Нечаянное замужество

Глава 24

"Филипп прав… я ничего не понимаю в мужчинах… или же в этом конкретном мужчине…", — было последней мыслью, когда я рухнула на бок, как только за д'Арно закрылась дверь, и опустила ресницы, попытавшись наощупь прикрыться хотя бы краем одеяла.

А когда — через секундочку всего! — открыла глаза снова, герцогская спальня была освещена приглушенным только гардинами солнечным светом. Даже редкие лучики уже пробивались через узкие щели между полотнами.

Я резко села.

Герцогские покои находятся в Западном Крыле! Неужели уже далеко за полдень?! И как мне позволили проспать так долго?

Ладонь неловко прошлась по спутанным волосам, поправила сползшую с плеча рубашку. Беглый взгляд на постель подтвердил, что в этой кровати я, похоже, спала совершенно одна. Где же тогда…?

Я огляделась.

Находиться в кровати вчерашнего опекуна — при свете дня, да еще в таком виде, как сейчас — казалось еще более несуразно и странно. Да и сама история с моим случайным замужеством виделась теперь, хм… Поверить в это на свежую, незамутненную вином голову было еще сложнее, чем вчера.

Дверь в герцогскую гостиную тихонько отворилась, и в комнату осторожно вошла Люси.

На ней не было темной униформы — обычное домашнее платье тусклого голубого цвета в мелкую белую полоску. Скромное, но сообщавшее, что его обладательница больше не горничная. Не скрытые чепцом рыжие волосы убраны в аккуратный узел; поверх доходящего почти до подбородка воротника лежала аккуратная жемчужинка в тонкой серебряной оправе…

Подумать, что все это могло значить, я не успела.

Знакомый ясный взгляд окинул спальню и остановился на мне.

И так же до боли знакомо подернулся суеверным страхом.

— Только попробуй завизжать, как прошлый раз — и я запущу в тебя подушкой! — предупредила я скороговоркой, приготовившись зажать уши.

Голубые глаза потрясенно вытаращились на меня.

— Роза-линда?.. — ахнула она и прикрыла рот ладошкой.

— И она тоже, — пробормотала я, отвернувшись и подбираясь на кровати, поэтому еще один прозвучавший в спальне голос застал врасплох:

— Так это правда.

Я вскинула глаза на ступившую в комнату следом за Люси даму. Леди Агнес… Дама, которая была второй по важности здесь после самого д'Арно. И я понятия не имею, как вести себя с ней, что он ей успел рассказать, о чем умолчал, если умолчал. Что именно она сейчас имела в виду под "правдой"? To, что я нашлась?.. Или что я работала в замке под маской Розалинды? Или то, что я исхитрилась и вероломно вышла замуж за ее племянника?..

— Ленора де Лесли? — уточнила она спокойно и скорее утвердительно, отметив внимательным взглядом мой помятый вид, принадлежащую хозяину замка столь же помятую постель и, несомненно, его же рубашку на моих плечах.

Я медленно кивнула, чувствуя, как лицо под этим взглядом все сильнее начинает заливать горячая краска.

— Грегори вынужден был рано уехать по неотложным делам и просил меня показать тебе твою комнату, дорогая, — ей было неловко — здесь даже присматриваться не приходилось. — Прошу тебя, следуй за мной, Ленора. Ты ведь позволишь мне так обращаться к тебе? И не волнуйся о своей виде: нам абсолютно никто не встретится, — леди Агнес искусственно улыбнулась.

И открыла дверь в смежную спальню.

Личные покои герцогини.

Значит — д'Арно своей тетушке все уже рассказал…

— Скорее всего, произошло недоразумение, — тут же извиняющимся тоном добавила она, прежде чем я сумела сказать хоть слово. — Или же мой племянник опасается, что ты можешь в любой момент пропасть снова, раз решил разместить вверенную под его опеку девушку как можно ближе к себе, — ее улыбка стала более натянутой, а мое лицо запылало сильнее, и теперь гораздо более душно.

Значит — не рассказал.

Почему нет?..

И как мне следовало вести себя в этом случае?

Я заставила себя вылезти из постели и проследовать мимо леди Агнес в… хм… свою спальню, стараясь не обращать внимания на коснувшийся обнаженных ног сквозняк.

Если это своего рода изощренная месть со стороны супруга: первым делом выставить меня в нелицеприятном свете перед всем замком, прежде, чем объявить о настоящем положении — то я выскажу д'Арно потом все, что думаю. Знает же, что я и слова не произнесу об истинном положении дел сама! Ни свидетелей это слово подтвердить, ни приходской книги, ни даже кольца на пальце.

Ни желания говорить об этом.

Ни даже желания убеждать леди Агнес, что наша с ее племянником женитьба может быть признана недействительной. Не может. На ясную голову легче было понять, насколько само разбирательство станет катастрофой (пусть и не великого масштаба) для нас обоих.

Не говоря уже о том, что и Рональд, и отец Габриэль — единственные и самые прямые свидетели лесной церемонии — в случае такового разбирательства целиком и полностью станут на сторону жениха. Просто потому, что пойти мне больше некуда… И их в последнюю очередь будут волновать эфемерные девичьи сомнения, какими бы справедливыми они ни казались мне самой.

А уж как объяснить затянувшееся на месяцы начало супружеской жизни — д'Арно наверняка придумает. Вариант "был слишком занят более важными делами королевства" подойдет королю прекрасно.

— Люси будет твоей камеристкой, дорогая, — ласково сообщила мне леди Агнес, едва ли не со вздохом облегчения закрыв за мной дверь в супружескую спальню.

— Благодарю, миледи, — пробормотала я, заставив себя подать наконец голос.

— Я непременно поговорю с ним, — пообещала вдруг тетушка д'Арно твердо, словно была больше не в силах свою напускную радушную маску держать. — Первым делом, как только он соизволит вернуться. И мы обязательно выберем для тебя другие покои. А пока отдыхай и постарайся забыть обо всем, что случилось, — искренняя ободряющая улыбка и легонько стиснувшие ладонь прохладные пальцы нежданно сумели тронуть само сердце.

Только теперь стало еще тревожнее, как эта искренность вскоре должна измениться, когда ей будут известны все последние новости…

Когда леди Агнес оставила нас с Люси одних, я осмелилась оглядеть свою новую комнату.

Принадлежащая герцогине спальня в нежных бело-голубых тонах, бесспорно, для дамы подходила гораздо больше. Тонкая золотистая вышивка доходивших сверху до середины стен обоев напоминала ту, что украшала шелковые стены в спальне супруга. Лепная лента, горизонтально разделявшая спальню, казалась изящнее. Большой, но не громоздкий белый трельяж с сияющим зеркалом в резной оправе; стулья и пуфики в тон; свежезастеленная кровать под заботливо присобраным пологом; разведенные по краям высоких распахнутых окон гардины, спадающие тяжелыми складками до самого пола; уже готовые для прохладного вечера аккуратные бревнышки в камине — здесь все словно только и ждало появления любимой хозяйки.

И каждый раз, когда д'Арно будет входить в эти прекрасные покои, когда-то принадлежавшие его матери, он неизменно будет вспоминать о том, каким образом их хозяйкой стала — я…

Настроение упало значительно, и я заставила себя думать о том, что было возможно исправить прямо сейчас. Одеться. Для начала.

Одежды в гардеробной не оказалось. Точнее… Там были сорочки. Несколько — из тонкого, полупрозрачного батиста, отделанные кружевом на разный лад, и отлично просвечивавшие мою легшую под нежную ткань ладонь, когда я подобрала одну из них.

Были и шелковые. Струящиеся, повторяющие каждый изгиб, но хотя бы не прозрачные.

Если не считать широкой кружевной вставки на уровне груди… И: соответственно, отлично подходящие к каждой сорочке панталончики, единственным целомудренным элементом которых были шелковые ленточки-завязки.

— Пожалуй, я оставлю себе эту рубашку, — неуверенно проговорила я, пересматривая гардероб.

— О, одну минутку! — спохватилась за спиной моя новая камеристка и исчезла из комнат. Ее не было около четверти часа. А когда вернулась, через локоть Люси свисало зеленое домашнее платье. — Леди Агнес просила принести свои извинения, — затараторила она. — Его светлость заверил в оставленной записке, что в гардеробной есть все, что только может понадобиться в ближайшее время. И… Скорее всего, произошла досадная ошибка, — повторила она недавние слова тетушки д'Арно, смутившись окончательно.

Правда: не уверена, кто из нас сейчас покраснел больше.

— Перестань уже смотреть на меня, как на привидение, — не выдержала я, когда Люси снова застыла на пороге каменным истуканом с тем самым взглядом.

Она быстро зажала рот кулаком, но нервный смех сдержать не успела.

— Как же вы напугали меня в прошлый раз! — призналась вдруг.

И пока помогала мне одеться в более подходящий, чем рубашка супруга, наряд, а затем

— привести в достойный вид волосы, рассказала о том, как жил замок все это время после моего внезапного исчезновения.

Глупая шутка о привидении оказалась не совсем шуткой. И к концу рассказа на душе потяжелело значительно. Построить новую жизнь?.. После всего устроенного?.. Как только леди Агнес сдержалась…

A когда о моем появлении узнают выдворенные из замка слуги, то об уважении среди оставшихся останется лишь мечтать.

Да, о слугах… После исчезновения Розалинды Арно сильно обезлюдел. Я не заметила этого вчера, посреди ночи, пока поднималась сюда. Но со слов Люси герцог после происшествия с Рози и тем лакеем перепроверил все рекомендации и оставил в замке лишь людей, которых принимал лично. Разумеется, никто не был безжалостно выставлен за ворота, их устроили в разных местах по ту сторону крепостных стен. Но… как теперь будут относиться к виновнице всего — гадать не следовало.

— Не все так уж мрачно, — ободрила Люси, заметив в зеркале мое помрачневшее лицо. — Зато теперь его светлость уверен в каждом, кто здесь живет.

"…а также избавился от того, кто был доверенным слугой другого человека", — согласилась я неохотно, пытаясь найти хоть что-то положительное, но это все равно казалось слабым утешением.

Остаток дня — а до вечера оставалось всего несколько часов — я так и не отважилась выйти из отведенных мне комнат. Хотя никто, как оказалось, насильно держать меня там не собирался. Как и насильно навязывать свое общение либо допрос…

И только когда уже после заката снова заглянула Люси, исполняя мою просьбу и сообщив о возвращении д'Арно, я осмелилась выйти и украдкой спуститься к герцогскому кабинету, куда, по словам моей новой камеристки, "леди Агнес настоятельно потребовала его светлость пройти вместе с ней"

Сейчас поредевшие ряды прислуги пришлись на руку: по пути не встретился никто.

А тяжелая дверь кабинета приоткрылась на тоненькую полосочку света практически бесшумно.

Хозяина замка я увидела сразу.

Герцог расслаблено сидел в кресле у камина, рядом со столиком, на котором полным ходом шла шахматная партия с невидимым партнером. И, кажется, совершенно рассеяно слушал стоявшую рядом с его креслом тетушку. И даже не слишком трудился эту рассеянность скрыть.

— …Грегори, ты расположил эту девушку в комнатах, которые самым непосредственным образом примыкают к твоим, — сообщила ему леди Агнес так, будто сам герцог до этой секунды об этом даже не догадывался. Звонкий голос отражался от высоких стен и был прекрасно слышен. Часто ходивший в изящной руке веер выдал напряжение. — Ты хотя бы потрудился подумать, о чем могут пойти разговоры в округе?

— И о чем? — не отрывая сосредоточенного взгляда от шахматных фигур, проговорил д'Арно вполголоса, по всему — больше размышляющий сейчас о следующем ходе, чем о возможных разговорах в округе.

Леди Агнес выразительно глянула на него сверху вниз, даже веер на секунду замер, чтобы потом раздраженно заходить снова. "Не мне объяснять тебе такие вещи, дорогой племянник!" — ясно сказал этот красноречивый взгляд.

— О том, что эта девушка уже успела побывать в твоей постели, и уже не один раз! — быстро проговорила она, слегка нагнувшись к нему и значительно понизив голос. Тут же пружиной выпрямилась снова, напряженно ожидая реакции на столь возмутительное предположение. Тонкие брови поднялись, веер в ладони затрепетал быстрее.

— Какой вздор, Агнес, — изобразил наигранное возмущение герцог и неторопливо передвинул вперед одну из фигур. — Всего один.

Я болезненно зажмурилась.

Грудь захватили два жгучих желания одновременно: сбежать к себе в спальню и сделать вид, будто меня просто не существует… или распахнуть дверь, промаршировать к своему тайному супругу и опустить эту шахматную доску ему на голову!! Почему он сразу не скажет, что мы женаты, и не покончит с этой двусмысленностью?!

А когда осмелилась открыть глаза снова, то напряженный взгляд леди Агнес уже сменился расслабленным и снисходительным, движения веера стали привычно плавными.

— Мне достался несноснейший из племянников, — с улыбкой покачала она головой.

"…а мне достался несноснейший из мужей", — подумала я вслед, до боли прикусив нижнюю губу.

— Только не говори, что ты желал бы видеть нашей герцогиней именно эту девушку? — спросила она вдруг. Абсолютно спокойно — на сей раз, но легкое удивление в вопрос проскользнуло. Сложенный веер недвижно лежал на ее ладони, глаза смотрели на герцога с интересом.

Дыхание остановилось.

Да, я уже знала, что должен был ответить д'Арно.

И знала причину его наверняка необъяснимой для леди Агнес "благосклонности" ко мне.

Тогда отчего так безумно хочется увидеть его лицо, когда он сообщит о нашем неизбежном союзе? Его взгляд? Услышать, каким голосом он скажет это?..

Появление Жака в конце коридора заставило спохватиться и отпрянуть от двери.

Грегори оставил шахматы, интерес к которым был лишь видимостью, откинулся на мягкую спинку кресла и поднял лицо к стоявшей рядом Агнес. Намерение уйти от прямого ответа, снова набросив на принадлежавшую только им с Ленорой тайну вуаль несерьезности, сменилось другим. Обозначить границы собственника.

— Я не собираюсь уступать ее никому, — подтвердил просто.

Глядевшие на него внимательные глаза поначалу ничего не отразили. Даже удивления. Агнес продолжала смотреть с исполненным терпения выражением лица, какое часто бывает у профессора в летах, ожидающего от ученика продолжения ответа. Либо пояснения. И вдруг губы дамы дрогнули, а на щеках проступили отличительные ямочки д'Арно, которые не желало забирать даже время.

— Так вот как выглядит мой упрямый племянник, когда он влюблен, — заметила она вполголоса, шутливо изогнув бровь, будто поймав его с поличным на безобидной проделке.

Раздавшийся стук в дверь избавил Грегори от необходимости отвечать.

Появившийся в кабинете Жак с подносом, от которого потянуло свежесваренным кофе, прошел к столу, отточенными ловкими движениями наполнил одну из крошечных фарфоровых чашечек, и подал хозяину.

"…влюблен", — продолжало настойчиво звучать в голове, когда герцог несколькими минутами позже оставил Агнес и направился по опустевшим коридорам в подземелье.

Влюблен…

Если бы.

Любовь хотя бы была объяснима. Ясна. Ее желания — прозрачны, как слеза. А потому ее можно было… контролировать. Угадывать еще неясные очертания волнующего тумана, только-только начинающего сгущаться перед взором влюбленного, дабы тот забыл обо всем на свете… и рассеивать, не допустив безумств, о которых потом придется сожалеть до скончания века.

Однако то чувство, которое привязало его к этой девчонке, было иного рода. Потому как не среди балов и созерцания прекрасных дам родилось. И даже не в раздумьях о подходящей его землям герцогине.

И оно было… необъяснимо. Не желало повиноваться. Словно наделенное собственной жизнью существо. Позволяло сохранять трезвость ума и ясность рассудка, позволяло вести прежнюю жизнь и не затмевало собою мысли беспросветно, но… не оставляло ни малейшего сомнения в собственной власти.

Его любовь?

Нет… Ленора не была его любовью. Скорее… она была его дыханием. И это то, что невозможно было контролировать волей.

— Ленора, что мне теперь делать с этим?.. — тихо пробормотал Грегори, ускорив шаг. Чашка крепкого кофе сумела немного прояснить тяжелую голову, но это действие продлится не долго. Оставит в самый нежданный момент и припечатает незримым грузом к земле, пока хозяин не потрудится дать своему измотанному телу заслуженный отдых хотя бы на несколько коротких часов.

A между тем оставалось еще одно неразрешенное дело.

Герцог миновал стражу у спускающейся винтом серой каменной лестницы. Оставил позади длинный узкий коридор, не обращая внимания на сырой полумрак и давно знакомые проплывавшие рядом стены в размытых светлых пятнах от редких чадивших факелов. Подождал, пока ночной страж (который выглядел гораздо свежее самого хозяина) у одной из стоявших стройным рядом приземистых дверей провернет ключ, отодвинет железный засов и с тихим скрежетом откроет перед ним вход.

И перешагнул порог.

Прилепленный к мерцающей рыжим бликом металлической подставке огарок скудно освещал темницу. Темницей эта комната и оставалась. Несмотря на то, что Грегори сделал все возможное, чтобы его пленник "чувствовал себя, как дома".

Светловолосый мужчина, полулежавший на узком подобии кровати, свесив локоть через подтянутое к себе колено, безразлично глянул на позднего посетителя. Не сделав движения ни кивнуть в знак приветствия, ни обнаружить раздражения. Измятая одежда не скрывала крепкого телосложения — гвардейская служба была способна закалить даже аристократа. Спутанные пряди цвета спелой пшеницы небрежно падали на черную полумаску, облеплявшую лицо. И смотревшие на герцога с убийственным спокойствием глаза в очередной раз подтвердили, что для самого пленника было абсолютно все равно, что с ним собираются сделать дальше.

Что ж, хотя бы просьбу о маске он выполнял беспрекословно.

Пусть и не ради себя.

Грегори закрыл за собою дверь и повернулся к своему нечаянному "гостю".

Сейчас замок Арно был для этого человека единственным безопасным местом во всем королевстве.

Потому что за ним охотились все.

Офицер, чей дерзкий побег дал начало проверкам в гвардейских рядах. И за одну ночь подкосил уверенность короля в собственной гвардии. Бросил незаслуженную тень на сослуживцев. Больно ударил по их семьям. Офицер, кто косвенно оказался виновен в аресте де Лесли, получалось… И кто практически до основания разрушил спокойную и размеренную жизнь Грейсов, пожертвовав всем ради слепой кровной мести… А также человек, который однажды спас Анжелике жизнь. И за что Фортис теперь готов был простить ему все остальное.

А еще он был прекрасный стрелок.

Лучший в своем роде из тех, кого Грегори знал.

И умел с одинаковой легкостью раствориться как среди лесов, так и среди людей…

— Не можешь решить, как разделаться со мной и не привлечь внимания короля, д'Арно? — хрипло усмехнулся мужчина.

Герцог прошел к одинокому жесткому стулу и устало опустился на него.

— Лучшим наказанием, как мне видится, будет передать тебя в руки жены, — промолвил серьезно, неотрывно следя за реакцией мужчины. — И позволить ей самой решать, как дальше поступить с тобой.

Поросшая трехдневной светлой щетиной щека пленника дернулась в горькой ухмылке.

— Думаешь, она хотя бы пожелает увидеть меня теперь? — бросил он, переведя безразличный взгляд в нависший над ним низкий каменный потолок.

— Думаю, я даже сумею убедить леди дать мужу еще один шанс, — проговорил Грегори бесстрастно. — А также организовать ваш с ней безопасный выезд за пределы королевства. Устроиться на новом месте. Отвлечь внимание короля от Грейсов.

Мужчина отлепился от стены и пристально уставился на герцога. Глаза в косых прорезях маски недоверчиво прищурились… Однако намек оказался понят безошибочно.

— Что я должен буду сделать? — спросил прямо.

— На днях я собираюсь прогуляться к озеру Лесли, и хочу, чтоб ты составил мне компанию. На расстоянии выстрела. На случай, если мне захочет составить компанию кто- нибудь еще; — герцог без долгих лишних слов полез во внутренний карман камзола и вытащил карту окрестностей замка Леноры, протянул ее мужчине. — Сколько понадобится времени изучить ее?

— Не более дня, — уверенно отозвался тот, развернув и бегло глянув план, тусклые еще минуту назад глаза зажглись смыслом. — Приходилось бывать в том районе. По службе. Только вот толку от моего сопровождения будет немного, — заявил неожиданно, отпустив край карты и позволив ей свернуться обратно в тугой цилиндр.

— Почему?

— Я сумею сделать наверняка только один выстрел, д'Арно, — пояснил мужчина, не думая преувеличивать собственные способности. — Если есть подозрения, что за тобой захотят последовать — это не будет один человек.

— Скорее всего, — кивнул Грегори. Сайрус со своей шхуной до сих пор болтался на озере: будто проверяя, посмеет ли герцог задержать его, будто желая удостовериться, что Ленора не рассказала слишком много.

И наверняка за дорогой к пещере тоже пристально следят… — Я уже подумал над этим.

…К тому времени, когда он поднялся к себе в спальню, силы были уже практически исчерпаны.

"Теперь очевидно, что именно тайник де Лесли отец имел в виду говоря о том, что нельзя допустить его распечатывания," — снова начал перебирать в уме сегодняшний разговор с Джереми, тогда как непослушные пальцы принялись вяло разматывать шейный платок. — "Причем "нельзя" его было распечатывать еще до всех начавшихся разборок в гвардии. Еще тогда, когда король был в более-менее благосклонном расположении, и ничто не предвещало бури. Я собираюсь взломать пещеру и узнать — почему"

"И ты решил рассказать все это мне, чтоб было кому вытащить твое бездыханное тело оттуда?" — так же ясно услышал он сейчас ехидную реплику Фортиса.

"Я знал, что ты зарядишь меня оптимизмом", — едко заметил Грегори в ответ.

Тем не менее… Опасения то и дело возвращались к небрежно оброненным словам. Не хотелось думать, что из тайника он может не вернуться.

"Тебя так волнует возможное приданое?" — еще один полный сарказма вопрос всплыл в памяти.

"Меня волнует количество людей, которые рыскают вокруг него", — признался Грегори. — "И вокруг моего собственного замка. И моей жены. И я не собираюсь оставлять это просто так"

Странно только, что это оставил "просто так" его отец, не воспользовавшись запасными ключами сам… Хотя должен был. Если имел неосторожность оставить в той пещере хоть строчку, компрометирующую д'Арно. Если оставался хоть один шанс на тень, готовую упасть на репутацию герцогства и его хозяина. Конечно, де Лесли могли охранять все подступы к пещерам, и в тайник было просто не проникнуть в одиночку…

Грегори снял камзол и устало бросил его на резную спинку стула.

Сейчас гадать о мотивах отца можно было бесконечно.

Завтра он завершит все приготовления.

Послезавтра на рассвете — наведается в пещеру, оглядится, уничтожит сомнительные документы — если таковые существуют. Расквитается с Тареллом (который, словно дразня его, даже не подумал никуда сбегать и преспокойно вернулся в свой городской особняк, будто зная, что в рукаве припрятан козырь, и даже д'Арно с его связями не посмеет ничего сделать) и забудет обо всем этом надолго.

А за ужином — объявит о женитьбе.

Один день отсрочки ничего не решает, а делать это до прогулки в тайник Грегори опасался…

"…Ты должен связать наш род с де Лесли. Просить руки его дочери. Это единственное, что ты теперь можешь сделать, сын!.."

Последние слова отца тревожным колоколом звучали в памяти каждый раз, когда герцог принимал было решение объявить о них с Ленорой немедленно.

— Единственное, что можно сделать… — повторил задумчиво, продолжая мимоходом раздеваться.

Если эта женитьба виделась его отцу столь желанной — очень может статься, что для кого-то другого союз д'Арно и де Лесли мог явиться препятствием: настолько же нежеланным.

А если так — то и реакция на этот союз могла быть непредсказуема.

И даже неизвестно от кого именно ее следовало ожидать: тот же Тарелл проявился в опасной близости к его частной жизни совершенно случайно.