Лукан. Конец

ЭТОТ ДЕНЬ НАСТУПИЛ

ФЭЛЛОН

«Жизнь действительно самая большая сука». — Фэллон

Они говорили, что придут за мной.

Они говорили, что я не смогу сбежать от них даже после смерти. Я думала, что мне ничего не грозит.

Я никогда не буду в безопасности.

Не от них.

Не от него.

Даже не от себя.

Голова раскалывается, сердце колотится ненормально быстро, и я едва могу держать голову.

Понятия не имею, как я здесь оказалась. Помню только, что зашла в туалет в аэропорту перед посадкой на самолет, который должен был доставить меня в следующий пункт назначения. За дверью меня ждал один из головорезов Лукана, но это все, что я помню.

Вот и все.

С этого момента все вокруг как в тумане.

Теперь я нахожусь на этом холодном складе, который, скорее всего, расположен в глуши, вдали от людей.

Вдали от помощи.

Мне не удалось разглядеть людей, которые держат меня в заложниках. На них черное снаряжение и маски, скрывающие их лица от посторонних глаз.

Чертовы трусы.

Как бы я ни старалась их избегать, кошмары нападают на меня каждый раз, когда эти суки вкалывают мне бог, знает, что, от чего я сразу засыпаю.

Это лишь доказывает, что я никогда не испытаю счастья.

Счастье всегда было мимолетным.

По крайней мере, для меня.

Оно никогда не было предназначено для меня.

За всю свою жизнь я сталкивалась со смертью и пытками чаще, чем мне хотелось бы.

Я ношу свои шрамы как боевые раны.

Я так же ношу их с гордостью, как доспехи.

Напоминания о том, где я была, что видела и через что прошла.

Я всегда знала, что этот день настанет.

Ничто из того, что они делают, не может напугать меня или ранить сильнее, чем то, что было раньше.

Мои запястья и лодыжки связаны тугими веревками. Руки болят и постоянно двигаются в бесполезной попытке освободиться, но от этих движений веревки только обжигают мою и без того поврежденную кожу.

Андреа, должно быть, уже знает, что я пропала, верно? Человек Лукана наверняка заметил и уже ищет меня.

Может быть, есть надежда.

Дверь на склад громко открывается, и в помещение входит высокий мужчина, одетый во все черное. Странно, что он оставляет за собой дверь открытой. Человек в маске идет ко мне, медленно, словно продлевая эту пытку. Как будто ему это нравится.

Ему придется потрудиться лучше, чем пара ударов по лицу и ребрам.

Когда он смотрит на меня сверху вниз, я вижу только больную улыбку на его лице и дразнящие черные глаза.

— Не унывай, милая, у тебя гости, — этот больной ублюдок хватает меня за подбородок и наклоняет мое лицо так, чтобы я смотрела на открытую дверь.

Его голос мне знаком.

Итальянский акцент трудно не заметить.

Эти чертовы крысы.

О мой дьявол, Андреа, должно быть, тоже в опасности. Черт, я должна найти способ выбраться отсюда.

Мой рот прикрыт куском ткани, от которой пахнет смертью. За то время, что я нахожусь в сознании, мне пришлось раз или два сдержать позыв к рвоте. Засранец крепко держит мою голову, не позволяя мне свободно ею двигать. Я делаю все, что он говорит, потому что в последний раз, когда я дралась с одним из них, я отделалась разбитой губой и сломанным пальцем.

— Ну что, начнем? — Больной ублюдок смеется, как будто для него это какая-то хреновая игра. Наверное, так оно и есть. — А вот и наш почетный гость. — Он улыбается так злобно, что я чувствую лишь ярость и желание содрать с него кожу живьем.

Я не обращаю на него внимания и жду, когда появится тот, кого они привели с собой.

О… нет.

Нет… нет… нет.

Посреди этого отвратительного и холодного склада стоит правая рука Лукана с моим драгоценным мальчиком.

Мой Роми.