Осколки памяти

Сейчас было совсем, как тогда – неповторимое ощущение уюта и тепла, обволакивающее мягким покровом ее всю, от обнаженных рук до серебристых босоножек.

Кристина тихонько улыбалась своим воспоминаниям. Музыка все не кончалась, и это было чудесно. Руки Ника снова надежно оберегали ее от недобрых взглядов, сплетен, боли и другого зла, наполняющего мир. На краткий миг она подумала, что вместе с умиротворением вернулась и она сама, прежняя, любимая и любящая, счастливая и дарящая счастье.

Тогда, зимой, она чувствовала себя отвратительно, но Ник был рядом, и это меняло все. Теперь внутри нее шла невидимая борьба, ее разрывали противоречия, но о них можно забыть, пока звучит музыка.

Она открыла глаза. Ник был одет в строгий черный костюм без галстука и черную облегающую рубашку, одна из пуговиц которой почему-то привлекла ее внимание. Кристина долго не могла определить, что такого было в этой довольно обычной матовой пуговице, а потом присмотрелась и поняла, что та словно пульсирует, совершает мелкие движения в определенном рваном ритме.

Какой знакомый стук, прерывистое частое биение…

Сердце! Ведь так стучит сердце, поняла она и, сняв руку с плеча Ника, положила ее ему на грудь.

Он замер. Стук под ее ладонью усилился.

Горячее, живое, переполненное любовью сердце.

Любовью к ней.

Кристина отсчитала несколько неровных гулких ударов, прежде чем осознала, что они неподвижно стоят в центре танцевальной площадки и Ник пристально на нее смотрит.

Словно очнувшись от наваждения, она отдернула руку и, повернувшись, хотела отойти, но Ник задержал ее, схватив за локоть:

– Кристи, постой!

– Что? – сухо ответила она, глядя в сторону.

– Подожди… Я тебя провожу.

– Не надо. Но… (проклятый внутренний голос!) я еще здесь.

Взмахнув ресницами, она с холодной кокетливой улыбкой посмотрела на Ника, высвободила руку, пользуясь его замешательством, и вернулась к своему столику, где, разумеется, увидела Миранду, которая даже не пыталась скрыть свое изумление.

В соседней компании, через проход, сидел Леней с абсолютно таким же, как у Миранды, выражением лица. Похоже, эти двое наблюдали весь танец и его не совсем обычное завершение и теперь желали получить объяснение. По крайней мере, Миранда, судя по ее явному нетерпению, точно от нее не отвяжется.

Кристина нервно огляделась и заметила еще несколько лиц, обращенных в ее сторону. Да что же это такое, в самом деле! Шагу ступить нельзя без свидетелей и последующих разборок! Ей в лицо бросилась краска, и она, не дойдя до своего столика, повернулась и пошла к выходу.

Ничего, потерпят. Она вообще никому не обязана давать объяснения!

Из зала она прямиком направилась в дамскую комнату. Ей повезло, здесь почти никого не было. Вот что значит медленный танец: кто на ловле, а у кого вообще последний шанс. Зато можно не толкаться в туалете.

От собственного цинизма ее передернуло.

Выкрутив кран с холодной водой на полную мощность, как будто он был в чем-то виноват, Кристина намочила руки и коснулась своих пылающих щек, стараясь не испортить макияж, который ей наложила Оливия. Она стояла, глядя в зеркало, с прижатыми к лицу ледяными ладонями и морщилась от усиливающейся боли в висках.

Что она только что сделала? Зачем она это сделала? И, главное, что ей теперь делать дальше?

Что сказать Вуду, когда он опомнится и подойдет к ней? А ведь он непременно подойдет! Как объяснить свою выходку Миранде? Кристина представила круглые от удивления глаза подруги и криво улыбнулась одним уголком рта. А Леней? Ну, этот-то, как раз, скорее всего, не пристанет. Хотя кто его знает, у него, похоже, припадки стеснительности и заикания чередуются с состояниями, близкими к нормальному, и тогда он может изобразить допрос с пристрастием. Наверное, решил, если она с ним сегодня пару раз станцевала, то вручила на себя лицензию? Ха!

Боже, о чем она думает?

Кристина потерла переносицу, но боль не отступила, даже, наоборот, усилилась. Ей отчаянно захотелось домой, несмотря на то, что бал был в полном разгаре. Она промокнула щеки бумажной салфеткой и вышла в коридор с твердым намерением позвонить матери и попросить Патрика забрать ее отсюда. Но у телефона толпились девчонки, ожидая своей очереди, и ей волей-неволей пришлось возвращаться в зал. Она все равно должна попрощаться с Мирандой и забрать свою сумочку.

– Итак, что это было? – спросила Миранда, как только Кристина опустилась на стул рядом с ней. – Что значит все это представление и твое последующее бегство, как я полагаю, в туалет?

Неопределенное движение плечами. Кристина старательно избегала смотреть подруге в глаза.

– Вы же вроде… того… расстались?

– Вроде, – мрачно подтвердила Кристина, теребя браслет на руке.

Наверное, все-таки стоило пожертвовать сумочкой, чтобы избежать этого допроса.

– Тогда я совершенно не понимаю, что ты творишь.

Кристина уже готова была идти домой пешком посреди ночи, только бы подруга прекратила ее пытать.

– Не делай вид, что меня тут нет! – не унималась Миранда. В зале стало жарко, и она, разгоряченная танцами, энергично обмахивалась салфеткой. – Ты уж прости, но сегодня я от тебя не отстану. Объясни мне, зачем ты это делаешь, а?

– Что «это»? – Кристина из чистого упрямства продолжала изображать вид, что не может уловить суть вопроса, хотя прекрасно понимала, что, или, вернее, кого имела в виду Миранда. Она оставила браслет в покое, откинулась на спинку стула, потягивая через соломинку холодный коктейль и глядя куда-то в потолок.

Миранда отложила салфетку и наклонилась почти к самому уху подруги, потому что музыка загрохотала так, что ничего нельзя было разобрать, кроме ужасающих басов, от которых ощутимо вибрировал пол.

– Я не слепая, Крис, и все прекрасно вижу. Ты только что сама пригласила на танец Ника Вуда. И это притом, что ты его на дух не выносишь в последнее время, а это, кстати, не только я заметила.

Кристина испуганно вскинула на Миранду глаза, и та все поняла:

– Ладно, это проедем. Я о другом вообще-то… Ну, бросила ты его, допустим, у тебя свои мотивы. Может, тебе неизвестно, хотя я сомневаюсь, что он после этого как помешанный стал? Ходит по школе словно привидение, а как тебя встретит, вообще не отличить… То есть я хочу сказать, ему и без того нелегко. Зачем ты так с ним? Уехала бы без этих… фокусов, он, может, со временем в себя бы пришел… А ты только что вбила последний гвоздь в крышку его гроба. Для чего тебе это? Не мое это дело, но, мне кажется, продолжать не стоит. Оставь его в покое!

– Да брось, – с деланным безразличием оборвала неожиданную отповедь подруги Кристина. – Вуд взрослый мальчик и сам решит, оставаться ему в покое или нет.

– Ну да, после твоей выходки однозначно решит, – скептически подтвердила Миранда.

– Давай не будем, а? Миранда, я очень тебя прошу! – Кристина с громким стуком поставила стакан на стол. – Кто тебе, в конце концов, дороже, Вуд или я?

В ней опять поднялась волна раздражения и, чтобы перевести разговор на другую тему, она спросила, несказанно удивив саму себя:

– Скажи-ка лучше, ты поедешь к Рону?

Большая часть выпускников собиралась после танцев в кафе махнуть на озеро, где на самом берегу жил Рональд Ричмонд. Его родители предоставили свой дом на растерзание молодежи, отступив перед очевидной истиной, что выпускной бывает только раз, а дом все равно пора ремонтировать.

– Я не знаю, – неуверенно протянула Миранда, явно сбитая с толку такой сменой темы. – А он тебя что, пригласил? Когда успел?

– Когда мы с ним танцевали.

– Ты и с Ричмондом танцевала? Обалдеть! Интересно, где я была в это время?

– Надо думать, танцевала с Грэгом Маршаллом. Или нет?

Кажется, Миранда покраснела не только от духоты.

– Да? Ну, может быть, ладно. Это тоже пропустим. Значит, Рон тебя пригласил, когда вы танцевали. Ага. И как такое Саманта допустила?

– Мне-то что, ее, похоже, в зале вообще не было. Наверное, съела что-нибудь не то.

Они захихикали, но Миранда опомнилась первой.

– М-да… к Ричмонду, говоришь? Мне, наверное, на сегодня хватит, я, честно говоря, устала. Мне туда не хочется. Может, и ты со мной? В смысле, по домам?

– Бросаешь меня? – поддела подругу Кристина. – Мы же так хотели повеселиться сегодня. Не забыла, я ведь завтра уезжаю?

– Нет, не забыла. И уже повеселилась, – Миранда неодобрительно посмотрела на новую порцию коктейля, к которой тянулась рука Кристины, и перехватила ее прямо у бокала. – Крис, я тебя еще раз прошу, не надо этого делать. И пить больше не надо. Ссориться с тобой я не хочу, поэтому полагаю, что мне лучше уйти домой и продолжения твоего шоу не видеть. Но и бросить тебя я не могу. Последний раз спрашиваю, поедешь домой? Я подвезу. У меня-то черти перед глазами не пляшут.

– Нет, не поеду, – Кристина упрямо покачала головой, отводя глаза в сторону.

Черти, скажет тоже…

– Как знаешь, – обреченно вздохнула Миранда. – Тогда я пойду. Завтра утром позвони мне перед отъездом, ладно? Расскажешь, как все у Рона прошло. Только дай мне выспаться, договорились?

– Договорились. Я надеюсь, увидимся завтра. Может, ты даже сможешь заехать? Попрощаемся по-человечески.

– Я постараюсь, но у меня во второй половине дня дежурство. Все равно, давай звони, я, может, перед больницей заскочу к тебе, – пообещала Миранда и, чмокнув Кристину в щеку, начала пробираться к выходу сквозь поредевшую, но тем не менее достаточно плотную толпу самых стойких танцоров.

Кристина смотрела ей вслед, спрашивая себя, почему она поменяла решение ехать домой, которое было таким твердым еще несколько минут назад. У самого выхода Миранда обернулась, помахала ей рукой и одними губами сказала: «Не делай этого».

Кристина осталась за столиком одна. Боль в голове становилась все сильнее, а она не догадалась даже таблетку в сумочку сунуть. Наверняка у Миранды нашлось бы что-нибудь, тайленол или аспирин, например. И почему она не додумалась спросить чуть пораньше?

Но догонять подругу было уже поздно.

Громкая музыка, терзающая ее голову наравне с усталостью, сменилась медленной композицией, и Кристина почувствовала огромное облегчение. Бог с ним, с вечером этим, ведь самое главное, что школа окончена, аттестат получен, и заточение в этом городишке подходит к концу. Еще одна ночь, вернее даже, полночи и кусочек утра, который она, вероятнее всего, проспит, – и ее семья навсегда отсюда уедет. Ощущение неотвратимо надвигающейся свободы и, как следствие, бесшабашности, подпитанное коктейлями, окатило ее освежающей волной.

– Кристи…

От знакомого хриплого голоса, раздавшегося у нее прямо над головой, Кристина содрогнулась, как от выстрела. Рядом с ней, опираясь на спинку стула, на котором несколько минут назад сидела Миранда, стоял Ник. Его глаза светились радостью и надеждой, и от этого он казался особенно уязвимым. Не нужно было гадать, почему он подошел, и что его так обрадовало, она ведь сама этого добивалась и знала, что так будет.

Ведь знала же!

Только ею владело отнюдь не желание осчастливить Вуда. Она сама себе, не то что Миранде, не смогла бы объяснить, чего же она хотела на самом деле.

– Потанцуешь со мной?

– Ну уж нет! Только не с тобой и не сейчас.

Он опешил, серые глаза потускнели.

– Но ведь ты же сама хотела.

– Кто? Я? Надо же, какая у тебя богатая фантазия! Никогда бы не подумала, – съязвила Кристина в ответ и услышала свой смех – не очень приятный.

Она подняла голову и в упор посмотрела на Ника, как на мусор под ногами, – отвратительный, грязный, липнущий к новым дорогим туфлям мусор.

Ник отшатнулся, будто она толкнула его в грудь.

– Ты говоришь это серьезно?

– Абсолютно, – холодно кивнула Кристина, все больше и больше раздражаясь.

Тут, на ее счастье, к ним подошла целая компания. В полумраке зала она разглядела только Рона с Самантой и Майка Соммерса, того самого, который трижды безуспешно пытался пригласить Миранду на выпускной бал. Майк, впрочем, не выглядел удрученным: у него на плече висела какая-то рослая девица, кажется, Кристина встречалась с ней в спортзале. Быстро же он утешился!

Остальные остановились чуть в стороне.

– Ну что, Риверс, ты решила, поедешь с нами или нет? – по-свойски обратился к ней Рон. И когда это они успели так сблизиться?

– Если да, то могу захватить, у меня есть одно местечко.

Ричмонд кивнул на Ника, который застыл, как изваяние, и смотрел в сторону, словно речь шла не о нем.

– Если хочешь, бери с собой Вуда, только моя машина под завязку.

Кристина встала.

– А что, багажник тоже забит? – едко поинтересовалась она, обращаясь к Рону, но глядя при этом на Ника. Он никак не отреагировал на ее колкость, только руки в карманах брюк сжались в кулаки.

Все вокруг засмеялись. Все, кроме Ника и ее самой.

– Ладно, разбирайтесь тут между собой и выходите, мы ждем – бросил Рон сквозь смех, и они ушли.

Ник отвернулся и несколько минут смотрел куда-то в пол. Наконец он поднял голову и взглянул на Кристину огромными, почерневшими от потрясения глазами, резко выделяющимися на белом, как полотно, лице. Его необыкновенная красота по-прежнему, даже сквозь раздражение, ошеломляющая ее, сейчас показалась ей какой-то беззащитной.

Ник не сказал больше ничего, но Кристине хватило одного его взгляда – он ударил ее так сильно, что она даже качнулась назад, но от падения ее удержала спинка стула.

– Прекрати изображать на своем лице всю мировую скорбь, – подавшись вперед, прошипела она. – Не говори со мной, понял? Не смотри на меня. Даже близко не подходи. Никогда! Я ясно выразилась или нужны какие-то метафоры или, не дай Бог, стихотворная форма для пробуждения твоей обедневшей фантазии, чтобы ты, наконец, уяснил себе во всей полноте красок и художественных образов, что я не хочу твоего присутствия ни сейчас, ни потом? Не хочу! К тому же мне пора ехать, меня ждут. Это все!

Кристина резко повернулась на шпильках и почти побежала к выходу. Больше всего это напоминало ей паническое бегство, причем от самой себя. Оглянувшись в последний раз, она увидела, что Ник остался стоять на том же месте и даже не повернул голову ей вслед, только закрыл глаза. Его плотно сжатые губы чуть подрагивали, а тонкие крылья носа трепетали то ли от сдерживаемого гнева, то ли от легкого, завораживающего запаха ее духов, невесомым шлейфом витавшего в воздухе.