Лукан. Конец

VOGUE

АНДРЕА

«Он создал меня по своему образу и подобию». — Виталий

День 3

— Мне нужно в Рим. — говорю я Лукану, набирая быстрое сообщение отцу.

— Что у тебя там за дела? — подозрительно спрашивает мой муж.

То, что мне нужно сделать, но я предпочитаю этого не делать. Сегодня утром Эмилио прислал мне сообщение о том, что Vogue Italia узнал о моем приезде в страну и хочет видеть меня на обложке своего весеннего номера. Очевидно, моя линия «Роман» плюс речь, в которой я открыла миру своего сына, стали «большим хитом», как будто я сделала это ради шоу или чтобы продать образ публике. Меня от этого тошнит. Мне надоело скрывать своего сына, и я решила признаться и открыть миру свою правду.

Для всех, кроме его отца.

Я поднимаю взгляд от тарелки с завтраком и смотрю, как он смотрит на меня в ожидании ответа.

Черт, я чувствую себя слишком виноватой. Чудесные дни, которые мы провели вместе, только усиливают мое чувство вины.

— Vogue Italy хочет взять у меня интервью и поместить на свою обложку. — Я говорю правду, потому что устала быть фальшивой.

Не после того, что случилось прошлой ночью.

Не после последних нескольких дней.

Не могу же я быть единственной, кто это почувствовал, верно?

Что-то сдвинулось между нами.

Он кивает, делая глоток своего сока.

— Конечно, когда ты должна быть там?

— В 11 утра. Макияж, прическа, а затем съемка начинается вскоре после того, как они закончат укладывать меня. Это может занять некоторое время. Тебе не обязательно сопровождать меня, я могу поехать с одним из твоих водителей. — Он смотрит на меня так, словно мои слова просто смешны.

Что?

— Ты не покинешь мое поле зрения, Андреа. Не после того, как ты отреагировала в галерее.

Ах, он это заметил.

Черт.

— Отлично.

— Отлично. — Он подражает моему тону с небольшой улыбкой на лице.

Ну и задница.

Он тихонько смеется, вытирая что-то с моих губ. Черт, почему он не может быть своим обычным засранцем? С этой его стороной я знаю, как справиться, но с замечательным и поддерживающим мужем? Я не знаю. Это неизведанная территория. Я влипла по уши.

— Идем, моей жене нужно блеснуть. — Он встает из-за стола и протягивает мне руку.

Черт.

Исчезло то немногое, за что держалось мое сердце.

Сорок девять минут на самолете из Флоренции в Милан и поездка на машине — и мы с Луканом оказываемся в штаб-квартире Vogue Italy.

По прибытию в аэропорт нас ждал частный самолет, на котором мы добирались около часа.

Это было долго, но удивительно приятно. Мы убили время, все время общаясь с Романом по FaceTime. Он рассказал нам, чем занимался и что скучает по нам.

По нам обоим.

Мой ребенок слишком чист для этого мира.

И он, и Лукан говорили о картинах и художниках, о которых знает мой маленький сын. Он еще мал, но любит искусство, и я поощряю его так же, как моя мама поощряла мою любовь к моде.

— Ты выглядишь потрясающе. — Я поднимаю глаза от телефона и вижу отражение Лукана в зеркале передо мной.

Я сижу в кресле для макияжа в одном лишь белом халате, и мне только что сделали макияж и прическу. Мои волосы завиты огромными волнами, ниспадающими по спине с помощью наращенных прядей. Я скучаю по своим светлым волосам. Каштановый цвет красив, но в последнее время, я не ощущаю себя собой с ним.

Визажист тоже проделал отличную работу. Естественный образ, который он мне сделал, делает меня моложе и почти ангельской, но, как всегда, я должна добавить свой фирменный цвет губ.

Кроваво-красный.

Да, мой любимый.

Цвет губ придает моему образу озорную нотку.

Я смотрю в зеркало и нахожу глаза Лукана, он улыбается мне. Его злая и грешная улыбка.

— Спасибо. — Я улыбаюсь ему в ответ. — Они действительно проделали отличную работу.

— Нет, тебе не нужно все это дерьмо, но оно подчеркивает твою естественную красоту. Твоя красота — это то, чем вдохновляются художники. Ты — муза. — Он улыбается, и в его улыбке скрыта тайна.

Он опасный человек, но сегодня он представляет угрозу и для моего сердца.

Для моего рассудка.

Проклятье.

Сопротивляйся.

Ничто не процветает из обмана.

Должна признать, что я чувствую себя собственницей по отношению к нему.

Я влипла по уши.

Я даже не хочу думать о том, что я чувствовала, когда та яркая блондинка в самолете наседала на моего мужа, пытаясь привлечь его внимание и прокатиться на его «шесте удовольствия».

Черт.

Мой муж.

Он мой муж.

— Андреа, тебя уже ждут. — Один из сотрудников зовет, заходя в гримерную.

Я встаю с кресла для макияжа и передаю свой телефон Лукану.

— Не мог бы ты сделать несколько закулисных материалов для моих аккаунтов в социальных сетях? — Я снимаю блок со своего телефона и открываю для него приложение камеры. — Просто сделай несколько моих фотографий и, может быть, несколько коротких видео, пока у меня фотосессия? — Я смотрю на него, который смотрит на меня с недоуменным выражением лица.

Может, он ненавидит такое внимание?

Большинство мужчин ненавидят мир, частью которого я являюсь.

Они не понимают.

— Слушай, прости, что спрашиваю. Тебе не обязательно это делать. Моя ассистентка занимается этими делами, пока я работаю, но поскольку ее здесь нет…

— Я сделаю это.

— Сделаешь?

— Да, это что-то значит для тебя, верно? — Я киваю в ответ. — Так почему бы и нет?

— Ох, спасибо. — Мне требуется секунда, чтобы заставить свои ноги двигаться, но мне удается сделать это так, чтобы не выглядеть влюбленной дурой.

Влюбленной?

Нет.

Неа.

Никогда.

Может быть?

Черт.

Через пару минут я стою перед всеми голая, в одних только вишнево-красных туфлях на шпильке. Креативный директор решил, что будет сексуально и в то же время стильно сделать фотосессию с обнаженной шеей и медом, стекающим по моему лицу и шее.

Не представляю, как ему удастся придать этому стильный и красивый вид, когда у меня по носу течет мед и кажется, что у меня сопли.

Я пытаюсь сосредоточиться на своих позах и на том, что говорит фотограф, но я не могу сосредоточиться, когда Лукан делает снимок за снимком с таким видом, будто он умирает от голода и хочет меня съесть.

Приятно чувствовать себя желанной таким образом. Как будто он хочет заползти в меня и никогда не покидать. Именно так Лукан заставляет меня чувствовать себя.

Каждый мужчина, который приходил до или после него, заставлял меня чувствовать себя средством достижения цели или куском мяса на одну ночь.

Не он.

Он никогда не чувствовал себя временным.

Он серьезно относится к работе, которую я ему поручила, потому что пару секунд назад он спрашивал о лучшем освещении для своих фотографий. От меня не ускользнуло, что он снова сфотографировал меня на свой телефон.

Это делает меня счастливым.

Так он сказал в музее.

Ох, я в полной заднице.