частям. На него нашёл ступор, так бы и рассматривал носы своих ботинок, облепленных грязью, пока не обратил внимания, что сквозь пелену тумана за ним наблюдает Райвен Дэвис, как снимает с плеча ружьё, наставляет дуло в его сторону, наводит прицел. В белом, как призрак, с угольно-чёрным ружьём. Сверху в одной тонкой рубашке, несмотря на сырость и холод.

Ещё не оформили договор, а наследник его уже убить готов.

Да, они познакомились при странных обстоятельствах. Дэвис вызывал смутное беспокойство. Не обоснованное ничем, чисто на уровне инстинктов. От решения наследника напрямую зависела роль Эспера в команде мистера Доша. И если он совершит промах или Дэвису что-то не понравится, то начальник сполна отыграется на нём. А, может быть, пугала сама неопределённость, и сон имел глубокий философский смысл.

Утро было идеальным для прогулки, о чём Эспер бодро сообщил управляющему, когда спустился в столовую в поисках чая. Всю ночь Дэвис держал его на мушке, пока Эспер то ли действительно тупил, то ли притворялся тупым. Тот факт, что во сне наследник так и не выстрелил, ведь можно считать за добрый знак?

До завтрака Эспер собирался пробежаться; разминка не помешает, раз уж он пропускает два дня тренировок, заодно поможет согнать остатки дурацкого сна.

Набросил поверх термофутболки, которую взял для бега, красно-чёрную спортивную куртку, достаточно лёгкую, чтобы чувствовать комфорт, но в то же время хорошо сохранявшую тепло. Маршрут пролегал через центральную улицу, плавно огибающую квартал за кварталом. Во время пробежки успел довольно хорошо запомнить расположение лавочек и контор.

Первые этажи занимали в основном магазины, мелкие конторы, почта, в том числе гостиница, куда заселился Эспер. Как позже выяснилось, в Неаполиссе не было клубов, кинотеатров, торговых залов — пойти здесь было некуда, всюду царила небывалая для него тишина. Городок в сказочном антураже, жилые постройки с архаичными вывесками, колокольцами на дверях, перилами и козырьками, даже воздух казался особенным, чистым, лёгким, душистым.

Он словно оказался в краткосрочном отпуске, мог гулять по улицам, наслаждаться видами старого города и первозданной красотой природы. Такого он не увидит дома, где все его передвижения ограничивается офисом, бассейном и выездами на соревнования. Даже в голову не приходило, насколько он ограничен, постоянно находясь в тесных рамках.

Улица вывела к больнице, откуда медленным бегом Эспер направился к гостинице. Первым делом примет душ.

На самом деле он был рад натолкнуться на кого-то из посетителей — пока он общался только с управляющим. Дама, проживающая в гостинице — вторая дверь слева — угостила персиковой пастилой, а узнав, что Эспер приехал из Лондона, где живут её сыновья, сестра и трое пуделей (или героев событий было больше?), посетовала, что молодёжи с каждым её визитом всё меньше, молодые не засиживаются тут, и Эсперу, должно быть, невыносимо скучно в Неаполиссе. После чего поделилась огромным куском домашней выпечки с повидлом, которую она принесла в бар, завернув в полотенце с изящной вышивкой. И ведь не лень было везти из дома этот свой пирог.

У Эспера все пытались расспросить про Лондон, что за человек мистер Дош — тот самый покупатель мистера Дэвиса — и чем занимается их фирма. Эспер как мог старался не афишировать дела компании, не зная, как отразится на их имидже раскрытие всех деталей сделки.

Ближе к ланчу, когда он собирался прогуляться до кафе и перекусить, хотя со вчерашнего пиршества ещё оставались наггетсы и яблоко, принесли посылку. Даже гадать не стал, от кого она: в этом городе о нём знал только мистер Дэвис, если только её не доставили по почте из Лондона. Тогда проще было бы отправить факс.

А едва подхватив в руки ещё теплую коробку, понял, что угадал. Сгорая от нетерпения, развернул свёрток фольги, вложенный в картонную коробку для продуктов. Это что, розыгрыш? Застыв на лестнице, ведущей на второй этаж, он поднёс коробку к лицу и втянул аромат. Запечённая до хрустящей карамельной корочки птица, обложенная помидорками, лучком и дольками лимона. Взойдя по лестнице, Эспер привалился к стене, заглядывая в свёрток и не веря глазам. В голове не укладывалось. Только что с огня. Дэвис прислал ему в гостиницу жаркое из пернатой дичи, которую же сам и поймал в лесу. Звучит уж совсем дико, чтобы походить на правду. Румяная корочка пахла так, что было страшным преступлением игнорировать запах.

Спустившись на несколько ступенек, Эспер перевесился через перила и крикнул управляющему за стойкой.

— А мне нет факса или записки? Или, может, кто-то звонил?

— Не беспокойтесь, мистер Бауэрман, если что-то придёт, я вам сразу же сообщу. Пока кроме этой коробочки для вас ничего нет. Это перепел?

— Что? — Эспер ощутимо тормозил. — С чего вы решили?

— А вы попробуйте и скажите, что я не прав.

Эспер поднялся к себе в комнату, по ходу размышляя над словами управляющего. Он знал курицу, мог её отварить или пожарить, знал утку, как-то раз пробовал фазана, по рецепту даже мог приготовить что-то замороченное из индюшки — на этом его познания в цыплячье-курячьей кулинарии заканчивались.

В номере не было телевизора, и он включил планшет и принялся смотреть летсплей по новой игрушке, коробку с птицей опустил на кровать, куда забрался с ногами. Полностью разорвал фольгу, не заботясь о сохранности. Верх неуважения выкинуть, так и не притронувшись к этому шедевру кулинарного искусства. Как выглядит со стороны то, что вчерашний знакомый приготовил и послал ему подстреленную накануне птицу, Эспер решил не задумываться. Да кому какая разница. Он вообще перестал о чём-либо думать, стоило кусочку попасть в рот. Мясо птицы было невероятно, божественно вкусно. Дэвис — маг и кудесник. Эспер справился без ножа и вилки, раздирая перепела руками, обсасывая пальцы и подхватывая скользкие помидорки. К счастью, этой вакханалии не видел повар, вот был бы позор. В два счёта умял птаху, как будто не было пирога и пастилы. Эспер ещё жевал, как некстати вспомнил прикосновение к своей пятой точке… наследник фактически его отшлёпал, стряхивая грязь с брюк.

Эспер даже перестал жевать, застыв с полным ртом.

Дать настучать по заднице в первую встречу! С дебютом меня…

Как можно было так опозориться? Уже не говоря о том, что он едва не угодил в чёртову ловушку. Просто поразительно, что я ещё ни в какую яму не свалился, пока наследник показывал мне лесопилку!

А тот ещё и готовит для него…

Дэвис ему определённо нравился. Своей яркостью и стилем, тот значительно отличался от других — запоминающейся внешностью, загадочностью, дружелюбием, интеллектуальностью, может быть, ещё чем-то — просто тот был хорошо сложен и не был уродом.

Факс из дома Финчей пришёл в три. Дэвис просил иметь при себе экземпляр договора, в котором, кажется, ещё остались спорные моменты, и материалы по компании «Дош».

Собираясь на встречу с наследниками, Эспер надел брюки, в которых был вчера, и спортивную куртку, для удобства закатал рукава на три четверти. Возвращаться он будет уже по холоду, в пиджаке точно замерзнет. В тот момент не то чтобы его сильно беспокоило, как одеться, но в мозгах словно что-то щёлкнуло.

До трёх болтался в городе, наслаждаясь словно отполированными, блестящими на солнце улочками, старыми домами среди ёлок и сосен, старинными постройками, где в основном располагались местные конторы. В кои-то веки не нужно было бежать после работы на тренировку, потом в спешке забирать начальника из ресторана и везти домой, а ночью пытаться выжать из себя стрим или снять и отредактировать летсплей.

С мистером Дэвисом они столкнулись где-то на полдороге к особняку. Эспер несказанно был удивлен, когда тот лично вышел его встретить. Наследник был налегке и руки прятал в глубоких карманах плаща. Дэвис подкупал своим безупречным вкусом. Эспер узнал бы его только по одной походке. Прекрасная осанка, словно Дэвис был не в повседневной одежде, а, по меньшей мере, в рясе или в мантии высокопоставленного чиновника или профессора ВУЗа.

— День добрый. — Лицо Дэвиса утопало в солнечных лучах, делая его почти прозрачным. Мужчина обронил несколько стандартных фраз о погоде, в голосе звучала улыбка, всё говорило о том, что он по-настоящему наслаждается теплом и ясной погодой. В вороте его свитера блеснула золотая цепочка, тонкая, но судя по переплетению звеньев — крепкая; блик скользнул, очерчивая дугу.

— Накануне твоего приезда здесь прошёл дождь с градом, к утру град растаял, — Дэвис повёл плечами, не вынимая рук из карманов.

Все вещи выглядели дорого, на плаще и кроссовках был виден фирменный знак. Рукава плаща были собраны. Эспер старался не смотреть на руки, открытые до локтя, пытаясь перебороть желание взглянуть на татуировки.

— Улица перед особняком просто утонула, — согласился Эспер. — Вы не любите холод и сырость?

Весь непринуждённо-утончённый облик наследника диссонировал с его строгим низким голосом. Ему надо преподавать в университете, в каком-нибудь Оксфорде, — он сможет удержать огромную аудиторию только манерой говорить и звуком своего голоса.

— Нет, но в последнее время я вынужден с этим мириться.

О каком последнем времени шла речь, Эспер не стал уточнять. Мистер Дэвис сам решил внести ясность:

— В Неаполиссе суровый климат по сравнению с другими городами, расположенными южнее. За его границами нет ничего, кроме рек и холмов, заросших лесом. В зимнее время земля покрыта толстым слоем снега. Я не ожидал, что Алистер скончается накануне наступления холодов, и мне придётся вернуться сюда в самое холодное время. — Дэвис скрестил руки на груди. — Здесь ещё будет снег. Не завтра, но холод ещё не отступил.

Эспер поймал их общее отражение в огромной луже, искрящейся на солнце, уловил на своём лице выражение скепсиса. Словно в подтверждение мыслям, на ближайшую скамейку у входа в булочную сел воробушек и довольно запрыгал.

— Снег? Вы уверены?

— В воздухе обещание весны, но оно обманчиво. Я планирую решить вопрос с лесопилкой до того, как выпадет снег.

— Но вы как-то жили здесь?

— На зиму я старался уезжать, я до такой степени не люблю холод и мрак. Световой день здесь самый короткий во всей Англии.

Эспер не видел разницы: в Лондоне он постоянно сталкивался с сырой, ветреной погодой и обильными осадками.

Они медленно шли, прогуливаясь, вдоль главной дороги, а потом свернули на соседнюю улицу, где было сосредоточенно наибольшее число всяких магазинчиков и лавок: улица была не в пример широка, как и во всем городе дороги пустовали. Эспер отметил, что местные предпочитают передвигаться пешком.

Дэвис растравил в нём любопытство.

— А вы хорошо знаете Лондон?

— Нет, без навигационной системы я плохо ориентируюсь в Лондоне. Я не задерживаюсь там подолгу, — взгляд Дэвиса был устремлен на возвышение у окраины города. Как Эспер потом узнал от наследника, туда можно было подняться по одной из улочек или по широкой тропе, проложенной среди деревьев.

— Вы ведь из Манчестера? Я был там на соревнованиях, — сказал Эспер, чуть улыбаясь. — Мы взяли золото на фристайле на длинной дистанции и серебро в стометровке. Но я не особо видел сам город: нас привезли на автобусе, потом фактически все мои передвижения ограничивались спортивным кампусом.

Эспер заметил перемену на чужом лице: уголки губ дрогнули, словно мистеру Дэвису пришлись по душе его слова.

— Я объехал Англию. Мой род деятельности подразумевает частые переезды с места на место. В моём случае — это неизбежность. В Манчестер я переехал достаточно давно.

Та-ак. Сейчас станет известно, чем занимается Райвен Дэвис.

Наследник обхватил руками предплечья, помолчал, изучая пейзаж. Воспользовавшись паузой, Эспер задал вопрос, который интересовал его с самого начала.

— Кто же вы по профессии?

— У меня совместное дело с Льюисом Аддерли.

Эспер понял, что не соображает, куда идёт. Неожиданно громко в тишине под подошвой хрустнула ветка, непонятно как здесь оказавшаяся, мелкие прутики тут же зацепили шнуровку на кроссовке.

Льюис Аддерли… Крупная фигура в нейрохирургии и совершенно гениальный исследователь. Он — значимое звено в современной медицине. Как Дэвис вообще познакомился с ним?

— Я заметил, ты читаешь газеты. Должно быть, тебе знакомо это имя.

— Вы врач? — вопрос вылетел сам собой.

— Нет, — его губы чуть дрогнули, а в глазах мелькнуло нечто похожее на смех. — Я не врач.

Это что, игра в угадайку?

— Давно вы знакомы?

— Знакомы — уже более восьми лет.

Эспер с шумом выдохнул воздух из лёгких. Именитые знакомства.

— Я знаю, что у Льюиса Аддерли ещё не умер ни один пациент. Он ведь проводит очень сложные операции на головном и спинном мозге.

— Да, очень сложные, — улыбнулся его упрощенной трактовке собеседник и пояснил: — Зачастую за них не берётся никто другой, так как есть риск, что пациент не выживет.

Доктор Аддерли начал свою медицинскую практику в Манчестере ещё в конце девяностых, когда Эспер только родился. Из новостных сводок, в которых освещались не только выдающиеся достижения, но и личная жизнь, он знал, что доктор Аддерли женат и у него есть дочка. И что он открыл собственный исследовательский институт и клинику, где проводил исследования.

— Сколько тебе лет? — любуясь видами, поинтересовался Дэвис.

— Двадцать. В команде по плаванию я самый юный пловец и членский взнос платили за меня родители, но я живу отдельно с тех пор как пошёл в колледж. — Зачем-то пожал плечами: — …двадцать один мне будет через полгода.

— Намного старше ты не станешь, — собеседник усмехнулся чему-то.

Дэвис хорошо скрывал удивление. Ну конечно, глава компании «Дош» поручил съездить по делам лесопилки несовершеннолетнему, ребёнку. Похоже, не только в его увлечении плаванием, но теперь и в возрасте была какая-то загвоздка. А Эспер никак не мог понять почему. И то, что он несовершеннолетний (надо заметить: пока), само по себе ничего не значит. К своему совершеннолетию он уже успел закончить колледж, взять золото на нескольких турнирах по плаванию, кроме того он имел свой канал и с полмиллиона подписчиков, а также трудовой стаж в крупной компании свыше двух лет — в режиме многозадачности. Эспер понял, что слишком бурно реагирует на банальные вещи, и велел себе не заниматься ерундой. Не стоило воспринимать их разговор так серьёзно, тем более Дэвиса, похоже, тот забавлял.

— Вы, скорее всего, думаете, что у меня мало опыта, чтобы вести сделку. Но я работаю у мистера Доша третий год, он бы меня не отправил, если бы не был уверен, что я не буду полезен.

Ну конечно, полезен. Как лук с редиской.

— Сэр, а когда вы начали строить карьеру? — не выдержал Эспер. С вашими-то связями в разных городах и академической манерой речи.

Наконец взглянув на него, Дэвис, к немалому удивлению, прыснул.

— Ты бы изумился, если бы узнал, — весело ответил он.

Этот орех сложно расколоть, мрачно подумал Эспер. Да наследник просто веселится. Я ведь даже не знаю, что на самом деле он думает о моих способностях. И стал бы он готовить жаркое человеку, которого считал бы совершенно некомпетентным?

— Наоборот, — Райвен прикрыл глаза, немного откинув голову назад — за секунду как налетел порыв по-весеннему тёплого ласкового ветерка. — Я прекрасно понимаю, о чём ты говоришь. И напротив — я считаю, что ты способен, Эспер. Ты очень молод, но от тебя уже ждут определённых результатов на фирме.

Сказано довольно точно, и когда только мистер Дэвис успел это понять? На него действительно возложено слишком много и окружающие его люди ещё чего-то от него хотят постоянно.

— И чем ты занимаешься в свои двадцать?

От волнения ладони стали влажными и неприятно липкими. Эспер быстро глянул на собеседника и неловко улыбнулся.

Мистер Дэвис открыл глаза и покосился на него.

— Я участвую в турнирах. — Сердце забилось с удвоенной силой. Эспер ощутил какое-то лихорадочное возбуждение. — Я участник плавательного клуба, плаваю двумя видами, я довольно быстрый, — тут он попал на свою волну и расслабился. — В плавании есть вещи, которым меня не учили, но я их знаю. Что-то вроде личного диалога пловца с водой, или то, как каждый профессиональный пловец понимает воду, особый язык плавания, ритм. Помимо работы в компании у меня есть канал на YouTube, я заливаю видео и делаю летсплеи по играм. Я геймер.

Под молчаливое согласие Дэвиса он продолжил:

— Я люблю одиночные состязания на скорость, мой результат на стометровке вольным обошёл результат капитана нашей команды, но этого пока недостаточно, чтобы выйти на новый уровень. Тренер говорит, это неплохие данные для того, чтобы впоследствии стать тренером, но у меня нет цели им становиться.

После завершения спортивного колледжа, сам босс поставил его на должность своего личного помощника. На время учёбы он числился в компании «Дош» на полставки. Любой бы крупный собственник, планирующий удачно загнать свою лесопилку и ведущий деловое партнёрство, узнав, что вместо квалифицированного специалиста многоуважаемый мистер Дош отправил парня со спортивным образованием, составил бы не самое лестное мнение о фирме или её руководителе.

Между тем Эспер продолжил:

— Я в спорте с шести лет, плаваю с трёх. Сейчас… я не могу упускать время. План простой: хочу взять первенство на отборочных, пожить пару лет заграницей, занимаясь плаванием в рамках международной программы, после чего я хочу представлять нашу страну на международных соревнованиях. Я смогу обеспечить себя и куплю студию. Сейчас я снимаю жильё, — пояснил.

Эспер пытался прочитать по лицу собеседника, насколько Райвену Дэвису вообще интересен их разговор. Сам увлёкся рассказом настолько, что не придал значения тому, куда они идут. Мистер Дэвис вёл его по одной из улочек, мимо крошечной церквушки, больше похожей на сельский приход. На мгновение задумался, почему наследник заправляет цепочку за ворот — так обычно носят освященный крестик христиане, или что-то памятное — медальон с фото или кулон с особым смыслом.

— Почему не пошёл дальше? Не поступил в университет.

Эспер ощущал изучающий, словно ищущий чего-то взгляд, от которого было слегка не по себе.

— Пока работа не мешает моим результатам. Я не хотел её терять, — пожал плечами. — Меня устраивает как сейчас. Я не хочу, чтобы работа или спорт диктовали мне что правильно — до этого момента я справлялся.

Родители бы никогда не стали оплачивать его учёбу, узнай, что он бросил работу в престижной компании ради спорта. Плату за обучение в университете он бы не потянул.

Он не мог рассказать всего, и опустил часть про свои взаимоотношения с предками.

Во время учёбы в колледже он жил в общежитии, а когда окончил и перешёл на полную ставку — начал снимать жильё недалеко от Клуба по плаванию. Даже родителям не удалось повлиять на него. Ещё в старших классах он составил чёткий план на ближайшие пять-семь лет. Теперь, когда он высказал свои желания вслух, то лишь убедился, что даже после множества трудностей, с которыми сталкивался на работе, на момент обучения и будучи одним из избранных спортсменов колледжа, сумевших попасть в плавательный клуб, так и не свернул с намеченного пути.

Вряд ли он сможет всю жизнь заниматься профессиональным плаванием, никто не гарантирует ему этого, — о чём сказал идущему рядом мистеру Дэвису. Сейчас самый идеальный для него возраст. Если он не улучшит своё время, то в будущем можно будет и не мечтать выйти на международный финал. Некоторым людям не прыгнуть выше собственной головы.

Лицо мистера Дэвиса оставалось непроницаемо.

— А ты полагаешь, Льюис Аддерли прыгнул выше головы?

Несмотря на распирающие эмоции, Эспер старался говорить чётко и взвешенно.

— По-моему, он гений. Гений — это не рукотворный труд, он таким родился. Это же очевидно: то, что он начал с низов и достиг сегодняшней высоты, лишнее тому доказательство.

Эспер не мог понять, что его смутило: затаённая тоска и сожаление или усталая отстранённость, отразившиеся на лице наследника. Когда почти ожидаешь, что спутник вот-вот фыркнет или покачает головой. В такие моменты Дэвис выглядел не выспавшимся и чем-то угнетённым.

— Эспер, — его голос, напротив, прозвучал твёрдо и отчётливо, как и всегда. — Я уверяю тебя, Льюис Аддерли едва ли осознал себя как хирурга и внёс вклад в развитие науки, если бы на него не надавило очень много людей. Дело не в гениальности.

— Вы тоже были среди тех, кто надавил на него?

— Да, был. Пойдём, я покажу тебе город. Поскольку ты здесь не задержишься надолго, я хочу, чтобы ты, по крайней мере, увидел что-то новое.

— Скоро приедет внук мистера Финча, — опомнился Эспер.

— Как только это случится, меня оповестят.

Пока Дэвис водил его по местным достопримечательностям и просто по красивым тихим местам, попутно здороваясь и перекидываясь парой фраз с местными жителями, Эспер рассказывал про учёбу в школе, про колледж. Он снимал квартиру-студию близ известного по фильму «101 далматинец» парка Сент-Джеймс, из-за чего в колледже перебивался подработками — продавцом в магазине спорт-товаров, в игровой индустрии, вёл видео-блог, — пока однокурсница не помогла устроиться в мебельно-дизайнерскую компанию.

Он начал рассказывать про себя в попытке вызвать Дэвиса на откровенность.

— После колледжа, почему ты не вернулся к родителям? — спросил наследник, когда они поднимались по круто идущей вверх улице, где, по словам Райвена, простиралась парковая полоса и зимние парники.

Наверное, не стоило вываливать на малознакомого человека подробности своей жизни, но то, с каким вниманием его слушал собеседник, подкупало.

— Как только я поступил в колледж, моя мама никогда не приходила на соревнования, — невесело ответил. — Накануне соревнований она меня отвлекала, она ничего не знала про мои закрытые тренировки с выездами, и пыталась до меня дозвониться.

Словно заранее готовясь к какому-то вербальному давлению, Эспер поинтересовался:

— А ваши родные, мистер Дэвис?

Слова жгли язык, так хотелось бросить: не пожалеет ли тот, что не нашёл времени бывать на лесопилке своего отца почаще?

Они обогнули парники и свернули на гравийную дорожку, ведущую вглубь парка, неотличимого от того места, где Эспер натолкнулся на ловушку. Заросший полудикий парк на окраине сливался с лесом. Слишком далеко от центра, промелькнуло в голове. Эспер только сейчас сообразил, что они движутся прямиком в дебри.

Южнее к смотровой площадке вёл каменный мост. Видя его ступор, Дэвис указал направление:

— Мы обойдём по мосту и вернёмся другим путем, так ближе к особняку.

Тропка поднималась над городом. Ощущение оторванности от цивилизации в этой части Неаполисса ощущалось особенно остро. Пока Эспер изучал гравийный подъём под ногами и деревья, плотным кольцом окружавшие смотровую площадку, Дэвис развёрнуто описал пути сообщения с городом пять и десять лет назад, рассказал о старом и новом мэре Неаполисса, о переменах, произошедших с назначением последнего. Несмотря на то, что проход находился в черте города, ведущую наверх склона тропу обступили мощные столетние деревья с торчащими из земли корнями.

Преодолев земляной подъём, Эспер задержался у деревянной лестницы без перил, проложенной вверх по склону, туда, где был самый лучший обзор. Лестница была достаточно широкая для двоих.

Спутник ответил, когда уже Эспер решил, что его вопрос проигнорировали.

— Я не поддерживаю связи с родителями.

Давно вертелось на кончике языка:

— А ваш отец, что он был за человек?

— Сейчас я занимаюсь этим делом, — совершенно очевидно Дэвис был недоволен выбранной темой. Правое его плечо опустилось, словно от одной необходимости отвечать его всего перекривило. — Дела моего отца пускай тебя больше не беспокоят.

С громким щелчком одна из ступеней треснула под ногой. От неожиданности Эспер вздрогнул.

После того, как он открылся перед посторонним человеком, чужая реакция отозвались в животе лёгким уколом. Это, конечно, не его дело, но можно ведь хотя бы из вежливости рассказать что-то и о себе.

С возвышения открывался вид на застроенные старинными зданиями улочки и окрестности Неаполисса, окруженные плотной стеной леса. Со смотровой площадки был виден край рельсовых путей, выходящих из подземного туннеля на землях Финча. В стороне от лесопилки располагался акведук, при виде которого Эспер на время забыл об их разговоре.

По словам мистера Дэвиса, раньше на дне долины протекал канал, пока со временем вода не ушла: канал обмелел, вскоре русло полностью пересохло. Мужчина прекрасно знал не только сам город, но и прилегающие земли, и приводил историческую справку с такой уверенностью и детальностью, словно почерпнул информацию из собственной жизни.

В памяти возник образ заслонившего свет человека в экипировке охотника, с ружьём и тушками мёртвой птицы. В тот момент даже в самой лесной тиши ощущалось нечто зловещее. Совсем не то, к чему он готовился по приезду в удаленный промышленный городок.

Как бы ни хотелось покончить с делами одним махом, Эспер успел пожалеть, что уже скоро он будет в Лондоне и никогда больше сюда не вернётся. Билет удалось обменять — в оставшееся время до ночного экспресса он собирался выбраться в город.

Спохватился сделать фото и дёрнул молнию на куртке, чтобы достать телефон.

Довольно неловко просить разрешения у партнёра по бизнесу своего шефа сделать снимок татуировок. Однако мужчина как-то слишком просто согласился. Дэвис отвернул манжеты плаща, оголив кисти рук. Не касаясь запястья, Эспер попробовал сдвинуть кожаный браслет часов, мысленно отмечая, что касается часов «U-Boat Chimera», стоящих более пяти тысяч фунтов стерлингов, и мешающих сделать один-единственный снимок. Должно быть, хорошая копия. Она тоже стоит порядком. Дэвис сам помог ему, расстегнув кожаный браслет, снял часы и убрал в карман плаща. Татуировки напоминали одна другую, но были разные, колол, сразу видно, мастер. Столько деталей, прорисовка чёткая. Пока он стоял так, разглядывая тату на запястьях Дэвиса, его охватило волнение. Ладони вспотели.

— Понравилось? — раздался слегка повеселевший голос.

Да ладно? Он прикалывается, что ли?

— Сэр, это просто офигенно! — Эспер не смог сдержать эмоций; он никогда не умел скрывать восторг. — И место такое, знаете… выбрано удачно. Это очень круто, сэр! Они хорошо смотрятся на ваших руках, — боже, Эспер, заткнись. — Стиль боди-арта мне незнаком, а я перелопатил уйму информации по этой теме, когда набивал свою татушку.

— Может быть, покажешь? — с улыбкой предложил Дэвис.

О да! Этого вопроса он просто жаждал.

— Вы не против?

Райвен усмехнулся энтузиазму в его голосе и кивнул.

Эспер присел, почти коснувшись коленом влажного каменного пола, и подогнул край брюк. У него были объёмные татуировки, покрывавшие обе голени, в стиле стимпанк. Сделал в колледже.

Эспер завернул край выше, оголяя больший участок кожи.

— У тренера в колледже почти был припадок, — поднял глаза и натолкнулся на скользящий по его лицу взгляд.

— И как ты принимаешь участие в соревнованиях?

— Я ношу длинные плавки. В принципе условиями соревнований иметь боди-арт не запрещается, но на крупных чемпионатах такие объёмные татуировки, как у меня, не приветствуются. Для болельщиков это круто, но не для судий. И не для моего босса.

Готов был поклясться, что наличие у обоих татуировок установило между ними доверительный контакт, нельзя было назвать это приятельством, но у них появилось нечто общее. На этой радостной воодушевленной ноте он вспомнил про недавний обед.

— А вы мастерски приготовили перепела, на ресторанном уровне, сэр, — произнёс Эспер, гоня от себя картины воображаемой кухни, где мистер Дэвис разделывается с перепелом, по локоть в крови и перьях. Гораздо проще было бы пригласить на чай с печеньем.

Но прозвучавший голос развеял все ужасы кровавой бани, когда стало ясно, с какой целью наследник прислал ему перепела:

— Я вынужден принести извинения за непредвиденную задержку, мистер Бауэрман. Уже сегодня мы решим вопрос со всеми бумагами.

Эспер быстро подавил эмоции: как глупо было воображать, что мистер Дэвис просто проявил симпатию и угостил его вкусненьким.

— Если честно, я ещё никогда не ел дичь, чтобы так вкусно было приготовлено. Вы любите жаркое?

— Я не могу обходиться без мяса, — фраза повисла в звенящем от тишины воздухе. Показалось, что мужчина сказал это с долей иронии, словно вспомнил какую-то шутку.

Не дав ответить, у Эспера зазвонил телефон в руке, как раз в тот момент, когда в округе установилась мертвенная тишина. Громкая мелодия, усиленная ритмичным грохотом барабанов «Woodkid», заставила чуть ли не подпрыгнуть. Его потеряли в офисе. Господи, они достали его.

Поезд прибыл в пять.

Внук промышленника знал о лесозаготовительном производстве не больше Эспера, поэтому пришлось очень кстати, что накануне Дэвис подробно разжевал ключевые моменты, всё показал и представил подробный отчёт о лесозаготовках.

Мистер Дэвис провёл всех в столовую. Около двух часов они просматривали документы, обсуждали тонкости передачи прав на лесопилку компании «Дош» и детали поездки в Лондон для встречи с покупателем, которая потребует присутствия обоих супругов. Эспер изложил планы босса на дальнейшее развитие мебельной компании. За их недолгое знакомство супруги показали себя людьми практичными, Эспер достаточно легко заручился их согласием, оговорив дату их приезда в Лондон. Наконец, самая ответственная часть командировки оказалась позади. После обсуждения мистер и миссис Вайс углубились в подробности жизни в Неаполиссе и Норвегии, заметно облегчив Эсперу жизнь, и мелкому неприметному помощнику оставалось только поглощать чай с десертным набором, который в огромной сувенирной коробке пара привезла из Норвегии.

Эспера окружали дети тех людей, что-то сделавших для деда. Практически сразу было ясно, что их интересует исключительно денежная сторона, нежели судьба самого «Безбрежного леса» или семейные ценности. Капиталисты, заблаговременно чуявшие выгоду, для них нет ничего важнее собственного достатка, лишний раз готовые подмять под себя рабочие ряды. Неужели Дэвис-младший настолько отличается от своего отца, посвятившего этому месту долгие годы? Его нежелание говорить об отце лишний раз указывает на то, как мало его интересовал бизнес Хора Дэвиса и мистера Финча.

Мистер Вайс всю жизнь провёл заграницей, он добился определённого успеха в сфере образования, на производстве своего деда был всего раз, в шестилетнем возрасте, — и плохо помнил визит. Эспер не сомневался ни минуты, что состоявшегося в жизни преподавателя университета, имеющего собственную семью и дом заграницей, лесозаготовительное производство дедушки будет только обременять.

Как и следовало ожидать, Хора Дэвиса мистер Вайс не знал вовсе. Даже после смерти мистера Финча он мало интересовался этим местом и жизнью старика. С Райвеном Дэвисом мистер Вайс был знаком как с сыном дедушкиного подельника, разговор касался того, что было важно им обоим, почти не затрагивая прошлое.

Пока Эспер невесело рассуждал об изменении ценностей некоторых людей и ещё больше накручивал себя, не сразу сообразил, что кое-кто наблюдает за ним. Его тут же бросило в холодный пот.

Эспер знал, что он ведёт себя глупо, при том, что сейчас решался вопрос о приобретении лесопилки фирмой «Дош», ради чего всё и затевалось, ради чего этим людям, жившим в разных точках земного шара, пришлось оставить дела и приехать в эту глухомань. Однако Эспер не мог отделаться от ощущения, что им плевать на мистера Финча.

В конце концов, Дэвис уловил перемену, произошедшую в нём, и чуть нахмурился — Эспер ощущал на себе пристальный взгляд наследника.

Будь он внимательнее, то заметил бы, как резче проступили черты, как изменился голос мистера Дэвиса — стал отрывистее и резче. И когда уже Эспер ощутил себя загнанным в угол, мужчина расслабил лицо и отвёл взгляд.

Встреча с наследниками прошла без осложнений, и он ощутил, как с плеч спал груз ответственности.

Неужели всё и теперь он может с чистой совестью возвращаться в Лондон?

Небо провисло от тяжести облаков. Быстро темнело. Они прервались, чтобы осмотреть рабочие помещения, занимавшие верхний этаж подвала, и пристройки к особняку, где вчера побывали Эспер и мистер Дэвис.

Наследник был занят гостями, что даже удобней: Эспер планировал изучить кабинет старика, тем более что владелец любезно разрешил трогать всё.

До кабинета Дэвис провёл его по тёмному коридору буквально на ощупь. Шаги заглушала толстая ковровая дорожка. Мистер Дэвис, похоже, мог с закрытыми глазами дойти до кабинета мистера Финча.

В кабинете спутник быстро нажал выключатель, загорелась люстра.

— После того, как закончишь тут, можешь идти, — распорядительным тоном произнёс мужчина. — Возвращайся в гостиницу и звони в случае надобности — мне передадут или я сам отвечу.

Телефон садился. Опустив тот на чёрный письменный стол, повернулся к мистеру Дэвису, стоящему в дверном проёме кабинета.

— Завтра в час у меня поезд, — сообщил Эспер, надеясь непонятно на что. — У вас не будет больше никаких дел ко мне, и я могу возвращаться?

Вероятней всего, этот разговор последний. Эспер не больно-то полагался на везение. На их следующей встрече мистер Дош будет слишком занят переговорами с наследниками, поэтому надобность в его присутствии отпадёт. Конечно, он мог взять номер Дэвиса и связаться позже, тем более, что тот окажется в Лондоне, но совершенно не представлял, будет ли у того время после продажи лесопилки.

— Чертежи, которые обещал, я оставил здесь на столе. Можешь ознакомиться, но не пытайся повторить, — Эспер понял, что это шутка, когда Дэвис приподнял уголок рта. — На сопроводительное письмо мистера Доша я отвечу в электронном виде, — мужчина уже повернулся в арочном проеме, собираясь уходить, но вспомнил что-то и обернулся, держа ладонь на лакированной поверхности: — Я составлю рекомендацию твоей работе.

— Что? — выскочил бестолковый вопрос. — …вы считаете, что нужно? Вы совсем не обязаны делать что-то сверх…

— Меня не затруднит написать несколько строк о сотруднике мистера Доша.

Эспер постарался, как можно более чётко произнести его фамильное имя:

— Спасибо, мистер Дэвис.

Дело в том, каким тоном всё было сказано — сухим, утомлённым, что вызывало сомнения, так ли наследник искренне хочет помочь. Дэвис-младший, совладелец огромной плантации леса и лесозаготовительного производства — вряд ли бы их пути пересеклись, если бы не эта командировка. Маловероятно, что его заинтересовал бы какой-то секретарь.

— Допускаю, мои рекомендации тебе ещё пригодятся. Мистер Бауэрман, надеюсь, обратная дорога пройдёт легко. Рад нашему знакомству, — подытожил Дэвис, при этом держался с таким официозом, что на дальнейшее общение рассчитывать не приходилось.

Неожиданно тот произнёс, задумчиво оглядывая кабинет:

— Старик был одинок. Он прочно был привязан к этому дому и лесопилке, окружил себя рабочими, не общался с внуком, выезжал — по необходимости.

— Невысока цена за дело всей жизни, мне кажется.

— Зависит от точки зрения, — Дэвис не согласился с ним напрямую, но под маской превосходства Эспер видел понимание человека, хорошо знавшего покойного.

— Я узнал от одного человека в городе, — не стал выдавать управляющего гостиницы, — что многие, кто знал его лично, замечали, что мистер Финч как будто утратил смысл того, что он делает.

А дама, угостившая пастилой, утверждала, что старик совсем слетел с катушек и распустил часть персонала, люди остались без работы, а мистер Финч даже не сумел объяснить своё решение. Когда лесозаготовительное производство Финча процветало, в семьдесят лет старик не замечал, что старость уже подкралась. Дама с пастилой пожаловалась: мало кто помнит его в лучшие годы и что Эспер не был здесь в ту пору, не видел расцвет производства.

— Можешь пройти в цеха, но будь внимателен. Вся техника испытана, но из-за бездействия время от времени выявляются поломки. Будь внимателен даже к мелочам, здание ветхое, — Райвен устало потёр лоб и сделал приглашающий жест рукой.

— Доброго вам вечера, сэр.

Дэвис кивнул и, не прощаясь, с лёгким шорохом притворил за собой двери, оставив гостя одного в кабинете. Его силуэт различался за толстым матовым стеклом. Эспер буравил взглядом удаляющуюся тень. Следовало как-то задержать, но он не знал что сказать. Дэвис не мог бросить гостей надолго.

Вздохнув, Эспер осмотрелся. Обстановка в кабинете имела захламлённый вид. Только предметы на столе были аккуратно разложены, словно мистер Финч собирался немедля приступить к работе. Отсюда Дэвис отправлял факс. Довольно новый компьютер. На глаза попалась тяжёлая, дорогая на вид пепельница, полная свежих окурков. Эспер не мог припомнить, чтобы при нём Дэвис хотя бы раз закурил, по всей видимости, кабинетом пользовался смотритель или кто-то из охраны. Вспомнился высокий худощавый мужчина с грубо слепленным костистым лицом и поседевшими волосами, с которым они столкнулись на пути, ведущем к делянке.

Эспер представил мистера Дэвиса, сидящего за столом и разбирающего бумаги, очень ясно; не покидало ощущение чего-то странного, словно он упускает что-то из вида, что-то очевидное. У стены на специально отведенном месте стоял радиоприемник по дизайну под стать всей мебели — старинной, с изящными округлыми краями, массивной, из полированного рыжевато-коричневого дерева, за исключением чёрного стола. Некоторые ящики в кабинете оказались заперты, а те, что открывались, были почти пусты.

Эспер перебрал гору устаревшей макулатуры. Покончив с письменным столом, присмотрелся к шкафу. На полках среди книг он нашёл несколько фотографий незнакомых людей. Ничего особенного: фолианты про лесозаготовительную и дереводобывающую промышленность, по сопутствующей технике — вытащил наугад несколько книг, пролистал. Много книг по тонкостям охоты в различных регионах Англии.

Эспер достал фото, заткнутые в зазор между статуэткой медведя и стенкой шкафа. Кадры были сделаны во время охоты с борзыми. Среди множества лиц можно было только догадываться, какое принадлежит мистеру Дэвису-старшему, а какое — уже немолодому сыну мистера Финча, умершего из-за проблем со здоровьем раньше отца.

Исследовав помещение, Эспер убедился, что неприметная дверь ведёт в комнату видеонаблюдения: сейчас работала лишь четвёртая часть камер. Он попробовал переключаться между наблюдаемыми объектами, но разобрался, только как приближать и удалять изображение.

Завершив осмотр кабинета, Эспер плюхнулся на диванчик и вывалил на стол стопку еженедельников, толстых тетрадей в крепких обложках, фотоальбом, куда старик наклеивал вырезки, и конверты с письмами. Финч вёл даже что-то вроде краткого нерегулярного дневника, который заполнялся по настроению. Нашлось море информации о производстве, о бизнесе, исследовании леса, учётная статистика, личные заметки, сохранилась даже деловая переписка. Нужно было втрое больше времени, чтобы всё изучить, но он сам не до конца понимал, что ищет.

Бегло просматривая записи в дневнике, сфотографировал на телефон часть страниц, собираясь прочитать позже. На одном из полей дневника было изображение какого-то оттиска или метки. Его мистер Финч нарисовал капиллярной ручкой, надо сказать, очень аккуратно и окружность от руки вышла образцово-ровной, старик что-то подправлял, доводил до идеала, шлифовал, как будто он проводил одни и те же движения много раз, даже когда уже закончил рисунок. Сначала увиденное вызвало ассоциацию с татуировками Райвена Дэвиса, но схожих черт не было. Больше напоминало оттиск сургучной печати. Выпуклые детали создавали иллюзию объёма. Эспер подавил желание провести по контуру пальцем и ощутить рельеф рисунка.

Сделал снимок и ещё раз внимательно прочёл эту часть дневника, пытаясь узнать всё, что имело отношение к рисунку. Записи о делах на лесопилке чередовались с жалобами пожившего своё человека, новостями, житейскими мелочами, вроде чудесного чая и отличных пирожных одной пожилой леди из дома номер 11. Попадались выдержки из личных бесед или книг, кроме того неоднократно упоминался источник вдохновения — и каждый раз Эспер спотыкался об эту фразу.

В записной книжке оказалось неожиданно много записей о Хоре Дэвисе и о лесе. Сердце в груди забилось сильнее. Наконец хоть что-то. Из прочитанного Эспер вынес, что с момента смерти миссис Финч лесопилка пришла в запустение, сын имел слабое здоровье и был уже немолод. Потом старику удалось наладить производство с помощью нового компаньона, ставшего для Алистера Финча последней надеждой, опорой, его вдохновителем в делах — как только ни называл он Хора Дэвиса. По словам старого промышленника новый компаньон наполнял его продуктивной энергией, и лишь к семидесяти годам он понял, что не жил раньше, а выжидал, чтобы начать жизнь, а после смерти жены и сына и вовсе опустил руки, дословно: «проявление его силы является иногда в виде удачной мысли, иногда в виде правильного решения, иногда в переломный момент подсказывает выход из затруднительного положения».

В записях не было указано момента, знаменующего начало их сотрудничества с Хором Дэвисом, как и про Райвена — ни слова. Старик благодарил Хора Дэвиса, называл того отцом своих идей, как ребёнок восторженно расписывал, какие подарки преподнесёт на день рождения и Рождество, какой купит тому автомобиль — ни разу, кем являлся его компаньон. Откуда, чем занимался до приезда в Неаполисс, никаких общих данных, ничего про детей и семейное положение. Имя Дэвиса постоянно упоминалось в связи с делами лесопилки. Вывод напрашивался сам собой: за всеми словами, благодарностями, радостью и какой-то неясной горечью, которые были пропитаны страницы дневника, была любовь. Всё говорило о сильных чувствах, привязанности, о помощи и обретённом под конец жизни спокойствии и счастье.

Признание старика ещё некоторое время звучало в голове.

Прекрасно, выходит, старик решил, что встретил музу, как Гала у Сальвадора Дали или служанка с жемчужной серёжкой в доме Йоханнеса Вермеера. И задолго до смерти составил завещание, куда вписал Хора Дэвиса и его будущих наследников. Всё просто. Старику Финчу было под девяносто, можно списать столь щедрый жест на эксцентричность возраста, или же Дэвис действительно внёс неоспоримый вклад в успех предприятия и спровоцировал его взлёт.

Никакой конкретики. Где они познакомились, при каких обстоятельствах? И зачем старшему Дэвису понадобилось брать на себя труд по возрождению производства? Чтобы поиметь с этого приличный куш? Возможно, Хор Дэвис преследовал далеко идущие цели. Странное тревожное чувство после изучения дневника усилилось. Что он, собственно, здесь вообще намерен отыскать?

Эспер почувствовал, как сдавливает грудную клетку. Прочитанное оставило глубокий след и непонятным образом что-то задело внутри. Он ещё раз пробежался взглядом по страницам, исписанным где аккуратным — где торопливым почерком.

Представил жизнь одинокого старика, жена и дети которого умерли, а внук не приезжал навестить. Незадолго до смерти старик Финч стал прадедушкой, но так и не успел увидеть правнука.

Когда не стало жены, мистер Финч, крупный промышленник и один из самых уважаемых людей города превратился в затворника. В течение почти двадцати лет лесопилка бездействовала, а потом появился Хор Дэвис. Всё меняется: в ближайшие несколько лет мистер Финч становится одним из самых успешных и богатых промышленников.

Эспер растерянно уставился на стопку фотоальбомов на журнальном столике. Резко расхотелось строить из себя сыщика. Это бессмысленно. Похоже, отец Райвена Дэвиса был для одинокого человека, погрязшего в своих проблемах, отличным консультантом по бизнесу. Хор Дэвис действительно много значил для старика и сделал немало для этого места. Почему же мистер Финч не упомянул в своих записях имя Райвена? Основываясь на том, как мужчина превосходно ориентируется в делах лесозаготовительного предприятия, насколько хорошо знаком с городом, жителями, а на земле мистера Финча ведёт себя, словно прожил здесь не один год — разве этого мало? — сам Райвен занимал не последнее место в жизни старика. Однако в записной книжке указано имя Хора Дэвиса и лишь в завещании говорится о том, что имущество переходит к его потомкам.

О смерти Хора Дэвиса нигде не упоминалось, но из всего вышесказанного напрашивался вывод: Дэвис-старший был пожилым человеком и вероятнее всего, отжив своё, он предвидел такой поворот и сообщил сыну, с которым не был близок, о наследстве. Должно было пройти немало времени: это объяснило бы, почему о Дэвисе-отце местные жители помнили так мало — о человеке, втором по важности для развития города.

Райвен, возникший как чёрт из табакерки, был загвоздкой, даже существование Хора на страницах дневника было окутано тайной. И это не давало покоя. С другой стороны, может, он придаёт слишком большое значение несущественным вещам?

Он так и не расспросил мистера Вайса о деде. Сразу же после обсуждения тот захотел осмотреть территорию лесопилки, пока не стемнело, да и Райвен Дэвис не отходил от супругов ни на шаг.

Вернувшись за рабочий стол, зажёг бледную лампу, выключил, решая, как лучше.

Перед ним лежали чертежи. Эспер расстелил немного потрёпанную бумагу. Было жутко интересно взглянуть на что-то, нарисованное рукой мистера Дэвиса.

Навёл камеру на чертежи, он ещё не решил, зачем ему схемы — привычка сохранять всё в памяти телефона. В некоторых местах схематичные зарисовки отдельных частей ловушек, наброски птиц и животных, листьев, камней. А вот почерк Эспер не понял сперва вообще.

Внезапно что-то толкнуло его привстать — показалось, что он слышит хрип затруднённого дыхания. Эспер медленно поднялся с кресла и заглянул за край письменного стола. На это ушло несколько мгновений, секунды тянулись, как минуты, прежде чем он смог увидеть лежавшего на полу пожилого человека в чёрном костюме. Взгляд прикипел к спине старика и поредевшему седому затылку. Первым порывом было броситься к нему и оказать помощь. В повисшей тишине Эспер понял, что слышит лишь собственное сдавленное дыхание. В желудке словно образовался кокон воздуха, и к горлу подступила тошнота. Несмотря на неудобный разворот тела, Эспер не сомневался в том, кто перед ним. Старость истончила тело, а с момента добровольного затворничества ещё и забрала с собой все краски из его жизни.

Вот так он умер? В своём кабинете, в одиночестве? Сколько он пролежал здесь на полу, прежде чем его нашёл кто-то из персонала?

Эспер понимал, что должен выдохнуть и расслабиться, чтобы отогнать наваждение. Появление мёртвого старика — шутка воображения. Заставил себя оторвать взгляд от мёртвого тела и откинулся на мягкую спинку кресла. Мысленно досчитал до десяти. Тело, естественно, исчезло: наклонившись, Эспер увидел лишь состарившиеся доски пола.

Торопливо проверил входящие сообщения. Зарядка почти на нуле, но до гостиницы дотянет. Сунул телефон в карман куртки, застегнулся и решил напоследок обойти производственные цеха.

За окнами начали сгущаться сумерки, и яркое освещение в цеху отчётливо выделяло предметы. Вдоль длинного помещения располагались станки для обработки древесины и ленточные пилы, часть цеха была отведена под огромный вакуумный аппарат для пропитки.

Осмотрев производство, Эспер вернулся на склад под кабинетом мистера Финча. Автоматически зажёгся свет. Помещение выглядело таким же огромным, как цех, но внутри царила гулкая пустота. Здесь улавливался специфический запах, тяжёлый с непривычки: обрабатывающие средства вперемешку с машинным маслом. За рядами полупустых стеллажей он обнаружил незапертую дверь, выходящую на лестницу. Вход в подвал освещался лишь лампами со склада. Обернувшись на свет, Эспер неуверенно огляделся. Стоит ли сюда соваться? Подобное он видел лишь в компьютерных играх, даже ощущения были похожими. Он словно оказался героем квеста. И вот ему выпал шанс.

Сойдя по лестнице, он оказался на смотровой площадке. Обширное пространство под ним было погребено в плотных сумерках. Маленькие грязные окна под самым потолком почти не давали света. Эспер прошёлся направо до конца площадки. Звук шагов отскакивал от металлического пола. В воздухе ощущался холодок, даже воздух был свежее. Эспер постоял, привыкая к полумраку, всё его внимание приковала металлическая лестница, ведущая в центр зала. Спускаться без фонарика могло быть опасно, а на телефоне слишком низкий заряд.

Ему разрешили осмотреться здесь, значит, владелец не сочтёт это за вторжение в частную собственность.

Эспер вернулся за фонариком в кабинет мистера Финча. Время приближалось к девяти. Убедив себя, что на осмотр не уйдёт много времени, быстро спустился по лестнице. Он успеет до того, как полностью стемнеет на улице.

Верхние помещения имели более-менее обжитой вид, в одной из комнат пол устилал пёстрый ковер, кое-где удалось найти выключатель и зажечь тусклый свет. В конце этажа Эспер наткнулся на запертую дверь, которая по принципу планировки должна была вывести его на лестницу. Но поскольку она оказалась заперта, вариант только один — вернуться прежним путём через склад. Эспер так и собирался поступить, но краем глаза увидел узкий проход в смежной стене. Оказавшись там, он стал спускаться по лестнице, медленно, держась за обе стены и осторожно перебирая руками. Лестница выглядела ненадёжной, ступени — грубыми и неровными, на таких легко было подвернуть ногу. Луч фонарика скользил по ступенькам, идти так было неудобно. Эспер удобней перехватил фонарь правой рукой, и, опираясь о стену, продолжил спуск.

Кому необходимо устраивать у себя лабиринт из переходов, лестниц и залов? В то, что мистер Дэвис способен здесь ориентироваться, верилось с трудом.

Выбравшись из каменного колодца, он оказался на площадке. Отсюда открывался вид на масштабный по глубине и размаху каменный зал. Взгляд упал на отделанную камнем лестницу, ведущую вниз. По стенам скапливался мрак, скрадывая углы. Эспер провёл по неровной каменной поверхности — стены представляли собой нагромождение мелких блоков, были шершавыми и неимоверно старыми, судя по тому, как грубо их обработали, как в замке, а местами и вовсе выглядели как завал. Посветил фонариком вниз, медленно обведя ярким лучом зал по периметру. Высота была приличная, этажа три. Из зала вело четыре выхода, два располагались за дверьми, другие два представляли точно такие же узкие протяжённые колодцы, откуда он спустился.

Почему-то именно сейчас в памяти всплыл вчерашний разговор с мистером Дэвисом и слова наследника, о которых он уже забыл… думал, что забыл, пока не вспомнил только что. Мистер Финч умер во сне, наслаждаясь теплом у себя в саду, возможно, в один из таких дней, как сегодня. Наследник рассказывал о том, как его нашли слуги.

Совершенно запутавшись, Эспер взъерошил волосы. Что за фокус проделало с ним воображение только что, в кабинете мистера Финча? Какой в этом смысл?

От тишины начало звенеть в ушах. С удивлением потрогал прохладный канат, имитирующий поручень. Переложив фонарик в левую руку, Эспер потянулся корпусом вперёд и схватился за натянутый канат, тот даже не скрипнул под тяжестью. Перегнувшись через канат, изучил лестницу. Настолько узкие ступени, что, спускаясь, он собрал всю пыль со стены.

В голове не осталось никаких мыслей. Поглощённый спуском, он светил себе под ноги, следя за ступенями. Всё здесь было каким-то древним.

В следующее мгновение Эспер понял, что мощная конструкция под ним постепенно оживает. С треском на голый пол посыпались камни, рядом что-то обрушилось. Опора под ногами пришла в движение. Эспер не удержал равновесия и отпустил канат. Резко начало клонить вперёд. Свет от фонарика заметался по стенам. От безотчетного страха всё внутри покрылось льдом. Лестница дрогнула, и её повело словно по кругу. Эспер с силой налетел на канат, валясь с ног.

Дыхание вышибло. В ушах стоял грохот осыпающихся камней. Лестница поддалась. И обрушилась.