Нечаянное замужество

Глава 3

(Замок Лесли)

Грегори натянул поводья и легко спрыгнул на выложенный заросшим булыжником двор. Сощурился от ударившего в глаза слепящего солнца и почти наугад передал лошадь груму. Затем обернулся к молчаливо стоявшей перед ним каменной громаде, уже в который раз мысленно напомнив себе, что сегодня его здесь вообще не должно было быть.

Старый замок Лесли… По иронии судьбы примкнувший к владениям Арно ароматом одичавших роз. Разросшиеся кусты оплетали потрескавшиеся стены, цеплялись изогнутыми ветвями друг за друга и выпускали острые шипы. Грегори окинул взглядом беспорядочные заросли. Сейчас, когда нежные розовые лепестки пожелтели, съежились и опали, колючий кустарник, опутавший стены замка, снова выглядел неряшливо днем и зловеще — ночью. Здесь нужна была работа хорошего садовника. Способного превратить зеленое безумие в декоративное украшение.

Но тронуть эти кусты не поднималась рука даже спустя почти месяц после того, как новый хозяин получил на это полное право.

— Его Сиятельство ожидает в библиотеке, милорд, — церемонно сообщил дрожавшим от старости голосом вышедший навстречу дворецкий. Обтянутое сухой кожей бледное лицо и пух редких белесых волос по обе стороны головы делали его больше похожим на привидение, чем на человека из плоти и крови. А о том, что этот человек, к тому же, занимал достойную должность при графском замке, догадаться можно было только по ливрее и вышколенной десятилетиями походке.

— Благодарю, — Грегори сдержанно кивнул и направился мимо давно уснувшего фонтана, покрытого местами изумрудно-желтым мхом, к широким щербатым ступеням главного входа.

И сделал вид, будто не заметил осуждающего взгляда, брошенного из-под нависших век слуги на "захватчика замка".

Захватчика…

"Графству Лесли нужна твердая рука, д'Арно, — голос монарха в то утро прозвучал непоколебимо. — Мы желаем, чтобы земли отошли во владение герцогства Арно, и за ними был установлен надлежащий контроль", — в сторону стоявшего перед королем Грегори небрежным жестом был брошен на стол соответствующий указ.

"Что будет с леди Ленорой де Лесли?"

"Насколько нам известно, у леди достаточно родственников по мужской линии, чтобы взять ее под свое попечение," — с изрядной долей безразличия ответил король, однако Грегори сумел уловить сквозняк раздражения в отрывистом указании.

Достаточно родственников… Это была правда. Только ни у одного из них не было возможности позаботиться о девушке в должной мере: не имеющий собственного угла старший брат, странствующий холостой дядя-капитан, приходской священник…

"С Вашего позволения, Ваше Величество, я бы желал получить право опекунства над леди."

Суровые черты короля мгновенно расслабились, и острые глаза понимающе воззрились на советника.

"Мы слышали, юная леди уже весьма красива, не правда ли?"

Да, Грегори тоже слышал, что Ленору де Лесли часто сравнивают с расцветающими у фамильного замка редкими розами. Правда, совершенно не знал, как она выглядела на самом деле. Зато знал о давнем долге перед ее отцом, который до сих пор не выпало шанса вернуть…

"Это единственное… что ты теперь можешь сделать Грегори… поклянись мне!.." — последние связные слова отца буравили память все чаще и чаще в последние дни.

Поклясться молодой маркиз тогда не успел. Секундой позже стало не до того. Но долг, перешедший от отца к сыну, это не отменяло.

Пусть даже сам де Лесли заявил обратное, едва узнал о кончине старого герцога.

И теперь, когда Грегори не сумел отвести удар от графа, именно он, как никто другой, должен был устроить судьбу его дочери.

Строптивая девчонка…

Решила, будто бы лучше всех знает, что ей нужно…

Да и Грегори тоже хорош: пытался спасти репутацию леди и целую неделю искал тихо, когда следовало поднять шум в первый же день!..

Прохладный холл безмолвного замка встретил герцога неприветливым полумраком, размазав после яркого солнца очертания скупо декорированных стен, тяжелых гардин на высоких арочных окнах и вклинивавшейся в каменный пол лестницы.

Герцог механически отметил некогда богатую, а теперь заметно обветшалую обстановку. Странно, судя по доходным книгам дела графа за последние три года заметно наладились — почему тогда он не привел хотя бы что-то здесь в соответствующий своему положению вид?.. Так или иначе, а исправлять — и это тоже — придется Грегори.

Сразу, как только он отыщет свою своевольную пропажу.

Первое подозрение, что с этим могут возникнуть незапланированные сложности, появилось, когда ему сообщили, что "леди Ленора Пансион не покидала". Именно так. Она не воспользовалась ни главным входом, где всегда исправно находился дворецкий, ни одной из боковых дверей, куда проскользнуть мимо одного из лакеев было невозможно.

Следующая очевидная мысль — что девушка попросту вылезла через одно из окон, подкрепления не нашла. Именно в тот день часто оставляемые приотворенными из-за духоты створки были накануне плотно закрыты, потому как погода к вечеру заметно испортилась. Закрытыми окна оставались и на следующее утро, когда леди уже и след простыл. Разве только беглянка ухитрилась подговорить одну из служанок помочь ей?.. Маловероятно. Невероятно вовсе. Ни одна из горничных не рискнула бы репутацией и отличным положением в Пансионе, помогая Леноре.

И все же как-то она должна была покинуть здание?..

Грегори даже допустил нелепое предположение, будто девушка вылезла через дымоход собственного камина и каким-то чудом умудрилась спуститься с крыши — но нет. Камин в ее комнате был разожжен в присутствии Леноры еще с вечера и светился угольками даже утром. Попытаться воспользоваться этим путем было бы безумием чистой воды, не говоря уже о том, что шанса удачно спуститься с крыши у нее просто не было…

Однако и это оказалось не все.

Ленору не видели и за стенами Пансиона. Ни один из находившихся снаружи слуг не заприметил удирающую воспитанницу. Ни один из вечно околачивавшихся поблизости бродяг также не встречал одинокой юной леди, хотя за вознаграждение готов был выдать за нее кого угодно.

Она словно растворилась.

И это совершенно сбивало с толку.

Ощущение — словно после тщательно просчитанной на десятки ходов вперед выигрышной партии — с шахматной доски по колдовству просто взяла и исчезла одна из фигур. Посеяв панику среди привязанных к ней соседей. Оставив после себя дыру в кружевной комбинации, которая стала расползаться на глазах.

Грегори пытался искать.

Лично посетил Рональда де Лесли: именно к старшему брату маленькая Ленора должна была броситься за помощью в первую очередь. Однако когда молодой мужчина услышал о причине визита герцога, то невозмутимое секунду до того лицо бывшего виконта побагровело, ясно дав знать о жгучем желании скрутить посетителя морским узлом. И, как догадывался Грегори, скорее всего, Рональд и не сумел бы сдержать ярости, приди герцог один.

Зато стало очевидно, что Ленора там не объявлялась.

Рональд де Лесли никогда не был хорошим актером. Если он злился, то злился от всей души, и вполне искренне. А дальнейшая слежка за ним показала, что он и правда понятия не имел, где находилась сестра. Едва только Грегори оставил таверну, как мужчина отправился обыскивать улицы города сам. И каждый раз возвращался один, ненадолго, затем уходил снова…

Куда еще она могла податься?

Если бы брат графа де Лесли, Сайрус, сохранил корабль, то, скорее всего первым делом Ленора могла бы устремиться именно к нему. Но теперь Сайрус был всего лишь наемным капитаном, и не мог нигде укрыть племянницу, даже если бы очень захотел. Да и на дороге к порту приметной воспитанницы замечено не было…

Оставался еще только отец Габриэль — третий из братьев де Лесли, принявший сан священника и служивший в маленькой церкви одного из приходов провинции. Леноры не оказалось и у него. Отец Габриэль не стал яростно прожигать Грегори взглядом, подобно Рональду, но от того, как широкоплечий мужчина в рясе посмотрел на пришедшего с плохими новостями герцога, Грегори почувствовал себя последним подлецом.

Один дождливый день сменялся другим, а о пропавшей девушке так и не было вестей.

Словно она, действительно, исчезла…

Библиотека графа, строгая и аккуратная, как и всегда, напоминала чопорную даму в летах, позволившую присутствие распахнувшего тяжелые двери герцога из чистого этикета, и незримо давя темными стеллажами, будто желая заставить его самого покинуть некогда любимое место уединения старого хозяина.

— Удивлен, что ты решил назначить встречу здесь, братец, — спокойно заметил Грегори, когда светловолосый гвардеец, до того буравивший хмурым взглядом вид из окна, быстро обернулся за звук открывшейся двери.

— Теперь ты бываешь здесь чаще, чем в своих собственных владениях.

— Формально… — рассудительно произнес герцог, замедлив шаг у столика с графинами, небрежно подхватив один из сверкавших сосудов и, открыв, а затем поднеся горлышко к носу, уловил знакомый букет любимого вина бывшего владельца замка. — …я в своих собственных владениях, — он закрыл графин снова и аккуратно поставил на место.

Грегори поднял глаза на брата, успев поймать неодобрительно сверкнувший взгляд, и мысленно усмехнулся. Их с Родериком разделял всего год, они были довольно похожи внешне, но отличались едва ли не как день и ночь на самом деле. Сдержанный и легко скрывавший истинные чувства герцог, предпочитавший подводить окружавших людей к нужным ему решениям… и прямолинейный гвардеец, доблестно бросавшийся отстаивать свою точку зрения, если считал это дело благородным. И наивно полагающий, что противник также станет играть благородно.

Ошибка, стоившая другому такому же благородному гвардейцу собственных земель и свободы.

Родерик в несколько уверенных широких шагов пересек разделявшее их небольшое пространство и стремительно остановился рядом.

— На меня смотрят, Грегори, — без лишних предисловий произнес он, понизив голос и оборвав себя, будто герцогу следовало знать самому, какой смысл скрывался за этим "смотрят".

— Я слушаю.

— Единственная причина, по которой они пока что придерживают открытый протест — это принадлежность к семье д'Арно влиятельного офицера, — горячий полушепот Родерика сквозил отчаянной тревогой, слишком плохо замаскированной, слишком резавшей слух. — И далеко не последнего в гвардии офицера — без неуместной сейчас ложной скромности.

— Отец всегда говорил, что в семье должен иметься уважаемый военной элитой гвардеец, — с улыбкой заметил Грегори и, как ни в чем не бывало, приглашающим жестом обвел холодные графины. — Не желаешь вина?

Беспечность в голосе герцога была воспринялась капитаном за чистую монету, и обращенные на Грегори серые глаза сверкнули стальным блеском.

— Это от меня сейчас требуют объяснений, — понизив голос до невозможной рокочущей гневом ноты с нажимом произнес Родерик. — И не только пустых объяснений. Они ждут действий. И похоже ты — единственный слепец, который не видит, что происходит вокруг. Расправляться с мужчинами, клеймить предателями тех, кто не раз доказал преданность, бросать в тюрьму обласканного двором еще вчера высокого лорда — одно. Но вышвыривать на улицу дочь одного из них — уже совсем другое.

О чьей дочери шла речь, пояснений не требовалось.

— Я найду ее, — серьезно заверил герцог.

— Прошло больше месяца, черт побери, Грегори! — голос капитана почти звенел от титанических усилий сдерживать его. — Ты хоть представляешь себе, что с ней могли сотворить за это время?!

Грегори хотелось сбросить душную каменную маску с лица, дать выход корежившим изнутри невидимыми зубьями чувствам, перевернуть этот безупречно аккуратный столик, а за ним — и весь город с прилегавшими к нему окрестностями заодно. Представлял ли он!? О да. Снова и снова. И воображение всегда красочно дорисовывало представляемую мрачную картину мельчайшими подробностями, а память услужливо напоминала имя того, кто не сумел просчитать подобный ход с самого начала.

— Я найду ее, — напряженно повторил герцог. Ложь. Еще одна ложь. Он даже не представлял теперь, где искать. Раз за разом возвращался к точке отсчета и методично проходил по старой тропинке, надеясь набрести на какой-то упущенный из внимания намек — и ничего… — Уверен, с ней все в порядке, — подвластный воле голос прозвучал, и правда, уверенно, и точно такой же уверенный голос оглушил изнутри, заявив, что с девушкой уже все кончено, что она не будет найдена никогда. — Именно это ты и должен донести до них. Не все умеют свои ошибки видеть, тем более — признавать. Открытый протест не позволит мне сгладить последствия, а сгладить их возможно даже сейчас, тебе ли не понимать это?

— На твоем месте я не стал бы появляться здесь до тех пор, — произнес Родерик. — Слишком многие уже считают тебя врагом, Грегори.

— Досадно, — спокойно заключил герцог.

— И на твоем месте я бы почаще оглядывался, — добавил капитан, затем развернулся и пошел прочь.

— На твоем месте я бы тоже чаще оглядывался, братец, — промолвил Грегори, проводив долгим взглядом скрывшийся в холле синий капитанский мундир.