Любовный треугольник

70 Давид

Вся эта сцена — на полу плачущие Ани и её мать, Артуш, волком смотрящий на меня, отец — транслирующий разочарование и презрение, заворачивает внутри меня ураган… Желание развернуться и уйти настолько сильно, что мне приходится сдерживать себя силой.

Не оставлять же Ани одну разгребать всю их неадекватную реакцию.

— Ани, встань, — тяну её за плечо, потому что физически не выношу видеть женщину на коленях.

Всхлипнув, она поднимается и помогает подняться Гаянэ.

— Послушайте меня внимательно все, — давлю в себе раздражение и стараюсь звучать как можно спокойнее, — вопрос с разводом — решен. От вас требуется только максимальной поддержки. Если не меня, то хотя бы Ани. Но если хотите знать мое мнение, даже без вас она справится.

Испуганно взглянув на меня, она гладит руки мамы, как будто опровергая мои слова.

— Мам, пожалуйста, не принимай это так близко к сердцу. Давид и я… мы очень уважаем друг друга. Мы не ругаемся, он помогает мне, но мы больше не вместе.

— Ох, — прикрывая рукой рот, женщина как зомбированная раскачивается на стуле, — не понимаю. Не понимаю.

— Пойдем со мной, ладно? Поговорим…, - взяв мать за руку, Ани уводит её из зала, оставляя меня наедине с отцом и тестем.

— Ты инициатор, да? — сложив руку в кулак, ставит его на стол Артуш. — Моя дочь не пошла бы сама на такое. Она послушная, верная девочка. Мы воспитали её правильно.

— Вы воспитали её послушной женой и дочерью, которая боится высказать свое мнение, чтобы не обидеть вас, — уверенно встречаю его яростный взгляд.

— Ты меня еще в этом упрекать будешь? Не ожидал от тебя, Давид…

— Я не упрекаю. И ничего у вас не прошу, кроме как — быть с ней рядом, потому что она очень вас любит. Не нуждается в вас, так как несмотря на развод, у неё все равно буду я, но любит. И вы уж будьте любезны, любите её.

— Не надо меня учить, не дорос еще, — рявкает, впечатывая кулак в стол, от чего стоящая на краю рюмка падает на ковер с глухим ударом.

— Артуш, успокойся, — осаждает его грубо отец, — Давид, выйдем.

Пройдя мимо меня, направляется к выходу из квартиры. Глуша в себе все эмоции, иду следом.

Я знал, что так будет, поэтому максимально готов. Терять мне в любом случае нечего и некого.

— Это из-за Оли? — стреляет в лоб, едва я выхожу за ним на лестничную площадку.

Машинально подбираюсь. Всякий раз, когда кто-то пытается сделать виноватой Олю, меня кипятком ошпаривает.

— Оли нет в городе уже два года, — цежу сквозь стиснутые зубы, — При чем здесь она?

— Тогда почему? Ладно, я бы понял, если бы тебе гормоны в голову ударили. Как тогда. Но почему сейчас?

— Потому что только сейчас на это готова Ани. Или ты думаешь я остался с ней, чтобы делать вид, что ничего не произошло?

— Давид, так не поступают. Она твоя жена, ответственность, которую ты взял на себя.

— Я эту ответственность и несу. И с плеч своих не сбрасываю. Я же сказал уже, что она не лишится поддержки.

— Дети должны расти в полноценной семьей, — тычет мне в грудь указательным пальцем, — хочешь гулять, так гуляй. Но семью не разрушай.

Ну да… ходить налево значит нормально, а разводиться — нет.

— Ты прав только в одном, па. Дети должны расти в семье. Но в семье, где их мать с отцом любят друг друга, а не спят в разных комнатах, потому что общество друг друга им в тягость. И не гулять я хочу от жены. А спешить к ней домой, зная, что она меня ждёт.

— Ани тебя ждала!

— Но я к ней не спешил! Ты слышишь меня? Я не люблю её!

— И что? — взрывается он, — Я тоже твою мать никогда не любил. Но если бы мы разошлись кто знает что было бы с тобой и Мариам! Неблагодарные! Я же жизнь свою не жил, на вас её положил, только бы вы были счастливы!

Машинально отшатываюсь, чувствуя, как меня придавливает последними его словами…

Отец дышит тяжело, в глазах мелькает сожаление.

— Я не это имел в виду, — осекается быстро, но сказанного не вернешь.

Переваривая услышанное, с сожалением смотрю ему в глаза.

— Вот в этом всё и дело. Я не хочу потом в старости говорить своим детям, что я из-за них не жил свою жизнь.

Психанув, отец входит в квартиру, забирает свою куртку и уезжает. Артуш с Гаянэ тоже спустя минут двадцать собираются к себе. Тесть извергает проклятия, а мать Ани успокаивающе гладит его по спине.

— Аничка, я приеду завтра. Не переживай, папа успокоится, — целует её в щеки, — но мы поговорим еще. Да?

— Да, мам… Приезжай только…

После их отъезда на меня наваливается адская усталость. Ощущение, будто меня в мясорубке перекрутило на фарш.

Ани тоже выглядит потерянной и уязвимой. Сидит на краю дивана, уткнувшись в одну точку и слезы со щек стирает.

— Им нужно время привыкнуть, — опираюсь плечом о дверной косяк.

— Надеюсь, что так…

— Они тебя слишком любят, чтобы принимать какие-то кардинальные решения.

Смазано мотнув головой, она поднимает на меня блестящие от влаги глаза.

— Мама сказала, что не оставит меня. А папа… я не знаю.

— Всё будет хорошо с твоим папой. Это просто очередной период, который нужно пережить… Дай ему время.

Её родители не похожи на моих. Они со своими устоями, но свою «маленькую ранимую» девочку не оставят.

Прикусив губу, Ани встаёт и подходит ко мне.

— Когда я сказала, что не люблю тебя… я имела в виду, что…

Запинается, а я ободряюще сжимаю её плечи.

— Всё ты правильно сделала. То, что между нами — это не любовь. Привычка, взаимоуважение, но не любовь.

Слишком долго до неё это доходило, но главное результат… Теперь она будет смотреть на наш развод, не как на разрушение того, что ей было важно, а как на финал неудачных отношений.

— У тебя ещё все будет хорошо. Тебе двадцать три, ты красивая и умная девочка. Перед тобой жизнь только открывает двери.

Сжав губы, судорожно кивает, а по бледной щеке стекает слеза.

— Поверить не могу, что это всё… между мной и тобой, — шепчет судорожно.

Вздохнув, прижимаю её к себе, потому что понимаю, что ей сейчас это необходимо. То, что сегодня сделала Ани потребовало у неё немало сил. Если мне кишки вывернули, могу только представить как себя чувствует она.

— То, что мы делаем — это правильно, Ани…

— Знаю… Просто никогда не думала, что мы разведемся… — говорит тихо, оплетая мой торс руками. — Я верила, что если выйду замуж, то это будет навсегда. А ты… ты всегда был тем, кого я видела своим мужем.

— Не оправдал ожиданий, прости.

— Оправдал, — спохватившись, отстраняется и открыто смотрит в глаза. — Ты даже не представляешь сколько сделал. И если бы всего этого не произошло, я бы, наверное, всю жизнь тебя любила как умела, потому что несмотря ни на что я была счастлива раньше… — прикрыв глаза, опускает голову вниз, — Жаль только, что ты не был…

Стираю с ее лица еще одну слезу и прижав к себе, глажу по голове.

— По-своему я был. Ты подарила мне детей. Но этого мало для полноценной жизни… Ты заслуживаешь, чтобы тебя любили искренней большой любовью.

— Когда дышать невозможно? — всхлипывает она.

— Именно так…

Прижавшись ко мне, она шмыгает носом, а я впервые за долгое время не испытываю к ней отталкивающих эмоций.

За эти годы любимой мне Ани не стала, а вот родной — да…

Сердце дергается и тяжелыми толчками качает кровь. Клетки в организме словно начинают оживать. Давление в груди ослабевает. Меня словно отпускает…. Как будто разорвалась цепь, и я наконец могу вдохнуть полной грудью.