Нулевые

Глава 9

– Дура, ты что натворила? – заорал отец, распахивая дверь ее комнаты.

Маша не успела открыть глаза, как ее силой выволокли из кровати. Отец заставил Машу встать, больно схватив за запястье:

– Ты сыночку Ржанова обо всем рассказала? Сыночку Ржанова? – Он продолжал орать, выкручивая Маше руку. – Ты в курсе, какие люди пытались вмешаться в дело? Ты вообще соображаешь хоть что-то?

– Да пусти, больно! С ума сошел? – Маша попыталась вырваться, но отец лишь усилил хватку, и она завизжала.

– Больно тебе? А хочешь, расскажу, что с тобой могут сделать те, под кем ходят этот шестерка Ржанов и его сынок? На дороге поставят работать, и пикнуть не успеешь! А уж про квартиру эту можешь забыть. И где ты вчера была?

– Мы с одноклассниками были в клубе, там меня пытались запугивать эти твои бандюги. Я ничего не рассказывала, они сами при всех про твои долги орали и еще делали мне непристойные предложения! А Илья, наоборот, за меня заступился. И это ты виноват во всем! Ты! Чего на меня орешь? Я дома в одиннадцать была, ты уже спал. Это несправедливо!

Маша злобно оттолкнула отца, но запуталась ногой в упавшем на пол одеяле и, не успев удержать равновесие, рухнула на правую руку, попутно зацепив боком угол своего письменного стола. Острая боль молнией прошлась по ее телу, заставив сдавленно вскрикнуть.

– Вот ведь! – покачал головой отец и помог Маше подняться на ноги, приговаривая: – Чтобы больше с Ржановым не разговаривала и близко к нему не подходила! Он водится с опасными людьми. Я сам со своим долгом разберусь, сказал же! Твое дело продукты покупать и за коммуналку платить.

– А с тебя твои родители такое же требовали в старших классах? Или, думаешь, мои одноклассницы тоже полностью себя обеспечивают деньгами и еще родителям на карманные дают? – Маша в ярости пнула стул, и тот с грохотом упал.

– Вот такой отец у тебя, дочка. Другого нет. – Он издевательски развел руками и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Маша зарыдала в голос. На часах было уже двенадцать. Видимо, после вчерашних переживаний она спала до самого обеда как убитая и даже не слышала, как отец уходил, чтобы встретиться со своими бугаями, а вот Илья зря времени не терял и быстренько растрепал своему папаше-уголовнику, что Зоткины по уши в долгах. Маша снова легла на кровать, но потом вспомнила, что у нее нет времени на жалость к себе, поскольку уже через пару часов ее ждала смена в «Курах гриль». Пришлось вставать и собираться. Правая рука ужасно болела, и Маша перемотала запястье эластичным бинтом. Да и на боку расплывался синяк. Отец ее никогда не бил, в минуты педагогического бессилия он предпочитал орать и хлопать дверьми. Маша всегда росла своенравной и упрямой, но сегодняшняя выходка отца совершенно не соответствовала степени ее вины. Как он посмел так грубо ее разбудить и еще выкручивать руку?! И это неудачное падение!

Кое-как накрасившись левой рукой, позавтракав и одевшись, Маша пошла на работу. Во время ее сборов отец смотрел телевизор в гостиной и делал вид, что дочери не существует. И Машу это устраивало. Работать с больной правой рукой было сложно, но тетя Даша дала ей стандарт анальгина, и от таблеток стало немного лучше. Когда Маша вернулась домой, отец снова спал. А в воскресенье он и вовсе раным-рано ушел на работу.

Все выходные Маша старалась держать себя в руках, хотя чувствовала, что подошла максимально близко к нервному срыву. Время от времени она выходила на балкон и высматривала во дворе Илью, но безуспешно. Раздавать листовки с больной рукой было проще, чем работать в «Курах», но все равно под вечер Маша едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. Кисть распухла, а на запястье налился некрасивый синяк. По-хорошему, надо было показаться врачу, но из-за работы свободного времени особо не было, да она и не знала, где в выходные найти работающий травмпункт. Ложась спать, Маша надеялась, что к утру все пройдет само, но большую часть ночи ноющая боль в руке не давала ей покоя. К пяти утра отец и Илья стали для Маши самыми ненавистными людьми, отъявленными злодеями, на фоне которых терялся даже Калигула, о чьей жестокости на прошлой неделе рассказывала им историчка.

Кое-как промаявшись до будильника, Маша выпила очередную таблетку анальгина и поплелась в школу, по дороге пытаясь придумать, как лучше всего будет составить разговор с Ильей. Она не собиралась шарахаться от него, как велел отец, а хотела сначала выслушать его точку зрения. Опухшую руку Маша прятала, натягивая длинный рукав серого шерстяного свитера. Она, конечно, сомневалась, что одноклассникам есть дело до ее синяков, но даже мысль о том, что кто-то начнет к ней лезть с расспросами, утомляла.

Илья стоял у ворот школы с пацанами и курил. Маше не хотелось обсуждать с ним сложившуюся ситуацию при свидетелях, поэтому она просто прошла мимо. Но уже через пару шагов Илья догнал ее, схватив за плечи.

– Чего не здороваешься, принцесска? – улыбнулся он, разворачивая Машу к себе.

– Я не знаю, что ты там успел натворить после нашего разговора, но отец устроил мне дома настоящий разнос и запретил к тебе даже близко подходить! – прошипела Маша.

– Я действовал в твоих же интересах, – нахмурился Илья. – Прости, конечно, но твой батя сам роет себе могилу и верит совсем не тем, кому надо.

– А он говорил мне все ровно наоборот! – Маше хотелось схватить Илью за куртку и трясти его до тех пор, пока он не перестанет врать, но она лишь сжала левой рукой больное запястье и прошептала: – Кричал, что Ржановы работают на опасных людей, которые отожмут нашу квартиру, а меня поставят работать на трассу, даже глазом моргнуть не успею!

– Машенька, ну кого ты слушаешь? Ты же видела кредиторов отца. Считаешь, по сравнению со мной это милые, честные и надежные ребята? Серьезно? Да они просто не захотели перепродавать долг твоего папы, поскольку могут годами трясти из него бабки, а он лишь будет мямлить и соглашаться со всем. Кстати, его долг не так уж и велик, а вот проценты, на которые он сам подписался, – кабала. – Илья отвернулся, выпуская в сторону струйку дыма, а Маша закусила губу.

– И что же делать? – спросила она, совершенно не понимая, кому можно верить.

– Как можно быстрее погасить долг. Подумай, может, у вас есть машина или гараж, ценные вещи. С продажей я могу помочь.

– Да ничего такого нет. – Маша пнула носком сапога камешек и колюче посмотрела на Илью. – И почему я должна тебе верить?

– Ну так не верь. – Он кинул окурок на асфальт и наступил на него. – Попробуй пока сыграть по правилам своего папки и его дружков. Ну а мое предложение остается в силе. Как мы начнем подготовку, я тебе сообщу. Захочешь – присоединишься, а нет, так найдем кого-то другого. К слову, твоя доля в этом деле покроет долг отца.

Илья похлопал Машу по плечу и пошел обратно к своей компашке. Она же поплелась в школу, на каждом шагу проклиная мужчин, которые лишь усложняют жизнь.

Пока не прозвенел звонок на первый урок, Таня и Яна наперебой рассказывали Маше, как было круто после того, как она ушла из клуба. Складывалось впечатление, что именно она мешала подругам окунуться в водоворот веселья и оторваться на всю катушку.

– А меня потом Саша даже водить учил! – восклицала Таня. – Пока мы ехали по дворам до моего дома, я сидела за рулем у него на коленях! Это было так романтично!

– Интересно, он и Илью так водить учил? – рассмеялась Маша, представив эту картину. – А что? Он тоже меня до дома вез через дворы.

– Илья круто танцует, – мечтательно сказала Яна. – Он нас и в следующие выходные в клуб позвал.

– Думаю, подразумевалось, что вместе с тобой! – перебила Таня Янку.

– Но я, пожалуй, пропущу. Работы много, да и вообще до выходных еще дожить надо. – Маша увидела Илью, входящего в класс, который словно нарочно толкнул Диму плечом, пока тот доставал из своего рюкзака тетради.

Дима в ответ прорычал пару ругательств, а Ржанов словно того и ждал. Он кинулся на Артемова, но одноклассники их быстро растащили. После этого небольшого инцидента Дима вновь нацепил маску безразличия ко всему происходящему, а Ржанов, наоборот, раскраснелся и был переполнен эмоциями.

– Обожаю, когда первым уроком история. Сейчас высплюсь, сон лечит нервы. – Выдохнув, Илья сел за парту и подложил себе под голову Машин пенал.

Первое время Маша пыталась писать, но правая рука слишком сильно разболелась. Поэтому большую часть урока она просто делала вид, что конспектирует, стараясь запоминать слова учителя да иногда оставляя в тетради кривые пометки карандашом. Историю вела пожилая учительница, очень увлеченная своим предметом; она никогда не делала замечаний, если класс шумел, а просто продолжала восторженно рассказывать о далеких событиях так, будто сама была им свидетелем. Маше нравились эти уроки, на них редко бывало действительно скучно, да и от учеников не требовали многого.

А вот следующей стояла география, там отсидеться вряд ли получится. Инна Михайловна всегда ревностно следила, чтобы все в классе писали конспекты, и даже Илья под строгим учительским взглядом старательно калякал трудночитаемые буквы на своих обгрызенных листках. Маша искренне считала, что за такое педагогическое достижение географичке полагалась медаль от школы. Ржанов и его подробный конспект урока – это же диво дивное! Он даже не брезговал контурными картами. Нет, Инна Михайловна либо была ведьмой, либо знала тайные рычаги давления даже на самых дерзких учеников. Может, она и была главой банды Ржанова под прикрытием? Но даже эта забавная мысль не развеселила Машу, пока она на перемене запихивала тетради в рюкзак.

– Маш, подожди меня.

От этой внезапной просьбы Димы она чуть было не выронила учебник, который неуклюже сжимала левой рукой. Дима неспешно складывал свои ручки в пенал, не глядя на нее. Наконец из класса вышли все, кроме них двоих, а за парты начали усаживаться ученики другого класса.

– Ну долго ты еще? Мы на географию опоздаем! – нервничала Маша, стоя возле двери.

– Не страшно. Иди-ка за мной. – Дима прошел мимо нее и встал у окна.

Коридор стремительно пустел, школьники забегали в классы, стараясь успеть до звонка.

– Ну все, мы точно не успеем на третий этаж! Что стряслось? – Маша встала рядом с Димой, не понимая, что он затеял.

– Можешь показать мне правую руку? – неожиданно мягко попросил он.

– Нет! – воскликнула Маша, натягивая свитер до кончиков пальцев.

– Пожалуйста. – Дима потянулся к ней и осторожно взял за локоть.

Маша дернулась, но он не позволил ей вырваться, неожиданно сильно прижав к подоконнику всем своим телом. Маша не видела его лица, поскольку Дима склонился над ее правой рукой, а вот ее щеки пылали от гнева и нарастающей паники. Звонок заглушил ругательства, которые сорвались с губ Маши.

– Не надо бояться, – вкрадчиво сказал Дима, словно обращаясь к ребенку.

Его холодные пальцы скользнули по ее коже, задирая рукав свитера, а потом легонько сжали запястье, но даже этого хватило, чтобы Маша вскрикнула от боли.

– И давно у тебя так? Когда и как получила травму? – Дима наконец отступил на шаг, хмуро глядя на Машу и поправляя воротничок своей голубой рубашки.

– В субботу утром. Я проспала, резко встала, запуталась в одеяле спросонок и неудачно упала, – соврала Маша, придумав самое прозаичное объяснение.

– И только рука? – Он странно покосился на Машу, словно пытаясь просканировать ее тело через одежду.

– Да! – От этого пристального взгляда она поежилась и снова попыталась спрятать руку в рукаве.

– А вот тут выше синяки, словно бы от пальцев, – не унимался Дима. – С тобой же ничего в пятницу не случилось?

– В пятницу все было отлично, вон хоть у Тани с Яной спроси! А вот географичка нам головы откусит. Мы уже на пять минут опоздали!

Маша снова предприняла попытку уйти, но Дима оказался удивительно настойчив:

– А почему в больницу не пошла?

– Времени не было! Много работы! Да и вообще, само все скоро пройдет. Отстань уже, а? Тебе-то какое дело?

– Ну тогда пошли до твоей географички. – Дима внезапно взял Машу под руку и потащил в сторону лестницы.

Маша злобно пыхтела, но не вырывалась. В глубине души ей было приятно, что хоть один человек заметил, что у нее болит рука. Отцу, например, даже в голову не пришло поинтересоваться ее здоровьем, хотя Маша нарочно стонала, смазывая при нем мазью опухшую кисть.

– Постой здесь, я первый загляну в класс. – Дима отпустил Машу и вошел, прикрыв дверь прямо перед ее носом.

Через минуту в коридор вышла учительница вместе с Димой. Маша попятилась, не понимая, чем вызвано такое их совместное появление.

– Вот. – Дима с ловкостью фокусника взял Машу за руку, демонстрируя ее опухшую и уже немного посиневшую кисть Инне Михайловне. – Утром упала.

– Тогда, конечно, идите, – кивнула учительница, сочувственно глядя на Машу. – Надо было сразу в больницу ехать, а не в школу.

– Она думала, что само пройдет. Но тут явный перелом. – Дима выпустил Машин рукав. – Спасибо, Инна Михайловна, я отвезу ее к деду.

Учительница молча кивнула и вернулась обратно в класс.

– Что это за сценка сейчас была? – Маша ткнула Диму пальцем в грудь. – Ты меня со своей сестрой, что ли, спутал? Какой еще дед? Или куда ты там меня увезти собрался?

– Пошли. У тебя перелом. А я не уверен, что ты соизволишь сходить в поликлинику. Кисть уже вон раздуло, а ты даже писать пытаешься. И работала все выходные, я прав? Поди, таблетки какие-то пила? – Дима снова взял ее под руку и повел на этот раз вниз по лестнице.

– Анальгин пила. А еще мне тетя Даша мазь дала. И как ты мне без рентгена диагноз поставил? Хоть ты и сделан врачами, но вряд ли обладаешь такими способностями. Скажи еще, что с фонендоскопом в руках родился или сам себе пуповину перерезал. Умник!

– Сделан врачами, ну ты скажешь тоже, – вздохнул Дима. – Диагноз, конечно, предварительный, поэтому я и хочу отвезти тебя к деду в клинику. Быстро все сделаем. Или хочешь сидеть в очереди районной травмы, куда на скорой бомжей привозят и жертв уличных потасовок? Могу и туда тебя проводить.

– Не хочу к бомжам, – вздохнула Маша, и Дима победно сверкнул зубами.

– Это ты сейчас что, улыбнулся? – прищурилась Маша. – Оказывается, умеешь. Подумать только! Знала бы, раньше руку сломала. Тебя так радуют покладистые пациенты?

– Именно.

Они зашли в гардероб, и Дима помог Маше надеть ее джинсовый плащ.

– Так, сиди на лавке. Я сейчас вызову такси. – Он вытащил из кармана новый сотовый и набрал номер.

Маша нервно вжала голову в плечи, прижимая к груди больную руку. Она чувствовала, что не заслуживает такой заботы, но в то же время была ей рада.

Спустя тридцать минут они подъехали к красивому белоснежному зданию, на фасаде которого сверкали зеленые буквы «Медицинский центр Артемова». По дороге Дима уже успел созвониться с дедом и коротко все ему рассказал. Маше казалось, что от смущения покраснели даже ее волосы.

– Дим, я должна была раньше предупредить. У меня это… – Маша отвела взгляд. – У меня нет денег на платную медицину. Ни сейчас, ни потом отдать не смогу.

– Маш, ну неужели ты думаешь, я тебе счет собирался выставить? – Дима сжал пальцами переносицу, словно у него внезапно разболелась голова. – Для тебя будет бесплатно. И не нужно никаких ответных услуг, или что ты там еще можешь придумать.

– Спасибо за такую благотворительность, – прошептала она.

– Прекращай уже, – оборвал ее Дима, сунул деньги таксисту, а потом помог Маше выйти из машины, словно у нее были повреждены и ноги.

– И все равно твоя внезапная доброта меня пугает, – призналась она, когда Дима распахнул перед ней двери клиники будто швейцар.

– А разве я когда-то был злым? – недоуменно моргнул Дима, заходя внутрь. – Так, садись, – указал он на диванчик у входа.

Маша послушалась, удивленно рассматривая светлый холл, освещенный хрустальными люстрами. Дима внезапно встал перед ней на одно колено и ловко натянул синие бахилы на ее сапожки.

– Пошли, – бросил он, поднявшись, и Маша испуганно посеменила за ним по коридору мимо стойки-ресепшен, за которой работали две хорошенькие девушки в зеленой медицинской форме, обменявшиеся с Димой короткими приветствиями.

Белые стены кое-где украшали абстрактные картины, а на повороте Маша увидела огромный аквариум, но разглядывать его не было времени, поскольку она едва успевала за размашистым шагом длинноногого Артемова. Наконец он открыл неприметную дверь и завел Машу в небольшой кабинет.

– Снимай верхнюю одежду и давай свой рюкзак, – заявил Дима, копаясь в светлом шкафу.

Маша протянула ему плащ. Аккуратно повесив одежду на вешалки и запихнув их рюкзаки на нижнюю полку, Дима переобулся в синие резиновые шлепки и надел белый халат. Маша изумленно моргнула. Отлично! Один ее несовершеннолетний одноклассник водит машину без прав и состоит в преступной банде, а другой заделался врачом! А она еще на отца наезжала, что тот заставляет ее по счетам платить как взрослую. Может, у их поколения детство заканчивается гораздо раньше?

– И ты меня будешь лечить? – все же решила уточнить Маша.

– Нет, конечно, я ведь даже еще не студент, – ответил Дима, захлопывая дверцу шкафа. – Просто отведу тебя на прием, а потом на рентген. Пошли давай. Мне не нравится твоя рука.

– А это твой кабинет? – недоумевала Маша.

– Вообще он был мамин, но теперь, полагаю, мой. Она здесь больше не бывает, а дед решил так оставить. – Дима открыл дверь, и Маше снова пришлось бежать за ним по длинным коридорам.

Клиника Артемовых поражала шиком и элегантностью, каждая деталь интерьера прямо-таки кричала о состоятельности владельцев. Маша чувствовала себя здесь ужасно неуместно, она стеснялась своего растянутого серого свитера и поношенных джинсов. Хорошо, что утром в понедельник в клинике практически не было пациентов. По пути им встретились лишь усталая дама в бежевом брючном костюме да солидный мужчина, напомнивший Маше президента какого-нибудь завода.

Тем временем Дима подвел ее к кабинету травматолога:

– Заходи, тебя уже ждут. Я буду здесь. – Он сел на плюшевый изумрудный диван и взял с журнального столика газету.

Маша сглотнула, робко постучалась, а потом открыла дверь. В кабинете сидела полненькая женщина средних лет. Она тщательно осмотрела Машу, заставив снять свитер и джинсы. Истории про коварное одеяло врач, похоже, не поверила, она несколько раз переспрашивала, в том числе про синяк на боку, но, поняв, что это бесполезно, отвела ее на рентген. Когда Маша сняла свинцовый фартук и вышла из-за ширмы, то обнаружила Диму, стоящего за плечом врача и рассматривающего ее снимки.

– Я так и думал, – сказал он, почесывая скулу. – Пойдем, будем гипсовать.

– Ты загипсуешь? – снова решила уточнить Маша, поскольку гипс в исполнении школьника-недоучки – последнее, что ей хотелось получить от сегодняшнего визита в дорогущую клинику.

– Нет, конечно. – Дима закатил глаза. – Даже если будешь настаивать. Просто провожу.

Гипс ей наложила все та же врач-травматолог, она долго возилась с Машиной рукой, предварительно вколов ей какое-то лекарство, которое притупило боль.

– И сколько мне так ходить? – ужаснулась Маша, увидев свою руку.

– Недели три. У тебя небольшая трещина, лучше пока все зафиксировать, – ответила врач, шлепая печать на бланк. – И надо будет потом сделать снимки, чтобы оценить, как проходит заживление.

Маша на автомате поблагодарила врача и забрала у нее бумажки с рекомендациями. Все это время она с ужасом думала о том, как теперь будет работать с одной рукой, но главное – не предложит ли Илья влезть в чужой дом вместо Маши какой-то другой девчонке? Хотя он говорил, что приступать к исполнению плана они начнут через месяц, а то и больше, когда кто-то там откуда-то приедет. В крайнем случае можно самостоятельно срезать гипс…

– Ой! – Маша так глубоко погрузилась в свои переживания, что не заметила, как врезалась в спину Димы, который замедлил шаг, чтобы достать что-то из кармана; на его белоснежном халате остался розовый след от ее малинового блеска для губ.

– Осторожно! Не ушиблась? – Дима взял ее за локти и заглянул в лицо.

– Нет. Вот только мой поцелуй теперь на твоей спине, – ляпнула Маша, залюбовавшись зелеными глазами Димы, которые сегодня напоминали ей молодую летнюю листву.

– Что? – не понял он.

– Да косметикой твой халат испачкала, прости. Хочешь, заберу домой и постираю?

– Ерунда, – отмахнулся Дима, а потом посмотрел на наручные часы. – Думаю, в школу возвращаться нет смысла. Предлагаю позаниматься в том кабинете, где мы оставили рюкзаки.

– Наверное, ты хотел сказать, в кабинете Дмитрия Артемова, наследника клиники и начинающего врача? Кстати, на чем именно ты будешь специализироваться? Стоматология? Гинекология? – хитро улыбнулась Маша.

– Хирургия. Ладно, хватит глупости болтать, пошли. Хоть ты и не можешь писать, будешь все делать устно или диктовать мне, а я буду писать за тебя решения.

– А ты уже все продумал, мой юный гений.

Настроение Маши немного улучшилось, ее радовала перспектива прогулять школу и провести время в уютном маленьком кабинете вместе с Димой, да и боль, терзающая ее с самой субботы, наконец-то прошла благодаря уколу.