Любовный треугольник

46 Давид

— Я тогда сделаю макеты и пришлю вам.

— Договорились, — протягиваю руку Кириллу, молодому смм специалисту, которого нашел через отзывы знакомых, — и можно на ты.

Молодёжь сейчас как никто разбирается в рекламе, поэтому я решил попробовать поработать именно с ним. Соцсети, сайты, настройка таргета — все это будет на нём.

— Супер, так будет проще, — отвечает на рукопожатие, — И по поводу блогеров. У меня есть пара знакомых, не миллионники, но несколько сотен тысяч подписчиков у каждого имеются. Нужно будет отснять контент.

— Я открыт для всего.

— Тогда я свяжусь с ними, а дальше уже будем обсуждать.

Провожаю его к выходу, удовлетворённо отметив про себя, что сегодня в зале полная посадка, и отправляюсь в комнату для персонала.

Хотел обсудить с Олей пару вопросов, но прилично задержался за беседой с Кириллом.

Толкаю дверь и тут же ловлю ее, чтобы та не ударилась о стену.

Оля спит…

Испытав прилив тепла в области сердца, осторожно прикрываю дверь и подхожу к дивану, на котором она устроилась.

С щемящей улыбкой присаживаюсь перед ней на корточки.

Устала девочка. Забегалась совсем с сессией и ярмаркой. Упрямая моя. Предлагал ведь ей взять несколько дней выходных, она в отказ ушла.

А теперь засыпает на ходу…

Засматриваюсь на правильные черты лица и не удерживаюсь от того, чтобы провести пальцами по кромке шелковых волос. В груди искрит.

Мне так мало её. Те несколько часов в день, что мы видимся здесь или на ярмарке — капля в море. Но даже она является жизненно необходимой.

Оля больше не закрывается от меня. Не ограждается. Я пытаюсь найти выход из тупика, но бьюсь о стену, сколько не думаю. В каждом из этих вариантов так или иначе есть жертвы. А я не могу потерять ее сейчас. Когда она наконец так близко.

Стягиваю со спинки стула плед и укрывают её. Пусть поспит немного. Решим все завтра.

Выйдя, прикрываю дверь и отправляюсь к себе в кабинет. Пару часов провожу за работой, а когда выхожу, сталкиваюсь с Олей в коридоре.

— Прости, я уснула, — виновато улыбается она, а у меня пульс заходится от того, какая она.

Сонная, милая, слегка растерянная.

Хочу видеть ее такой каждый день. Настоящей такой, мягкой, как плюшевая игрушка. Оля умеет быть разной. У неё столько граней, сколько не имеет даже алмаз.

Подавляю в себе потребность притянуть её к себе и поцеловать. Я не позволяю себе этого, и знаю, что она тоже не позволит.

— Ничего. Поехали, отвезу тебя и как раз побеседуем о чем я хотел.

— Ладно.

В машине настраиваю климат контроль и включаю радио.

Оля усаживается поудобнее, повернувшись ко мне полубоком и положив голову на подголовник.

Она и раньше так делала, когда мы встречались и по вечерам катались по городу. Поворачивалась так, чтобы смотреть на меня и болтать без умолку.

— Может все-таки передумаешь на счёт выходных? — бросаю на нее взгляд. — Хотя бы на время сессии.

— Дело не в сессии, — качает головой, — я успеваю. У меня с окнами дома какая-то беда. Три дня ветер сильный, а у меня от рамы такой звук идёт будто в ней вертолёт поселился. Раньше такого не было. Сейчас же спать невозможно. Всю ночь кручусь от этих жутких вибраций и звуков.

— Пробовала переключить на зимний режим?

— Конечно. Первым делом. Но либо переключатели сломались, либо я разучилась это делать.

— Хм. А дует с окон?

— Нет, в том-то и дело. Не могу понять что такое, — негодующе всплескивает руками, — а беруши не вариант. Я тогда будильник просплю.

Усмехаюсь и инстинктивно тянусь к ее руке. Сжимаю прохладные пальцы, лежащие на коленях.

— Сейчас посмотрим, что там у тебя за проблема.

Оля опускает глаза на наши пальцы и мягко ведёт подушечкой большого по моему запястью. От этого ее действия меня всего огнем шпарит.

Подношу ее руку к губам и целую прохладные пальцы. Если бы можно было я бы её в себя всю вживил. Клеймом во все внутренние органы пропечатал.

Хотя она и так там… Но даже этого мне недостаточно.

Когда приезжаем к Оле, я берусь за раму.

— Ты есть хочешь? — спрашивает она, заглядывая в зал. — Правда у меня только макароны и сосиски. Дома я почти не бываю, поэтому в холодильнике шаром покати.

Желудок одобряющие урчит. Только сейчас понял, что ел ещё в обед.

— Не откажусь.

Исследовав окно, давлю на подоконник в некоторых местах, подсвечивая себе фонариком, экспериментирую с переключателями и в итоге нахожу проблему.

— У тебя образовалась полость между отливом и стеной, — захожу на кухню, когда Оля как раз насыпает в тарелку обещанные макароны.

— Откуда она взялась там? — хмурится, ставя её на стол.

— Время. Нужно ее залить монтажной пеной, чтобы воздух не поступал. И по-хорошему заложить.

— Оу. Поняла. Спасибо.

— Я завтра куплю всё необходимое и сделаю. Будешь нормально высыпаться.

Улыбнувшись, раскладывает вилки и опускает рядом с тарелками две большие чашки чая.

— Я могу мастера вызвать, — садится на соседний стул.

Она переоделась. В спортивных штанах и футболке выглядит по — домашнему. Зависаю на этом её образе. Я же говорю — алмаз. И в рабочем ей потрясно, и в домашнем. Кажется, я люблю каждый волосок на её голове, небрежно торчащий из наспех собранного хвоста.

— Не надо. Там делов на полчаса, — тяну к себе тарелку и начинаю есть.

— Ладно. Спасибо тебе.

Отправив в рот макароны и откусив сосиску, замедляю жевательный процесс, потому что она смотрит на меня.

А я на неё…

Тоже берется за еду, так и не отрывая от меня глаз.

Мы говорим. Много. О Мариам и Демьяне. О ней. О том, как ей учится в университете. А я слушаю. Ловлю каждое слово, потому что хочу знать всё, чем она жила эти три года.

Обсуждаем ресторан. Она улыбается, а я живу…

Такая мелочь — совместный ужин. Но для нас он как нечто особенное.

И макароны эти остывшие со сладким чаем — самое вкусное, что я когда-либо ел.