Лукан. Конец

Я ОБЛАЖАЛСЯ

АНДРЕА

«Серьезно, это так». — Лукан

Лукан зарезервировал для нас столик в своем любимом кафе. Это милое заведение также является рестораном. Это элегантное, но уютное место, и мне нравится его уединенная атмосфера. Я также в восторге от прекрасной атмосферы и запаха цветов вокруг нас. Я здесь впервые и уже знаю, что запомню это место навсегда. Здесь не только потрясающий декор, но и вкусная еда.

Я гурман.

Я ненавижу готовить, но очень люблю поесть.

— Cosa posso offrirti questa sera?⁴⁰ — Молодой и дружелюбный официант спрашивает, что он может нам предложить. Я не знаю, что выбрать, так как все звучит очень вкусно.

— La mia adorabile moglie avrà il piatto di fille di manzo con salsa al tartufo e una tagliatelle alla bolognese.⁴¹ — Я понимаю часть того, что он говорит. Он заказал какое-то блюдо из говядины с трюфельным соусом. Я не возражаю, что он заказал за меня, потому что звучит это изысканно.

— E prenderò i Bucatini all'Amatriciana e ci porterò la tua bottiglia di vino più richiesta.⁴² — говорит Лукан официанту. Он закрывает свое меню и передает его официанту, прежде чем поблагодарить. Так очаровательно и вежливо. Я делаю то же самое, прежде чем официант покидает наш столик. Почему-то здесь немноголюдно, только несколько человек ужинают, но далеко от нашего столика. Как будто мы находимся в своем собственном пузыре. Я уверена, что мой Santo⁴³ имеет к этому какое-то отношение. Я смотрю на него через стол, попивая вино, пока мы ждем, когда нам принесут еду.

— Мне интересно, почему здешние жители называют тебя Santo.

— Тебе интересно, да?

— Я так и сказала, разве нет?

Он улыбается и отставляет бокал с вином.

— Время от времени я веду здесь бизнес и занимаюсь благотворительностью. Однажды я доставил вещи и игрушки в местный детский дом, и маленькая девочка назвала меня так. Думаю, это закрепилось. — Он пожимает плечами, как будто в том, что он мне рассказал, нет ничего особенного.

Доставил вещи и игрушки.

Местный детский дом.

Святой.

Он не популярен в социальных сетях и не знаменитость; он ничего не выигрывает от своих добрых поступков. Я — знаменитость, меня хорошо знают, и каждый мой поступок разбирают на части и переиначивают в свой собственный рассказ.

По их словам, я делаю это, чтобы завоевать популярность и любовь публики.

Нет, сука, я делаю это, потому что деньги для меня ничего не значат, но я знаю, что они могут изменить чью-то жизнь.

— Ух ты! — Я пожимаю плечами, смеясь.

— Что? — Он только улыбается.

— Я так многого о тебе не знаю. — Серьезно, я помнила только то дерьмо, которое он делал в прошлом, и этого мне было достаточно. Я не хотела знать больше, потому что хотела оставаться в ярости. Удерживать свою враждебность к нему. Мне было проще забыть те дни, если бы я держалась за плохую память о нем.

— Ты не так уж много обо мне знаешь. — Он смотрит на меня, нахмурив свое красивое лицо.

— Ты ведь так и не дал мне шанса, правда?

Я быстро меняю настроение.

Он смотрит на меня взглядом, который я не могу расшифровать.

— Думаю, нет. — Он шепчет и отводит взгляд от меня. — Если бы ты дала мне шанс, если бы ты дала нам шанс, Андреа, я обещаю, что подарю и тебе, и Роману весь мир. — Он говорит с таким чувством, что я даже не знаю, что думать и как реагировать.

— Зачем ты это сделал? — Я не могу не спросить.

— Что сделал?

— Почему ты использовал меня таким образом, а потом продал мою историю сайтам сплетен, чтобы они подорвали мой авторитет и, возможно, заставили меня потерять компанию? — Я в бешенстве. Я так чертовски зла. Я так долго держалась за это, и как только я отошла от нанесенного им ущерба, он возвращается и угрожает всему, что дорого моему сердцу. — Почему после всего, что ты сделал тогда, ты насильно берешь меня замуж и уводишь из-под носа мою компанию? Как ты можешь просить меня доверять тебе после этого? Верить, что мы сможем стать чем-то настоящим, когда ты только и делаешь, что причиняешь мне боль своими эгоистичными поступками, угрожаешь и отбираешь то, что значит для меня больше всего?

Вот.

Я, блядь, это сказала, и назад этого не вернуть. Он может либо признать это, и мы найдем общий язык, либо придумать отговорки, и я буду знать, на чем мы остановились.

— Я облажался. — Это едва слышный шепот.

И это все?

Он облажался.

Полагаю, вот и все.

— Ты, Андреа, я тебя не ожидал. — Он говорит, глядя на меня с искренностью и сожалением. — Я планировал всю свою жизнь. Я делал ходы и предугадывал действия своих противников, но почему-то не был готов к тебе.

— Это все еще не объясняет, почему ты был таким бессердечным ублюдком тогда и таким манипулятором всего несколько недель назад?

— У меня не было выбора, — говорит он с таким чувством, что это смущает меня еще больше.

— У нас всегда есть выбор.

— Не у меня. Никогда, блядь, у меня. — Он сжимает кулаки, а его глаза темнеют. Как это возможно с научной точки зрения, я не знаю. — В том-то и дело, дорогая жена. Никто никогда не давал мне выбора. Только приказы, угрозы, и я всегда выбирал всех, кроме себя. Ставил всех выше того, что хотел, что мне было чертовски нужно, так что да, Андреа, я облажался, но я пытался остановить твой мир от развала, и меня ударили в спину. — Он мрачно усмехается. — Вот что я получил за то, что думал, что могу хоть раз получить что-то для себя. — Он качает головой и лезет в карман, чтобы достать пачку Marlboros. Он берет одну сигарету из пачки и кладет ее в рот.

— Это убьет тебя, ты же знаешь. — После всего, что он сказал, вот мой ответ.

Черт.

Я заметила, что он не зажигает палочку смерти.

— Нет, если эта жизнь доберется до меня первой. — Он усмехается.

Тихая музыка на заднем плане делает все еще более драматичным, чем есть на самом деле. Я уже собираюсь ответить, но тут возвращается официант с едой и прерывает меня. Официант уходит вскоре после того, как ставит наши тарелки. Все выглядит и пахнет очень аппетитно, но внезапно у меня пропадает аппетит.

— Ты никогда не просил прощения. — Я делаю глоток из своего бокала с вином.

— Я не многословен, Андреа. Иногда я говорю и делаю глупости, и это приводит к обратному результату. Тогда ты кое-что значила для меня, но мне пришлось выбирать между тобой и безопасностью моих сестер, и я снова выбрал их. — Он улыбается, но улыбка не достигает его глаз.

Он предпочел семью незнакомке, я понимаю. Я ненавижу его поступок, но если бы я оказалась в таком же положении, как он, и жила бы так же, как он; выбрала бы я другой путь?

Я так не думаю.

— Спасибо. — Шепчу я, ковыряясь в еде.

— За что?

— За честность, несмотря на то, что это причиняет тебе боль. — Он молчит и не притрагивается к еде.

— Могу я спросить тебя о другом? — Я говорю, потому что, наверное, люблю наказание.

— Давай.

— Зачем ты сделал все это, чтобы жениться на мне?

— Нет ничего, на что бы я не пошел. Лгать, убивать, обманывать, сжечь весь мир, лишь бы ты была рядом со мной. — Он говорит серьезно.

Мы запутались во лжи, обмане и предательстве, и я знаю, что это плохо кончится для меня, но, Боже, я залезла слишком глубоко.

Я забочусь об этом человеке.

— Когда у тебя день рождения? — Я спрашиваю ни с того ни с сего, потому что хочу спасти то, что осталось от этого вечера.

Мы с Луканом закончили трапезу и теперь делим Тирамису. Он откусывает кусочек вкуснейшего лакомства и облизывает губы, а затем неловко смеется. Как странно, что человек, такой могущественный и опасный, в глубине души так добр.

— Из всего, о чем ты могла бы спросить, ты хочешь узнать именно это?

Да.

— Восьмое мая.

Месяц цветов.

— Какой твой любимый цвет?

Он ухмыляется и делает глоток вина.

— Кроваво-красный.

— Как кровь, которую ты проливаешь? — Пошутила я.

Черт, я действительно не знаю, когда нужно заткнуться.

Он удивленно кивает головой с коварной ухмылкой.

— Как цвет твоих губ. — Он наклоняется ближе и нежно прикасается большим пальцем к моей нижней губе. — Даже без красной помады твои губы естественного красного цвета, а не розового, как у большинства людей.

Ха.

Он всегда замечает мелочи во мне.

— Могу я спросить тебя кое, о чем? — Говорит Лукан.

— Да, давай.

— У тебя есть ген? — В его голосе звучит грусть и беспокойство.

Семейная болезнь Альцгеймера.

У моей мамы был мутировавший ген, в свою очередь у каждого из нас, детей, есть пятидесятипроцентный шанс унаследовать его.

Я делаю глоток вина и собираюсь с мыслями.

— Нет. — Каждый раз, произнося это вслух, я испытываю непреодолимое чувство облегчения и благодарности, но, с другой стороны, чувствую себя виноватой. Я знаю, что мне не грозит эта жестокая болезнь, но я понятия не имею, есть ли она у близнецов.

Лукан выдохнул.

— Мне очень жаль. — Он шепчет так тихо, что я едва слышу его.

— За что?

— За жестокость. За то, что использовал ситуацию с твоей мамой в своих интересах и причинил тебе боль.

Теперь я выдыхаю воздух, который задерживала в течение пяти лет, даже не осознавая этого.

— Почему ты так долго? — Спрашиваю я.

— Время было неподходящее.

Что-то подсказывает мне, что он говорит не о том, чтобы попросить прощения.

Он говорит о нас.