Осколки памяти

Глава 8. Странный день

Когда они вернулись на веранду, пошел редкий снег. Очень странно было видеть белые снежинки, падающие с безоблачного неба, практически ниоткуда.

Кристина поймала на варежку большую снежинку и смотрела, как кружевная звездочка медленно тает на ее раскрытой ладони.

– Красивая… – с сожалением пробормотала она, стряхивая с варежки крошечную капельку – все, что осталось.

– Да, – коротко ответил Ник.

И непонятно было, относился ли его ответ к ее словам и слышал ли он ее вообще: настолько непроницаемым и даже отстраненным стало опять его лицо, что Кристина в который раз почувствовала себя неловко.

Что с ним?

Поймав очередную снежинку, она сделала вид, что внимательно разглядывает ее, а сама украдкой вновь взглянула на высокую неподвижную фигуру Ника. Он стоял, облокотившись на перила и засунув руки в карманы куртки, и не проявлял никакого интереса к тому занятию, которое так неожиданно ее захватило. Наоборот, он смотрел куда-то вверх, на небо или верхушки сосен, и взгляд его, как и мысли, похоже, блуждал где-то очень далеко отсюда.

На какой-то краткий миг Кристина увидела Ника или, быть может, не его, а очень похожего на него молодого парня, только одетого немного по-другому, в темную одежду, но в той же позе и с тем же выражением лица. И вокруг него почему-то было темно. Снова темно, как в том видении, что посетило ее на берегу.

Она негромко вскрикнула.

Ник тут же посмотрел на нее и нахмурился:

– Кристи, что с тобой?

– Ничего, – выдавила она, с усилием заставляя себя улыбнуться.

– Ничего? Ты так странно на меня смотришь. Тебе нехорошо?

Знал бы ты, как странно ты на меня смотришь все время!

– Нет, просто…

– Что?

– Просто ты очень похож… нет, ну, наверное, показался мне сейчас очень похожим…

– На кого? – настойчиво продолжал допытываться Ник.

– Я не знаю, – совсем растерялась Кристина от такого неожиданного напора и перемены в выражении лица Ника: его взгляд из отрешенного вдруг стал цепким, губы напряглись, и скулы резко обозначились под бледной кожей.

– Ты кого-то вспомнила?

– Не знаю… Может, это ты и был, только в другой одежде. Темно-зеленая куртка, кажется… И темно вокруг. Больше ничего не помню…

– Прости, Кристи, – выдохнул Ник и шагнул к ней. Кристина почувствовала его руку на талии. – Я давлю на тебя. Прости. Может, вернемся в дом? Ты, наверное, замерзла?

– Нет, совсем не замерзла. Давай постоим еще минутку, ладно? Здесь так хорошо!

Она огляделась вокруг, вместе с морозным воздухом вдыхая, впитывая в себя свежесть и безмятежность дивного уголка зимнего леса. Как хорошо, что у них с Ником есть дом в таком очаровательном месте!

У них с Ником…

Кристина смутилась. Ну вот, она уже думает об этом вполне спокойно, воспринимая тот факт, что они вместе, как нечто само собой разумеющееся. Давно ли она злилась на него и отвергала его попытки сблизиться? Всего пару дней назад. И только. А сейчас она чувствует себя возле Ника настолько уютно и легко, словно он находился с ней рядом всю жизнь. Так естественно было само его присутствие, что она привыкла к нему заново очень быстро, как будто и не случилось этого провала в памяти.

Что же, собственно, ее смущает в таком случае?

Кристине вновь почудилось, что в памяти или в той пустоте, которая образовалась на ее месте, мелькнуло понимание, какая-то маленькая зацепка, но все тут же затянул белесый туман неведения и тень воспоминания исчезла.

Бесследно, в отличие от снежинки.

– Растаяла, – тихий голос Ника вывел ее из задумчивости.

Он смотрел на ее раскрытую ладонь с капелькой влаги. Кристина только улыбнулась в ответ, побоявшись, что, если заговорит, тут же нечаянно скажет вслух то, о чем думает.

О чем вообще можно думать, когда Ник так тепло, так ласково смотрит на нее? Все мысли вообще сразу куда-то пропадают, словно растворяются в серебристой глубине его глаз. А она-то, глупая, решила, что он сердится!

Насколько она успела понять за эти считанные дни, Ник и так не был особо разговорчивым, но время от времени он вообще намертво замолкал, вот как сейчас, несколько минут назад, когда она занялась снежинками, и ей сразу начинало казаться, что он обиделся или злится на нее за что-нибудь. А он, похоже, просто о чем-то задумывался.

О чем, интересно?

– Послушай, Кристи, – Ник погладил ее щеку тыльной стороной руки, – пойдем. На сегодня впечатлений вполне достаточно. У тебя щеки розовые. Пойдем домой.

Он решительно шагнул к двери, и Кристине ничего другого не оставалось, как последовать за ним.

От избытка свежего воздуха, яркого зимнего солнца и чрезмерной нагрузки для ее слабого состояния, у нее началось головокружение, стоило ей вернуться в дом. Едва дойдя неверными шагами до лестницы, ведущей на второй этаж, Кристина сдалась и опустилась прямо на ступеньки, не снимая одежды, как была: в варежках и надетом на голову капюшоне, который наползал ей на глаза. Поправить его просто не было сил.

Прислонившись к перилам, она прикрыла веки, чтобы не видеть, как вокруг плавно покачивается мир. Ничего, она сейчас немножко посидит, как раз столько, сколько понадобится Нику, чтобы запереть дверь, и встанет. Совсем чуть-чуть посидит…

– Кристи, тебе плохо? Посмотри на меня! Плохо? Ответь! Что случилось? Тебе больно? Голова кружится? – Ник склонился над ней, обеспокоено заглядывая в лицо.

Кристина покорно приподняла дрожащие ресницы и сделала слабую попытку улыбнуться. Через несколько секунд обнаружилось, что если смотреть в черные, расширенные в сумраке холла зрачки Ника и сосредоточиться на своем отражении в них, головокружение ослабевало и почти не ощущалось, но стоило только отвести взгляд, как неприятное чувство неустойчивости вновь возвращалось, и к горлу подступала противная тошнота.

– Смотри на меня, – едва слышно прошептала она непослушными губами.

– Что? – не понял он.

– Смотри на меня, Ник, пожалуйста, – чуть увереннее и громче повторила Кристина, цепляясь за надежную силу его рук и глаз. – Мне так… легче.

Ник сжал ее плечи и наклонился так близко, что она уже вполне отчетливо увидела свое отражение в тревожном зеркале его зрачков.

– Кристи, пожалуйста, скажи, что с тобой? – настойчиво повторил он. – Я не понимаю.

– Голова кружится… – виновато проговорила она. – Прости, что напугала. Ерунда. Я сейчас чуть-чуть посижу здесь, и все пройдет, хорошо? Дай мне всего минутку.

Едва она это сказала, глаза ее закрылись, голова запрокинулась, и она начала падать назад, на ступеньки.

– Черта с два! – недовольно рявкнул Ник. Он поднялся, подхватил Кристину на руки и стремительно пошел вверх по лестнице.

– Все, мы пришли, – негромко сказал он, толкая плечом дверь в ее спальню.

Когда он бережно усадил ее в кресло, Кристина почти жалела, что комната не находится где-нибудь на самом верхнем этаже самой высокой на свете башни: до того приятно было плыть по воздуху на руках Ника в легком забытьи. Она в блаженстве откинулась на спинку кресла и вновь покорилась его заботливым рукам.

Опустившись на колени, Ник начал с того, что стянул с ее ног влажные меховые сапожки, с которых тут же натекла небольшая лужица на ковер. Не обращая внимания на такую мелочь, он снял варежки и, потянувшись вверх, расстегнул молнию на куртке. Когда металлический замочек негромко щелкнул и полы куртки разошлись, он осторожно освободил из рукава сначала левую, раненую, руку Кристины, потом правую. Куртка легла на пол рядом с сапожками и варежками ярким желтым пятном. Чуть позже к ней присоединился и шарф.

– Стой! Не надо! Дальше я сама. Сама! – встрепенувшись, Кристина открыла глаза и подняла руки к груди, словно защищаясь: она почувствовала, что Ник пытается снять с нее свитер. Несмотря на то, что под ним на ней была надета водолазка, она вдруг застеснялась и воспротивилась дальнейшему оказанию помощи.

Почему-то сейчас ей не пришло в голову, что перед ней – ее муж и стеснятся вроде бы нечего.

– Как хочешь, – спокойно ответил Ник и отстранился. – Тогда дальше раздевайся сама. Только не двигайся слишком резко, хорошо? Я отнесу одежду вниз, переоденусь и вернусь минут через десять-пятнадцать, идет?

– Да.

– Ты хорошо себя чувствуешь, Кристи? Точно сама справишься? – спросил он, не вставая с колен и заглядывая в ее лицо снизу вверх.

– Да, вполне, – честно ответила Кристина, испытывая непроизвольное желание, чтобы Ник поскорее ушел.

Ее немного напугала собственная реакция на его прикосновения, и она не хотела, чтобы он заметил, как она опять смутилась.

– Я справлюсь. Иди.

– Хорошо. Я скоро, – Ник поднял ее одежду с пола и скрылся за дверью.

Не поднимаясь с кресла, Кристина начала снимать свитер и шерстяную водолазку, поминутно оглядываясь на дверь и ругая себя за эту нелепую предосторожность.

Что на нее нашло? Не была ли она слишком резка? С одной стороны, Ник ничего такого не делал, просто помогал ей раздеться. А с другой, слишком пугающими были эти ощущения от прикосновений его рук. Пугающими и необычными.

Почему необычными, спросила она себя, осторожно вставая, чтобы снять брюки. Может, просто забытыми?

Эта мысль расстроила ее едва ли не больше, чем неожиданная реакция на вполне естественные и предсказуемые действия Ника и головокружение, которое к настоящему моменту практически прекратилось.

Она ничего не помнит: ни его руки, ни его голос, ни его самого. Ничего. А вдруг он ошибается, и память к ней не вернется никогда?

Кристина шмыгнула носом и натянула тонкий трикотажный костюм. Глаза слипались. Жалея себя до невозможности, она добралась до кровати и, едва укрывшись одеялом, провалилась в глубокий сон, так и не дождавшись возвращения Ника.