Любовный треугольник

75 Давид

Откинув голову на подголовник, пытаюсь справиться с агонией.

Отыскиваю в себе способность функционировать, и только потом завожу двигатель и дергаю на себя рычаг переключения передач.

Обхватив подрагивающими пальцами руль, дожидаюсь, пока один из свадебных кортежей проедет мимо, и выезжаю следом за ними.

Громкие сигналы из машин впереди заставляют проходящих мимо прохожих с улыбками оборачиваться и посылать им сердечки, сложенные пальцами.

Смотрю на них сквозь мокрое от снега стекло, а перед глазами Оля…

Её «да», которое она вот-вот произнесет там в ЗАГСЕ пулями врезается в сознание. Сжимаю челюсть, до скрипа стискивая оплетку руля.

Колеса катятся вперед, а магнит, что всегда был настроен только на Олю вдруг начинает причинять мне физическую боль. Будто в аппарате для МРТ, раздирает кожу и пытается прорваться наружу, к источнику его притяжения.

Вдавив ладонь в ребра, пытаюсь его утихомирить.

Я поступаю правильно… Оля бы тоже так сделала… Да, она и сделала уже однажды. Ради меня пошла на то, чтобы отказаться от нас…

«И к чему это привело?» — внезапно из ниоткуда шепчет внутренний голос. «К тому, что вы потеряли уйму времени, сделали несчастными людей вокруг и себя в том числе. Вместо того, чтобы быть вместе выживали, воруя короткие мгновения друг с другом и оба винили себя в том, как всё сложилось»

Трясу головой, отгоняя сбивающие с толку мысли, но мотор уже запустился. Калейдоскоп кадров вихрем закрутился в голове. Наше прошлое, настоящее, будущее…

Изнутри меня поднимается ни с чем не сравнимый по своей силе протест.

Что, если я сейчас совершаю туже ошибку? Отпускаю её… не спросив у неё самой.

Как она шесть лет назад не спросила меня нужна ли мне была её жертва. Просто решила за нас обоих, а я потом ненавидел её за то, что лишила меня себя.

Дьявол…

Пытаюсь услышать голос разума, орущего, что нужно ехать дальше и в очередной раз не причинять Оле боль своим появлением, но сердце оказывается громче. Оно колотится, как обезумевшее, тянет, разрывается.

Что я творю?

Сердечная мышца надрывается в попытке успевать реагировать на выброс адреналина в кровь. Сокращается, выходя на свой максимум.

Разрываемый противоречиями, сам не осознаю, как доехав до перекрестка, резко разворачиваю машину, едва не зацепив задом проезжающие на их законный зеленый, автомобили. Под недовольную сигнальную канонаду, вдавливаю педаль газа на максимум в обратном направлении.

Я должен сказать ей всё как есть. Если она разлюбила, то я хотя бы не буду до конца жизни сожалеть о том, что мог что-то изменить и не сделал этого.

Клянусь, если она выберет его, меня в её жизни больше не будет. Моя любовь — да. Она останется с ней до конца наших дней, а я никогда не напомню о себе.

Но это будет после того, как она сама мне скажет об этом.

Впереди тормозит движение очередной кортеж, перекрывающий подъезд к ЗАГСУ.

— Твою мать!

Бью с размаху по рулю и бросив взгляд на часы, с разгона въезжаю прямо на тротуар, толкаю дверь на улицу и выскакиваю наружу.

Я должен успеть. Обязан, блядь!

Срываюсь с места, отсчитывая уносящиеся секунды. Задержите там их кто-нибудь, остановите чёртово время. Обращаюсь то ли к Богу, то ли к Дьяволу. Я отдам душу любому, кто первый меня услышит.

Задевая плечами идущих по тротуару, лавирую между ними. Легкие горят, снег ослепляет.

Впереди замечаю очередную пару, вышедшую из автомобиля. А потом…

Потом из кучкующейся толпы появляется невеста. Как мираж, воздушное облако… Из-за летящего в глаза снега рассмотреть её не получается, но мой магнит внезапно увеличивается в размерах и рвёт грудину по направлению к ней.

Оля…

Страх, что она всего лишь плод моего больного воображения настолько велик, что земля из-под ног уходит.

Белое легкое облако топчется на месте, разворачивается на сто восемьдесят градусов, а потом замечает меня и замирает. Я резко торможу на расстоянии нескольких метров.

Наши взгляды схлестываются. Ветер треплет её фату, длинные ресницы подрагивают от слепящих снежинок.

Я успел? Или нет?

Меня трясет, по позвоночнику струится электричество, долбя меня снова и снова, пока Оля делает нерешительный шаг по направлению ко мне.

Один, второй… Я шагаю к ней на встречу.

Дрожа, смотрит мне вопросительно в глаза.

Она знает, понимаю я…

Мы как будто зависаем над пропастью оба. Ни людей вокруг, ни счастливых криков толпы, ни взрыва пробок от шампанского.

Есть только она и я…

Машинально опускаю взгляд на её безымянный палец правой руки, и она делает тоже самое, смотря на мою.

На моем давно нет кольца, и на её тоже…пока что нет…

Одновременно застываем друг напротив друга. Сердце, увеличившись в размерах, сдавливает каркас ребер и отчаянно колотится, будто намереваясь сделать так, чтобы Оля услышала его.

Зелень любимых глаз раскурочивает меня. В них столько вопросов, но я не могу сказать ни слова…

Прочти всё в моих глазах, любимая. Ты всегда это умела, как никто.

Подхожу к ней ближе и подрагивающими пальцами осторожно провожу по холодной щеке.

Вздрогнув, она прикрывает веки.

У меня от страха внутренности в узел завязываются. Кажется, если начну говорить, то всё будет не то, поэтому просто говорю, как есть.

— Прости меня… что я здесь сегодня… Я хотел увидеть тебя счастливой и … не мешать… — горло стискивает невидимыми клещами, — Мы ведь всегда с тобой желали друг другу счастья, проблема в том, что моё невозможно без тебя. Я не знаю поздно уже или нет, но…

Оля вдруг поднимает веки и кладет на мои губы пальцы. Меня от ее прикосновения током бьет. Несколько секунд молчит, всматриваясь в мои глаза сквозь пелену слез, считывая все мои открытые для неё эмоции. Одна медленно стекает по щеке…

Я не дышу. Ожидание как мучительная смерть, снимает кожу слой за слоем…

— Для тебя никогда не будет поздно в моей жизни, Давид… — произносит тихо.

Мне кажется в этот момент я умираю… Тиски с треском разрываются.

С одуревшим сердцебиением делаю шаг вперед и боюсь… Как пацан боюсь обнять… Сердце горит, прожигая ребра, и я осторожно прижимаю её к себе. Дрожащую, хрупкую, как фарфоровая статуэтка. Страшно надавить сильнее, чтобы не раскрошить. Медленно скольжу ладонями по натянутой спине, как вдруг внутри меня происходит разрыв аорты, потому что Оля обнимает меня в ответ.

По мне волна кипятка проходит. Ошпаривает с ног до головы, и я уже не сдерживаясь, сжимаю её со всей силы.

В тонком платье, плечи голые… Укрываю её собой, глубоко вдыхая большими глотками происходящее. Оно закручивает, дарит жизнь и способность дышать.

Зарывшись в волосы под фатой, поднимаю влажное от снега и слез лицо, заглядывая в блестящие глаза.

— Я люблю тебя, — хриплю, как одержимый, — Так сильно люблю…

— И я тебя люблю, — всхлипывает Оля, руша последние сомнения.

Барьеры сносит, и я рвано прижимаюсь к её губам, один раз, второй. Ожившее сердце сходит с ума, ликует, бьётся в исцеляющей агонии.

Сквозь кожу Олю пропускаю в кровоток. Наполняю себя ею, а ей отдаю всего себя. Пусть чувствует, что ей принадлежу. Только ей одной.

Не отдам больше, не отпущу. Внутри горит всё неумирающим мощным чувством. Пульсирует. Рвется наружу.

Проведя губами по виску, отстраняюсь и сжимаю ладонями влажные щеки.

— Я хочу начать с тобой всё сначала, Оль. Теперь только я и ты. И если ты позволишь я больше никому не дам ни одного шанса отнять тебя у меня, обидеть, причинить боль. Для меня всегда была только ты. Только поверь мне… Пожалуйста…

Улыбнувшись, всхлипывает.

— Сначала?

— Да. Обнулимся. И всё теперь будет по новой, без исправлений ошибок, без зачеркиваний… Ты и я… и больше никого между нами.

Опустив голову, несколько секунд молчит, смотрит нам под ноги, а потом мягко отстранившись, отходит на шаг.

Меня замораживает от этого её действия. Пульс сорвавшись, останавливается, но Оля снова встретившись со мной взглядом, вдруг протягивает руку.

— Здравствуй, — сквозь слезы растягивает губы в улыбке, — Меня Оля зовут.

Сердце ударяется о ребра и раздувается от обжигающего огня.

— Давид… — С трепетом сжимаю хрупкие пальцы. — Позволишь мне любить тебя, Оля?

— Только если ты позволишь мне любить тебя…