Нечаянное замужество

Глава 16

— "Трезв, как хрусталь", — сердито бормотала я себе под нос, отчаянно встряхивая уже и без того несколько раз перестеленное покрывало.

Будь я сейчас в Лесли, и будь на дворе теплее — сбежала бы на свое озеро, как, бывало, раньше, и рассекала бы волны до полного изнеможения, пока камеристка стоит неподалеку на страже… Или, будь я сейчас в таверне, напросилась бы у Рона на очередную тренировку и тоже смогла бы вытряхнуть из себя это неизвестное нечто, кипевшее внутри и не дававшее покоя. А что я могу сделать здесь? Только выбрать из всей вверенной мне комнаты то, что точно не треснет под пальцами от усердия…

Камердинер герцога нашелся вчера на кухне — давно обезлюдевшей и уже остывшей. Личный слуга д'Арно сидел в развалку за столом, скучающий и сонный, а перед ним стояла полу-пустая чашка с непонятным содержимым. Если судить по форме самой чашки и цвету напитка — скорее всего, это был чай, но запах виски к тому времени уже настолько сумел пропитать меня всю, что чудился повсюду.

Филипп недоверчиво выслушал мой сбивчивый рассказ. Без особого желания поднялся с места и ушел… А сегодня утром, столкнувшись со мною в коридоре, снисходительно глянул и, чуть склонившись, заметил тихим доверительным голосом знатока, что я ничего не понимаю ни в мужчинах вообще, ни в джентльменах, ни в выпивке. И что нечего было наводить панику прошлой ночью — хозяин был "трезв, как хрусталь".

— "Трезв: как хрусталь!" — снова повторила я с досадой. — Как хрусталь, доверху наполненный виски! Я могу только представить, как Его Трезвость выглядит, когда, по мнению Филиппа, он — пьян!..

— Что ты делаешь?

Заинтересованный голос герцога за спиной заставил выронить из пальцев несчастное покрывало и крутануться на месте.

Он — одному Небу известно, сколько уже времени! — стоял в распахнутых дверях и с нескрываемым любопытством наблюдал за моими так ни к чему и не приведшими попытками застелить постель, как следует. И выглядел д'Арно… потрясающе. Для человека, который только несколько часов назад едва стоял на ногах от алкоголя. Ни уставшего взгляда, ни теней под насмешливо прищуренными глазами, ни болезненной бледности на абсолютно отдохнувшем лице.

Чего, к слову, нельзя было сказать обо мне сегодня утром…

Этой ночью вообще едва удалось сомкнуть глаза: стоило лишь забыться — как перед взором снова появлялся Его Невозможность со своими горячими объятиями, которые осязали во сне как наяву: пока, наконец, бесполезные попытки выспаться и встретить последствия разговора с Жаком хотя бы со свежей головой — не были отброшены.

Да еще это "ты прекрасна в любом образе".

При виде герцога сейчас на сердце опасно заскребло снова. Что же он тогда мог иметь в виду? Если Ленору — то сказал бы об этом прямо. За весь наш путь до спальни — неужели ни разу не обмолвился бы? А если нет… Даже представлять боязно, как д'Арно отреагирует, когда узнает.

— Стелю постель, милорд, — сообщила очевидное и опасливо насторожилась.

— У тебя не слишком получается, — беззаботно заметил герцог, неспеша пересекая комнату.

— Судя по тому, что мне сказал вчера Жак — у меня здесь едва ли получается хоть что- то, — я безнадежно сникла, и в этот момент даже не играла: у меня, действительно, ничего не выходило, а единственная возможность узнать свое место в этой игре — рассыпалась и просачивалась меж пальцев, как песок.

Дворецкий наверняка уже доложил обо мне. Какой смысл теперь делать вид, будто я ничего не знаю о произошедшем? Только нагоню на себя еще больше подозрений, пытаясь увильнуть от объяснений или умолчать…

— Жак… — д'Арно оперся ладонью о столбик кровати рядом со мной и задумчиво побарабанил длинными пальцами по темному отполированному дереву. — Да, он говорил со мной о тебе, — признал герцог. — Но видишь ли, Розалинда… Жак — не обычный дворецкий. Он предан нашей семье не менее тех, кто прожил здесь долгие годы. И считает одной из своих обязанностей — следить за спокойствием обитателей замка. Ты… показалась Жаку подозрительной. И он потрудился сообщить мне об этом. Только и всего.

Продолжения не следовало. Как и его собственного мнения обо всем этом. И спустя несколько томительных секунд я не выдержала.

— А Вам, милорд? — знала, что не следовало спрашивать об этом так прямо. И так пристально смотреть на него тоже не следовало. Но уже ничего не могла с собой поделать, как не могла дольше растягивать этот разговор. — Вам я тоже кажусь подозрительной?

И почти почувствовала в этот миг под ногами тонкий лед: готовый вот-вот хрустнуть и увлечь меня в бездну…

— Нисколько, Рози, — спокойное отрицание, явившееся все-таки неожиданностью, дополнила понимающая улыбка. — Не вижу ничего подозрительного в том, что девушка твоего возраста интересуется предметами искусства, изображающими обнаженных мужчин.

Лицо обдало жаром так стремительно, словно на меня полыхнуло огнем из замкового огромного кухонного камина. И я готова была поклясться в этот момент, что д'Арно попросту смеется надо мной! Но этот взгляд… Такой участливый, такой открытый и… Он, что, и правда: решил себе, будто я приходила тайком в библиотеку лишь для этого?!

— Как я уже говорил однажды — тебе стоит всерьез подумать о муже, Розалинда, — от искренней заботы в его голосе и последовавшего за этим замечанием проникновенного взгляда захотелось провалиться на месте. — Я более, чем уверен, что он сумел бы твое любопытство… ммм… удовлетворить.

Герцог сделался невозмутимым и сосредоточенным так же внезапно, будто позабыл о самом моем существовании, как только поделился своим советом. Аккуратно вытащил из кармана часы на сверкающей цепочке, ловким жестом откинул украшенную затейливой гравировкой золотую крышечку и нахмурился. Снова убрал обратно, задумался ненадолго — и теперь точно не о вызвавшей подозрения дворецкого горничной.

— Боюсь, сейчас мне придется оставить тебя, Розалинда, — сообщил д'Арно рассеяно. — У меня скоро назначена встреча, от которой я очень многое жду.

Позволения с моей стороны едва ли требовалось.

Разве только книксен.

Герцог прошел почти до самых дверей, когда вдруг остановился.

— Ах да, — он вскинул руку к голове, будто вспомнил о чем-то важном, и, когда обернулся, я уже почти знала о том, какой вопрос последует. — Я надеюсь, я не позволил себе вчера лишнего?

Простое, бесстрастное замечание, но сколько же было скрыто за ним!..

Он не помнил. Не помнил и даже не желал уточнять подробности, слава Небесам!.. И мне было совершенно все равно, по какой причине он не стремился выведать у Рози деталей нашей ночной встречи: не хотел признаваться, что поддался слабости, либо и мысли не допускал, что мог "позволить себе лишнего" со служанкой, либо — так же, как и Филипп, искренне верил, что был трезв.

И на этот раз я охотно ему подыграю.

— Нет, милорд, — я заставила себя не опускать глаз и прекратить уже бояться, что горящее лицо под гримом каким-то образом выдаст правду.

— Я рад: — д'Арно обаятельно улыбнулся и ушел.

"Я рад, что ты не считаешь всего того, что я себе позволил с тобой — лишним", — подумалось отчего-то после брошенного мне напоследок взгляда, и на душе снова стало неспокойно.

Недалеко от замка Лесли

…Ветер ревел и безумствовал с самого утра. Гнул высокие деревья, срывал еще не слетевшие последние листья и швырял их об землю. Гнал по небу тяжелые облака, то собирая их в кучу, то разгоняя снова и давая на несколько минут засиять во всю свою позднюю силу холодному солнцу, которое сегодня среди этого ветреного безумия казалось даже немного нелепо.

Арчибальд поддел длинным пальцем ветхую занавеску, зорким опытным взглядом окинул уже тонувший в сумерках сад и машинально перебрал в уме те деревья, у которых к утру были все шансы оказаться поваленными. Обеспокоенно прислушался к скрипевшему под напором бури домику. Неуверенно оглянулся на мирно спящую жену.

Надо что-то решать.

Дождаться, когда холода минуют, и весной же увезти ее отсюда.

Пока не поздно.

Пока прошлое не подобралось к ним слишком близко и не оставило ее здесь совсем одну.

Этот гвардеец… Капитан Джереми Фортис… Приходивший сегодня и начавший расспрашивать ее о Бэт…

Арчи припомнил, как мыльная тарелка выскользнула из его пальцев обратно в пенистую воду, когда он услышал давно погребенное в забвении имя, и чудом не разбилась о другую посуду, и как незваный гость отвлекся, обратив глаза на неловко справлявшегося с обычной домашней работой старика.

Старик…

Нет, Арчи вовсе не был стариком в свои сорок с небольшим. Но та ночь забрала у него не только корабль и команду. Тусклая седина покрыла черные волосы, шрамы обезобразили красивое молодое лицо, и лишь такая же буря, как эта, спасла его самого от гибели, отнеся обломок "Сирены" с ним дальше. И дальше… Пока его: едва живого, не подобрала одна из рыболовецких шхун.

— Джо? — светловолосая головка приподнялась с подушки, сонный тихий голос выдал тревогу.

Арчибальд одним движением оказался у жены и успокаивающе положил ладонь на худое девичье плечо.

— Все хорошо, родная. Спи. Я здесь.

Дождался, пока усталость не сморит ее снова, поправил одеяло, и затем улегся на свое обычное место на кушетке у окна.

Имел ли он право рисковать, рассказав правду? Кто ему поверит? Без доказательств. Именно ведь это заставило его затаиться и молчать тогда. А теперь, годы спустя, когда правосудие свершилось, и "Беатриче" была давно потоплена — какой резон открываться самому Арчибальду? Здесь, на чужом берегу, где у него нет ни власти, ни влияния, где он — простой моряк без имени и прошлого…

Герцог д'Арно скорее запрет его где-нибудь в подземелье, чем позволит правде дойти до своего короля. Что для него судьба какого-то там одного человека, о котором уже давно позабыли, против спокойствия монарха?.. А вот у этой девчушки кроме ее "Джо" больше никого нет.

Арчи повернул голову к разметавшимся по подушке в глубине спальни белокурым локонам.

Жена…

Не жену вовсе он искал на этом берегу. И не его она желала себе в мужья. Но сейчас они были нужны друг другу. Она — стала для него тихой гаванью среди бушующей под натиском урагана жизни, ее новым смыслом, его воздухом, его всем. Он — стал ее защитой.

Думала ли она хоть однажды о нем, как о муже?..

Или до сих пор грезила о том мальчишке де Лесли, который с такой легкостью оставил ее, поверив в на ходу выдуманную ложь?

Ее муж..

Арчи положил загрубевшую от тяжелой работы ладонь на заросшее бородою лицо. Какой, к черту, он ей муж. Скорее верный пес, у которого теперь было законное право разорвать любого, кто посмеет обидеть ее снова.

И ради нее он будет продолжать молчать. И не станет дожидаться весны. Он подождет ровно столько времени, чтобы их внезапный отъезд не вызвал подозрений, и увезет ее отсюда еще до наступления сильных холодов…

— Я знаю, где ты сейчас, Сайр, — одними лишь губами произнес Арчибальд в сгущавшуюся темноту комнаты, и почувствовал, как ненависть мгновенно ощетинилась в груди снова. — Стоишь на берегу и глядишь на бушующее море. Ждешь, что свинцовые волны вдруг разверзнутся, и твоя Бэт — невредимая — снова выйдет к тебе прямиком со дна морского. Ну так жди до скончания времен, Сайр. Жди — и не дожидайся. Ищи ее. Ищи — и не находи…

Порт

…Сайрус тяжело шел вдоль безлюдного берега: не обращая внимания на вздымавшиеся гигантские волны, обрушивавшиеся на пристань, быстро начинавшую сгущаться темноту и холод. Лишь иногда подтягивал к себе ближе рвавшиеся из пальцев края плаща, который трепался вокруг него подобно терзаемым штормом неубранным парусам.

Темный переулок между часто посаженными домами, тускло светившимися редкими окнами сквозь непогоду, немного заслонил его от ветра.

Несколько ярдов вглубь — и скрипнувшая через завывания шторма дверь оставила стихию позади.

Его ждали.

Рыжий жилистый моряк с рябым лицом был примерно одного возраста с ним, но в остальном мог сравниться с одним из де Лесли только ростом. И теперешним статусом, вероятно… Пока служил единственной нитью между настоящим и прошлым, куда пока для самого Сайруса путь был закрыт.

— Как старушка Бэт? — спросил он тихо, отбросив мокрый плащ и остановившись у покосившегося от времени окна, невольно задержав темные глаза на бушующих вдалеке волнах. Суровый голос потеплел от нежности. И тоски…

— Она ждет, — так же тихо отвечал второй. Едва ли с теми же трепетными чувствами. Скорее — поклонение и бесконечная преданность к таинственной Бэт владели им. — Мы все ждем, Сайр.

Сайрус мрачно кивнул.

— Уже скоро, — пообещал бесстрастно.

Рыжий переступил с ноги на ногу, собираясь с духом для вопроса, который мучил его уже давно.

— А молодой д'Арно? — сорвавшиеся с языка слова опасливо прорезали густой воздух. — Наши поговаривают — он опасен. И будет уж посильнее отца. Как бы…

Плечи Сайруса тяжело всколыхнулись от свистящего раздраженного вздоха, и реплика его собеседника оборвалась, оставшись неоконченной.

— Все так, Джеф, — глаза, недобро прищурившись, затерялись в укрытой непогодой дали. — Но у всякого сильного мужчины есть своя слабость. И, будь я проклят, если этой слабостью не станет женщина. Он из кожи вон лезет, лишь бы заполучить ее себе — только слепец не видит этого. Теперь, когда, наконец, она у него — думаешь, так просто отпустит? Или устоит, как узнает, что эта женщина может дать ему?

— Если — откажется? — колючее предположение вспыхнуло и развеялось посреди нарушаемой лишь ревом бури снаружи тишины. — Старик д'Арно пошел на попятную в последнюю минуту, Сайр.

На скулах Сайруса заиграли желваки. Только Джеф мог напомнить о том дне и надеяться на безнаказанность. Перед глазами снова безжалостно воскресло ненавистное утро… Он снова слышал залп с союзника… треск кормы, сквозь которую пролетели пушечные ядра… крики… снова видел обломки своей мачты, колыхающейся на волнах… едкий дым, смешавшийся с густым влажным туманом, распирающим легкие и не дававшим дышать… Туманом, который позволил спастись им самим и вытащить из-под обстрела Бэт, потому что успеть развернуть корабль и ответить огнем времени не оставалось…

Только для старика д'Арно юная де Лесли была лишь инструментом.

Для его сына она станет гораздо большим.

— Он не откажется, — припечатал непоколебимо, обрубив дальнейшее обсуждение.

На некоторое время в каморке воцарилось молчание, гремевшее лишь хлынувшим по крыше ливнем и время от времени грохотавшими раскатами грома, сотрясавшими домик вслед за проблесками молний.

— "Сирену" бы нам сейчас… — наконец вздохнул Джеф, когда о его присутствии погруженный в собственные раздумья Сайрус почти позабыл.

И закаменел, услышав.

— Нам нужен был не корабль — приказ касался того, что на борту, — отрезал он жестко, дернув головой в сторону Джефа. И вдруг понял, что именно значили для него произнесенные только что простые, с оттенком ностальгии, слова. Резко развернулся и рывком схватил его за грудки; моментально натянув впившийся тому в шею грубый ворот. — Они говорят о "Сирене"?! — шипящий рык едва ли принадлежал человеку.

— Вспоминают… — пролепетал повисший в огромных кулачищах мужчина, слишком поздно сообразивший, что зашел далеко. — Иногда…

— Я обещал, что мы получим новый корабль — новый корабль мы и получим, — на одном горячем дыхании выпалил Сайрус, склонившись к нему. — Или в добавок к новому кораблю они желают нового капитана?! — проревел угрожающе, и Джеф съежился в жалкий комок.

— Сайр, нам не вернуться без тебя, — нешуточный испуг от озвученной перспективы, показалось, даже вернул живость его голосу, а самого Сайруса, увидевшего это, заставил ослабить хватку.

— Вот об этом пусть и вспоминают, — отчеканил он. — И почаще.