По ту сторону свободы

Глава 12

Звонок раздался, как выстрел — короткий, резкий, без предупреждения.

Лив замерла. Ложка, которой она лениво помешивала чай, застыла над чашкой, а в животе скрутился холодный, липкий комок. В этом доме не звонили в дверь. За всё время, что она здесь жила — сколько? неделю? две? — входная дверь оставалась пределом мира, за который никто не переступал.

— Кто это? — спросила она вполголоса, глядя на Дориана.

Дориан, сидевший напротив, медленно отложил книгу. Его движения были плавными, выверенными, как у хищника, который не торопится, но всегда готов к прыжку. Он не смотрел на неё, но Лив чувствовала, как его присутствие заполняет комнату — тяжёлое, почти осязаемое.

— Это Кристофер, — сказал он, и его голос был таким же ровным, как всегда, но с едва уловимой тенью напряжения. Он поднялся и направился к двери, не оглядываясь.

Лив напряглась. Отец Кристофер. Вампир, который молится за спасение душ бессмертных. Она вспомнила его лицо — усталое, но доброе, с неглубокими морщинами, которые, казалось, хранили память о столетиях. Их первая встреча была короткой, но Лив запомнила его глаза: ясные, бездонные, будто он видел не только её, но и всё, что она пыталась скрыть. Воспоминание вызвало странную смесь чувств — тревогу, смешанную с необъяснимым спокойствием. Как будто рядом с ним можно было дышать чуть свободнее, но в то же время бояться, что он заметит твои самые тёмные уголки.

Дверь скрипнула, впуская холодный воздух и запах сырого тумана. В прихожей появился высокий мужчина в простом тёмном пальто, слегка потрёпанном, с каплями влаги, поблёскивающими на плечах. Он снял капюшон, открыв лицо: тёмные волосы с нитями седины, острые скулы и взгляд, в котором не было ни капли страха. Кристофер не улыбался, но в его чертах было что-то тёплое, почти человеческое, несмотря на бледность кожи и лёгкую неестественность движений.

— Мой друг, — произнёс он, и его голос, низкий и мягкий, словно обволакивал, — прости, что нарушаю твой покой.

Дориан слегка склонил голову, но не ответил. Вместо этого он жестом пригласил гостя пройти в гостиную. Лив заметила, как напряглись его плечи — едва уловимо, но достаточно, чтобы понять: он уже знал, что новости будут плохими.

— Вампиры обеспокоены, — сказал Дориан, опускаясь в кресло. Его тон был холодным, деловым, но Лив уловила в нём что-то ещё — тень усталости, словно он уже предвидел, о чём пойдёт речь. — И ты здесь не просто ради беседы.

Кристофер кивнул, его взгляд скользнул к Лив.

— Рад видеть тебя, дитя, — сказал он, и его голос смягчился, как будто он говорил с кем-то, кто был ему очень дорог.

— Я тоже... — Лив выдавила улыбку, но внутри всё сжалось. Её сердце билось быстрее, чем ей хотелось бы, и она невольно шагнула ближе к Дориану, словно его присутствие могло защитить её от того, что скрывалось за словами Кристофера.

Кристофер не сел, хотя Дориан указал на кресло. Он стоял, слегка сгорбившись, будто нёс на плечах не только своё пальто, но и груз новостей, которые принёс.

— Ситуация ухудшается? — спросил Дориан, скрестив руки. Его голос был ровным, но Лив уже знала его достаточно, чтобы уловить лёгкую резкость в тоне — признак того, что он уже просчитывает варианты.

— Уже не просто «ухудшается», — ответил Кристофер, глядя куда-то в сторону, словно не хотел встречаться с глазами Дориана. — Уже «горит». Пропадают девушки. Молодые, человеческие. Не одна, не две — слишком много, чтобы успевать считать. Имена теряются в этом хаосе. Они исчезают быстро, Дориан. Слишком быстро. И слишком близко к нашей обители.

Лив почувствовала, как её дыхание сбилось. Она невольно шагнула ещё ближе, почти касаясь локтем спинки кресла Дориана. Её пальцы стиснули ткань рукава, и она поймала себя на мысли, что боится услышать продолжение.

— Мы не знаем, кто они, — продолжал Кристофер, его голос стал тише, но в нём появилась стальная нотка. — Новички. Может, одиночки, может, стая. Но они не просто охотятся. Они играют. Проверяют границы. Провоцируют. И это не всё. — Он сделал паузу, словно взвешивая, стоит ли говорить дальше. — Они привлекли внимание охотников. И те уже здесь.

Дориан не шевельнулся, но Лив заметила, как его пальцы сжались в кулак — так сильно, что костяшки побелели. Он молчал, но молчание его было тяжёлым, как грозовая туча перед бурей.

— Охотники, — повторил он, наконец, и в его голосе не было вопроса, только холодное осознание. — Сколько?

— Я не знаю. Двое наших пропали, — сказал Кристофер, и его взгляд стал ещё тяжелее. — Жаклин и Лерой. Мы нашли их машины на окраине. Следы крови — вампирской крови. И никаких тел.

Лив невольно ахнула. Она тут же пожалела об этом — звук получился слишком громким в этой мёртвой тишине. Дориан бросил на неё короткий взгляд, но ничего не сказал. Его лицо оставалось непроницаемым, но Лив чувствовала, как напряжение в комнате становится почти осязаемым, словно воздух сгустился перед взрывом.

— Ты уверен? — спросил Дориан, и его голос был таким спокойным, что это пугало больше, чем если бы он говорил на повышенных тонах.

— Уверен, ошибки быть не может, — кивнул Кристофер. Он опустил взгляд в пол, словно не хотел видеть, как его слова оседают в комнате. — Дело дрянь, Дориан. И я не хочу, чтобы всё закончилось так, как в ту ночь.

Лив нахмурилась. Её сердце заколотилось быстрее.

— В ту ночь? — переспросила она, не удержавшись. — О чём вы?

Кристофер повернулся к ней, и в его глазах мелькнула тень боли — не острой, но глубокой, как старая рана, которая никогда не заживает до конца.

— Когда я только стал одним из нас, — начал он, и его голос стал тише, почти задушевным, — город был другим. Вампиры считали его своим охотничьим угодьем. Правила? Их не существовало. Люди исчезали десятками, и никто не задавал вопросов. А потом появились они — охотники. Не просто люди с оружием, а те, кто знал. У них были клинки, и глаза, в которых не было ни капли страха. Они пришли на закате, двигались бесшумно, как тени. И за одну ночь... — Он замолчал, сглотнув. — Мы потеряли половину наших. Не только тех, кто заслуживал смерти, но и тех, кто просто пытался выжить. Я видел, как горели дома. Слышал крики. И молился, чтобы Господь принял их души, несмотря на то, кем мы стали.

Лив почувствовала, как холод пробежал по её спине. Она посмотрела на Дориана, но тот молчал, уставившись в пустоту. Его лицо было неподвижным, но в глазах мелькнула тень — не страх, не гнев, а что-то гораздо более глубокое.

— Приход боится, — продолжил Кристофер, обращаясь уже к Дориану. — Они ждут, что ты сделаешь шаг. Ты — их якорь, Дориан. Они уважают тебя. Знают, что если ты молчишь, значит, так надо. Но сейчас... они теряют веру. Паника растёт. Если ты решишь вопрос с новичками, охотники, возможно, уйдут. Поймут, что город под контролем.

Дориан медленно поднялся. Его движения были плавными, но в них чувствовалась сила, как у натянутой тетивы. Он подошёл к окну, отодвинул тяжёлую штору и посмотрел вдаль. Туман за стеклом был таким густым, что казалось, город растворился в нём.

— Я всё решу, — сказал он наконец, и его голос был ровным, как поверхность тёмного озера, но под этой гладкостью скрывалась бездонная глубина. — Это мой город. И я знаю, что делать.

— Тебе здесь будет непросто, дитя, — произнёс вдруг Кристофер, обращаясь к Лив, и в его голосе появилась почти отеческая теплота. — Этот мир... он как огонь. Может согреть, а может сжечь дотла. Но я вижу в тебе силу. Не позволяй страху взять верх. Он всегда приходит первым, но не должен остаться последним.

Лив кивнула, не находя слов. Её горло сжалось, и она вдруг поняла, что боится не только за себя, но и за Дориана. За то, что он собирается сделать. За то, что, возможно, уже решил.

Когда Кристофер ушёл, оставив за собой лишь запах сырого пальто и тяжёлую тишину, Лив подошла к Дориану. Он всё ещё стоял у окна, глядя в темноту, где фонари тонули в тумане.

— Ты уверен, что сможешь их остановить? — спросила она, и её голос дрогнул, выдавая страх, который она пыталась спрятать.

Дориан повернулся к ней. Его глаза, тёмные и непроницаемые, встретились с её взглядом. Он смотрел долго, без улыбки, без тени сомнения.

— Я не думаю, — сказал он тихо, но с такой уверенностью, что Лив почувствовала, как её страх отступает, пусть и ненадолго. — Я знаю. Лив, ты всё ещё сомневаешься в моей силе? Откуда этот страх?

— Просто я... Волнуюсь. — тихо произнесла Лив, опустив глаза. Ей вдруг стало не по себе, словно она действительно сказала что-то не то.

— Дорогая, в этом кошмаре я — самый страшный монстр. Если кому-то и стоит бояться — то только тем, кто осмелился перейти мне дорогу.

Он подошёл к Лив и поддался вперёд, его губы были так близко, что она чувствовала их тепло — живое, манящее. Но вместо поцелуя он остановился, его дыхание коснулось её щеки, и он шепнул, его голос был низким, интимным:

— Если ты так волнуешься, дорогая, может, мне стоит доказать, что я не так уж легко ломаюсь?

Лив ахнула, её щёки полыхнули, и она толкнула его в грудь, но её ладони задержались на его рубашке, чувствуя твёрдость его тела под тканью.

— Ты как всегда невыносим, — бросила она, но её голос дрожал от смеха, и она не могла отвести взгляд от его глаз, которые смотрели на неё с такой интенсивностью, что её колени подкосились.

Дориан поймал её руки, его пальцы мягко сжали её запястья, и он притянул её чуть ближе, так что их тела почти соприкоснулись. Его взгляд смягчился, но в нём всё ещё горел тот хищный огонь, который заставлял её сердце биться быстрее.

— Может, и так, — сказал он, его голос стал тише, почти шёпотом. — Но ты ведь не убегаешь, Лив. И я... — он сделал паузу, его большой палец скользнул по её запястью, оставив горячий след, — я начинаю думать, что мне это нравится больше, чем должно.

Она сглотнула, её глаза расширились, и на миг она почувствовала себя уязвимой — не перед вампиром, а перед мужчиной, который смотрел на неё так, будто видел не только её страх, но и её силу. Лив потянулась, её ладонь легла на его щёку, и она почувствовала, как его кожа чуть дрогнула под её пальцами. Она наклонилась, её губы коснулись его — но не жадно, как в прошлый раз, а мягко, почти робко, словно она проверяла, реально ли это.

Дориан ответил, его рука скользнула к её талии, притягивая ближе, но поцелуй остался нежным, как будто они оба боялись спугнуть этот момент. Его губы были тёплыми, с лёгким привкусом чего-то терпкого, и Лив почувствовала, как её тело расслабляется, как страх отступает, уступая место чему-то новому — доверию, теплу, желанию. Когда она отстранилась, её дыхание сбилось, и она посмотрела на него, её глаза блестели.

— Это... не значит, что я больше не волнуюсь, — пробормотала она, её голос дрожал, но в нём была улыбка.

Дориан улыбнулся — медленно, тепло, и его рука всё ещё лежала на её талии, как будто он не хотел отпускать.

— Знаю, дорогая, — сказал он, его голос был низким, с лёгкой хрипотцой. — Но, если ты будешь так целовать меня каждый раз, когда волнуешься, я готов сам создавать этому городу проблемы. Раза три-четыре в неделю, как минимум.

Лив рассмеялась, её смех был лёгким, освобождающим, и она ткнула его в плечо, чувствуя, как напряжение спадает. Она отстранилась, поправляя волосы, но её щёки всё ещё горели, и она знала, что он видит это.

— Иди, думай как спасать мир, злой, сеющий ужас монстр, — сказала она, её голос был игривым, но в нём была тёплая нотка. — А я... я буду ждать. Но не думай, что я теперь твоя фанатка.

Дориан прищурился, его улыбка стала шире, и он шагнул к двери, но перед тем, как уйти, обернулся.

— О, Лив, — сказал он, его голос был дерзким, но с обещанием. — Ты уже давно моя фанатка. Просто ещё не призналась себе в этом.

Он ушёл, оставив её в гостиной, где тишина была мягкой, а её сердце всё ещё билось быстрее, чем нужно. Лив подошла к окну, глядя в туман, и впервые за долгое время почувствовала, что, несмотря на страх, она не одна.