Нулевые

Глава 17

Приведя себя в порядок, маша вернулась в комнату. Дима уже лежал на кровати с учебником по алгебре. Увидев ее, он призывно откинул одеяло.

– Убери эту гадость из рук, и, может быть, я к тебе лягу.

– Алгебра не гадость. Ты же сама попросила помочь тебе сдать экзамены.

– Я была не в себе, как и сейчас. – Маша забралась в постель, ложась Диме под бок. – Ты такой странный, Артемов, – пробормотала она, обнимая его одной рукой.

– Я знаю, – ответил Дима, а потом отшвырнул учебник и прижался губами к Машиным губам.

Этот нервный, резкий поцелуй заставил Машу задохнуться. Дима медленно ее целовал одними лишь губами, но, не встретив сопротивления, осторожно проник языком ей в рот. Странные ощущения наполнили Машу, по телу волнами расходился электрический ток, а каждый волосок встал дыбом. До этого она целовалась лишь пару раз в лагере, и ей совсем не понравилось. Но с Димой это было так упоительно, словно его дыхание превратилось в божественный нектар. Маша уже перехватила инициативу и сама срывала с губ Димы поцелуи, нежно касаясь пальцами его шеи. Дима же гладил ее по плечу, время от времени сжимая рубашку. Насытившись ее губами, он спустился к шее и начал осторожно покрывать поцелуями каждый открытый участок ее тела. Маша судорожно вздохнула, мысленно похвалив себя за то, что нарочно не стала застегивать две верхние пуговицы.

– Ты совсем не похож на сдержанного себя в школе, – простонала она, ощущая, как от каждого его прикосновения под кожей рождаются маленькие взрывы наслаждения.

– Вирус такой, – отозвался Дима, насмешливо глядя ей в глаза.

– Это ты меня заразил, ты ведь заболел раньше. – Маша провела пальцем по его мягким горячим губам, любуясь правильными чертами.

– Да, я давно тобой заболел, – прошептал он ей в губы, путаясь пальцами в ее растрепанных волосах. – Но нам, – выдохнул он, – лучше остановиться.

– Я не хочу, – пробормотала Маша, приникая к Диме всем телом и стараясь не стукнуть его гипсом.

– И я не хочу. – Горячее дыхание Димы обжигало июльским зноем. – Но алгебра сама себя не выучит.

– Чего? – переспросила Маша, но Дима уже перекатился на спину, натягивая на себя одеяло и беря в руки учебник. – Ты издеваешься? – Она села в кровати и ударила его кулачком в плечо.

Тело ныло и требовало продолжения. Маша чувствовала себя так, словно ей дали попробовать крошечный кусочек вкуснейшего пирожного, а потом убрали его в коробку.

– Пытаюсь быть благоразумным. – Он перелистнул пару страниц и нахмурился, продолжая излучать сексуальную ауру.

– Кажется, я понимаю, почему в сериалах и фильмах девчонки всегда предпочитают плохишей ботаникам. Те, поди, не берут в постель алгебру! – Маша от досады принялась молотить ногами по кровати.

– Тс-с! – Дима приложил палец ей к губам. – Выдыхай. Просто сделаем паузу, хорошо?

– Ты такой странный…

– Мы это уже обсудили. А теперь пора заниматься.

Следующую пару часов Дима на полном серьезе изображал репетитора. Он прогнал Машу по всем предметам и, конечно, не забыл про любимый английский. Любых приставаний ловко избегал, намеков не понимал, а все разговоры сводил к учебе. Перерыв они сделали лишь раз, и то только для того, чтобы по очереди измерить температуру. Таблетки, которыми их щедро напичкал Дима, видимо, справлялись, потому что даже у Маши ртуть не доползла до отметки в тридцать семь градусов. Предложение поужинать Маша отклонила, но Дима все равно заставил ее спуститься и выпить молока с медом и пряниками.

– А откуда ты знаешь, что я люблю шоколадные? – спросила она, макая пряник в чашку. – Ты так уверенно это заявил.

– Ты часто их покупаешь в супермаркете после школы, – ответил он, рассеянно облизывая ложку из-под меда.

– Не помню, чтобы мы встречались в магазине, – изумилась Маша.

– Я тоже туда захожу взять что-то перекусить перед сменой. Но это не удивительно, ты редко меня замечаешь. – Дима пригладил свои волосы и посмотрел на часы.

– И вовсе не редко! Наверное, ты просто крадешься за мной, как сталкер, и прячешься за выкладками с товарами по акции.

– Ага, еще не забудь про темные очки и капюшон до подбородка. А чтобы скрыть рост, я бегаю на корточках, – издевательски ответил Дима. – Маш, просто признай, что до недавних пор тебе не было до меня дела. Те моменты, когда ты рассматривала на мне новые вещи, не в счет.

– Очень даже в счет! Мне всегда нравились твои шмотки.

– Про то и речь. А я был для тебя кем-то вроде безликого манекена. Ты, наверное, даже не знаешь, какого цвета мои глаза. – Дима нарочно отвернулся, пытаясь ее подловить.

– Зеленые с коричневыми прожилками, – уверенно заявила Маша. – А еще у тебя родинка на ключице. И ты вечно все роняешь и сталкиваешься с людьми в коридорах, словно твой мозг до сих пор не синхронизировал быстро выросшие конечности с реальностью. Твой любимый предмет – химия. А еще ты никогда не ешь в школе. Кстати, почему?

– Я удивлен! Оказывается, ты иногда меня замечала, – задумчиво ответил Дима. – В нашей столовке еда невкусная, вот и не ем. А еще я видел там таракана.

– О! Придумала! – загорелась идеей Маша. – Мы сейчас вернемся в твою комнату и сыграем в игру. Будем задавать вопросы, проверяя, насколько хорошо мы друг друга знаем, а за каждый неправильный ответ – выполнять желания!

– Интересно. – Дима улыбнулся краешком губ.

– Нет-нет, Артемов, что бы ты там ни говорил, я-то тебя насквозь вижу, поэтому мы сразу введем некоторые ограничения на желания.

– Еще интереснее, – усмехнулся он. – И что же ты боишься от меня услышать?

– Никакой учебы! Реши пример, сделай синтаксический разбор, переведи фразу – на все это тотальный запрет. – Маша решительно взмахнула рукой, словно перечеркивая невидимые строчки.

По выражению Диминого лица она сразу догадалась, что попала в яблочко. Тот сделал вид, что закашлялся, и встал, чтобы налить себе воды.

– Я такой несносный ботаник? – наконец спросил он, присаживаясь перед Машей на корточки и заглядывая ей в лицо.

– Временами. – Она взлохматила его волосы и улыбнулась.

– Но я же просто хочу помочь тебе поступить на бюджет. Ты же об этом мечтаешь? – Дима уткнулся лбом в ее голые коленки, а потом по очереди их поцеловал.

– Ты сегодня слишком часто припадаешь к моим ногам, словно я королева, – сказала Маша и вздрогнула, почувствовав, как Дима провел языком по ее бедру, остановившись у края рубашки.

– Потому что мне иногда хочется видеть не только твою макушку.

– Ну спасибо, не такой уж я и гном, – нахмурилась Маша.

– В тебе и метра шестидесяти нет, поди.

– А вот это будет первый вопрос. Какой у меня рост?

– Метр пятьдесят восемь? – неуверенно спросил он, продолжая ласкать ее коленки.

– Неправильно! Я выше на целый сантиметр.

– Назначай штраф, – покорно проговорил Дима.

– Никаких отдельных спален. Ты спишь со мной.

– Маш, – поднял на нее глаза Дима, – ты играешь с огнем, мне кажется.

– Не больше, чем ты, когда пытаешься всунуть между нами свои проклятые учебники. Сегодня ты был как никогда близок к смерти, не знал? – Маша встала, поправляя рубашку. – Я пойду чистить зубы, а ты убери со стола.

– Как скажешь, моя королева.

– Какой ты послушный, – похвалила его Маша.

Когда она вышла из ванной и вернулась в комнату, та была пустой. Маша задернула шторы, включила ночник и радиоприемник, настроив его на волну, где сутками крутили романтичные треки. В ожидании Димы она принялась изучать виниловые пластинки, выглядевшие безумно дорогими. Наконец дверь распахнулась и вошел Дима, сразу заперший комнату изнутри на замок. Его волосы были влажными, а штаны и футболка выглаженными, словно он собирался не готовиться ко сну, а на свидание. Даже дурацкие тапочки сменились белоснежными носками. Маша сочла это добрым знаком.

– Присаживайся, дорогой. – Она похлопала ладонью по покрывалу, с трудом скрывая за маской уверенности предвкушение и нервозность.

Дима сел и сразу же притянул ее к себе, обнимая за плечи.

– Моя очередь задавать вопрос, – проговорил он. – Каких животных я люблю?

– Кошек? – спросила Маша, кладя ладонь поверх Диминых рук и опуская их себе на талию.

– Верно. А как ты узнала?

– Статуэтки с котами из Египта, а еще вон та открытка с толстым котом, – махнула рукой Маша.

– Я мечтаю завести двух котов, но у мамы аллергия.

– И поэтому ты завел меня, – засмеялась Маша.

– А ты похожа на кошку. Вспомни хоть тот случай с канатом. – Дима пробежался пальцами по ее ребрам снизу вверх. – Спрашивай.

– Сколько у меня было парней? – нахально заявила Маша.

Димины руки дрогнули, и он неуверенно произнес:

– Два?

– Ни одного! А целовалась я всего пару раз в лагере, когда мы играли в бутылочку. И это было противно. – Маша повернула голову и посмотрела на притихшего Диму. – А ты кого в моих парней записал?

– Ржанова и Ярика. А разве нет?

– Нет, конечно! – закатила глаза Маша. – Ну хотя бы двух. Мой папа вообще уверен, что я пошла по стопам матери и меняю парней как перчатки.

– Но ты всегда так легко с ними общаешься, – проговорил Дима, еще крепче обнимая Машу.

– Постой. – Она нервно сглотнула. – Только не говори, что ты все это затеял потому, что считал меня доступной.

Дима резко развернул ее за плечи. В его глазах было столько обиды и возмущения, что Маша даже испугалась.

– Такого ты обо мне мнения? – медленно проговорил он. – Нет, я не считаю тебя доступной. И никогда не считал. Да я же… – Он замолчал, переводя взгляд на потолок.

– Ладно, сейчас ничья: ты ошибся насчет моих парней, я – насчет твоих мотивов, – примирительно сказала Маша. – Твой черед.

– Как давно, – осторожно заправил Дима прядь Машиных волос за ухо и склонился к ее шее, – я тебя люблю?

– С сентября? – спросила она, зная, что уже ошиблась. Намеки Димы и его внимательность, мгновенная готовность стать ее репетитором – все это не оставляло сомнений в том, что Маша отнюдь не пару месяцев занимает его мысли, а гораздо, гораздо дольше.

– Нет, – хрипло прошептал он ей в самое ухо, отчего по коже поползли мурашки. – Десять лет.

– А почему ты молчал? И так себя вел? – поразилась Маша, мысленно прокручивая в голове школьные годы.

Она и помыслить не могла, что нравится Артемову. Ему вообще окружающие люди не особенно нравились. Дима был мил только со своей сестрой, а с остальными держался отстраненно и холодно.

– Потому что ты наверняка бы разбила мне сердце. Я думал, что тебя не привлекают такие, как я. И до недавних пор вообще полагал, что ты девушка Ржанова. Еще в начале сентября он говорил в раздевалке, что мутит с тобой.

– Илья вечно болтает всякий бред и строит из себя мачо. Нашел кого слушать! – Маша теснее прижалась к нему. – Желание?

– Поцелуй меня. – Его руки скользили по ее рубашке на спине, нервно сминая шелк.

– Как хорошо, что я поставила табу на учебу, – прошептала она, поворачиваясь к Диме и тут же впиваясь в его губы; он застонал и до боли сжал ее пальцы. – Этот дурацкий гипс… Он мне так надоел, ужасно мешает, – скривилась Маша. – Может, срежем?

– Нет! Без снимка нельзя. – Дима погладил ее правую руку и тихонько поцеловал кончики пальцев, выглядывающие из-под бинтов.

– Ладно, моя очередь, – проговорила Маша, задумчиво постукивая пальцем по нижней губе. – Придумала! Где мне больше всего нравится ощущать твои поцелуи?

Дима на секунду застыл, словно сраженный молнией, а потом поднял на нее затуманенный взгляд. Его зеленые глаза стали совсем темными, и Маша подумала, что он, наверное, не спал всю предыдущую ночь, ухаживая за ней. Но, черт возьми, Диме так шла бессонница! Заостренные черты лица, бледность и яркие глаза, прожигающие сердце насквозь, а еще гибкое длинное тело и мускулистые руки… И как она раньше не замечала, насколько Артемов привлекателен?

– Думаю, здесь. – Дима придвинулся ближе и поцеловал Машу за ухом.

– Нет, – прошептала она. – Ищи.

– Здесь? – Он прижался губами к шее, а потом скользнул к ключице.

– Не-а.

– Тут? – Дима накрыл ее губы, переплетая ее пальцы со своими.

– Неплохо, но нет, – еле слышно выдохнула она, покачиваясь на волнах блаженства.

– Тогда ножки? – Он спустился вниз и принялся ее целовать, начиная со стоп и двигаясь вверх.

– Не только.

– Ты хитрая врушка. – Дима снова остановился у самого края рубашки и поднял на Машу глаза. – Верного ответа я не дождусь?

– А я не виновата, что каждый следующий поцелуй слаще, – легкомысленно ответила она.

– Ты… – Дима закрыл лицо ладонью. – Ты… – повторил он. – С ума меня сведешь.

– Таков был план. – Маша села и отняла его руку от лица. – Давай сегодня не будем больше думать, а будем просто жить!

– Как медузы? – рассмеялся Дима, а потом, заметив кислое выражение ее лица, вновь поцеловал, осторожно укладывая на спину.

Димина рука скользнула по ее ноге, задирая рубашку, но Маша не возражала, ведь только этого она и ждала. Сердце билось о грудь так сильно, что было больно. Маша потянулась к Диминой футболке и неуклюже попыталась снять ее одной рукой. Он, словно прочитав ее мысли, помог, и рубашка полетела на пол. Маша залюбовалась мышцами, а потом робко поцеловала его родинку на ключице и скользнула пальцами по твердому прессу.

– А может, все же подумаем? – прошептал Дима сквозь стиснутые зубы.

– Не хочу, – ответила она, прижимаясь щекой к его груди и ощущая бешеный ритм сердца, которое словно рвалось навстречу ее сердцу. – У нас ситуация SOS. Я не понимаю, в какой момент на тебя повелась, но это сносит крышу.

– Еще как сносит, – простонал он, стискивая запястье ее правой руки и не давая расстегнуть пуговицу на груди.

– Это все вирус, – улыбнулась она, притягивая его к себе. – Я не хочу думать о завтрашнем дне и ни о чем вокруг. Пусть будем только ты и я в целой Вселенной. Словно мы застряли в вечности, где нет даже времени.

Дима выпустил ее руку и нежно поцеловал в висок. А потом сам расстегнул пуговицы на ее рубашке, обнажая грудь.

– А у тебя были девушки? – спросила Маша, пытаясь скрыть смущение.

– Нет, – выдохнул он, осторожно обводя пальцами контур ее сосков. – Никто мне никогда не был нужен. Только ты.

– Зря ты меня идеализировал, – смутилась Маша.

– Твои недостатки мне известны, но и их я люблю. – Он осторожно высвободил гипс из рукава, а потом скинул с нее рубашку.

– Дима! – выдохнула Маша, чувствуя, как снова покрывается мурашками.

Она жадно поцеловала его, прикусив губу, пробуя его кожу на вкус. Дима издал глухой звук, напоминающий рычание, схватил одеяло, накрыл их и только потом позволил Маше снять с него штаны, а сам стащил с нее трусики. Их поцелуи стали все нетерпеливее, но никто не решался сделать самый отчаянный шаг. Они касались друг друга руками, неловко исследуя самые запретные участки.

Маша нежно обняла Диму и прошептала:

– Я тоже тебя люблю, но не десять лет, а со среды.

Он тихо рассмеялся, прижимая ее лицо к своему плечу, а потом Маша ощутила резкую боль между ног и тихо вскрикнула.

– Прости! – всполошился Дима, порываясь чуть ли не выпрыгнуть из кровати.

– Стой. – Она удержала его за плечи, чувствуя, как сотрясается все его тело. – Не убегай снова к своим учебникам. Их пока нет в нашей Вселенной, забыл? Только ты и я.

Дима коротко выдохнул, а потом снова поцеловал Машу. Уже через минуту они оба тихо стонали, обмениваясь дыханием и чувствуя себя самыми счастливыми на свете.

Маша уснула в объятиях Димы, который крепко прижимал ее к себе. Его сон был нервным и поверхностным; она чувствовала, как он то и дело просыпается, а потом легонько целует ее, проверяя температуру или поправляя сползшее одеяло. И только под утро дыхание Димы стало глубоким, а тело расслабилось.