Лукан. Конец

НАЧАЛО

АНДРЕА

«Вот так и началась эта история». — Андреа

Есть что-то прекрасное в том, чтобы увидеть мир глазами своего ребенка. Я видела почти все уголки этого огромного и великолепного мира, но, делясь тем же опытом с сыном, я по-другому смотрю на жизнь. До Романа я была потеряна. Потеряна в своей боли и одиночестве.

У меня было прекрасное детство, пока моя сказочная жизнь не стала темной. Я знала любовь и волшебство, пока их не отняли у меня в раннем возрасте, когда я потеряла людей, которые были мне очень дороги.

Мои бабушка и дедушка.

Моя мама.

У жизни есть забавный способ напомнить вам, что не все потеряно. Ни одна засуха не длится вечно, и в конце концов дождь подпитает сухую траву, а вскоре и солнце засияет для нас.

Это история моей жизни.

Мне пришлось пройти через ад раз или два, чтобы испытать свой маленький кусочек рая.

Сердце, бьющееся за пределами моей груди.

Мой сын.

Прошедший год показал мне, что жизнь не предрешена.

Я существовала, а не жила.

Я все изменила.

Я люблю свой бизнес.

Я люблю свою жизнь, но все это ничего не значило бы, если бы рядом со мной не было тех, кого я люблю.

Поэтому я решила жить не прошлым, а настоящим моментом, с нетерпением ожидая, что принесет мне будущее.

Я исцелила свою семью.

И Роман, и я проходим терапию. Я хочу, чтобы мой сын был нормальным, как любой ребенок его возраста, и хочу, чтобы он был здоров.

Физически и психически.

Он учится в школе, общается с детьми своего возраста и преуспевает. Я не могу сказать, что все идеально, потому что так не будет никогда. В моих глазах он такой и есть, идеальный, я имею в виду. Я его мама, и он не может ошибаться.

Он говорит только тогда, когда хочет сказать что-то важное или когда доверяет вам. Мое сердце болит за него. За мальчика, которым он был до Детройта. Чаще всего он застревает в своих мыслях, но я даю ему пространство, в котором он так нуждается.

Он еще молод, но Роман уже довольно сообразителен.

Он будет помнить моменты, которые нанесли ему шрамы.

Я буду с ним на каждом шагу.

Он никогда не будет один.

Нет, пока я жива.

Мой отец прекрасно восстановился. Эмилио пострадал больше всех, но он выкарабкался. По милости Божьей или того, кто наблюдал за ними в тот день, им обоим повезло. У них не было неисправимых повреждений, просто очень тяжелый и болезненный путь восстановления, но они справились.

Они не оставили нас.

Не то что моя девочка.

Она потеряна для меня.

Лоренцо заставил всех своих знакомых искать ее, но безуспешно. Через две недели после ее исчезновения я получила сообщение с ее номера, в котором она писала, что скучает по мне, но ей нужно немного времени для себя. Что ей нужно уладить кое-какие проблемы, но я знаю, что это полная чушь. Я знаю свою девочку.

Всякие мелочи.

Например, она ненавидит писать мне смс, она предпочитает звонить.

А когда она пишет сообщения, то всегда добавляет эмоджи с зеленой змейкой.

Всегда.

Я не теряю надежды.

Лоренцо время от времени сообщает мне новости, но страх обнаружить ее мертвой не дает покоя.

Это кажется предательством по отношению к ней — жить дальше, когда ее нет рядом, но у меня есть сын, ради которого я должна жить.

Я нужна ему.

Так что нет, я не теряю надежды.

Мы вернем ее.

Она жива.

Она должна быть такой.

— Мамочка, ты красивая. — Слышу я самый мягкий и приятный голос. Я наклоняюсь, чтобы мы оказались с ним на уровне глаз.

Мой милый мальчик.

— Спасибо, mi amor⁶⁵. — Я нежно целую его в щеку и беру его маленькую руку в свою. Шрам на его левой брови разбивает мне сердце. Теперь он делит его со своим отцом.

Шрам.

— Мне нравятся цветы на твоей голове, мамочка. — Я встаю во весь рост и продолжаю держать Романа за руку. — Папа такой талантливый. — Он шепчет и говорит «папа» с таким обожанием к человеку, которого он знает не так давно, но который оказал на него большое влияние за всю его короткую жизнь.

В день, когда наш развод был завершен, я рассказала Роману, кто его отец. Он не спросил, почему я держала это в секрете. Ему было все равно, что я скрывала это от него. Мой сын был просто счастлив, что его супергерой, как он его называет, — его отец.

После того ужасного дня он стал называть его папой.

Дети такие всепрощающие и любящие. Я хочу сохранить его сердце чистым как можно дольше.

В тот момент, когда я прошептала ему эти слова, с моих плеч свалился груз. В тот момент, когда я сказала ему, кто его отец, и когда наступит день, когда он спросит о ситуации, я расскажу ему правду.

Я никогда не буду ему лгать.

Я надеюсь, что он простит меня так же легко, как в этом возрасте.

— Ты тоже талантлив, малыш. — Я провела нас обоих сквозь толпу внутрь галереи. Я бросила все и приехала исследовать Флоренцию еще раз, но на этот раз с моим маленьким сыном. Ему здесь нравится, и он кажется счастливее, чем в Нью-Йорке.

Я тоже.

Здесь я намного счастливее, но временами все равно чувствую пустоту.

Надеюсь, это чувство скоро пройдет.

— Такая красивая, мамочка. — Говорит он в восторге, пока мы оба смотрим на огромную стеклянную статую Афродиты.

Меня.

Она выглядит иначе, чем в прошлый раз, когда я видела ее в студии Лукана. По ее лицу текут золотые слезы, но ничто не создает впечатления, что фигура плачет. Она улыбается сквозь боль.

Мое сердце учащенно забилось.

Откуда он так хорошо меня знает?

Как он заставляет меня чувствовать себя красивой и сильной даже в самые тяжелые дни?

Я скучаю по нему.

Мне не хватает эйфории, которую я испытываю каждый раз, когда нахожусь рядом с ним. Каждый раз, когда он рядом со мной.

— Мамочка, а ты знаешь, что Афродита была замужем за Гефестом, но не захотела и отказалась от их союза?

Ха.

Какое совпадение.

— Я не знала об этом, но спасибо, что рассказал мне. — Я серьезно. Иногда он уходит в себя, и это меня пугает. В такие моменты, как сейчас, когда он окружен искусством и выплескивает факты о том, что его интересует, он снова становится прежним.

Я наслаждаюсь этими моментами.

Я люблю узнавать новое, особенно если учитель — он.

Может, физически он и не похож на своего отца, но сердцем и разумом он полностью принадлежит Лукану.

Я знаю цвета, узоры и всякое деловое дерьмо, но академические предметы мне давались очень плохо.

Не моим мальчикам.

Он больше не твой.

Мое подсознание иногда бывает настоящей сукой.

Мы идем рука об руку, разглядывая окружающее нас искусство. Искусство, созданное прекрасной и измученной душой. На стене висят картины, а посреди комнаты стоят две статуи. Его интерпретация Афродиты и еще одна. Мне любопытно посмотреть, что он создал, и когда мы доходим до статуи, я теряю дар речи.

— Вау. — Я выдыхаю, когда Роман замирает рядом со мной. Он ничего не говорит, пока мы оба с благоговением смотрим на шедевр, стоящий перед нами.

Роман.

Прямо перед нами стоит детская статуя римского солдата. Она сделана из стали с золотой краской, стекающей по лицу и доспехам. Маленький солдат во всем похож на моего сына. От роста до красивого лица. Лукан сделал статую для моего сына.

Для нашего сына.

Она прекрасна, и по выражению лица Романа я вижу, что он тоже так считает.

— Это я. — Он говорит, все еще глядя на свою статую.

Надпись на табличке: Роман/Лукан Мэдден

Материалы: Сталь и акриловые краски.

Заметка от художника: Для моего сына. Мальчику, состоящему из всего хорошего, с золотым сердцем и стальным умом.

Он больше не использует свой псевдоним.

Как и во все предыдущие разы, я чувствую его раньше, чем вижу.

Волоски на моей шее встают дыбом, а по телу пробегают мурашки. Даже в разлуке я могу чувствовать его так же, как и тогда, когда он рядом со мной. Он укоренился в моем мозгу, моей душе и моем сердце.

Он велел прийти к нему.

Что, если он нашел другую?

Что, если он больше не чувствует того же самого?

Что, если я упустила свой шанс?

Все эти мысли проносятся у меня в голове, заставляя чувствовать себя неуверенно.

Черт.

— Папа! — Роман кричит так громко, что все в галерее останавливаются и смотрят в нашу сторону. Хорошо, что мой мальчик так взволнован встречей с Луканом, и я благодарна за то, что он его задержит. Я могу успокоить свои нервы и колотящееся сердце.

Ты можешь сделать это.

Он любит тебя.

Ты любишь его.

Следуй за своим сердцем, солнышко.

Слова обоих моих родителей остаются со мной, когда я стою перед любимым мужчиной с надеждой, что у нас есть еще один шанс.

Шанс сделать все правильно.

Чтобы дать Роману лучшее.

Мы тоже этого заслуживаем.

Я настолько погрузилась в свои мысли, что почти не заметила недоуменного выражения лица Лукана. Я смотрю на его лицо и вижу удивление и столько эмоций в его глазах. Он падает на колени, как только видит, что Роман бежит к нему так быстро, как только может. Момент, когда Роман оказывается в объятиях своего отца, я буду хранить вечно.

Я думала, что те дни, когда я рассказала им обоим друг о друге, я никогда не забуду, но я ошибался. Ничто не сможет превзойти этот день. День, когда они оба впервые почувствовали безусловную любовь родителя и ребенка.

Отцом Лукана был самый худший из людей.

У Романа будет все самое лучшее.

Полный круг.

Они крепко обнимаются, не собираясь отпускать друг друга.

— Привет, дружище. — Голос Лукана звучит грубовато, но за этими словами столько любви. — Я так счастлив. — Я вижу это. Он тоже хорошо выглядит. Под глазами нет темных кругов, борода исчезла, и он выглядит сильнее.

Здоровее.

Такой чертовски красивый.

Такой он.

— Ты рад, что я здесь, или ты рад, что ты мой папа? — Роман спрашивает скептически, но с ухмылкой на своем пухлом лице.

Лукан крепко обнимает его и смеется над выходками сына.

— И то, и другое. Я чертовски счастлив, что я твой папа.

— Ты сказал плохое слово. — Роман улыбается мне и делает хватательные движения руками. — Он должен мне доллар, мамочка.

Я смеюсь, потому что знаю, что будет дальше.

Я лезу в сумку и достаю его дорожную копилку.

Да, именно так.

Копилка для путешествий, которую он заставляет меня носить с собой повсюду, потому что говорит, что у взрослых людей грязные языки, и они сделают его богатым.

Мой маленький предприниматель.

Лукан снова смеется, а затем тянется к заднему карману джинсов и достает бумажник.

Я тоже обратила на это внимание. На нем джинсы и туфли. Ничего

экстравагантного. Так же, как он одевался, когда мы только познакомились.

До костюмов.

— Вот, mio bambino⁶⁶. — Лукан протягивает Роману пару свежих долларовых купюр, и мой мальчик, не задумываясь, хватает их и засовывает в маленькую копилку. Копилка не может принять еще один доллар, потому что она переполнена. У его дяди Лоренцо самый грязный язык, и он не собирается прекращать ругаться при моем сыне.

— Что нужно сказать, Роман? — Мой мальчик смотрит на меня и демонстрирует отцу свои манеры. В конце концов, я воспитываю джентльмена.

— Спасибо. — Он тихо говорит, прежде чем вернуть мне свое состояние, чтобы я могла хранить его в безопасности.

— Не за что, сынок. — Говорит Лукан, разбивая мне сердце самым радушным образом. Я приветствую эту боль, потому что она самая приятная. Он есть у моего сына, и неважно, что произойдет с нами.

Лукан встает с колен и поднимается во весь рост.

Он стоит уверенно и возвышается над нами.

— О, я забыл. — Говорит Роман, заставляя нас обоих рассмеяться. Это не то, что мы планировали, но это реальность, и это делает ее еще более особенной. — Вот!

Вот так.

Назад пути нет.

Тонуть или плыть.

Роман протягивает отцу бумаги, которые он сжимал в своей маленькой ладошке весь вечер. Они уже помялись, и я вижу небольшое шоколадное пятно от джелато, которое мы съели перед входом в галерею.

Он не выпускал бумаги из рук.

Только после того, как он увидел своего супергероя.

Лукан смотрит на бумаги, которые теперь у него в руках, а затем на меня. Я ободряюще улыбаюсь ему, чтобы развеять его беспокойство.

Он заслужил это.

Они оба.

Я вижу момент, когда до него доходит важность этих бумаг, потому что его глаза слезятся. Мои тоже. Он читает их, и мы втроем стоим в тишине, пока он не заговорит.

— Спасибо. — Он говорит это с таким счастьем и обожанием. Я не знаю, обращается ли он ко мне или к Роману, но это неважно.

Он заслуживает волшебства.

И у нашего сына его очень много.

— Тебе нужно только расписаться, и твое имя будет внесено в его свидетельство о рождении. — Шепчу я, но он не смотрит на меня. Он продолжает смотреть на бумаги с ходатайством о внесении его имени в свидетельство о рождении Романа, как будто все это может быть сном. Как будто все это не реально, и он может проснуться в любой момент и все потерять.

Ненавижу этот взгляд.

Это заставляет меня задуматься о том, каким маленьким мальчиком он был когда-то, с мечтами и надеждами, которые были растоптаны и раздавлены его отцом.

Пусть этот сучий ублюдок горит в аду.

— Теперь ты можешь быть моим официальным супергероем. — Мой сын застенчиво шепчет и пригибает голову. Он так делает, когда чувствует себя уязвимым или неуверенным. Мой сладкий малыш.

Его отец снова опускается на уровень Романа, подставляет кулак под его подбородок и поднимает его, чтобы заглянуть в глаза.

— Ты только что сделал меня самым счастливым на планете. — Роман ярко улыбается и бросается в объятия отца.

Мы так увлеклись моментом, что я совсем забыла, что у нас есть зрители. Люди поняли, кто мы такие, — я поняла это по всем камерам и телефонам, которые нас снимали.

Черт, я так нервничаю. Мне кажется, что меня может стошнить прямо здесь.

Это точно не будет мило.

Я опускаюсь на одно колено, пока не потеряла нервы. Он сказал, чтобы я доверилась ему. Пришла к нему. Я здесь без багажа и по всем правильным причинам. Подвергаю себя унижению, если все пойдет не так.

Пожалуйста, Боже, не дай мне завтра проснуться с лицом, облепленным на газетах и сайтах сплетен, рассказывающим о том, как Лукан отверг мою задницу.

Как только мои колени касаются пола, я слышу вокруг себя вздохи и шепот. Я вижу вспышки фотокамер, но не обращаю на это внимания.

Только они.

Лукан поворачивается с Романом на руках и смотрит на меня. Я не могу прочитать выражение его лица, и это пугает меня до смерти.

— Я знаю, что с тех пор, как мы виделись в последний раз, прошло немало времени. С момента нашего последнего поцелуя. — Я прочищаю горло и чувствую, как нервы медленно покидают мое тело. — Ты попросил меня прийти к тебе, когда я почувствую, что мое сердце может чувствовать себя в безопасности в твоих руках. Правда в том, что мое сердце никогда не будет в безопасности в твоих руках, потому что только у тебя есть сила, чтобы сломать его. Разрушить меня. Потребовалось два дня, чтобы понять это, но я хотела прийти к тебе без багажа и оговорок. Так что на этот раз я прошу тебя полюбить меня. Быть моим другом, моим партнером и моей любовью. Чтобы растить Романа вместе со мной и создавать лучшую жизнь вместе. Чтобы у нас была прекрасная жизнь, в которой мы только и делаем, что смеемся, катаясь на карусели. Где мы делимся джелато и вместе обсуждаем искусство. — Я делаю паузу, чтобы перевести дыхание, прежде чем продолжить. — Я знаю, что большую часть времени я невротичена, осуждающая и саркастична, но я люблю тебя и надеюсь, что ты все еще чувствуешь…

— Обязательно. — Он говорит грубо, пристально глядя на меня.

— Дай мне закончить. — Я хмуро смотрю на него.

— Ты не торопилась возвращаться ко мне, неужели ты хочешь, чтобы я подождал еще немного, пока ты закончишь свою библейскую речь? — Он ухмыляется, как и подобает красивому засранцу. — Пожалуйста, не вытаскивай кольцо. — На этот раз все остальные смеются вместе с ним.

И я тоже смеюсь.

Кажется, целую вечность я не смеялась от всего сердца.

Я скучала по этому.

Но у меня чертовски болят колени.

— Иди сюда. — Он надежно удерживает Романа одной рукой, а другой помогает мне подняться с пола и притягивает к себе для захватывающего, останавливающего время поцелуя.

Я отдаю ему всю себя одним поцелуем.

Я отключаюсь от хлопков и шума вокруг нас и просто чувствую момент.

Чувствую его.

Чувствую нас как единое целое.

Мы оба отстраняемся, когда Роман тихонько касается наших лиц, требуя, чтобы его поставили на пол. Лукан усаживает его на пол прямо между нами.

— Что это? — Наш сын перекрикивает шум и достает что-то из папиного кармана.

Маленькая бархатная черная коробочка.

Как только Роман открывает ее, передо мной открывается огромный бриллиант в форме сердца.

О, Боже мой.

— Оно твое. — Лукан шепчет, осторожно забирая у Романа коробку. — Мое сердце, если ты все еще хочешь его получить после стольких ранений. Оно не идеально. Оно в синяках, но, если ты захочешь, оно навсегда останется твоим. — Я смотрю на кольцо, а затем на мужчину, которого люблю. На человека, который за короткий промежуток времени разрушил мои стены, забрался внутрь и украл мое сердце.

Мое израненное сердце.

Тем не менее, он хочет этого.

Всю меня.

Навсегда.

— Я обещаю любить его каждый день, пока он бьется для меня. Для нас. — Я улыбаюсь ему, бросаюсь в его объятия и плачу.

Я обещала Роману не плакать. Ему это не нравится, даже если это слезы радости, но я ничего не могу с собой поделать.

Меня переполняют эмоции.

Счастье.

Облегчение.

Волнение.

Все сразу наваливается на меня.

Я отстраняюсь от него и смотрю в его глаза цвета индиго, которые ярче, чем я когда-либо видела. Счастье ему очень идет.

— Подожди-ка, как ты узнал, что я приду к тебе сегодня вечером?

— Я не знал этого.

— Как получилось, что у тебя было кольцо с собой?

— Оно всегда со мной. — Он притягивает меня ближе, пока наши губы не оказываются в нескольких дюймах друг от друга. — Каждый день, проведенный в разлуке, был адом, но я надеялся, что твое сердце приведет тебя обратно к моему.

Я люблю этого человека.

Всего его.

Сейчас я люблю его больше, чем в тот момент, когда переступила порог этого места, а это говорит о многом.

Я никогда не думала, что мое счастье будет с ним.

У прекрасного принца, который уничтожит всех моих демонов, есть шрамы на лице и татуировки на теле.

Наверняка пятилетняя Андреа не ожидала его появления, но каково же было ее удивление.

Путешествие было нелегким.

Мне пришлось пережить потерю, чтобы по-настоящему оценить любовь вокруг меня.

Любовь к себе.

Любовь ребенка.

Любовь любимого человека.

У меня есть все, и я каждый день благодарю за благословения, которые мне посылают.

Я потеряла мать, но обрела ангела.

Я знаю, что она боялась за мою жизнь. Я знаю, что она хотела для меня большего, чем то, что было у нее. Больше того, что, по ее мнению, могла дать мне жизнь в Детройте. У меня есть это. Надеюсь, она гордится мной.

Я надеюсь, что где бы она ни была, она чувствует радость в своем сердце.

Я скучаю по тебе, мама.

Я люблю тебя.

Надеюсь, ты гордишься мной.

Теперь я буду жить для себя.

У меня будет все, о чем ты молилась.

Теперь ты можешь покоиться с миром.

Я дома.

И это правда.

— Ты нашла меня, там, где искусство. — Говорит Лукан, ведя нас сквозь толпу к выходу.

Я беру его руку в свою и смотрю на него и на моего сына, который счастливо улыбается нам обоим.

— Да. — Шепчу я, наклоняясь для быстрого поцелуя. — Давай никогда больше не будем расставаться.

Наша любовь подобна искусству.

Красивая и нестареющая.

— Никогда больше. — Он ярко улыбается и целует Романа, а затем приближается к моему уху.

— Как же я соскучился, мне нужно трахнуть тебя.

Как романтично.

Я смеюсь, потому что никогда не знаю, чего ожидать от этого человека, и это делает жизнь еще более захватывающей.

— Я люблю тебя. — Я говорю и подразумеваю это от всего сердца. Я впервые произношу эти слова. Это страшно и в то же время волнующе.

— И я тебя. — Он говорит это с такой радостью и искренностью, прежде чем открыть дверь, чтобы мы вышли из галереи в теплую летнюю ночь. — А теперь давайте начнем эту жизнь вместе.

Без сомнения, наша совместная жизнь будет сумасшедшей поездкой, но я не хочу делать это с кем-то другим.

Только он.

Только с ним.

Давайте начнем эту жизнь вместе.