Нулевые

Глава 12

Жила Маша не в самом безопасном районе. Ее девятиэтажный дом обступили такие же серые панельки, в чьих дворах на лавках нередко сидели наркоманы и алкаши, а беседки были сплошь исписаны маркерами и использовались как уличный притон для всяких непотребств. Тусклые фонари по большей части не работали или нервно мигали. Но Маша не была пугливой, она всегда смело шла по протоптанным тропкам и еще ни разу не попала в опасную ситуацию. Разве что местный бомж Вадик, любящий спать на картонке, иногда вяло махал ладонью ей вслед и кричал грязные ругательства. Но так он поступал со всеми встречными. Поэтому, когда они прошли мимо трех парней, сидящих на качелях, Маша и бровью не повела, а вот Дима напрягся. Он сжал ее локоть и ускорил шаг.

– Да тут всегда кто-то сидит, – прошептала Маша, поворачивая голову к Диме. – Вон уже мой дом, расслабься.

Пронзительный свист им в спину заставил Диму вздрогнуть.

– Я бы с тобой поспорил, – отозвался он, оглядываясь.

– Э! Сиги есть? – крикнул один из парней, приближаясь к ним из темноты двора.

– Не курим! – рявкнула Маша, не сбавляя шага.

– Классные кроссовки у твоего парня. – Второй был чуть шустрее и успел преградить им путь. – Да и куртка. Где брал?

Маша мысленно застонала. Она и забыла, как сильно Дима выделяется в ее районе в своих брендовых вещичках. Такое сокровище и вечерняя тьма не скроет.

– Доставай ключ от подъезда и беги, я тут решу. – Дима выпустил ее руку и повернулся к парням. – Назвать адрес магазина?

– Лучше дай сперва примерить, – хохотнул другой.

Маша отступила на шаг, потом еще и еще. Дима ей ободряюще улыбнулся и сделал жест, означающий побыстрее убираться подальше. Она уже понимала, что миром эту ситуацию не решить, и тут внезапно вспомнила о перцовом баллончике, который сунула в ящик комода в коридоре. Это был выход. Сверкая пятками, она рванула в сторону дома, оставив Диму позади. Не помня себя от страха, Маша влетела в лифт, а потом в квартиру; не включая свет, нашарила перцовый баллончик и выскочила обратно. Руки тряслись; она едва справилась с ключом, чтобы запереть дверь, хотя теперь знала, что злоумышленникам их замки не помеха.

Выбежав на улицу, Маша бросилась туда, где оставила Диму, но никого уже не было. Не понимая, куда бежать, она закрутилась волчком, прислушиваясь. Вдалеке хрустнула ветка. Повернувшись на звук, Маша приметила сутулую фигуру, идущую прочь со двора. Недолго думая, Маша кинулась за ней, но, к своему удивлению, подбежав ближе, узнала в прохожем не Диму, а Илью.

– Ты чего по темноте носишься и на людей, как собака, наскакиваешь? – удивленно спросил он. – Шурик, ко мне!

Рослая овчарка вынырнула из кустов и подбежала к Илье, виляя хвостом.

– Он послушный, не бойся. Я даже без поводка с ним гуляю, – улыбнулся Илья.

– Ты не видел? Тут вот буквально недавно были трое парней, они обступили Диму, а я ушла. Он меня провожал… и вот, – задыхаясь, проговорила Маша, доставая из кармана баллончик.

– За перцовкой, что ли, сгоняла? – развеселился Илья. – Принца своего спасти?

– Так видел или нет? – разозлилась Маша.

– Конечно. Мы с Шуриком их шуганули. Это же малолетки девятиклассники тут беспределят. Я их предупредил: увижу еще раз, отпинаю. Они убежали. И зачем ты связалась с таким слабаком, как Артемов?

– И вовсе не малолетки, я их видела. А куда Дима пошел?

– Домой, наверное. Куда же еще? И ты иди.

Маша растерянно оглянулась, сжимая в руках баллончик. Илья взял ее за руку и потащил в сторону дома.

– Пусти, – попыталась вырваться Маша.

– Нет. Не хочу, чтобы ты тут по темноте круги нарезала. Мы с Шуриком тебя проводим.

– Хорошо, – сдалась Маша.

Под бдительным взглядом Ильи она зашла в подъезд, но в квартиру подниматься не стала, а поднялась лишь на лестничный пролет, чтобы проследить за Ржановым и его собакой из окна. Дождавшись, когда Илья с Шуриком уйдут, Маша снова выскользнула из подъезда. На душе было неспокойно: она знала, что не уснет, пока не убедится, что Дима в порядке. Он мог пойти только в сторону дороги, где легко было поймать такси, к тому же чуть дальше располагалась остановка. Возможно, Дима сейчас сидит на лавке, ожидая поздний автобус или маршрутку.

Маша снова перешла на бег. Сырой октябрьский ветер кусал лицо, и Маше стало казаться, что она попала в один из тех дурных снов, в которых приходится бестолково метаться по пустому темному городу в надежде кого-то отыскать среди ускользающих теней. К тому моменту как Маша добралась до ярко освещенной дороги, ее уже начало тошнить от волнения и бега. Стрелки подходили к одиннадцати, и машин практически не было, поэтому, едва заметив знакомую нескладную фигуру на остановке, она опрометью перебежала на другую сторону.

Дима сидел на лавке, опустив голову и зажимая нос рукой, но, увидев Машу, встрепенулся.

– Ты что здесь забыла? – спросил Артемов, не убирая руки от лица.

– Кроссовки и куртка на тебе, а это хороший знак. Я за этим ходила, хотела помочь. – Маша махнула баллончиком, который до сих пор держала в руке, а потом убрала его в карман. – И что у тебя с лицом?

Дима вяло отмахнулся, но Маша заставила его встать и в ужасе уставилась на его разбитый нос и губы. Висок и левая щека Димы были испачканы землей, а правый рукав куртки почти оторван.

– Трое против одного все же многовато. – Он виновато отвел глаза в сторону, потирая разбитые костяшки на правой руке. – Всем сердцем ненавижу драться. Мне в детстве хватило рассказов деда, который долгое время работал травматологом. Он всегда в красках описывал, как лечил пострадавших в драках людей. Ты знаешь, как легко может лопнуть кожа под подбородком? А от каких незначительных воздействий крошатся кости черепа? Мой папа был нейрохирургом, и он явно бы не одобрил, что я целился в болевые точки. Впрочем, неважно. Ржанов с собакой помогли закончить потасовку. Впервые я был рад Илье.

– Да я уже наслышана. Он еще теперь год своим подвигом хвастаться будет. Пойдем ко мне, умоешься и приведешь себя в порядок, чтобы родных дома не напугать. Отец всегда по вторникам до полуночи не возвращается, у них там вечно собрания какие-то. Но сразу предупреждаю, у меня обычная квартира, а не элитное жилье!

– Маш, мне это совсем не важно. – Дима встал, слегка покачнувшись. – А вот умыться я не против. Зря я в висок его ударил, надеюсь, ничего серьезного. – Дима снова потер костяшки пальцев и покачал головой.

– Ты такой странный все-таки! Переживаешь, что сильно ударил напавшего на тебя человека. Он сам виноват. – Маша отряхнула Димину куртку от налипшей грязи и взяла его под руку. – Такси потом к подъезду вызови.

– Как ты вообще выжила в этом районе? – горько усмехнулся Дима.

– Не бегала по дворам в дизайнерских шмотках. Пошли. Ты еще и хромаешь? Чудесно, просто чудесно! Надеюсь, Шурик пооткусывал тем уродам яйца.

– Кто? – изумился Дима.

– Собаку Ильи так зовут. Ай, не важно. Хромай живее! Ну, мы с тобой со стороны, наверное, как парочка калек выглядим… А ты давно обедал? У меня дома сосиски есть. – Машу внезапно осенило, что Дима, должно быть, голоден.

– Я точно завтракал, кажется, – проговорил он, задумавшись. – Но, честно говоря, твои куры совсем отбили аппетит, так что есть я не хочу.

– Должно быть, в детстве ты был одним из тех несносных капризуль, для которых каша всегда с комочками и хлеб не так нарезан.

– Угадала. А еще мне мама суп процеживала через марлю. Я не ел гущу. И мясо тоже. А из пиццы выковыривал всю начинку, оставляя лишь тесто и соус, – тепло улыбнулся своим воспоминаниям Дима.

– Ну, я тебе не мама, нянчиться не буду, и не рассчитывай!

– Да я и не собирался, – закатил глаза Дима. – Кто еще с кем нянчится!

– Ты что там сказал? – воинственно спросила Маша, но Артемов лишь покачал головой.

Остаток пути до дома они шли молча. Звякнув ключами, Маша открыла дверь в подъезд. Она вся внутренне сжалась, когда лифт открылся и Диминому взору предстала старая прокуренная кабина с исписанными стенами и прожженными кнопками. Машу радовал лишь тот факт, что она успела сегодня навести в квартире идеальный порядок.

– Разувайся, ботинки кидай в обувницу. – Маша зажгла свет и открыла шкаф, вешая туда верхнюю одежду.

Дима скинул рюкзак, неловко стащил свою порванную куртку и случайно уронил с тумбы корзинку, в которой лежали крем для обуви и губки. Рассыпавшись в извинениях, он принялся все собирать с пола. Маша села рядом с ним на корточки и развязала шнурки на его ботинках:

– Оставь все как есть, лучше иди скорей в ванну. На твое лицо страшно смотреть.

– Да я бы и сам развязал, – сказал он, не глядя Маше в глаза.

– Просто тренирую левую руку. – Она убрала непослушную прядку волос, упавшую Диме на глаза, и встала.

Наконец он снял свою обувь и аккуратно поставил в шкафчик. Маша тем временем прошла на кухню, достала коробку с лекарствами и отнесла в ванную комнату, где ее уже ждал Дима.

– Здесь йод, пластыри, вата, а вот чистое полотенце. Приводи себя в порядок, а я пока сделаю нам поесть. Но, – замешкалась она на пороге, – может, тебе нужна помощь в обработке ран?

– Нет, я сам справлюсь, – пробормотал Дима, забирая у нее полотенце.

Маша заметила, что на его лице промелькнуло смущение. Такое милое, хоть и мимолетное проявление чувств порадовало ее, она погладила Диму по плечу и вышла из ванной. Пока сосиски с макаронами варились, Маша прислушивалась к плеску воды за стеной; Дима, похоже, решил принять душ. Она выбрала самые красивые тарелки и принялась раскладывать еду. Внезапно в ванной раздался грохот и приглушенное ругательство.

– Что произошло? – Недолго думая, Маша выскочила из кухни и распахнула дверь в ванную.

Обнаженный по пояс Дима стоял на коленях и пытался собрать с пола раскатившиеся во все стороны флаконы с гелем для душа, которые Маша набрала по акции в прошлом месяце и составила на бортике ванны. Встав как вкопанная, она с удивлением рассматривала его мышцы на руках и спине.

– А ты не такой щуплый, как я думала, – проговорила Маша, подтолкнув ногой флакон поближе к Диме. – В качалку ходишь?

Дима не ответил. Он поднялся с колен, поставил последний флакон геля на место, взял с сушилки свою рубашку и поспешно натянул ее.

– Еда, кстати, готова. – Маша кивнула в сторону кухни.

– Ты же видела, что я не тощий, значит, могу не есть, – отозвался Дима, торопливо застегивая пуговицы.

– Я сказала «не такой щуплый, как я думала», но ты все равно худой. Не капризничай. Твой бледный вид пугает, – улыбнулась Маша, любуясь мокрыми растрепанными Димиными волосами.

Она взяла его за руку и потащила на кухню. Нехотя Артемов сел за стол.

– Спасибо. – Дима потыкал вилкой сосиску, а потом вздохнул и начал есть.

– Обычно у парней твоего возраста отменный аппетит. – Маша села рядом и попыталась намазать на хлеб плавленый сыр.

– Я никогда особо не любил есть. – Дима забрал у нее ложку и аккуратно намазал сыр на хлеб, а потом протянул Маше. – В детстве я часто рыдал, что ел вчера, а меня снова заставляют. Сейчас к еде отношусь как к топливу, стараюсь просто соблюдать необходимый калораж и поменьше есть всякий мусор вроде чипсов.

– И как с таким подходом ты вырос под два метра? – Маша подтолкнула к Диме банку. – Будешь огурцы? Я сама солила.

– Тебе точно семнадцать? – Дима достал огурец и осторожно откусил.

– Семнадцать мне будет только в декабре. Невкусно? Чего так морщишься?

– Губа болит. – Дима коснулся кончиками пальцев припухшей щеки.

– Да, раскрасили они тебя знатно. А кроме лица, где еще больно? – с сочувствием спросила Маша.

– Все в порядке, это ерунда, – отмахнулся он. – Маш, а если, скажем, тебе руку кто-нибудь бы сломал, ты бы мне рассказала?

– Конечно. Зачем мне врать? Ешь давай, а то остынет.

– А с Ильей у тебя отношения?

– Нет! С чего такие фантазии? – опешила Маша.

– Слухи ходят, – пожал плечами Дима.

– А про тебя рассказывают, что ты в деньги сморкаешься, когда насморком страдаешь. И что с того?

– Ладно, проехали. – Он махнул рукой, нахмурившись.

Когда они закончили ужинать, Дима вызвался мыть посуду. После он педантично вытер все тарелки до блеска кухонным полотенцем и аккуратно составил в сушилку.

Внезапно в коридоре раздался звук, словно ключом скребли по замочной скважине, но никак не могли в нее попасть. Маша в ужасе схватила Диму за руку и поволокла в свою комнату. Едва она захлопнула за ними дверь и задвинула шпингалет, как щелкнул замок, и отец вошел в квартиру.

– Маш! Почему на кухне горит свет, а никого нет? Мы миллионеры, что ли? – заорал он.

– Сейчас. Прости, забыла, – отозвалась Маша, одновременно делая Диме знаки руками сесть на кровать; тот стоял посреди комнаты бледный как мел и, кажется, порывался упасть в обморок.

Маша вышла из комнаты, не забыв прикрыть за собой дверь. Как всегда после собрания, отец пришел слегка выпившим. Пока он мыл руки в ванной, Маша запихнула Димины вещи поглубже в шкаф в коридоре, а потом прошла на кухню и накрыла стол к ужину для папы.

– Опять сосиски? – проворчал он, едва увидев тарелку.

– С одной рукой особо не поготовишь. Завтра будет гречка и куриные ножки, я их уже купила. – Маша махнула отцу. – Я спать пошла, уже поздно.

– Спокойной ночи, – миролюбиво отозвался он. – У меня завтра, кстати, выходной.

– Понятно, – ответила Маша спокойным голосом, изо всех сил внутренне молясь, чтобы Дима сидел тихо и не вздумал ронять вещи в ее комнате.

Практически бегом она вернулась к себе в спальню, но Димы на кровати не нашлось. Маша заперла дверь и осмотрелась. В ее маленькой комнате совершенно не было мест, в которых мог уместиться Дима. Разве что шкаф. Маша распахнула дверцы, рассчитывая увидеть Артемова, пугливо кутающегося в ее кофты, но и там было пусто. В этот момент балконная дверь приоткрылась, и из нее выглянул Дима.

– С ума сошел? С мокрыми волосами и в одной рубашке! Ты же простынешь! – прошептала Маша, затаскивая Диму в комнату. Она включила радио, стоящее на столе, и прибавила громкость, чтобы заглушить их голоса. – Как только папа уснет, тихонько пойдешь домой. А пока посиди здесь.

Дима кивнул. За какие-то десять минут он совершенно растерял всю свою бесстрастность и холодность. Его лицо выражало беспредельный ужас, а левый глаз начал дергаться.

– Ты чего так испугался? Я же тебя не съем, – тихо рассмеялась Маша. – Отец сюда не войдет, я закрыла дверь. Расслабься.

– Я первый раз в гостях у девушки и уже попал в такую двусмысленную ситуацию, – едва слышно выдохнул Дима. – Не хочу усугублять твои и без того сложные отношения с папой.

– Да все будет нормально. – Маша села за стол и принялась расчесывать волосы, а Дима все так же топтался у окна.

По радио звучала песня «Если хочешь остаться» группы «Дискотека Авария», и Маша немного прибавила громкость, а потом игриво подмигнула Диме. Оглушительное пиликанье мобильника заставило Машу выронить расческу и тихо выругаться, пока Артемов доставал из кармана брюк свой сотовый, чтобы ответить на звонок.

– Идиот, у меня же нет телефона! Почему не выключил звук? – страшно вращая глазами, едва слышно произнесла Маша, одновременно показывая ладонью, будто отрезает голову.

– Мам, я на дежурстве. Не знаю, когда приду. Тут нельзя шуметь, – прошептал в трубку Дима. – Ира дома? Хорошо. Люблю тебя. Пожалуйста, поспи. Пока.

Артемов виновато развел руками, пока Маша тревожно прислушивалась к происходящему за дверью. Но отец, похоже, ничего не заметил. Судя по звукам, он смотрел в гостиной какой-то боевик.

– Давай-ка лучше выключим свет. Может, он решит, что я легла, и тоже пойдет. – Маша подошла к выключателю и нажала на него.

Комнату мигом окутал мрак, лишь свет из окон дома напротив позволял различать силуэты. Дима сел на пол, прислонившись спиной к кровати.

– Да можешь лечь на мою постель, я тебя не обижу. Устал же, наверное?

– Нет, спасибо, – отозвался Дима, вытягивая свои длинные ноги, которые сразу же уперлись в письменный стол.

Маша сняла кофту, оставшись в футболке и джинсах. Немного помешкав, все же легла на кровать. Хотелось переодеться в пижаму, но она не была уверена, как воспримет эту идею Артемов.

– Ты не пила таблетку, – прошептал Дима.

– Забыла. Они на кухне, я уже не пойду, – зевнула Маша, кидая в Диму плед. – Возьми.

– Рука будет болеть. – Дима завернулся в плед и откинулся затылком на Машину кровать.

– Жизнь есть страдание. – Она поджала ноги, чтобы ненароком не пнуть Диму по голове.

– Твой папа поздно ложится?

– Когда как. Будь другом, сделай радио тише, а то он придет ругаться.

Дима подполз к столу и убавил громкость, а потом вернулся на свое прежнее место.

– Спасибо, – ответила Маша, с великим трудом не позволяя векам сомкнуться. – Дим, меня рубит, а тебя?

– Я не хочу спать. А ты можешь вздремнуть. Как только твой отец уснет, я тебя разбужу, чтобы закрыла за мной.

– Хорошо. – Маша все же протянула ногу и легонько ткнула носком Диму в плечо. – Я поняла, ты похож на вампира: не любишь есть нормальную еду, не спишь, ходишь бледный, кусаешься.

– Отдыхай, – еле слышно ответил Дима.

Маша закрыла глаза, слушая тихую мелодию, льющуюся из радио, в ней Сергей Жуков жаловался на судьбу. И лишь вопли телевизора, доносящиеся из гостиной, нарушали умиротворяющую атмосферу, которая окутала комнату. Маше хотелось позвать Диму лечь рядом, но она боялась, что он подумает о ней плохо, и потому лишь продолжала поглаживать его плечо кончиками пальцев левой ноги. Артемов же сидел неподвижно, замотавшись в плед. В темноте он напоминал уставшего от жизни подкроватного монстра, который решил выбраться из пыльного убежища и отдаться на милость судьбы.

– Куда ты убрала мой рюкзак и обувь? – вырвал Машу из дремы внезапный вопрос.

– Никуда. Рюкзак на тумбе, обувь в обувнице, куртка в шкафу. Отец не заметил. Он сегодня немного выпил, поэтому, скорее всего, уснет прямо на диване в гостиной.

– Понял, тогда спи… Маш. – Голос Димы снова прогнал ее сон.

– Ну чего?

– Может, переоденешься? Я отвернусь. Тебе же, наверное, некомфортно в одежде.

– Хорошо.

Маша сползла с кровати, достала из шкафа пижаму и переоделась. Она даже не смотрела в сторону Димы, поскольку была уверена, что он не подглядывает.

– Доволен? – спросила она, забираясь под одеяло.

– Спокойных снов. Думаю, через час можно будет идти домой.

– Ага, – снова зевнула Маша.

Дима похлопал рукой по ее ноге, и Маша сонно улыбнулась. Хоть их общение с Артемовым и было временами странным, но оно ей определенно нравилось. Треки на радио сменялись один за другим, за окном снова начался дождь. Мысль о том, что Дима сидит возле ее кровати, успокаивала Машу, и она скользнула в сон, чувствуя себя совершенно счастливой.

Проснувшись от звука будильника, Маша не сразу поняла, что обнимает Диму за голову. Он спал, неловко скрючившись на полу и положив щеку на ее матрас, одной рукой обхватив Машу за шею.

– Пипец, – прошептала она, резко садясь и стряхивая Димину ладонь. – Надеюсь, папа еще спит, а то жить тебе тут до завтра!

Дима моргнул и недоуменно огляделся, а потом вскочил на ноги как ошпаренный и уставился на наручные часы.

– Уже семь утра! – хриплым голосом отозвался он.

– Не кипешуй. Я сейчас проверю обстановку, – прошептала Маша.

Она встала, тихонько открыла дверь и выглянула наружу. Напротив ее спальни располагалась комната отца, чуть дальше по коридору на той же стороне шли гостиная и кухня. Санузел же находился между кухней и входной дверью, и в нем горел свет. Отец уже не спал. Проклятье.

Маша повернулась к Диме и прошептала:

– Сейчас, пока отец в ванной, быстро мчишься к двери, хватаешь свою одежду и выбегаешь в подъезд, а я делаю вид, что вышла к мусоропроводу выбросить мусор, чтобы не было вопросов, почему хлопала входная дверь.

Дима кивнул. Маша выглянула в коридор и сразу же отпрянула:

– Поздно, он только что вышел. Тогда план такой. – Она закусила губу, размышляя. – Я иду первая, достаю пакет с мусором, незаметно беру твои вещи из коридора и все выношу в подъезд под предлогом того же мусоропровода. Возвращаюсь. Заговариваю отцу зубы, пока он на кухне жарит яйца, а ты в это время, как мышонок, подходишь к двери. Я вспоминаю, что забыла выкинуть коробку, которую заранее выложу, и снова возвращаюсь в коридор. А там выпускаю тебя на свободу.

– Это безумный план.

– Тогда можешь потусить здесь до завтра. У папы сегодня выходной. Только мне-то надо в школу, а потом на работу, – прошептала Маша.

– И почему ему не спится рано утром? – вздохнул Дима, пытаясь привести в порядок свои взъерошенные со сна волосы.

– Возраст такой. Так, начнем.

Маша хотела было снова выйти из комнаты, но Дима поймал ее за локоть.

– А ты часто по утрам мусор выкидываешь еще до завтрака? – понизив голос, спросил он.

– Да я вообще его не выкидываю, это папина обязанность. Но наплету что-нибудь про помощь родным. Хотя ты прав, план так себе. Надо было тебя вчера не прятать, а сказать папе, что ты просто загостился или правду как есть. Но твое появление утром из моей комнаты точно будет поводом для скандала.

Маша отошла от двери и села на кровать. Она горестно рассматривала свою пижаму, которая при утреннем свете казалась ей совсем непривлекательной – растянутой, с детским принтом. Обычно мишки с бантиками поднимали Маше настроение, но перед Димой за подобную одежду стало стыдно. Она обвела комнату взглядом, а потом внезапно вскочила и кинулась к балкону.

– Там шестой этаж. Ты же не заставишь меня лезть по простыням? – тревожно прошептал Дима, следуя за Машей.

– Нет, я сейчас здесь что-нибудь сломаю, попрошу папу посмотреть. А ты в это время будешь сидеть в шкафу. Пока папа разбирается с чем-нибудь на балконе, ты быстро выбежишь из квартиры, не забыв свои вещи.

– И что ты тут сломаешь? Здесь только стул и железные перила. Не стекло же бить, – с сомнением отозвался Дима.

– Я могу, например, просунуть голову между прутьями и якобы застрять.

– Нет, это еще безумнее. Может, выманить твоего отца из квартиры под каким-то предлогом?

– Можно поджечь мусоропровод, – просияла Маша.

– Да что тебе этот мусоропровод прямо покоя не дает! – Дима обхватил себя руками, пытаясь защититься от порывов ледяного ветра.

– Вот зря ты отметаешь мое предложение! Я один раз хотела выкинуть старое пальто, но оно не входило, и я подумала, что если его поджечь, то оно влезет.

По выражению лица Димы сразу можно было сказать, насколько глупой он считает эту идею, но Маша продолжила:

– И оно таки влезло! Полыхая, конечно. А потом вспыхнул и мусор. Нас всех вывели на улицу, а пожар быстро потушили. Но мы можем сделать локальный, контролируемый пожар. Ты же умный! Подымим немного, папа выйдет, и ты сольешься с толпой.

– Это кошмар. – Дима закрыл глаза ладонью, а потом медленно провел ею до подбородка, словно пытаясь стереть навязанную Машиным воображением картинку.

– Так, ладно! Мы тут слишком долго обсуждаем, просто доверься мне. Пошли. – Маша ушла с балкона. – Лезь в шкаф. И нечего делать такое лицо, мне эта ситуация тоже не нравится.

Дима согнулся в три погибели и сел под вешалками с одеждой.

– Вот, если я так закрою, сможешь через щель видеть балкон?

– Да. Только, пожалуйста, не пихай свою глупую голову между прутьев, – тихо проговорил Дима.

– Не буду. У меня новый план. Значит, так: как только балконная дверь закроется, ты тихо выйдешь из шкафа, заберешь вещи и смотаешься из квартиры. Но только тихо! Не надо ронять шкаф, вешалки, стол, стул, как ты это обычно делаешь, – сурово сдвинула брови Маша. – На цыпочках! И следи за своими длинными конечностями!

– Да понял я! – ответил из шкафа глухим голосом Дима. – Или ты думаешь, я побегу, как стадо слонов, а потом крикну: «Маш, я ушел!»?

– Не знаю, Артемов, ты такой странный, что я не удивлюсь.

– Я? Странный? А ты сама? Засунула меня в шкаф!

– Все! Тихо! План начался, – едва слышно проговорила Маша.

Она отошла к балкону и осмотрела шкаф, через приоткрытую щель Димы видно не было. Теперь дело за ней.

– Папа! – Маша вышла из комнаты и пошла на кухню. – Мне нужна твоя помощь.

– Что случилось? – повернулся к ней отец и отложил в сторону нож, которым намазывал масло на хлеб.

– Там котенок соседский вот-вот упадет, боюсь, не дотянусь. Посмотри, может, ты придумаешь, как его спасти. – Голос Маши дрогнул.

– На пятом?

– Ага. Я пыталась достать, но никак.

– Так лучше сходи к соседям в дверь постучи, пусть сами запустят, – пожал плечами отец, продолжая делать бутерброды.

– Ладно. – Маша вышла в коридор, накинула куртку, заодно схватив Димины вещи, и вышла в подъезд. Для вида постояв пять минут за дверью, она оставила кроссовки, куртку и рюкзак Артемова на площадке у лифта, а сама вернулась в квартиру. – Там не открывают. Папа, пожалуйста, вдруг он упадет! Он такой маленький!

– Ну пошли, – недовольно вздохнул отец.

– А ты чего так рано встал? Завтрак мне приготовить? – невзначай спросила Маша.

– Да что-то не спалось. – Отец вошел в ее комнату, и Маша потащила его на балкон.

– Кстати, там вещи у лифта валяются: кроссовки, черный рюкзак и куртка. Интересно, чьи? – громко прокричала она, делая за спиной у отца знаки шкафу и надеясь, что Дима из своего заточения сможет правильно считать послание, а не будет три часа искать свои вещи в коридоре.

– Наверное, пацаны соседские что-то учудили. Где твой кот? – спросил отец, подходя к перилам.

– Вон там был, на подоконнике с внешней стороны окна. – Маша закрыла дверь и свесилась с балкона. – Видишь?

– Нет. – Отец подошел к Маше. – А ты в правильную квартиру-то звонила?

– Конечно. Пап, он же мог на балкон перепрыгнуть? – Маша схватила отца за край футболки и всхлипнула. – Он же не упал, пока я ходила туда-сюда?

– Ну вряд ли он до балкона бы допрыгнул. – Отец посмотрел вниз. – А какого цвета был? Черный?

– Да! Ты его увидел, что ли? – Маша проследила за взглядом отца и заметила под окнами что-то похожее на черный пакет.

– Или это не кот, – с сомнением проговорил он. – Ну сбегай глянь. Пять этажей для котенка не всегда смертельно!

– И потом нести его сюда? – Маша снова остановила отца, порывавшегося выйти с балкона.

– В ветеринарку, наверное. Но шут его знает! Все, пошли, холодрыга такая!

Маша первой выскочила с балкона и помчалась в коридор.

– Я проверю внизу! – крикнула она, накидывая свою куртку.

Вылетев из квартиры, Маша первым делом подбежала к подъездному окну. Через несколько секунд она увидела выходящего из дома Диму и едва смогла сдержать радостный возглас. Лифт шел утомительно долго, как назло останавливаясь на всех этажах, поэтому, когда Маша наконец выбежала на улицу, Артемова и след простыл. Подняв черный пакет, она выбросила его для порядка в урну.

– Привет, Машенька. Не знал, что твое утро начинается с наведения порядка во дворе. – Илья, как обычно, подкрался со спины.

– А ты следишь за мной? – Маша запахнула куртку и недобро посмотрела на одноклассника.

– Всего лишь выгуливаю собаку. Я всегда в это время здесь с Шуриком хожу последние лет пять. Обычно, кроме нас и дворника, никого нет. Но вот сегодня я стал свидетелем очень интересной сцены. У тебя Артемов ночевал, что ли? Он от хулиганов к тебе домой сразу сбежал? И почему ты вышла в пижаме и убираешь мусор? Выбросила улики из окна? Презервативы?

– Угомони свои фантазии! Вчера я случайно забрала у него одну очень важную вещь, вот Дима и приходил утром за ней. А что касается пакета, то нам с папой показалось, что это соседский котенок упал с балкона. Не веришь – пошли сам у него спросишь. Или ты думаешь, отец позволил бы у меня ночевать парням? – соврала Маша, не сводя с Ильи насмешливого взгляда.

– А вот возьму и пойду! – Он свистнул собаке, и Шурик подбежал к нему со всех лап. – Что будешь делать, если отца дома нет?

– Ну давай поспорим на желание, – предложила Маша, шагая к подъезду.

– Нравится мне твоя смелость!

В лифте Илья поигрывал бровями, глядя на Машу, но она лишь закатывала глаза.

– Пап, я пришла. Котенка не нашла, но за мной увязался Ржанов! – крикнула Маша с порога.

– Какого хрена ему от нас надо?! – Отец выскочил из кухни, как злющий черт из табакерки.

– Учебник взять, мы вместе учимся. Эти пацаны такие бестолочи, – театрально вздохнула Маша.

– А ну пошел вон! И чтобы я тебя рядом с Машей не видел! Учебник таким, как ты, без надобности! – заорал отец, сдабривая свою речь трехэтажным матом.

– Извините, я понял. – Илья сжал ошейник Шурика, который напугался не меньше своего хозяина и жался к его ногам, как щенок.

– Ну, пока, – махнула ему Маша. – У меня, кстати, тридцать шестой размер и мне нужны зимние сапожки, – шепнула она перед тем, как захлопнуть дверь. А потом расхохоталась на весь коридор.

Шалость удалась!