Люди в Стеклянном Доме

Глава 44

— Жаль, что у нас нет шампанского, — сказал Джошуа, разливая консервированный овощной суп с лапшой по тарелкам. — Не знаю, как ты, а я хочу отпраздновать. Это будет моя последняя ночь в Доме веселья. Было время, когда мне казалось, что я застрял здесь на всю оставшуюся жизнь.

— А ведь это правда, — подумал он, ставя на холодильник одну из тарелок с супом для Ньютона. Он наконец-то освободился из проклятого дома. Свободен и может сосредоточиться на своем будущем. Это означало, что он должен сосредоточиться на Молли, потому что без нее он не видел будущего — по крайней мере, того, которое ему хотелось.

— Энергия этого места не дает жить здесь постоянно, — сказала Молли. Она села в уголке и выпила вина из коробки, которое он ей налил. — Единственная причина, по которой мы с тобой можем справиться с ней, заключается в том, что наши основные пара-чувства сильны, но мы никогда не сможем спать спокойно, и в конечном итоге покинет дом. Неудивительно, что особняк имеет репутацию убийцы людей. Вероятно, сначала он сводит с ума своих жертв.

— Я уверен, что он вызвал у медиума галлюцинации и заставил поверить, что Пришельцы, находящиеся в коме, сбегают из Склепа и хотят вернуться на поверхность, — сказал Джошуа. — Еще пара недель здесь, и я, возможно, тоже начал бы видеть «Спящих Пришельцев».

Он поставил на холодильник тарелку супа и небольшую тарелку с сыром и крекерами. Ньютон с энтузиазмом осмотрел подношение и осторожно выбрал крекер, чтобы обмакнуть его в суп.

Джошуа отнес поднос с едой в обеденный уголок и сел напротив Молли. Он тайно изучал ее, расставляя тарелки. Насколько он мог судить, она оправилась от эмоционального срыва, вызвавшего слезы в зеркальной комнате. Причиной тому был стресс, утверждала она (и, возможно, отчасти это было правдой), но у него было ощущение, что в этой истории есть нечто большее.

— Не надо, — сказала она, жуя крекер с сыром.

— Что не надо? — он спросил.

Она была удивлена. — Не смотри на меня так.

— Как?

— Как будто ты боишься, что я снова разрыдаюсь в любой момент.

Он чувствовал, как жар поднимается к его лицу. — Я думаю, что имею право беспокоиться. Мы…

— Команда? — Ее холодная улыбка стала опасной. — Партнеры?

— Да, но это еще не все. У нас отношения, черт возьми.

— Друзья? С преимуществами? Ой, подожди, ты не спишь с друзьями.

Теперь он злился. Вот вам и праздничное настроение. — Мы любовники, если ты забыла. Да, это было только один раз, и да, я виноват в том, что торопил события, и у меня не очень хорошо получились посткоитальные разговоры. Я прошу прощения. Но в свою защиту хотел бы отметить, что то был долгий день, долгий месяц, и я пытался придумать, что делать с этим проклятым домом.

Она понимающе кивнула. — Я понимаю. Приоритеты.

— Точно. — Он сделал бодрящий глоток вина и потянулся за крекером. — Приоритеты.

— Знаешь, я действительно понимаю, — сказала она, и ее голос смягчился. — В последнее время у меня самой были приоритеты. За секс, кстати, не нужно извиняться. Меня все устроило.

— Тогда почему я извиняюсь?

— В основном потому, что потом я хотела поговорить о наших отношениях, а ты прервал меня, и сказал, что нам нужно вернуться в Дом веселья и запереть Склеп. А потом вообще заснул.

— Так это из-за того, что у меня проблемы с приоритетами?

— Были, но больше нет, потому что, как я только что сказала, я понимаю твое состояние.

— Из-за этого ты сегодня плакала? — спросил он, чувствуя себя так, словно пробирался на ощупь по темному туннелю, не пользуясь даром.

— Не совсем.

— Ты скажешь мне, почему плакала?

Она помолчала какое-то время, а потом, очевидно, пришла к решению. — Ладно, мне важно знать, ты протанцевал со мной всю свадьбу, а затем занялся со мной любовью из благодарности.

Он ошеломленно посмотрел на нее.

— Э-э-э, — сказал он, давая себе время разобраться в этой странной логике. — Хм.

Она нахмурилась. — Ты в порядке? Ты выглядишь немного странно.

— Думаю, меня только что осенила яркая вспышка очевидного.

Она вздрогнула. — Поверь, мне знакомо это чувство.

— Еще раз. Я правильно понял. Ты боишься, что мои чувства к тебе порождены благодарностью за то, что ты помогла исцелить мои чувства?

Она покраснела. — Я не говорю, что отсутствует какое-то взаимное физическое влечение.

— Приятно осознавать, что физическое влечение, по крайней мере, взаимно.

— Джошуа, я думаю, мы сказали достаточно. Это был очень долгий день, которому предшествовали несколько тяжелых дней, и мы оба измотаны. Снова.

Части головоломки, которой была Молли, наконец, встали на свои места.

— О, не выйдет, — сказал он. — Ты не можешь использовать усталость, чтобы уклониться от этого разговора. Мы собираемся прояснить пару вещей. Во-первых, я не брал напрокат смокинг, не танцевал с тобой до-упаду, а потом занимался с тобой потрясающим сексом, потому что чувствовал благодарность.

Она моргнула, как будто внезапно засомневавшись. — Ты взял напрокат смокинг, потанцевал со мной и переспал со мной, потому что тебе хотелось повеселиться? — она рискнула.

— Нет. — Он сделал паузу. — Хотя, признаюсь, мне хотелось повеселиться.

— Тогда зачем ты все это сделал? — она потребовала.

— Потому что я хотел быть с тобой, — сказал он раздраженно. — Почему ты надела то сексуальное платье, танцевала со мной всю ночь, а потом легла со мной в постель?

Она одарила его дрожащей улыбкой, но ее глаза горели. — Я хотела быть с тобой.

Он глубоко вздохнул, выдохнул и взял еще один крекер с сыром. — Хорошо, это ответ на вопрос. Мы не друзья. Мы любовники.

— Хорошо. — Молли жевала сыр.

— И все? — он сказал. — Это все, что ты можешь сказать о наших отношениях?

Она проглотила кусочек сыра. — Должна ли я сказать что-то еще?

— Думаю, нет. — Это казалось неправильным, но он не знал, что с этим делать. — Но, чтобы ты знала, я могу доказать, что переспал с тобой не из чувства благодарности.

Она взяла вино. — Серьезно?

— Да. Я никогда не использовал секс, чтобы сказать кому-то спасибо. Честно говоря, мне никогда не приходило в голову, что так можно. Это усложняет ситуацию в миллион раз. Когда я хочу сказать спасибо, я просто использую слова. Я думаю, именно для этого они были изобретены.

Она только что сделала глоток вина. Она зашипела и подавилась смехом. Схватила салфетку и прикрыла рот, пока не взяла себя в руки.

— Удивительно, — сказала она, — это на самом деле звучит логично. Спасибо. Сейчас я чувствую себя намного лучше.

Он некоторое время смотрел на нее, ошеломленный. Очарованный.

— Ты дашь мне еще один шанс? — он спросил.

— Еще один шанс?

— Я знаю, что я не романтик, но я чертовски хороший навигатор. Дай мне время, и я найду путь.

Она улыбнулась, но он узнал блеск в ее глазах. Его охватила паника.

— Дерьмо, — сказал он. — Ты снова собираешься плакать?

— Нет. Точно нет. — Она схватила салфетку и провела ею по глазам. — Просто то, что ты сказал, было так романтично. Взять напрокат смокинг на последние деньги и танцевать со мной всю ночь — очень романтично.

Он вздрогнул. — Чтобы внести ясность, это были не последние деньги.

Она проигнорировала его. — Ты гораздо более романтичен, чем думаешь. И да, мне бы очень хотелось дать тебе — дать нам — еще один шанс. — Она подняла глаза к потолку. — Но не в том гробу из стекла и стали, в котором ты пытался заставить меня спать, когда я впервые приехала сюда.

— Если мы воспользуемся моей кроватью, нам, вероятно, следует сменить простыни. До твоего приезда я не уделял особого внимания чистоте. Не забыл принять душ и побриться, и то хорошо.

Как только эти слова вылетели из его рта, ему захотелось хлопнуть себя по голове. — Это звучит не романтично, Найт.

Молли выглядела невозмутимой. — Сменить простыни — потрясающая идея.