Любовный треугольник

53 Давид

Захлопываю за Ани дверь и обойдя капот, сажусь в машину.

Кровь волнами бьет в мозг, мышцы, как канаты. Завожу двигатель и срываю машину с места так резко, что Ани отбрасывает на спинку.

Она снова всхлипывает, а меня этот звук накаляет до такой степени, что, не выдержав, луплю ладонями по рулю.

— Зачем ты поехала к ней? — выдавливаю сквозь зубы, не отрывая взгляд от дороги.

По крови гуляет ярость, отравляя собой каждую клетку.

— Давид..

— Зачем?

— Хотела поговорить, — резко дернувшись, Ани вцепляется пальцами в мою руку, — Давид пожалуйста, не бросай меня.

Её слова, как электрошок, снова и снова долбящий по сердцу. Первый удар пришелся, когда я услышал в квартире Оли голос Ани. Второй — когда увидел её на полу. Третий, когда посмотрел в полные боли зеленые глаза. И эти удары сука, один за другим хреначат в сердечную мышцу, намереваясь не заставить её нормально работать, а отключить.

— Как ты узнала адрес?

— Я не смогу без тебя, не смогу, — в истерике не слышит меня.

— Адрес? — цежу сквозь зубы.

— Ты не сделаешь этого, правда? Не поступишь так со мной и мальчиками. Не бросишь одних.

— Замолчи, Ани, — сбрасываю её руку, и тут же резко даю вправо, потому что едва не влетаю в едущий впереди седан.

— Давид, я умоляю. Не разводись со мной, — ревёт, теперь уже сжимая моё бедро, — Разве я заслужила такое? Я делала всё, чтобы ты был счастлив. Чтобы наша семья была счастливой. Не бросай нас. Я не вынесу.

— Молчи. Дай доехать домой, — сжимаю руль, упрямо смотря сквозь лобовое.

Только вместо дороги перед глазами выжженный образ до чертиков испуганной Оли.

Сердце сжимается и начинает колоть. Я блядь старался оградить её от малейшего напоминания о моей семье, а Ани …

Неконтролируемо снова бью по рулю, от чего она вздрагивает.

Несусь по проспекту, едва успевая давить на тормоз на светофорах. Ани плачет, уткнувшись лицом в ладони, а меня выворачивает.

Потому что Оля там одна…

Заехав во двор, выхожу из машины и вхожу в дом. Ани плетется следом. Заходит на кухню под прицелом моего взгляда, но ближе чем на метр не подходит. Глаза красные, вид убитый.

Чувство вины по отношению к ней колышется на задворках сознания. Ей больно. Знаю, что больно. Только факт того, что я причинил ей эту боль и удерживает меня от того, чтобы не сорваться сейчас.

— Давно ты знаешь?

— Сегодня узнала, — болезненно морщится, — Точнее я подозревала, а сегодня твоя мама подтвердила.

— Мама? — ярость новой вспышкой долбит в голову. — Ты говорила об этом с ней? Она адрес дала?

Ани ежится, отступая на шаг.

— Я не знала с кем еще поговорить. Не понимала. А ты не говорил ничего. Мне было страшно и очень плохо, — подбородок начинает дрожать, по щекам снова текут слезы. — Она просто сказала, что ты с Олей… и я поехала поговорить.

— Ты должна была поговорить со мной.

— Я говорила, — смотрит забитым животным, — я спрашивала есть ли у тебя кто-то. Ты сказал, что нет. Почему ты соврал?

— А что бы изменилось, если бы я сказал правду? Если бы ты узнала, что я люблю другую женщину что-то поменялось бы? Ты как-то иначе отреагировала бы? Пошла бы на адекватный разговор? Нет. Ты задала тот вопрос, чтобы услышать отрицательный ответ и успокоиться.

Ани с места рывком подкидывает прямиком ко мне. Глаза в ужасе распахиваются, она хватает меня за ворот куртки и лихорадочно мотает головой.

— Это я тебя люблю, Давид. Я… Так сильно люблю, — тянет меня к себе, стараясь вжаться губами, но я отрываю её пальцы. Обессиленно упав передо мной на колени, впечатывает ладони мне на бедра, убиваясь в рыданиях, — пожалуйста, не уходи от нас. Я не смогу. Родители… они не выдержат. И мальчики… если ты их бросишь…

Еле на ногах стою, ощущение, будто удавку на шею накинули. Внутренности мясорубкой перемалывает.

Отхожу от неё, чтобы не сидела у меня в ногах, но она хватается за мои джинсы и так получается, что я протаскиваю её по полу.

— Давид, не уходи, — просит навзрыд.

Меня окатывает ледяной волной. Не сдержавшись, бью ладонью по столу.

— Встань немедленно, — схватив её за плечи, дергаю наверх, — твое поведение вызывает жалость, а не желание остаться с тобой. Слышишь?

Нет, она не слышит. Мотает головой, все еще пытаясь схватиться за меня. Приходится силой усадить ей на стул.

— Я никогда не брошу детей, — чеканю по буквам, но мои слова дают обратный эффект.

Она снова бросается мне на шею и душит паническими объятиями.

— И меня. Не бросай меня. Я не выживу. Там в селе… меня изведут.

— Никто тебя не изведет. Останешься здесь.

— Нееет, — трясется она, — не останусь. Без тебя не останусь. Пожалуйста, Давид, не бросай нас.

Мокрые слезы затекают мне под воротник, я задыхаюсь.

Разведя ее руки, резко отстраняюсь, силой оставляя ее сидеть на стуле.

Ани закрывает руками лицо, слабая, уязвленная, не способная даже такую новость принять с гордостью. Наорать на меня за то, как поступил с ней.

Чувствую, как внутренности постепенно начинают стягиваться в камни. Отступаю, и карие глаза тут же панически устремляются в меня.

— Давид… — снова хочет подорваться со стула.

— Сидеть, — рявкаю, выставляя вперед руку, — я сейчас уеду.

— К ней? — таки подскакивает.

— А ты за это время приведи себя в порядок.

— Давид, нет, — мотает головой, и бежит следом, пытаясь снова схватить меня за руки, — Не уходи.

Разворачиваюсь, чувствуя, что еще немного и меня изнутри разорвет.

— Я вернусь. Успокойся.

А потом захлопываю дверь, спускаюсь по ступеням и сажусь в машину.

Выехав за ворота, проезжаю метров двести, поворачиваю, глушу двигатель и сложив руки на руле, роняю на них голову.

Серной кислотой грудную клетку выжигает. Ноет, тянет, дерет на ошметки вместе с медленно отсчитывающим удары сердцем.

Наверное, когда ты ни в чем не виноват, выйти из ситуации проще. Я же… знаю, что во всем этом хаосе виноватых кроме меня нет. Думал, что получится оттянуть момент разговора с Ани, подготовить её. Представлял какой будет реакция. Потому что семью её знаю слишком хорошо, поэтому и тянул. Но моя мать… как всегда решила иначе, в очередной раз подставив под удар Олю.

Крепко сжимаю глаза, чувствуя, как рьяно толкается сердце. Диафрагма рефлекторно сдавливается, не позволяя сделать нормального вдоха.

Девочка моя…

Ты не должна вывозить всего этого….

Снова и снова, раз за разом из-за меня и моей семьи. Столько лет прошло, а ты продолжаешь страдать…

Я хотел подарить тебе целый мир. Стать для тебя тем, с кем будут светиться твои глаза. Но так получается, что в них постоянно только слезы. Слезы и ожидание.

Подняв голову, смотрю перед собой. Игнорируя боль, стремительно распространяющуюся по телу, завожу двигатель и трогаюсь с места.