Лукан. Конец

ЧЕРНЫЙ

ЛОРЕНЦО

«Только красный». — Лоренцо

За час до начала показа мод

— Я знаю твой секрет, и будет очень жаль, если все, кто тебе дорог, узнают, какой ты на самом деле извращенец.

Меня забавляет, что люди считают, будто меня волнует мнение окружающих обо мне.

Я никогда не был нормальным.

Мне нравится боль.

Кроме того, ни для кого не секрет, что мне нравится причинять боль своим врагам. Это же мафия, черт возьми.

— Валяй, как будто мне есть дело до того, что обо мне думают.

— Готов ли ты рискнуть, друг мой? Готов ли ты рискнуть тем, что все узнают, чем ты занимаешься, когда рядом нет никого, кто мог бы наблюдать всю тяжесть твоего разврата?

Разврат.

То, что ты делаешь, когда никого нет рядом.

Он знает?

На секунду я задумался о своем выборе. Если я подчинюсь требованиям Лукана, то поставлю под угрозу будущее Андреа и моего племянника. Племянника, которому принадлежит часть моего мертвого и кровоточащего сердца. Другая часть принадлежит кому-то, кому она не должна принадлежать, а еще одна — моему близнецу.

Какой бы исход я ни выбрал, кто-то все равно пострадает.

Я по-прежнему буду злодеем.

Я буду виноват в их боли.

Вот что происходит, когда вы позволяете человеческой природе развращать и влиять на вас. Теперь я человек, окруженный оковами. Оковы, которые никогда не освободят меня, пока я полностью не избавлюсь от чувства долга перед другими. Пусть они думают обо мне все, что хотят. Пусть Лукан думает, что у него есть преимущество, что он победил, а я нахожусь в его власти. Его главный недостаток — самоуверенность. Он может быть на шаг впереди, но при этом всегда на три шага позади меня.

Так будет всегда между нами.

Сегодня он выиграл битву, но, будьте уверены, я выиграю эту гребаную войну.

Назойливое жужжание прерывает мои мысли.

Я встаю с дивана и иду к двери.

— Какого черта ты здесь делаешь?

Черт.

— Ты прекрасно знаешь, что я здесь делаю, отвали на хрен и впусти меня.

Я встаю на его пути, прежде чем он успевает войти внутрь. Он заставил меня переписать на него мои акции, и я предполагал, что он скоро постучится. Этот ублюдок, как собака с костью. Он не остановится, пока не получит то, что хочет. К несчастью для моей сестры, он отчаянно хочет ее.

— Тебе стоит перестать так много думать, я знаю, что это чертовски вредит твоему мозгу. — Он улыбается своей отвратительной очаровательной улыбкой, которая делает его похожим на прекрасного, мать его, принца. Так его называет сестра, если бы она только знала, какой он на самом деле больной ублюдок.

Посмотрите, кто говорит.

— Впусти меня, Лоренцо. Я знаю, что ребенок мой. — Его ледяной голос не оказывает на меня никакого влияния.

Ах, так он узнал.

— Не стоит так громко говорить посреди пустой парковки, когда я нахожусь рядом. — Он ухмыляется, смахивая воображаемую пыль со своего костюма.

Забавно, что он считает, что я совершил ошибку.

Самоуверенный ублюдок до сих пор не знает, что я опережаю его и всегда буду опережать.

— Убирайся к чертовой матери. — Я выхожу, потому что у каждого из нас есть своя роль.

— Ты отрекаешься от своего Капо?

Эта сука знает, что я не могу.

Как бы мне ни хотелось разбить его лицо в кровавое месиво, я не могу.

Я должен подчиниться.

Хотя бы на время.

ЛУКАН

Лоренцо отходит в сторону и пропускает меня в безопасное место Андреа.

— Сделай это, черт возьми, быстро, пока Кассиус не вернулся домой.

— Отведи меня к нему. — Я не оставляю места для споров. У меня нет времени на игры. Времени у меня в обрез.

Неохотно Лоренцо начинает идти и ведет меня в комнату Романа. За этой дверью скрывается часть меня.

Самая чистая часть.

Мальчик, которым я хотел бы стать, пока жизнь и Томмазо не ожесточили меня.

Я слышу, как по телевизору показывают мультфильмы.

— Не вздумай причинить ему вред.

Я держусь за ручку двери и оглядываюсь, чтобы увидеть Лоренцо, стоящего на страже.

— Отвали, я бы никогда не причинил вреда ребенку, особенно своему. Что касается его матери? По этому пункту вердикт еще не вынесен. — Они все должны поверить моим угрозам в адрес Андреа.

С этими словами я открываю дверь и вхожу в комнату.

И вот он здесь.

Мой сын.

Я ничего о нем не знаю.

Только то, что ему пять лет.

Лоренцо проходит мимо меня и хватает Романа на руки.

Никогда в жизни мне не хотелось оказаться на месте этого ублюдка, больше чем сейчас.

Каково это — держать на руках своего сына?

Роман смотрит на меня широко раскрытыми глазами и улыбается огромной улыбкой. Ослепительная улыбка, так похожая на улыбку его матери.

Доверчивая улыбка.

Я клянусь, что сделаю все возможное, чтобы он улыбался мне так до конца моей жалкой жизни.

Я улыбаюсь в ответ.

Для него это происходит естественно и без усилий.

— Привет, я Роман! — говорит он самым милым тоном.

— Привет, Роман, я Лукан, и я друг твоей мамы. — Черт, почему мне так не хочется ему врать?

Он корчит рожицу и заставляет меня смеяться.

Я давно этого не делал.

Он поворачивается к дяде и берет его лицо в свои маленькие ладошки. Картинка выглядит пугающе. Мужчина ростом в два метра, с ног до головы покрытый чернилами, держит на руках крошечного мальчика в пижаме с милыми зверушками.

— Почему ты не сказал мне, что у нас будут гости, дядя Лоренцо? Я бы оделся по случаю. А сейчас я выгляжу как ребенок. — Он скрестил руки и надулся. Теперь он выглядит как ребенок, самый милый из всех.

— Неа, грязнуля, Лукан просто зашел поздравить тебя с днем рождения и скоро уйдет.

День рождения?

Черт.

К счастью, я пришел подготовленным.

— У тебя есть для меня подарок?

Он говорит четко для пятилетнего ребенка, и я заметил, что иногда он выражается так, как это делают взрослые. Я смеюсь над его выходками, прежде чем ответить ему.

— Да. С пятым днем рождения, Роман. — Я лезу в карман пиджака и достаю маленькую коробочку, которую принес с собой. — Вот, это тебе.

Его маленькая рука тянется к ней, и при этом его маленькие пальчики касаются моих.

Я никогда не верил в любовь с первого взгляда до этого самого момента.

В этот самый момент я чувствую себя самым счастливым человеком на свете, и мое мертвое, холодное сердце обливается кровью за то время, которое я потерял с ним.

Роман открывает коробку и воркует, глядя на подарок внутри. Он поднимает детскую серебряную цепочку, которую я подарил ему, чтобы дядя увидел.

— Смотри, дядя. — Роман поднимает цепь так, чтобы мы оба могли видеть. — Такая же цепочка, как у тебя.

Яростные глаза Лоренцо встречаются с моими, но смягчаются, как только он смотрит на моего сына.

Цепочка «Святой Троицы».

— Мне это очень нравится, спасибо, сэр.

Так вежливо.

Сэр.

Не папа.

Сэр.

Нож в сердце причинил бы меньше боли.

— Не за что, Роман. — Я выхватываю цепочку из его крошечной руки и надеваю на него. — Эта цепочка будет оберегать тебя до тех пор, пока она при тебе.

В тот день, когда я получил свою цепочку, отец сказал мне, что теперь я мужчина, и чтобы я перестал рисовать красивые картинки, как слабак. Мама добавила на цепь имена моих сестер так, чтобы отец не заметил. Просто чтобы я не забывал, где мое место и за кого я сражаюсь. То же самое я сделал с Романом.

Я добавил в цепочку имя его матери.

Андреа правильно сделала, что держала его подальше от Детройта, но, черт возьми, я не могу смириться с тем, что она скрывала его от меня.

Я поступил с ней неправильно, но, черт возьми, я был ребенком.

У меня было право знать.

Я улыбаюсь своему сыну, прежде чем уйти, чтобы разобраться с его матерью.

— Спокойной ночи, Роман. — Я почти поддаюсь порыву поцеловать его в лоб, но останавливаю себя. Я не хочу его пугать.

Скоро у нас будет все время в мире.

Мне нужно только уговорить его маму.

— Скоро увидимся.

ЛОРЕНЦО

Как только Лукан ушел, мне пришлось отвечать на все вопросы Романа о «милом мужчине». Я неравнодушен к этому парню, но, черт возьми, он — смесь Лукана и Андреа, самых раздражающих людей на этой гребаной земле. Я сказал ему, что он друг его мамы и что он просто хотел прийти поздороваться и поздравить его с днем рождения. Это был достаточно хороший ответ для него, потому что он перестал меня преследовать и решил поиграть со своей новой собакой.

Собаку я подарил ему на день рождения, так как он давно просил о ней, но Андреа всегда отказывалась, потому что ненавидит животных. Так что одной собакой я убил двух зайцев. Мне удалось сделать племянника счастливым и одновременно разозлить его маму.

Это большая, блядь, победа.

К счастью, чертова собака утомила его, и сон взял верх.

Это было тридцать минут назад.

Я жду, пока Кассиус приедет, где бы, черт возьми, он ни был сегодня вечером, прежде чем отправиться в путь. За последние пять лет мой отец привел себя в порядок. Он даже выглядит моложе, когда покончил со своей грязной привычкой глотать таблетки и смешивать их с алкоголем. В последнее время он пропадает почти всегда. Бог знает, куда он убегает. Я надеюсь, что у него есть какая-нибудь киска, потому что это могло бы остановить его от постоянной езды на моей заднице. Мои мысли прерывает тоненький храп. Я переключаю внимание на племянника, который крепко спит в своей кровати, а его новый щенок лежит у изголовья кровати и охраняет его сны.

Он настоял на том, чтобы я дал имя собаке. Мы сошлись на Люси. Он считал, что это милое имя для нее. У меня не хватило духу сказать ему, что это сокращение от Люцифера. Ребенку понадобится вся возможная помощь, чтобы выжить в этом жестоком мире. Мир, который создала для него мать, и тот, которым ему суждено править благодаря отцу и дядям.

Подземный мир.

Может, и нет.

Может быть, я смогу его спасти.

Я целую маленькую головку Романа, прежде чем выйти из его комнаты.

— Надеюсь, ты прекрасно знаешь, что делаешь, Piccolo¹⁶. — Суровый шепот отца останавливает меня. У меня нет ни времени, ни терпения развлекать его сегодня. Я выбираю грех, потому что я грешник. Так проще. Я устал от попыток вписаться в роли, которые ожидают от меня Семья и моя семья. Я хочу избавиться от всех ожиданий и показать им свой истинный цвет.

Черный.

Только черный.

И иногда красный.