Лукан. Конец

ЭПИЛОГ ВТОРОЙ

АНДРЕА

«Я самая красивая. Так сказал мой папа». — Аллегра

Флоренция, Италия

— Может, остановишься и попозируешь? — Клянусь, из-за этой семьи мне иногда хочется выдрать все волосы. — Это не так сложно. — Я выдыхаю долгий вздох отчаяния.

Сделать семейную фотографию, на которой мы все вместе и улыбаемся, в моей семье практически невозможно.

— Мама, перестань. — Роман стонет, но делает, как я говорю.

— Тише. — Я беру его за руку и усаживаю рядом с волшебным кабаном. Тем самым, который исполнил мое желание в первый раз, когда я была здесь с Луканом. — Обними сестру и широко улыбнись!

Он хватает свою младшую сестру и прижимает ее к себе.

Он может вести себя жестко и считать ее помехой, но мой мальчик любит свою младшую сестру всем сердцем.

Я знаю это по тому, как он улыбается, когда она что-то делает или говорит, а он думает, что никто не смотрит.

Он защищает ее от адских мальчишек Арианны.

Кстати, он пробирался в ее комнату всякий раз, когда ей снился кошмар, а она хотела только старшего брата.

Моя дерзкая девчонка обвела всех вокруг пальца.

Каждого мужчину в ее жизни.

— Папочка, я выгляжу красиво? — Ей нравится думать, что она уже большая девочка, но она еще совсем малышка. Как бы мне хотелось, чтобы время остановилось, чтобы я могла оставить их такими маленькими навсегда, но время летит слишком быстро.

— Аллегра, ты самая красивая девушка в мире, mio cuore⁶⁸. — Говорит Лукан, делая несколько снимков своим телефоном. После всего этого он продолжает тайком фотографировать нас.

Аллегра.

Фэллон выбрала это имя. Она спросила, что я чувствовала в тот момент, когда узнала о ней, и я рассказала ей правду.

Счастье.

Я была в восторге.

Совершенство.

Живая.

— Как насчет Аллегры для девочки? Оно означает «радостная и прекрасная». Также так звали незаконнорожденную дочь британского поэта-романтика Джорджа Гордона, лорда Байрона, и Клэр Клермонт, сводной сестры Мэри Шелли.

— Только ты можешь знать это, Фэллон. — Я шучу, потому что это правда. Меня окружают ботаники. Каждый день я узнаю что-то новое об искусстве и литературе от своего ребенка, мужа и лучшей подруги.

— Тебе действительно следует больше читать.

— Я буду придерживаться моды. — Я качаю головой и улыбаюсь. Она делает то же самое, и я не могу дождаться, когда у нас появится этот ребенок. Чтобы он или она были окружены сильными и независимыми женщинами.

В тот день мы с Фэллон выбрали имя, не зная пола ребенка. Мы просто предчувствовали, что у Лукана будет девочка.

Теперь он всегда получает то, что хочет.

Я забочусь о том, чтобы он никогда не чувствовал себя так, как в молодости.

Как будто он не на своем месте.

Не в той жизни, которую мы разделяем.

— Вот здесь, соплячка. — Роман поправляет розовую повязку на голове Аллегры. Розовую.

Этот отвратительный цвет.

Любимая вещь моего ребенка.

Мама, должно быть, смеется от души.

Она обожает розовый цвет и совсем не похожа на меня. Она вся в своего папу и немного меня. Со светло-каштановыми волосами, голубыми глазами и загорелой кожей.

Наша красотка.

— Спасибо. — Она звонко чмокает брата в щеку и отталкивает его. — Ладно, теперь моя очередь.

Роман притворяется, что его раздражают ее обычные выходки, но я вижу, как на его лице появляется улыбка, прежде чем он ее скроет. Аллегра позирует, пока я делаю снимок за снимком. Она уже привыкла к этому. Она была перед объективом камеры с тех пор, как научилась говорить «да» и «пожалуйста».

Я беру ее с собой в офис, на фотосессии, и, к ужасу ее папы, ей нравится работать моделью. И у нее это хорошо получается.

— Хорошая жизнь, правда? — Мой муж обнимает меня сзади, держа руки на моем животе, в котором лежит наше третье благословение.

— Самая лучшая.

— Я должен поблагодарить проклятого кабана.

Что?

— Что ты имеешь в виду?

— Я загадал желание для нашей семьи. Хорошую жизнь. — Он улыбается и притягивает меня ближе к себе, пока мы смотрим, как наши дети бросают монетки в фонтан. Аллегра одолжила у брата доллар в пенни и бросает их все, надеясь загадать все желания.

Я смеюсь, глядя на то, как Роман возмущен ее поведением. Мой малыш и моя дочурка — лучшее, что когда-либо случалось со мной, вместе с их отцом.

Я хватаю его лицо и приближаю к своему. Я вдыхаю его. Он все еще пахнет так же, как в день нашей встречи, когда нам было по восемнадцать.

— Спасибо за пожелание. Наша семья — мое самое большое благословение. Моя гордость и радость. — Я целую его со всех сторон, а он ворчит, делая вид, что ему это не нравится.

— Что ты загадала?

Он никогда раньше не спрашивал.

— Я пожелала любви.

— У тебя есть. Вся моя и вся их. — Он целует меня в последний раз, прежде чем оставить меня ради наших детей. Каждый раз я оказываюсь на втором месте, и я бы не хотела, чтобы было иначе.

Мои малыши всю жизнь знают волшебство и любовь. Я постараюсь сохранить их в нашем маленьком пузыре любви и счастья так долго, как только смогу.

— О-о-о! — Слышу я слова Аллегры и смотрю туда, куда она указывает. — Крысиный народ здесь, папа.

Крысиный народ.

Господи, мой ребенок сошел с ума.

Она имеет в виду папарацци. Роман называет их крысами, и теперь Аллегра делает то же самое. Когда я впервые услышала ее крик, у меня замерло сердце, и Лукан бросился к нам.

Мы думали о худшем.

К счастью, та жизнь осталась далеко позади, и, надеюсь, так будет и впредь.

Ради безопасности наших детей.

Ради нашего счастья.

Мои братья заботятся о том, чтобы уберечь нас от любой угрозы, но я знаю, что так будет не всегда.

Мои дети связаны с той жизнью.

Их имена.

Их родословная.

У нас хорошая жизнь.

Надеюсь, так будет и впредь.

— Мама, пойдем! — Я рада отвлечься, когда Роман подбегает ко мне. — Ей уже почти пора выходить в FaceTime.

Только не это.

В последнее время эта девчонка — проклятие моего существования. Но я не могу ему признаться в этом.

— Ладно, пошли. — Он отпускает мои руки, бежит обратно к фонтану и помогает своей младшей сестре спуститься.

— По крайней мере, притворись, что ребенок тебе нравится, mia regina⁶⁹. — Лукан берет меня за руку и ведет нас к машине.

— Это очень трудно.

— Она еще ребенок.

— Поправка. Она — дьявольское отродье.

Он закатывает глаза и громко смеется надо мной.

У него самая лучшая улыбка.

— Я люблю тебя. — Шепчу я.

— Я знаю. — Он ухмыляется.

— Задница.

— Заткнись, черт возьми.

— Ты задница…

Он прерывает меня поцелуем. Мы отстраняемся друг от друга и слушаем, как наш сын ноет, что опаздывает, а наша малышка бормочет про себя какую-то ерунду.

— Трахни меня, но это лучшая жизнь.

— Так и есть.

— Спасибо.

— За что?

— За то, что вернулась ко мне.

— И всегда буду. — Я сажусь на пассажирское сиденье в машине, когда он делает движение, чтобы закрыть за мной дверь. — Если только ты действительно не облажаешься. — Я шучу и закрываю дверь перед его носом.

— Мы опаздываем.

— О, ради Бога, Роман. — Я поворачиваюсь на своем месте и смотрю на него. — Круэлла может подождать.

Его злобная рожица просто уморительна.

— Ее зовут Элла, мама.

— То же самое.

Он качает головой и смотрит на то, что смотрит его сестра на своем планшете.

— Поехали домой. — Муж держит меня за руку, а другой управляет машиной.

Дом.

Я никогда не устану это слышать.

Мой дом там, где находятся они.

Будь то наш пентхаус в Нью-Йорке или дом во Флоренции.

Неважно.

Пока они со мной.

— Папа, поторопись!

О, черт возьми.

— Эта чертова ведьма. — С заднего сиденья доносится мягкий и приятный голос.

О, нет.

— Аллегра Нери Вольпе! — Кричит Лукан одновременно с Романом.

Ничего не могу с собой поделать.

Я правда не могу.

Я разразилась смехом.

Я родила свою чертову копию.

Это ли не лучшие дни с ворчливым сыном, несносной трехлеткой, раздраженным мужем и мной?

Всю дорогу до дома я смеялась от души.

Через несколько месяцев холодной зимней ночью на свет появилась наша малышка Артемида Лайвли.

Мы называем ее Арт.