Лукан. Конец

МОЕ ЛУЧШЕЕ

ЛУКАН

«Я принадлежу тебе». — Лукан

Прошлая ночь была горько-сладкой.

Чертовски сладкой, потому что женщина, которая преследовала меня во снах и кошмарах последние пять лет и даже дольше, наконец-то стала моей. Моей во всех смыслах этого слова. Ее тело стало моим, как и ее сердце. Я знаю, что проник туда, и это было больше, чем я мог себе представить.

Зависимый.

К черту.

Нет никого милее ее. Такой сильной, стойкой и чертовски храброй, как она. Даже когда она ведет себя грубо и болтает без умолку, я все равно хочу ее.

Всю ее.

Каждый день.

И все же я чувствую, что она сдерживается, и это меня безумно расстраивает, но я понимаю. Единственный грех, который она совершила против меня, — это наглая ложь о том, что Роман — не мой сын, и сокрытие его от меня. Она должна была знать, что я буду следить за ней через новости или социальные сети, но она была умна. Ее никогда не видели наедине с нашим мальчиком, а тот факт, что Роман совсем не похож на меня и очень похож на нее и ее отца, только помогал лгать. С другой стороны, я использовал ее в своих корыстных целях не раз и не два. Оглядываясь назад, мы оба совершали поступки, о которых теперь жалеем, и мы можем продолжать злиться или двигаться вперед.

Я больше не буду оглядываться назад.

Я закончил.

У меня есть Андреа, и как только мы вернемся домой, я заберу своего сына и стану отцом, которого у меня никогда не было. Он заслуживает всего хорошего в жизни, они оба заслуживают, и я дам им это, даже если это будет стоить мне жизни.

Я подхожу к раковине у окна и смываю глину и краску с рук. Работа идет полным ходом, и как раз к выставке.

Звонок. Звонок. Звонок..

Я вытираю руки и достаю телефон, который звонит из верхнего шкафа. Я отвечаю, уже зная, кто это. Никто, кроме него, не знает этого номера.

Наладчик.

Известный всему миру как Дионис Арно, этот французский ублюдок — легальный бизнесмен, а в Нью-Йорке он заправляет андеграундом вместе с русскими. Что бы вам ни понадобилось, легально это или нет, он сделает это.

Наши отношения сложны до невозможности.

У меня есть кое-что, что ему нужно, и это держит его в узде, но он становится все нетерпеливее. Я многим ему обязан, он продал мне свои акции компании Андреа, и за это я должен ему не одно одолжение.

Он скоро получит деньги.

Этот ублюдок также создал для меня фальшивую личность, чтобы я мог делать то, что хочу, помимо своих обязанностей капо. Он занимается всеми делами, связанными с V.M. и моим бизнесом за границей.

Все готово, нужно только, чтобы крысы сделали первый шаг.

— Самое время ответить, mon ami⁴⁷, я не люблю, когда меня игнорируют.

— Дерьмово быть тобой.

— Как всегда, очарователен, Лукан. — Я слышу его негромкий смех в трубке.

— У тебя есть причина для звонка или тебе просто нравится меня раздражать?

— И то, и другое.

— В чем дело? — Огрызаюсь я.

Я выглядываю из окна студии и вижу ее посреди моего сада, окруженную цветами, и на нее светит жаркое итальянское солнце.

Моя богиня.

— Ты слышал, что я сказал? — спрашивает он с раздражением, и его густой французский акцент становится еще более заметным.

Черт.

Я отключился.

— Что ты сказал? — спрашиваю я, не сводя глаз с Андреа. Эта женщина порой вредит моему здоровью. Я даже не могу нормально думать, когда она рядом или, в данном случае, в саду рядом с моей студией. Так близко и в то же время так далеко.

— Merde, mon ami,⁴⁸ видимо, медовый месяц с киской проходит хорошо. — Он усмехается, но я не нахожу его шутки смешными. И никогда не находил.

— Заткнись и переходи к делу. — Сегодня у меня нет терпения на него.

— У меня есть плохая новость и чертовски плохая новость. Какую ты хочешь получить первой? — Саркастический тон Диона в серьезных ситуациях раздражает меня до усрачки.

— Хватит выебываться, скажи мне уже, блядь, что-нибудь. — Огрызаюсь я.

— Люди твоего отца становятся безрассудными, — Говорит он мне. — Годы верности не умирают в одночасье и не заканчиваются с его смертью. — В его тоне чувствуется явное презрение к Томмазо.

— Роман в безопасности? — Это единственное, что имеет значение в данный момент. С остальным я разберусь, когда вернусь в Детройт. Он — единственное, что меня сейчас волнует.

Андреа в безопасности, как и Кара Миа.

— Да, мальчик окружен двадцать четыре на семь, и с ним Кассиус, — говорит он, и мне становится легче дышать. Кассиус не позволит, чтобы с Романом что-то случилось. — Но что-то не так.

— Почему ты так говоришь? — Скоро что-то произойдет. Они нанесут удар теперь, когда думают, что я уязвим. Мне просто нужна причина, чтобы развязать войну в стенах Святой Троицы, и у меня такое чувство, что мы пройдем через ад, прежде чем моя семья познает рай.

— Владимир отправил своего брата Виталия обратно в Детройт, прекрасно зная, что они не могут пересекать территорию без присутствия Капо. Это повод для войны, и они, блядь, это знают.

— Какого черта я узнаю об этом только сейчас?

— Не знаю. Может, потому что ты уже несколько дней не проверяешь сообщения и не отвечаешь на звонки, слишком занят жизнью в киске своей женщины. — Он отвечает саркастически, с нотками раздражения. — Ирландец тоже вернулся, и ты прекрасно знаешь, что ему нельзя доверять. Бродячие псы никогда не бывают чертовски верными. — Он плюется ядом. — Какого хрена он вернулся после того, как его босса убрали?

Риан.

— Я не доверяю этому ублюдку. — Француз изрыгает яд на своем родном языке, и я просто позволяю ему, потому что ублюдка не остановить, как только он начинает истерить.

— И это все? — спрашиваю я, полностью покончив с этим разговором. Мне нужно позвонить Вину.

— Боюсь, что нет. — Дион ворчит, и я слышу, как он быстро печатает на своем компьютере. Он — техногик. Все, что вам нужно, он может найти.

— Ты сказал две плохие новости, что еще?

— Кара прибыла в Детройт вчера поздно вечером.

— Какого черта ты имеешь в виду, говоря, что моя сестра вернулась в Детройт? Она знает, что не стоит там находиться, когда меня нет рядом, чтобы обеспечить ее безопасность.

В Детройте у меня есть только враги. Остальные семьи переходят на сторону врагов, а некоторые из них, как бешеные псы, ждут, когда я паду.

— Тебе действительно следует держать своих собак на коротком поводке. — Его голос чертовски действует мне на нервы.

Черт, Кара, что ты делаешь? Ты, блядь, все понимаешь.

— Есть кое-что еще. — Говорит Дион, и я понимаю, что это серьезно, потому что в его голосе нет ни намека на веселье или сарказм.

Я снова смотрю в окно и вижу Андреа, сидящую у фонтана. Сад, который я построил, думая о ней, и фонтан, на который она меня вдохновила. Вот уже пять лет я нахожусь в аду: кошмары мучают мои сны, и только мысли о ней помогают мне оставаться в здравом уме. Она сводит меня с ума. Конец близок, и я должен защитить свою королеву.

Моего сына.

И как только это произойдет… Святой Троицы больше не будет.

— Расскажи мне. — приказываю я.

— Я нашел твою крысу.

— Кто? — спрашиваю я.

Он называет мне имя.

Паризи.

АНДРЕА

Затишье перед бурей.

Вам знакомо это ужасное чувство, когда все идет хорошо — слишком хорошо, и вы понимаете, что долго так продолжаться не будет. Что-то обязательно случится. Вот и у меня сегодня такое чувство.

Мы с Люканом достигли того места, где мы оба открыты и готовы к тому, чтобы наладить отношения. Очень хорошее место, на самом деле. Я никогда не думала, что это произойдет, и особенно так быстро.

Падение быстрое, и когда ты падаешь, ты падаешь сильно.

Всего несколько дней.

Это все, что потребовалось этому человеку, чтобы убедить меня опустить свои железные стены и пригласить его внутрь.

Чтобы он заставлял меня желать большего для нашей семьи.

Для него.

Для себя.

Сегодня наш последний день в прекрасной Флоренции, и я буду скучать по ней, но больше всего я скучаю по своему ребенку.

Сегодня солнечный и теплый день. Небо чистое, а вокруг меня радостно поют птицы.

Прошлой ночью мы дважды занимались любовью, а сегодня утром он трахал меня так хорошо, что я едва могла ходить. Серьезно, так хорошо. После этого мне пришлось отталкивать его от себя, потому что этот мужчина ненасытен. Мы решили позавтракать вместе, и это было очень мило.

Не было ощущения неловкости или враждебности.

Просто два человека, которые говорят о своих симпатиях и антипатиях и сближаются из-за своего ребенка. Он задавал мне всевозможные вопросы о Романе, и в его тоне не было ни капли злости, только сожаление.

Я тоже об этом жалею.

Я больше жалею о том, что уберегла сына от человека, которого узнаю сейчас, но в глубине души я знаю, что поступила так, как было лучше для Романа в тот момент.

Сейчас это уже не кажется таким, но тогда это имело смысл.

Я пытаюсь отпустить прошлое, чтобы смотреть в будущее.

После завтрака Лукан откланялся, сказав, что у него много работы. Мне нужно расспросить его подробнее о том, чем он занимается. Я знаю, что он делает всякое дерьмо для семьи, но он намекал, что занимается и другими вещами. Он невероятно умен, и я уверена, что он мог бы заниматься великими делами, если бы не был прикован к этой проклятой семье.

Как мы собираемся сделать это?

Я все еще не хочу быть вовлеченной в эту жизнь. Я не хочу, чтобы Роман рос среди них и думал, что то, что они делают, нормально. Я хочу для него большего.

Кроме того, моя жизнь проходит в Нью-Йорке. Я могу работать из Детройта, но это будет не то же самое. Мне нужно быть рядом со штаб-квартирой Valentina's.

Компания не твоя.

Черт, я и забыла, что он полностью контролирует ее, а я владею лишь меньшинством акций.

Он хочет меня. Он хочет будущего со мной, поэтому должен быть готов отдать их обратно. Верно?

Сейчас я сижу в самом красивом из садов, окруженная розовыми розами, и передо мной открывается прекрасный вид на стеклянный фонтан Лукана. Я уже видела много стеклянных фигур, но ничего похожего на это. Фонтан с мифическими существами из стекла, через каждого из которых течет вода. Если присмотреться, то можно увидеть лепестки роз, погруженные в воду. Это действительно волшебно и захватывает дух.

Здесь все такое.

Настолько, что это вдохновило Valentina's на создание следующей весенней линии. Я не простая девушка, на самом деле все, что у меня есть, высокого класса и придает мне стильный и дорогой вид. Это то, к чему я всегда тяготела, но с тех пор как я приехала сюда, я обратила внимание на культуру, на женщин, работающих на улицах, продающих цветы, еду и берущих случайную работу, чтобы обеспечить свои семьи. Я обратила внимание на искусство, создающее эту прекрасную страну, и на то, как старые тенденции всегда возвращаются в моду.

Винтаж.

Я должна представить линию своей творческой команде и узнать, что они думают и как ее можно улучшить. И Флоренция, и Милан вдохновляют меня с тех пор, как я здесь, и я наконец-то нашла время, чтобы перенести свои идеи на бумагу.

Милан — столица моды Италии, и их стиль сильно отличается от стиля жителей Флоренции. Там они выглядят царственно и красиво, а здесь — более расслабленно и классически. Как, например, прекрасная Роза, милая девушка, которую мы встретили, когда она продавала цветы на улице. Она была настоящей красавицей, и я надеюсь, что она воспользуется моей визиткой и позвонит мне.

В ней есть что-то особенное.

Что-то трагически прекрасное.

Я принесла свой блокнот и карандаши для раскрашивания и с тех пор не перестаю делать наброски. Это было час назад. Цветы. Цветочные мотивы вдохновляют меня на создание новой линии. Цветочные узоры. Пастельные тона. Мифические существа и греческие богини.

С учетом всего этого и родилась коллекция Primavera⁴⁹ от Valentina Co.

Цветы распускаются весной после долгой и холодной зимы. Именно так я хочу, чтобы чувствовали себя женщины, надевая мои модели. Им не страшны жизненные невзгоды и трудности, и как только начинается новый сезон, они расцветают.

Я знаю, что линия будет рискованной.

Люди в индустрии любят утверждать, что они начали тренд или создали что-то первыми, в то время как мы все знаем, что они берут винтажные стили, штампуют на них свое имя и продают их людям, как будто они совершенно новые.

Создавая их, я чувствовала себя уверенно.

Я надеюсь, что они тоже почувствуют это.

Я хочу отдать дань уважения женщинам, которые вдохновили меня на создание этой линии.

С другого конца сада доносится громкий звук, похожий на звук электронной дрели. Не так далеко, но и не так близко. Я встаю со своего места у фонтана и иду по тропинке, пока она не приводит меня к небольшому дому, похожему на хижину. Это место настолько огромно, что я не успела осмотреть все комнаты и помещения с тех пор, как приехала сюда. Я продолжаю идти, пока не оказываюсь прямо перед дверью в домик, которая слегка приоткрыта.

Я слишком заинтригована, поэтому открываю дверь и мгновенно поражаюсь тому, что вижу.

Студия.

Точнее, художественная студия.

Стены выкрашены в белый цвет, что контрастирует со всеми цветами украшающих их произведений искусства. В центре комнаты стоит огромный деревянный стол, вокруг которого разбросаны художественные принадлежности: карандаши, баночки с акриловыми красками и другие инструменты, необходимые для создания шедевров.

Кому принадлежит это место?

Это беспорядок.

Красивый беспорядок.

Я захожу внутрь, и дрель звучит громче, когда я здесь. Я оглядываюсь по сторонам, и мои глаза останавливаются, как только они замечают красивого татуированного мужчину с голой грудью, работающего на полу с тем, что выглядит как стеклянный камень.

Я в замешательстве.

Я знаю, что он любит искусство, но что все это значит?

Лукан выключает инструмент и медленно встает с пола. Я застываю на месте, потому что это еще один секрет о нем, которого я не знала.

Это заставляет мое сердце биться быстрее.

Он вытирает пот с лица и груди полотенцем, которое берет из раковины рядом с окном.

— Что случилось? — спрашивает он.

Что случилось? Что случилось?

— Что все это значит?

— Художественная студия? — Он задает вопрос и имитирует мое шокированное выражение лица.

Ну и задница.

— Я знаю, что это такое, но почему ты не рассказал мне об этом? — Я провожу рукой по некоторым наброскам, которые лежат на столе.

Лукан успевает схватить их, прежде чем я добираюсь до последнего.

Странно.

— Моя сестра очень щепетильна в отношении людей в своем беспорядке. — Он ухмыляется, разворачивается и убирает эскизы в ящик.

Я немного разочарована.

— Значит, это Джианы? — Я знаю, что Кара пытается сделать карьеру модели, так что это должна быть старшая сестра Вольпе.

На его лице появляется мрачное выражение.

Это происходит уже не в первый раз, и оба раза из-за того, что я упомянула Джиану.

Лукан прочищает горло и как ни в чем не бывало, печаль и гнев в его глазах исчезают, и он просто улыбается.

Я немного волнуюсь.

— Кара, — говорит он. — Студия принадлежит моей младшей сестре. — Он начинает убирать все эскизы, которые лежали на столе.

— Она еще и художница? Я подумала, что модельный бизнес и школа должны занимать все ее время. — Во всем этом есть что-то подозрительное. — Она действительно талантлива.

— Она такая. — Говорит он, подходя ко мне.

— Но она грязнуля. — Я наморщила нос, и он рассмеялся.

— Это она. — Он продолжает идти, пока не оказывается прямо передо мной. Он хватает меня за талию и тащит, пока я не оказываюсь на нем. Я двигаю бедрами, соприкасаясь с его пахом, который прикрыт парой великолепных серых треников, измазанных краской. Лукан обхватывает меня одной рукой за шею, а другой сильно шлепает по заднице. Я не могу удержаться от стона.

— Я начинаю думать, что тебе нравится грубость, mia regina⁵⁰.

Я обхватываю его шею руками и сближаю наши рты. — Мне нравится.

— Мне нравится, когда жестко, грубо и иногда грязно. — Я чувственно шепчу, и его ноздри раздуваются, а глаза, прикрытые веками, слегка блестят.

— Правда? — Он наклоняется и осыпает мягкими поцелуями мое правое плечо. Его дыхание горячее и потрясающе ощущается на моей коже.

— Угу. — Я погружаюсь в ощущения, забывая, как говорить. Я неторопливо провожу руками по его коротким каштановым прядям, и это только подстегивает его. Он опускает мою задницу на стол и начинает быстро раздевать меня.

— Я хочу тебя видеть.

Он знает, что я имею в виду, потому что сразу сбрасывает с себя штаны и стоит передо мной совершенно голый.

Во всей своей красе.

Обнаженная красота.

— Попробуй меня на вкус. — Он говорит, медленно поглаживая свою длину. Дразня меня каждым движением.

Я чувствую пульс внизу.

Я так возбуждена, что не могу думать.

Поэтому я концентрируюсь на чувствах.

И я хочу почувствовать его на себе.

— Не указывай мне, что делать. — Я стону в знак протеста, но, как озабоченная идиотка, все равно слезаю со стола и опускаюсь перед мужем на колени.

Как же все изменилось.

Я отшвыриваю его руку и беру его член в свою. Я не спеша поглаживаю его, вверх и вниз. Его эротичные шипения и стоны делают это только лучше.

— Возьми меня в рот. — Приказывает он мне.

Я не обращаю на него внимания и продолжаю поглаживать.

Я делаю это только для того, чтобы вывести его из себя. Мне нравится, когда он раскрывается и показывает мне все свои темные стороны, потому что, хотя я люблю в нем сладость, его темная сторона мне нравится больше.

Та сторона, которая душит и шлепает меня, когда он находится под таким кайфом удовольствия, что не может контролировать свои действия. Дело в том, что мой муж обожает контроль. Он процветает в нем.

Нуждается.

И сегодня, вопреки здравому смыслу, я отдаю ему эту власть над собой.

Я решаю избавить его от страданий и беру его в рот. Я облизываю его основание, как будто это чертов леденец, и продолжаю гладить его при этом.

— Блядь! — Кричит он. — Сильнее, детка, всоси его до самого горла, — шипит он.

Я мучаю его еще больше, пока он наконец не срывается и не дает мне то, чего я хочу.

Теперь я не хочу милого Лукана.

Я хочу зверя.

Капо.

Он дает мне именно это. Он грубо наматывает мои волосы на кулак и трахает мое лицо.

Я расслабляю мышцы рта и позволяю ему жестоко трахать меня. Он старается не задушить меня, и когда я чувствую, как сжимаются щеки его задницы, я понимаю, что он вот-вот кончит. Я готова проглотить его целиком, но он удивляет меня, вынимая изо рта и кончая на мою грудь.

Черт.

— Вот так. — Он поглаживает мою грудь, а затем улыбается мне. Отсюда он выглядит как Бог. — Шедевр.

Такой… чертовски… горячий.

ЛУКАН

Черт возьми, моя жена сосет член как профи. Я только что кончил так сильно, как не кончал за всю свою жизнь, и все еще тверд, как гребаный камень.

В последний раз я кончил так сильно, что у меня потом закружилась голова, так бывает только с ней.

Всегда она.

Я беру ее под мышки и снова сажаю на стол, потому что, если она думает, что мы закончили, она даже не представляет, что только что начала.

Она спровоцировала зверя, и теперь его не укротить.

Когда она усаживается на деревянный стол, я снимаю с нее последний предмет одежды — трусики.

Когда она полностью открыта моему взору, я толкаю ее вниз, пока она не оказывается на спине. Я не могу залезть на этот чертов стол, потому что он не выдержит моего веса, поэтому я нависаю над ней.

Она похожа на все мои влажные мечты в одном лице.

Она — каждая из них.

Моя сперма все еще украшает ее грудь, и я использую обе руки, чтобы размазать ее по всей груди и шее.

Я хочу, чтобы она была моей.

Она сводит меня с ума от нужды.

Когда я обхватываю ее шею обеими руками, покрытыми спермой, она стонет.

Клянусь Богом, она стонет.

— Тебе нравится, когда мои руки на твоей шее, да?

— Да. — Сладчайший стон срывается с ее грешных губ.

Каждая мелочь, которую она делает, заставляет мой член твердеть, как гребаный камень, и пульсировать, как жаждущая сучка.

Она проводит пальцем по сперме на левом соске и подносит его ко рту. Она сосет средний палец, пока не облизывает его дочиста, и стонет, как сучка во время течки.

Я не пропустил, как она издевается надо мной.

Вот и все.

Я теряю его.

Я широко раздвигаю ее ноги и, не давая ей ни предупреждения, ни времени привыкнуть ко мне, одним стремительным движением вгоняю в нее свой член.

— А-а-а… — Стонет она.

Я трахаю ее как животное.

Дикарь.

Вышел из-под контроля.

Как и все эмоции, которые она вызывает во мне.

Стол с силой раскачивается при каждом толчке, и единственными звуками в студии остаются наши потные тела, шлепающиеся друг о друга, и наши стоны.

Я солгал ей сегодня, я не хотел. Я не собирался, но я хочу, чтобы она увидела меня. Не только милого мужа, но и мою извращенную сторону.

Капо трех семей.

Я хочу, чтобы она любила меня всего.

Я хочу, чтобы она полюбила уродливое, прежде чем я дам ей остальное.

Мое лучшее.