Нулевые

Глава 14

Ночная тьма, похоже, не собиралась уходить насовсем, она рассеялась утренней хмарью, закрыв беспросветной серой пеленой небо и не позволяя даже крошечному лучику солнца пробиться сквозь эту завесу. Ветви деревьев были черными и сырыми, на них блестели бусинками капельки дождя, напоминая слезы. Клочья тумана стелились по земле. Казалось, город стал узником вечных сумерек, где утро, день и вечер были совершенно неразличимы между собой.

Маша глядела в окно и пыталась вспомнить, всегда ли осень действовала на нее так удручающе или дело было в череде бесконечных неудач, преследующих ее в последний месяц. Дима снова не пришел в школу, и этот факт давил на нее сильнее, чем долги отца, сломанная рука, неприятности в учебе и сложности на работе, вместе взятые.

– Да при чем здесь Санино письмо? – в очередной раз оправдывался Илья. – Артемов же и раньше иногда пропускал уроки. И почему ты так волнуешься за него?

С самого утра у Маши саднило горло, а нос был заложен, отчего настроение было ниже плинтуса, как и желание вежливо общаться с назойливыми одноклассниками. Илью и вовсе хотелось огреть чем-то тяжелым или осадить, чтобы не донимал.

– Мы же уже, кажется, еще в библиотеке выяснили, что я влюбилась в нашего отличника по уши. Кристина и Паша тому свидетели, – сухо ответила Маша, не обращая внимания на замечание учительницы литературы, пытающейся пресечь разговоры на уроке.

– Твои шутки разбивают мне сердце, – поморщился Илья. – Или ты серьезно?

– Конечно, серьезно. Разве я умею врать? – отозвалась Маша, глядя Илье в глаза с каменным выражением лица, которому уже успела научиться у Димы.

– Тогда сходи к нему домой да спроси, почему в школе не был, – прошептал Илья, ставя на стол раскрытый учебник литературы и пытаясь за ним скрыться от строго взгляда учительницы. – Если дело не в Саниной записке, попросишь у меня прощения.

– И как я узнаю его номер квартиры, умник? Дом, кажется, помню, мы как-то мимо гуляли, и Таня мне показывала, но вдруг Артемовы оттуда уже переехали?

– С этим могу помочь, чтобы очистить свое имя от твоих нелепых подозрений. Кстати, ты когда гипс снимаешь?

– Дима как раз и должен сказать, – тихо ответила Маша.

– Ладно. На перемене иди за мной, достанем адрес твоего Димочки.

Когда прозвенел звонок, Илья придержал Машу за лямку рюкзака и сказал:

– План такой: после седьмого урока будешь стоять на стреме у учительской, пока я ищу в личном деле адрес Артемова. Все педагоги должны в это время уехать куда-то в администрацию, я вчера слышал. Если увидишь кого-то – свисти.

– Но я не умею свистеть! – возразила Маша.

– Значит, кричи сычом или ухай, как сова. Хотя это будет слишком странно. – Илья задумчиво потер пальцем нижнюю губу. – Придумал! Начинай петь.

– Я лучше в дверь постучу.

– Нет. Ты ведь будешь стоять и выглядывать из-за угла, а пока до двери добежишь, нас уже спалят. Просто издай какой-нибудь звук, чтобы я успел выйти.

– Хорошо, крикну что-нибудь, – решила Маша.

После того как уроки закончились, они с Ильей поспешили на второй этаж к учительской. Илья сперва постучался и, когда ему никто не открыл, вынул из кармана ключ и вставил в замочную скважину.

– А это у тебя откуда? – изумилась Маша.

– Оттуда. Все, не тормози, иди стой на стреме! – отмахнулся от нее Илья, открывая дверь.

Маша кинулась к условленному месту и принялась с бдительностью коршуна следить за коридором. Она надеялась, что Илья выйдет из учительской минут через пять, но время шло, а его все не было. «Он там личными делами зачитался, что ли?» – в очередной раз возмутилась Маша, за неимением других собеседников разговаривая со стеной. Шла пересменка, поэтому в школе было непривычно пусто. Учащиеся первой смены уже успели разбежаться по домам, а те, чьи уроки начинались позже, пока не пришли. А вот учителя, похоже, не все уехали в администрацию.

Выглянув из-за угла, Маша увидела идущего в их сторону физрука и от ужаса чуть было не побежала прятаться в туалете. Но, вспомнив о своей роли, истошно закричала:

– Илья! Верни мой рюкзак! Илья!

Через секунду дверь учительской распахнулась, из нее выскочил Илья, в мгновение ока провернул ключ в замке и бросился к Маше, припечатав ее к стене. Она и пикнуть не успела, как одной рукой Илья прижал Машину голову к своему плечу, а второй принялся шарить по ее рюкзаку.

– Ржанов и Зоткина! Опять вы в коридорах тискаетесь! – заорал физрук, едва увидев эту картину. – Вот я вашим родителям позвоню!

– Простите нас, пожалуйста. – Илья сделал шаг назад, а потом схватил Машу за руку и потащил мимо физрука, который недовольно качал головой.

– А что, если он правда моему отцу скажет? – Маша вырвала руку и в негодовании уставилась на Илью. – И что ты вообще ко мне полез?

– Машенька, ты разве не смотрела шпионские фильмы? Герои всегда так делают, чтобы отвлечь внимание. Я даже мог бы тебя поцеловать, но не стал. Мне надо было листы быстро спрятать, вот я и сунул их тебе в рюкзак. А что касается родаков, не станет он им звонить: Палыч нормальный мужик, он все понимает. Для вида только ругается.

– Надеюсь! Иначе нам с тобой не жить. – Маша скинула с плеча рюкзак и расстегнула молнию. – Что за мятые листы ты мне засунул?

– Я заодно переписал ответы к завтрашнему тесту по физике. Алла Михайловна всегда держит у себя варианты, в которых карандашом правильные отмечает.

– Вот почему ты так долго! Не думаешь, что твоя внезапная пятерка будет подозрительной?

– Я же не дурак, сделаю специально пару ошибок, чтобы четыре получить. Если тебе не нужны ответы, можешь не брать. Кстати, адрес я там на каком-то листке написал.

– Дай-ка сюда. – Маша села на подоконник, разложила листки и переписала на заднюю страницу тетради не только адрес Димы, но и ответы по физике.

– А поцеловать вместо спасибо? – Илья забрал ответы, свернув листы трубочкой, а потом склонился над Машей, подставляя щеку.

– Ой, Ржанов, если бы ты не был таким приставучим, я бы еще подумала, но так выпрашивать поцелуи – глупо. – Она легонько постучала ручкой по его скуле.

– А как надо? – Илья поймал Машу за подбородок и заставил взглянуть себе в глаза. – Воровать без спроса?

– Вот только попробуй! – сузила глаза Маша, но Илья быстро чмокнул ее в губы, оставив на них влажный след, а потом сорвался с места и побежал.

– Идиот! – выругалась Маша, вытирая рот рукавом. – Если адрес неверный или Димы не будет дома, мой гнев вспыхнет так ярко, что будет виден аж из космоса.

Если Илья ничего не напутал, Дима жил в высотной кирпичной новостройке, обнесенной красивым кованым забором, сквозь который было видно детскую и спортивную площадки, небольшую аллею с лавочками и неработающий фонтан. Двор был чистым и совершенно пустым, лишь два голубя деловито прогуливались по дорожке, время от времени выискивая в пожухлой траве пропитание.

Маша подошла к калитке с домофоном и засомневалась. Она боялась, что семья Димы не пустит ее даже на внутреннюю территорию. А стоять на улице, шмыгая носом и объясняя домофону, кто она и почему пришла без приглашения, совершенно не хотелось. Поэтому Маша воровато огляделась, а потом перелезла через забор. Следующим пунктом было проникнуть в подъезд, а уже там позвонить в квартиру. Маша рассудила, что так у нее будет гораздо больше шансов увидеться с Димой. Судя по выпускам местных передач, члены семьи Артемовых были высокомерными снобами, особенно дедушка, который всегда разговаривал с журналистами через губу. И Маша надеялась, что он все еще в отъезде или живет по другому адресу.

Проникнув во двор, Маша поспешила к дому. Над дверью каждого подъезда были прикручены красивые таблички с номерами квартир, оглядев которые она пришла к выводу, что Дима жил на предпоследнем этаже во втором подъезде. Мелкая морось лишь усилилась, и Машу начало знобить. Она несколько раз подносила руку к кнопкам домофона, чтобы набрать нужный номер, но в последний момент отдергивала пальцы. Маша никогда не была трусихой и предпочитала действовать решительно, только в этот раз почему-то все было по-другому. Сердце в груди стучало, как у напуганного зайца, мысли путались, а во рту пересохло.

Внезапно раздался мелодичный звон, и дверь распахнулась. Маша едва успела отскочить в сторону, пропуская старушку с пуделем на поводке. Та вежливо придержала дверь, Маша пробормотала: «Спасибо!» – и юркнула в подъезд.

Лифтовый холл напоминал скорее лобби отеля, чем многоквартирный дом. Мраморная черная плитка на полу сияла чистотой, белые стены в отличие от Машиного подъезда не покрывали никакие надписи, а лифт был таким просторным, что мог потягаться по площади с ее комнатой. Маша придирчиво оглядела себя в зеркале, украшающем стену кабины, быстро подкрасила губы блеском и ткнула в кнопку нужного этажа, которую, естественно, никто и не думал прожигать от скуки. Лифт бесшумно поднялся и плавно распахнул двери. Без привычного скрежета и дерганья Маше даже показалось, что кабина все это время просто стояла на месте.

На площадке было всего три квартиры. Маша выдохнула, достала из кармана носовой платок, хорошенько высморкалась и подошла к черной двери, на которой блестели золотые цифры 77, а потом нажала на кнопку звонка. В квартире послышался странный шум, словно что-то упало и покатилось, приглушенный топот, затем раздался лязг открывающегося замка, и дверь распахнулась.

– Маша? – удивился Дима.

– Привет! – улыбнулась она, с удовольствием окидывая его цепким взглядом с ног до головы.

Всегда аккуратно причесанные, сегодня Димины волосы торчали во все стороны. Вместо отглаженной рубашки и брюк со стрелочками на нем были черная растянутая футболка и серые спортивные штаны, но самыми замечательными были пушистые тапочки, сделанные в виде медвежьих лап.

– Почему не спрашиваешь кто, а открываешь всем подряд? – поинтересовалась Маша, пытаясь вывести Диму из ступора.

– Я думал, это Ира из школы пришла. Что-то случилось? – Дима попытался пригладить волосы, но стало только хуже.

– Это я тебя хотела спросить: почему прогулял?

– Сынок, у тебя что-то горит! – раздался женский голос из глубины квартиры.

– Так, заходи. У меня там, похоже, беда. – Дима махнул рукой куда-то в сторону и ушел прежде, чем Маша успела перешагнуть порог.

Она закрыла за собой дверь и растерянно огляделась. Входная дверь была оформлена аркой из искусственного камня цвета песка, а стены покрыты декоративной кремовой штукатуркой. Светлый паркет, темная ореховая мебель и стильное освещение настолько шикарно смотрелись, что Маша почувствовала себя героиней американского фильма про золотую молодежь. Сняв верхнюю одежду и обувь, она пошла в ту сторону, где скрылся Дима, глазея по сторонам.

Из просторного коридора Маша попала в уютную гостиную, по сравнению с которой даже Наташин дом, которым она так восхищалась, теперь казался неопрятным логовом. Мягкая модульная мебель, кофейный столик, стереосистема, большой плоский телевизор и игровая приставка, а также невысокий шкаф с книгами поражали воображение. Маша услышала звуки любимого сериала из дальней комнаты и со стыдом вспомнила свой пузатый квадратный телевизор, который папа купил еще в начале девяностых. Она хотела осмотреться подольше, но запах гари стал ощущаться сильнее, и Маша догадалась, о какой беде говорил Дима.

Кухня тоже была шикарной, но царящий в ней хаос слегка смазал впечатление. Дима стоял у плиты и безжалостно скреб лопаткой по сковородке, от которой шел дым. На кухонном островке лежала разделочная доска, а на ней валялись изуродованные куриные ножки.

– Что готовишь? Убавь уже огонь, и так все пригорело. – Маша подошла к Диме и повернула ручку под конфоркой.

– Фаршированные куриные ножки. Я уже удалил из них кость, осталось доделать начинку, – ответил он, включая вытяжку.

– А почему ты просто не смазал их майонезом и не запек с картошкой? К чему такие сложности, если не умеешь готовить? Выброси лучше начинку и сделай заново. – Маша открыла кран и принялась мыть левую руку, стараясь не намочить гипс.

– Я обжаривал мелко порубленные креветки с луком, но их больше не осталось, – сник Дима, указывая на неаппетитную бурую кашу в сковороде.

– Креветки с курицей, фу! Как хорошо, что они сгорели. Ты бы еще говядину в начинку положил. Можно? – Маша кивнула на холодильник.

– Да, – посторонился Дима.

– Ты для начинки просто все подряд хватал? Вот же есть сыр, шампиньоны и сметана. И даже свежий укроп. Это лучше для курицы. – Маша принялась выкладывать продукты.

– Говори, я буду делать, – тяжко вздохнул Дима.

Маша принялась перечислять последовательность действий, а Дима суетился, как маленький ребенок, которому мама впервые доверила приготовить яичницу.

– Я так и не поняла, что ты сотворил с куриными ножками.

– Вытащил из каждой кость, а мясо оставил, видишь же. Потом внутрь положу начинку и зашью. Вон нитки.

– Может, лучше без них? – засомневалась Маша.

Но Дима лишь махнул рукой. Приготовив шампиньоны с луком, сметаной и зеленью, он посыпал их сыром и принялся осторожно фаршировать голени.

– И даже на кухне ты изображаешь хирурга, – хмыкнула Маша, глядя, как Дима своими длинными пальцами принялся сшивать куриную кожу.

– Это рецепт такой, – ответил он, ловко орудуя иглой.

– Я бы сроду не выбрала столь сложный способ поиздеваться над курицей. Для меня самый вкусный рецепт – это кинуть курицу на ночь в рассол от огурцов, а потом запечь в духовке. Сочная, с корочкой! Не то что эти твои раздутые Франкенштейны!

– Они тоже будут вкусными, – отозвался Дима.

– И нитки надо будет потом выплевывать?

– Не знаю, первый раз готовлю.

– Но уже уверен, что вкусно. Что ж… И почему ты не был в школе? Заигрался в домохозяюшку? – спросила Маша, садясь на высокий барный стул.

– Нет, утром у меня была температура и кашель. А я не из тех, кто легкомысленно ходит по общественным местам, заражая окружающих, – пожал плечами Дима. – Есть люди со слабым иммунитетом, для которых даже обычный вирус может стать смертельным.

– Не все могут болеть дома, – надула губы Маша. – И ты выглядишь вполне бодрым, только нос немного красный, если приглядеться. Кстати, когда мне гипс снимать?

– На следующей неделе сделаем снимок, тогда решим. – Дима закончил сшивать свои творения и принялся выкладывать их в форму для запекания.

– А кто у тебя дома? Я не сильно помешала? – внезапно опомнилась Маша, решив хотя бы с запозданием быть вежливой.

– Только мама, но ты ей не помешаешь, а Ира задерживается. – Дима поставил курицу в духовку и включил таймер. – Сегодня не работаешь?

– К сожалению, нет.

– Хочешь пить? Чай? Молоко? Кофе? – предложил Дима, параллельно наводя порядок на кухне.

– Нет, спасибо. Я пойду уже, наверное. Просто хотела узнать, что с тобой все в порядке: вчера был такой ливень, а я заставила тебя быть курьером с тем дурацким Таниным письмом. – Маша спрыгнула со стула.

Дима разочарованно на нее посмотрел:

– И даже не пообедаешь? Я ведь старался!

– Но не для меня же.

– Пожалуйста, останься, – тихо добавил он. – Не хочу обедать один.

– А мама? – спросила Маша.

– После смерти папы она почти не выходит из комнаты, – ответил Дима, убирая сковороду в посудомойку.

– Он умер? – От внезапной новости Маша буквально опешила.

– Еще в начале лета. Сердце. С тех пор Ира перекрасила волосы и стала оторвой, а мама впала в затяжную депрессию, и мне приходится буквально заставлять ее есть и принимать душ. Вот такие они, мои женщины, – вздохнул Дима, включая чайник. – Утрата слишком пошатнула их эмоциональное здоровье.

– А ты как? – спросила Маша, проклиная себя за былую черствость и предвзятое отношение к Артемову.

– Стараюсь сильно не думать об этом. Мне, как и тебе, нельзя раскисать. Разве что иногда пропустить школу из-за болезни. – Он достал две красивые фарфоровые чашки и поставил на кухонный островок. – Давай здесь посидим, а не в столовой?

– А сколько у вас комнат? – не смогла сдержать любопытство Маша, забираясь обратно на неудобный барный стул.

– Внизу гостиная, кухня, столовая, кабинет, там сейчас обитает мама. Наверху три спальни, сауна. А еще всякие постирочные и санузлы с душевыми, – ответил Дима, насыпая чай в заварочный чайник. – Раньше я радовался просторной квартире, но последнее время мне в ней одному не по себе.

– Постой, что значит «наверху»? – спросила Маша, переваривая информацию.

– У нас двухуровневая квартира, там дальше лестница, – махнул ложечкой Дима.

– Наверное, у меня в квартире ты себя ощущал огромной Алисой в доме кролика, – грустно ответила Маша.

– У вас милая квартира, чистая и уютная. Я же понимаю, что у всех разные финансовые возможности, и это, – обвел он кухню рукой, – не моя заслуга. Я пока и на чулан не заработал.

– Какой ты идеальный все-таки! Словно принц из фильма, – вздохнула Маша, а потом ткнула пальцем Диме в ноги. – И даже эти нелепые тапки тебя не портят!

– Это Ирин подарок, – улыбнулся он. – Они теплые и мягкие. И не такой уж я идеальный, креветки же сжег.

– Некоторые мужчины вообще не готовят. Ладно, колись, в чем еще твои изъяны? Я хочу знать, может, это поможет успокоить мое бедное сердечко, – насмешливо ответила Маша.

– Ну, я ужасный сладкоежка. – Дима сел напротив нее и принялся загибать пальцы. – А еще не люблю убираться в своей комнате, и там чудовищный бардак.

– Нет! Не верю! Ты всегда ходишь в таких наглаженных вещах… А твои опрятные тетрадочки в новых обложках? – возразила Маша.

– Вещи я забираю из химчистки, а тетради и учебники просто кладу на стол. С чего бы им там мяться? Можешь сама посмотреть.

– Могу? – подскочила Маша. – Правда могу? Это будет справедливо, ты же у меня был. Быстро проведи экскурсию, пока мы ждем твой обед.

Дима замялся, теребя край футболки, а потом вздохнул и встал.

– Тогда вперед! – махнул он рукой. – Но только без осуждений, пожалуйста.

– Я буду молчать, даже если вся твоя кровать завалена порножурналами, – промурлыкала Маша.

– Этого точно можешь не бояться, – рассмеялся Дима.

– Если бы у меня была такая квартира, мои подруги точно бы ко мне переехали, – восхитилась Маша, поднимаясь по лестнице. – А у тебя часто тут тусовки?

– Иногда приходят мои и Ирины друзья, но не так, как ты себе сейчас нафантазировала. Никаких пластиковых красных стаканов с пивом, громкой музыки и танцев на столах.

– Да ты телепат, – хихикнула Маша.

– Просто я знаю тебя с первого класса и хорошо успел изучить, – ответил Дима, проходя вперед и распахивая дверь.

Машиному взору предстала большая комната в темных тонах. На огромной кровати лежали книги, а на полу возле нее валялись носки, которые Дима быстро пнул под прикроватную тумбочку. Письменный стол сплошь был завален тетрадями, учебниками и ручками, а возле компьютера стояли две банки из-под колы, судя по всему пустые. На стеллаже высились ряды книг и виниловых пластинок, здесь же был и проигрыватель. А еще сувениры из разных стран – фигурки, стеклянные шары, открытки в рамках; они были расставлены повсюду и делали комнату похожей на пещеру чудес или обиталище сумасшедшего коллекционера.

– Интересно, я вот тебя столько лет знаю, но ты еще полон загадок. – Маша потрогала пальцем связку синих стеклянных глаз Фатимы, приколотых булавками к плотным шторам. – Кажется, если я открою твой шкаф, то на меня упадет чучело верблюда, мумия, персидский ковер и турецкий барабан. Ты объездил весь свет?

– Пока нет, но это моя мечта. Я бы хотел работать в Красном Кресте, – поделился Дима, между делом собирая с тумбы фантики от конфет и пряча их в карман.

– В горячих точках? – распахнула глаза Маша. – Там же опасно! Вряд ли родные тебя туда отпустят.

– Да куда они денутся! Это же моя жизнь, а не их, – вздохнул Дима. – Но ты, наверное, решишь, что я псих, который ищет себе проблем.

– Конечно, решу. Поменять такой дом на зону вооруженных конфликтов! – Маша покачала головой. – Но если решишь бунтовать, то сперва предложи своему деду меня удочерить. Я готова батрачить на семейный бизнес взамен непутевых мажоров!

– Хорошо, апельсинчик! – рассмеялся Дима. – Кстати, почему говоришь в нос? Тоже насморк?

– Нет, это я расчувствовалась при виде богатства. От зависти у меня всегда сопли, ты разве не знал? – попыталась отшутиться Маша.

Но Дима уже открыл тумбу и выудил оттуда градусник.

– Я не хочу играть с тобой в доктора, отстань. – Она отпихнула его руку, и Дима приложил ладонью к ее лбу.

– Щеки красные, и ты, кажется, горячая. Секунду. – Он убрал руку и коснулся губами ее лба.

Маша забыла не только как дышать, но и как ругаться. Обычно у нее всегда вертелась на языке парочка грубых фраз для наглецов, но сейчас она просто застыла, чувствуя, как ее сознание уплывает куда-то вдаль, уступая место бешеному ритму сердца, биение которого отдавалось в каждой клеточке тела.

– Конечно, у тебя температура. Может, все же градусник? – спросил Дима, отстраняясь.

– Ты и в больнице так же обходы делаешь, лобзая всех по очереди? – наконец нашлась Маша.

– Конечно, нет, – улыбнулся Дима. – Но они и не капризничают, отпихивая градусники.

– Ты меня с ума сведешь! – воскликнула Маша, пряча в ладонях красное лицо.

– Да я же по-дружески, – попытался оправдаться Дима. – Я Ире так с детства температуру проверяю.

– Ой, лучше молчи! Я тебе не младшая сестренка, знаешь ли. – Маша убрала руки от лица и злобно посмотрела на Диму. – Неприятно, что ты не видишь во мне девушку!

Дима озадаченно почесал нос футляром от градусника, а потом проговорил:

– Пошли, дам тебе жаропонижающее. И лучше бы тебе дома отлежаться, хотя ты ни разу, по-моему, не была на больничном.

– А что там пикает?

– Таймер. Пошли обедать. На гарнир, кстати, рис. Я его вчера еще сварил.

– Разве ножки могли так быстро приготовиться?

– В гриле должны были, – неуверенно сказал он.

Маша поплелась следом за Димой, прижимая руку ко лбу, который теперь и правда горел.

– А у тебя бывал здесь кто-то еще из нашего класса? – спросила Маша, глядя, как Дима разогревает рис в микроволновке, а потом раскладывает по трем тарелкам вместе с курицей.

– Нет. Я же говорил, что мне мало кто из класса интересен. А тех, кто мне действительно нравится, я, кажется, раздражаю. – Дима придирчиво осмотрел нитки, торчащие из куриной кожи, и попытался срезать их ножом.

– А что насчет меня? – невзначай спросила Маша.

– Хороший вопрос. – Дима поставил тарелку с едой и чашку с чаем на поднос. – Погоди, только отнесу маме.

– Не забудь вилку и салфетки, – посоветовала Маша.

– Точно. Вечно я мелочи упускаю.

Добавив необходимое, Дима скрылся в той стороне квартиры, откуда до сих пор доносились звуки бразильского сериала, и Маша пожалела, что снова пропускает серию. Ведь она редко могла смотреть по телевизору то, что ей нравилось.

– Ну так как, ответишь на мой вопрос? – спросила Маша, когда Дима вернулся.

– Конечно. – Дима поставил их тарелки на стол и выложил столовые приборы. – Ты в упор меня не замечала столько лет, но в выпускном классе вдруг решила сделать своим репетитором, подловив на слабости. А еще защитила от гопников и даже заметила мое отсутствие в классе, а потом пришла ко мне домой. – Он откусил маленький кусочек курицы и принялся задумчиво жевать.

– А перед этим заставила тебя провести ночь у себя в комнате, я помню. Ближе к сути, пожалуйста. – Маша отправила в рот ложку риса и скривилась: он был одновременно недоваренным и раскисшим.

– Да, рис не удался, но я подумал, что за ночь в холодильнике он станет лучше, – ответил Дима, считав ее реакцию.

– С чего бы? Думал, рис одумается в ледяном заточении и повкуснеет? И кто тебя готовить учил! – рассмеялась Маша. – Курица все же сыровата.

– Раньше всегда готовила мама, отец тоже помогал, когда был свободен, но все изменилось, вот мне и пришлось самому за короткий срок постигать азы по рецептам из журналов, – помрачнел Дима.

– Прости-прости, ты все равно молодец! Мой папа вон только яичницу с бутербродами умеет готовить и даже не пытается освоить что-то другое.

– А ты как училась готовить?

– Тетя Даша помогала, я у нее сейчас в «Курах» работаю. Она дружила с моей бабушкой и, когда бабули не стало, часто к нам с отцом приходила, показывала, как наладить быт.

– Я бы хотел, чтобы ты меня научила готовить, – проговорил Дима, размазывая рис по тарелке.

– Да без проблем. Но ты так и не ответил, как ко мне относишься. Почти уверена, что ты считаешь меня навязчивой дурочкой, у которой в голове только шмотки и косметика. Говори, я не обижусь.

– Ты так думаешь? Интересно. – Дима отодвинул от себя почти нетронутую тарелку и отхлебнул чаю.

– Ну вот, опять этот зазнайкин взгляд! – Маша махнула вилкой. – Что сейчас происходит у тебя в голове? Хотелось бы знать.

– А помнишь, как я пытался с тобой подружиться в начальных классах, а ты меня била?

– Я всех тогда била, особенно Илью, – фыркнула Маша. – Уж ему больше всех доставалось. А тебя я разве что пару раз пеналом стукнула, так что это было, считай, признанием в детской любви. А ты даже не стал заполнять анкету для друзей, которую я всему классу давала. Помнишь такую тетрадочку с вопросами?

– Честно говоря, не помню. Я после твоих выходок старался держаться в стороне, а Илье, видимо, нравилось получать, вот он к тебе и лез.

– Да, он тупенький. Но речь-то сейчас не о нем. – Маша тоже отодвинула тарелку и вытерла пальцы салфеткой. – Хватит ходить вокруг да около, скажи уже, что я тебя раздражаю.

– И не один Илья, – прошептал Дима, но, увидев Машин взгляд, продолжил: – Я всегда хотел с тобой дружить. Ты была смелой, активной, никогда не сдавалась и излучала бешеную энергию. Когда папы не стало, я почему-то сразу подумал: а что бы ты сделала на моем месте? У тебя ведь есть план на все случаи жизни, ты нигде не пропадешь.

– Ну, есть моменты, которые мне пока не по силам, – ответила Маша, с досадой вспоминая про долг отца и авантюру Ильи. – Хотя варианты решения все же есть, правда дурацкие.

– И ты не боишься ошибаться.

– Все боятся. Просто я решила поменьше думать перед тем, как действовать. Это классный способ жить, попробуй. А ты почему, кстати, не стал есть?

– Да я напробовался, пока готовил.

– Ага, сырой курицы или тех вонючих креветок?

– Кстати, ты, случайно, не знаешь, где может пропадать моя сестра? – решил сменить тему Дима.

– Я что-то слышала про компьютерные клубы, там сейчас все тусуются, даже по ночам, и Иркина компашка вроде тоже. – Маша встала из-за стола и принялась собирать грязную посуду.

– А адрес знаешь? – Дима кинулся на помощь, мягко, но настойчиво забирая тарелку из ее руки.

– Да.

– Сходишь со мной? Мама волнуется, что Ира опять после школы неизвестно где пропадает и на сотовый не отвечает.

– Без проблем.

– Или лучше пока подождать? Ведь еще даже не вечер, – засомневался Дима.

– А вдруг она там пьет дешевое пиво? Меньше думай, собирайся, и пошли!