По ту сторону свободы

Глава 23

Тень от занавеси колыхалась на полу, а золотистый солнечный блик неторопливо полз по коже Лив, перескакивая с ключицы на изгиб плеча, будто изучая её. За окнами день был в самом разгаре, наполненный привычным городским шумом, которого здесь не было слышно.

Она лежала, укрытая лишь мягким пледом, в чуть растрёпанных простынях, и в этой дневной тишине всё казалось неестественно спокойным — как затишье, которому не веришь, чувствуя, как внутри натягивается струна предвкушения.

— Почему? — Дориан нарушил тишину, нежно проведя кончиками пальцев вдоль её спины. Его голос прозвучал просто, без нажима, но Лив почувствовала в нём скрытый вызов. — Почему ты согласилась... попробовать?

Лив медленно повернула голову к нему, не торопясь отвечать. Она смотрела в его глаза — пронзительные, внимательные, почти прозрачные в этом свете. В них не было ни суеты, ни снисхождения — лишь жажда истины. И вдруг, впервые за долгое время, она решила не прятать правду — не перед ним.

— Потому что, я была уверена, что ты всё испортишь, — произнесла она, и голос её был ровный, как натянутая струна. — Что это будет настолько ужасно, что я наконец-то получу повод уйти. Окончательный. Без сожалений.

Тень усмешки, почти детской, промелькнула на его губах, прежде чем он качнул головой, сдвинув тёмные пряди назад. Казалось, он наслаждался её откровенностью.

— Прекрасная мотивация, — произнёс он с иронией, и в его голосе звенел отголосок смеха. — Дать шанс, чтобы его похоронить. И как в итоге?

Он подался ближе, смотрел на неё пристально, как хищник, внимательно изучающий добычу, которую хочет не съесть, а разгадать. Его взгляд скользил по ней, обволакивал, заставляя чувствовать себя абсолютно незащищённой и при этом странно желанной.

Лив приподнялась на подушке. Её лицо оставалось спокойным, но на щеках заиграл румянец правды, выдавая её.

— В итоге... всё оказалось не так. Всё оказалось... слишком правильно. Не по-моему. Не по-твоему. Просто правильно. До боли. До желания снова. До мурашек. До того, что я не могу это вычеркнуть из себя.

Дориан медленно наклонился вперёд, и его голос стал чуть ниже, почти шёпотом, глубоким, как само это утро.

— Ты говоришь, будто это плохо. Словно наслаждение — твой враг.

— Иногда так и есть, — призналась она, её взгляд скользнул по его губам, затем вернулся к глазам. — Особенно если оно путает все карты. Когда оно становится чем-то, что ты не можешь контролировать. Когда оно вытаскивает из тебя... болезненные отголоски травмы.

Он усмехнулся, его губы искривились дерзко, как всегда, когда он чувствовал преимущество. Он был доволен, дьявольски доволен.

— Бедная, бедная девочка. Ты пришла ко мне, чтобы я сделал тебе больно, а я, негодяй, дал тебе удовольствие. Как ты вообще это пережила? Или, что ещё страшнее, как собираешься жить с этим дальше?

— Не уверена, что пережила, — хмыкнула Лив, откидываясь назад. По её телу пробежала лёгкая дрожь, едва заметная, но Дориан её уловил. — Может, это пост эффект кислородного голодания.

— Или эмоционального голодания, — поправил он всё так же усмехаясь. — Слишком долго ты терпела всё обычное, чтобы в один момент не захотеть экстремума. Ты же знаешь, это не только про физику. Это про голод, Лив. Про настоящую, глубинную жажду.

Он прильнул ближе, наклонился, коснулся кончиками пальцев её подбородка, чуть приподнял лицо. Его взгляд горел, притягивая её взгляд, не давая отвернуться.

— Тебе не нужен был кто-то, кто просто прикоснётся. Ты ждала кого-то, кто прочитает тебя. Кто сорвёт все маски, обнажит истину. И я читаю, Лив. Читаю, как открытый том, с закладками на самых изношенных страницах. Я вижу шрамы, которые ты прячешь. Я слышу невысказанные желания, которые ты подавляешь.

— И что там написано? — прошептала она, её голос звучал чуть хрипло, предвкушая.

Он прищурился, фальшиво задумчиво. Пальцы Дориана скользнули по её скуле, легко, почти невесомо, и Лив замерла.

— «Не тронь — убьёт». Подчёркнуто трижды. Но слишком соблазнительно, чтобы не рискнуть. А дальше — «Хочу боли, но так, чтобы было нежно. Хочу подчиниться, но только тому, кто всё равно склонится передо мной в нужный момент».

Он опустил руку, и его губы растянулись в довольной улыбке.

— Ты в этом прекрасна. Ты хочешь отдать контроль — и при этом держать его в кулаке. Тебе нравится зависимость, если она взаимна. Тебе нравится, когда я чувствую твой ответ, когда я знаю, что заставляю тебя дрожать. И я не против, кстати. Разве это так плохо, Лив, что мы оба нашли то, что искали? Разве это не делает нас... особенными?

Наконец, голос Лив прозвучал почти отчаянно, но с едва сдерживаемым вызовом.

— Так вот почему тебе это нравится?

— Мне нравится, когда ты трепещешь, — он подошёл ближе, склоняясь к её уху, его дыхание опалило кожу, и Лив почувствовала, как её тело отзывается лёгкой дрожью, — но ещё больше — когда ты дерзишь сквозь дрожь. Потому что это значит, ты всё ещё сражаешься. И всё ещё хочешь. Ты боишься признаться себе, что это то, чего ты всегда жаждала. Что эти желания — проявление твоей скрытой, дикой натуры, а не просто травмы.

Лив резко дёрнулась, её глаза встретились с его взглядом.

— Ты говоришь, что это не травма? Что это нормально?

Дориан медленно выпрямился, его взгляд потемнел, став глубже и серьёзнее. Он прильнул ещё ближе, нависая над ней.

— Я говорю, что это правда. Твоя правда. И моя правда. Если эти желания продиктованы травмой, Лив, то мы оба чертовски больны. — Он склонился ещё ниже, его лицо почти касалось её. — Но разве быть больными вместе, наслаждаясь этим безумием, хуже, чем быть одинокими и «нормальными»? Разве это плохо — признать то, что делает тебя живой, даже если оно пугает?

Лив не могла отвести взгляд. Её грудь тяжело вздымалась. Слова Дориана били в самое сердце её сопротивления, задевая что-то глубоко внутри. Она ненавидела это признание, но оно было истинным. Она была больна, и он был болен, и вместе они создавали нечто... немыслимое. И это «немыслимое» чертовски притягивало. Эта мысль, жуткая и освобождающая одновременно, оседала в ней, как яд, медленно расползающийся по венам. Она была с ним. И это ощущалось правильным. Но было ли оно таковым на самом деле?

Он выпрямился, медленно отступая, и по дороге небрежно сорвал с кресла её халат, бросив его к ней на кровать.

— Надень это. У нас ещё есть день. И, возможно, я успею показать тебе кое-что, что даже ты не включила в свои мрачные прогнозы.

Воздух в особняке был наполнен запахом кофе, свежего дерева и того, что оставалось в пространстве после долгого, почти болезненного слияния двух тел и двух психик, отпечатавшегося на стенах и, казалось, в самой коже.

Лив сидела на краю кухонной столешницы, рассеянно болтая ногой, в лёгком полупрозрачном халате, пропахшем им до самых нитей. Дориан стоял у плиты, ловко разбивая яйца в сковороду, и это выглядело до абсурда нормальным. Слишком нормально, почти пугающе, словно маска, за которой скрывалось нечто совершенно иное.

Он бросил взгляд через плечо, его глаза искрились.

— Ты не против устроить сцену насилия над помидорами?

Лив усмехнулась, спрыгивая со столешницы, и подошла к нему, чувствуя его близость, как электричество:

— Скажем «нет» насилию. Но над овощами — пожалуй, да. Я могу быть жестокой, когда это того требует.

— Тогда давай, — он подтолкнул к ней разделочную доску, его пальцы едва коснулись её, посылая волну тепла. — А я доделаю омлет. Потом завтрак на свежем воздухе?

— Какой ты сегодня... — она прищурилась, испытывая его. — Почти домашний. Как будто мы — обычные люди.

— Иногда я бываю, — Дориан поднял на неё взгляд, и в нём мелькнуло что-то дикое, хищное, сбивающее с толку. Намек на то, что эта «нормальность» — лишь мимолётная иллюзия. — А вечером, — он сделал паузу, глядя на неё чуть внимательнее, его тон стал серьёзнее, — я бы хотел, чтобы ты кое с кем познакомилась.

Лив почувствовала, как её кровь заледенела. Она не знала, кого он имел в виду. Но предчувствие, темное и острое, сжало грудь.

— С кем? — выдохнула она.

— С Эрид, — его голос стал чуть мягче, почти ласковым. — Помнишь, я упоминал?

Она кивнула. Конечно, Лив помнила. Та, кого он обратил первой. Та, кто до сих пор имела особое место в его жизни. Та, кого он защищал. Она была живым напоминанием о его прошлом, о его истинной, пугающей сущности. Лив чувствовала, как ревность холодной змейкой свернулась в груди.

— Если ты не против, конечно, — добавил он, оборачиваясь. — Но мне бы хотелось, чтобы вы... поняли друг друга. Она важна. Ты важна. Мне хотелось бы, чтобы вы нашли общий язык. Тебе нужен друг. Из моего мира. Тот, кто поймёт то, что человек понять не способен.

Лив едва заметно сжала губы, пытаясь не выдать внутреннего напряжения, которое росло с каждым словом Дориана.

Её телефон, лежавший на столешнице, завибрировал. Сердце пропустило удар, затем забилось бешено.

Она украдкой бросила взгляд.

«Мар: Лив, ты цела? Что случилось? Ответь, пожалуйста.»

— Всё в порядке? — голос Дориана прозвучал мягко, но с хищным оттенком настороженности, способным разглядеть ложь сквозь самую плотную маску.

Лив выдавила улыбку, но она с трудом ложилась на лицо, почти причиняя боль. Ложь топталась в горле, вязкая и горькая, словно дёготь.

— Да. Просто... вспомнила кое-что.

— О чём? — Его взгляд не отпускал её, проникая сквозь маску. Лив ощущала, как его проницательность давит на неё, угрожая раздавить.

— О работе, — слова вырвались слишком быстро, почти задыхаясь. — Мне нужно поехать. Срочно. Я совсем забыла... Мне важно быть там сегодня. Очень важно.

Дориан смотрел, не моргая. Его взгляд как будто проникал сквозь ткань её лжи, но он ничего не сказал. Он ждал, и это ожидание давило сильнее любого вопроса.

— Хорошо, — тихо произнёс он. — Но вечером ты будешь вовремя?

— Конечно, я постараюсь как можно быстрее решить все задачи, — голос Лив чуть дрогнул, она едва узнавала свой собственный голос, такой чужой и фальшивый.

Когда он отвернулся, в её легких будто растворился лед. Она развернулась, почти выскользнула из кухни, стараясь не бежать, но ноги сами несли её прочь. На полпути к выходу сжала телефон в руке, как оружие, как якорь. Сердце стучало где-то в горле, отдаваясь глухим набатом в висках.

Когда дверь особняка захлопнулась за спиной, Лив вдохнула полной грудью, как будто только сейчас разрешили дышать, заглатывая воздух огромными, судорожными глотками.

Она бросилась к своей машине, пальцы дрожали, пока она вставляла ключ. Мотор завёлся с первого раза. Она едва дождалась, пока ворота откроются, и выехала за пределы особняка.

Только когда дом исчез в зеркале заднего вида, она вновь включила экран телефона.

«Мар...», — пальцы застучали по экрану, словно пытаясь выбить из себя слова, которые она не могла произнести вслух. — «Я тебе сейчас всё расскажу. Я в машине. Еду на работу. Только не молчи. Мне нужно, чтобы ты была на связи.»

Рабочее помещение было почти пустым, воздух, как обычно, пах лаком и старыми холстами, тяжёлыми, словно мысли Лив. Она стояла у длинного стола, пытаясь сосредоточиться на миниатюрной кисти, но рука снова дрожала, выдавая внутреннюю бурю. Линия на холсте вышла кривой, уродливой, словно отражение её собственной сломленности. Она едва не выругалась вслух и стиснула зубы до хруста в челюсти.

— Ты как? — Спокойный голос Виктора нарушил давящую тишину. Он стоял чуть поодаль, держа в руках сложенную тряпку и банку с растворителем. Его взгляд был мягким, внимательным, и в нём читалось не только искреннее беспокойство, но и что-то вроде... смутного вопроса. Словно он заметил её напряжение и нервозность.

— Всё нормально, — Лив даже не посмотрела на него, не желая встречаться с его сочувствием. — Просто... бессонная ночь. Очень длинная.

— Не хочешь облепихового чая? Мне всегда помогает, — он пожал плечами, не настаивая, уважая её желание уйти в себя.

— Спасибо, нет, — Лив быстро покачала головой, понимая, что никакой чай не заглушит то, что творилось внутри. — Мне сейчас лучше поработать. Мне нужно отвлечься.

— Как скажешь. Это был просто дружеский совет. — Он вновь занялся своими делами, но Лив чувствовала его взгляд на себе, и ей показалось странным его внезапное беспокойство. Или она уже слишком привыкла во всём видеть подвох?

Она слабо улыбнулась и отвернулась к работе, но сосредоточиться не получалось. Каждая мысль, каждый мазок были пропитаны им, Дорианом. Её дрожащие пальцы отказывались подчиняться.

Внезапно дверь галереи распахнулась, и на пороге появилась Мар. Ее лицо было напряжённым, но взгляд решительным. Она была одета в темные, практичные брюки и куртку, совсем не в стиле ее обычных ярких нарядов. Увидев Лив, она кивнула Виктору, который удивленно поднял бровь, а затем, не говоря ни слова, быстрым шагом направилась прямо к Лив.

— Лив, нам нужно идти, — произнесла Мар тихим, но настойчивым голосом, её глаза были полны тревоги. — Сейчас же.

Лив почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она взглянула на Мар, затем на Виктора, который теперь смотрел на них с явным беспокойством. Она не знала, как ей реагировать. Это ведь её Мар, её самый близкий друг, но сейчас напротив неё словно стояла совершенно чужая ей девушка. Всё произошедшее разделило их, Лив даже не знала, что сказать... Раньше ей не нужно было подбирать слова. Но, тем не менее, Мар была здесь. И Лив точно понимала, что это рискованно. Для них обоих.

— Виктор, мне нужно срочно отъехать, — Лив поспешно стёрла кривую линию с холста и бросила кисть. — Я вернусь, как только смогу.

Виктор лишь кивнул, его взгляд оставался на Лив, но он понимал, что если задаст вопрос, то полезет в чужое дело.

— Как мы выйдем? — прошептала Лив Мар, когда они направлялись к выходу, стараясь выглядеть естественно. — Я... меня могут ждать.

Мар бросила быстрый взгляд на окно, затем на стеклянную дверь.

— Мы выйдем через служебный выход. Я на машине. Просто иди за мной, не оглядывайся. Быстрее.

Сердце Лив бешено заколотилось. Она чувствовала, как на неё смотрят. Невидимые глаза, которые, возможно, принадлежали кому-то из пешек Дориана, возможно той же Сиенне. Каждый шаг казался вечностью. Когда они миновали главные залы, наполненные искусством и тенями, и свернули к служебному выходу, Лив почувствовала, как напряжение нарастало. Она слышала, как Мар открывает замок, затем толчок, и они оказались на узкой, затемнённой улочке за галереей.

Машина, темный внедорожник, стояла чуть поодаль. Мар распахнула пассажирскую дверь, почти втолкнув Лив внутрь, и сама быстро села за руль. Мотор взревел, и машина сорвалась с места, набирая скорость.

Лив вжалась в сиденье, тяжело дыша.

Сердце стучало в горле. Свобода, хоть и временная, была горькой.

— Мар... — выдохнула Лив, ее голос сорвался, и в нем прозвучала вся та буря, которую она сдерживала в себе очень давно, весь этот невыносимый груз. Слова хлынули потоком, смешиваясь со слезами.

— Мар, это какой-то кошмар... — Лив сжала ладони, голос сорвался, — Я скучала... Так скучала по тебе! Я не знаю, как объяснить... Я правда... но мне так нужна ты. Я так запуталась. Ядовито. Смертельно.

Мар молчала, взгляд — на дороге.

— Вы оба заставили меня выбирать... — она сжалась в кресле, прижав руки к животу, голос ломался и почти застревал в груди. — Это было... как шагнуть мимо ступени и упасть прямо в пропасть! Но Мар... — голова её скользнула к стеклу, дыхание сбилось, губы дрожали, а в груди всё сжималось. — Прости меня... Я так его люблю. И ненавижу. За то, что он делает со мной... — слова вязли между зубами, как будто каждая буква прилипала к нёбу, — это всё неправильно. Вся эта его... сущность... его природа. Я ненавижу это. Я боюсь... Нет, я в ужасе. Но всё равно хочу быть с ним... — ладони сжались в кулаки так, что на коже остались следы от ногтей, тело дрожало в тесном пространстве, всхлипы срывались сквозь зубы. — Хочу, до безумия, до боли... и это убивает меня. Я погибаю от того, как мне это нравится. Я безнадёжно больна, Мар...

Мар протянула руку и сжала её ладонь, её глаза были полны сочувствия, но и какой-то новой, жесткой решимости.

— Прости меня за то, что оставила тебя одну посреди этого кошмара. Когда Лиам рассказал мне, я была в шоке... Мне было сложно тебя понять, очень сложно. Ради какого-то кровососа ты врала мне, и это было для меня ударом в спину, Лив. Но потом я поняла, что ты не могла иначе. Когда я узнала об этих существах больше.

Лив кивнула, вытирая слезы тыльной стороной ладони.

— Да... Я до сих пор в шоке. Знаешь, когда я увидела тебя среди них... Я даже и представить не могла. Я шла в тот клуб, чтобы защитить тебя. Я врала, чтобы защитить тебя. А оказалось, ты гораздо сильнее, чем я думала. Я так сожалею, что сразу не рассказала правду.

Мар глубоко вздохнула.

— Я, честно говоря, сама с себя удивлена. Знаешь, как всё было? Ты сейчас просто... В общем, раз уж я, конечно же, тебя простила, расскажу с самого начала. Лиам — он из древнего рода охотников и прибыл в наш город как раз из-за этих исчезновений. И, совершенно случайно, он узнал, что я копаю под вампира. Кодекс охотников — защищать людей, что он и пытался сделать, когда предложил помощь в расследовании. А потом, бесповоротно и безудержно влюбился в меня, ведь я та ещё очаровашка. В общем, он ходил за мной по пятам, поехал с нами к Сарре Моррингтон, чтобы если что случись — грудью закрыть меня от вражеских... клыков. И тут мы привозим тебя домой, и он видит Дориана. И понимает, что дело пахнет керосином. В общем... сразу после той встречи он выложил мне всё, как на духу. Я словами не передам своё состояние. Он объяснил, что происходит, он знал о вашем плане и я не могла остаться в стороне. Выходит, все знали о вампирах, кроме меня, и все хотели меня защитить, а в итоге я раскидала этих монстров, словно делала это всю свою жизнь. Вот так вот, так что не стоило недооценивать свою лучшую подругу.

Лив молчала, пытаясь осознать все это. Её лучшая подруга, её опора, теперь была частью мира, от которого она так пыталась её отгородить.

Машина свернула в узкий проулок, затем еще раз, углубляясь в лабиринт старых промышленных зданий. Лив чувствовала, как нарастает предчувствие чего-то невероятного.

— Куда мы едем? — прошептала она.

— В штаб. — коротко ответила Мар. — Там ты узнаешь всё. Нас там ждут.

Здание, у которого остановилась Мар, казалось заброшенным складом. Ни вывески, ни окон на первом этаже. Только тяжелая металлическая дверь, которую она открыла при помощи электронной карты. Внутри пахло пылью, старой бумагой и чем-то неуловимо металлическим. Лив ступила в полумрак, чувствуя, как её сердце стучит в горле. Это было полной противоположностью особняку Дориана — не роскошь, а суровая функциональность, почти аскетичность.

Из глубины помещения навстречу им вышел Лиам. Он был в простой одежде, но его взгляд был острым и оценивающим, когда он посмотрел на Лив.

— Наконец-то, — Он кивнул, его голос был спокойным, но без тепла. — Проходите.

Лив чувствовала себя словно в логове врага, но знала, что должна доверять. Мар положила руку ей на плечо, подбадривая. Они прошли через несколько коридоров, мимо комнат, заполненных оборудованием, картами, древними манускриптами, развешанными на стенах, и колбами с непонятными жидкостями. Это было похоже на некий научно-исследовательский институт, посвященный одной-единственной, тайной цели.

Они вошли в просторный зал, где стоял большой стол, покрытый схемами и древними письменами. Лиам подошёл к столу, Мар осталась рядом с Лив.

— Как ты уже знаешь, мы охотники, Лив, — начал Лиам, его взгляд зафиксировался на ней. — Но не такие, как в сказках. Мы не просто убиваем. Мы изучаем. И наша главная цель — не уничтожить их всех, а остановить само зло. Корень.

Он указал на древнюю карту, на которой были отмечены вспышки вампиризма по всему миру, все ведущие к одной точке — там, где, как поняла Лив, впервые появился Дориан.

— Чтобы ты могла понять, ради чего мы сейчас рискуем, — Лиам провёл рукой по карте, не глядя на неё, — я объясню главное. То, о чём ты, скорее всего, даже не догадываешься о своём... кхм, партнёре.

Лив насторожилась. Сердце сжалось, как перед ударом.

— Вампиризм — это не магия, — продолжил он. — Это биологическая мутация. Природный сбой, вызванный мощным энергетическим воздействием.

Он отодвинул в сторону какую-то старую гравюру, под ней была диаграмма клеток, похожая на снимки из лабораторий.

— Дориан... он не просто один из них. Он — первоисточник. Первый.

Лив едва заметно покачала головой.

— Откуда вы это знаете?

— Мы знаем — это сейчас главное.

Всё остальные — это лишь отголоски. Эхо его трансформации. Вот, что важно.

Лиам сделал шаг к столу, указал на центр карты.

— Его воля к жизни, усиленная... силой, которую мы до конца не понимаем, изменила его на уровне ДНК. На уровне клеток.

Лив смотрела на карту, но уже не видела её. Перед глазами стояло лицо Дориана. Он не хотел, чтобы кто-то знал о нём так много, а теперь оказывается, что его противник подробно осведомлён во всех деталях.

— Он стал тем, кем стал... Из-за вмешательства чего-то... как высшие силы? — прошептала она.

— Возможно и так, — Лиам отступил, скрестив руки на груди. — В любом случае, это был акт выбора. Возможно, отчаянный. Возможно, вынужденный. Но его выбор. И именно он сделал возможным всё, что последовало после.

Мар подошла ближе, ее голос был серьезным.

— Именно поэтому они передаются. Это как цепочка. Если разорвать ее в самом начале, всё рухнет.

Лиам продолжил, его голос стал жёстче.

— Наши предки, алхимики, столетия назад, почти добились успеха. Они создали сыворотку. Реверсивный катализатор. Он должен был обнулить первоначальную мутацию Дориана, вернуть его в исходное состояние. Если он снова станет человеком, все остальные вампиры потеряют свою способность обращать людей в себе подобных.

Лив снова взглянула на схему. Сердце стучало в висках.

— И тогда...

— Тогда они исчезнут, — спокойно закончил он. — Медленно, но неизбежно. Без возможности плодиться — они вымрут. Их останется лишь уничтожить.

Он посмотрел ей в глаза.

— Всё началось с него. И всё может закончиться на нём.

Лив облизала пересохшие губы. Мысли метались, как испуганные птицы в клетке, разбиваясь о прутья отчаяния и надежды. Человек? Дориан? Возможно ли это? И какой ценой?

— Был только один флакон, который показал стабильный результат, — добавил Лиам, его взгляд стал мрачным. — Он исчез. Мы не знаем, где он. Но мы знаем, что он существует. И знаем, что он подействует только на Дориана.

Он снова посмотрел на Лив. Его взгляд был тяжелым, пронзительным, смешивая в себе подозрение и отчаянную надежду.

— Ты сейчас наша главная надежда, Лив. Зная о ваших отношениях, мы понимаем, что ты ближе к нему, чем мы были когда-либо. Если кто и может убедить его найти сыворотку и принять её... это ты. Вот, как-то так.

Лив пошатнулась, но Мар подхватила её. Она пришла за утешением, а оказалась в самом центре вековой войны, где от её выбора зависела судьба мира. Любовь к Дориану, страх перед ним, а теперь и возможность «спасти» мир ценой его сущности. Она понимала, что её выбор не просто между ней и Дорианом, а между целыми мирами.

Её глаза метались от Лиама к Мар, от старинных карт на стене к колбам с жидкостями. Её голос был едва слышным шепотом, наполненным смесью ужаса и отчаяния.

— Вы... вы хотите, чтобы я это сделала? Чтобы я убедила его? Он... он перестанет быть собой. Это сделает его... кем?

Лиам прищурился, его голос был сухим и безэмоциональным.

— Он чудовище, Лив. Он ответственен за бесконечные страдания. За все эти исчезновения, что происходят столетиями. Он превратил бесчисленных людей в таких же монстров. И он будет продолжать это делать, если его не остановить. Но, наша цель — не убить его. Наша цель — вернуть ему его человечность.

— Но откуда вы знаете как это сработает? Где гарантии... что это не убьёт его? — Лив чувствовала, как паника сдавливает горло.

— У них была его кровь, — ответила Мар, её взгляд был твердым. — Эта сыворотка — плод многолетних экспериментов. И, если бы они, ну то есть мы, не были так уверенны в том, что делаем — мы бы не рисковали своими жизнями ради этого.

— А если он не согласится? — в голосе Лив прозвучала горькая ирония. — Или не найдет флакон? Или... что, если я не смогу?

— У тебя есть то, чего нет ни у кого из нас, Лив, — голос Лиама стал чуть мягче, но лишь на мгновение. — Влияние. Ты единственная, кто может до него достучаться. Единственная, кого он, кажется, слушает. Возможно, он даже сам ищет способ стать прежним, просто не знает об этом. Ты должна узнать.

Лив сжала руки в кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Она посмотрела на Мар, затем снова на Лиама. Мир вокруг неё рушился и строился заново, превращаясь в поле битвы, где она, сама того не желая, оказалась на передовой.

Он может стать человеком. Это может все изменить. И сможет ли он... захочет ли он? И смогу ли я... попросить его об этом?

— Лив... Что тебя держит рядом с ним? — тихо начала Мар, словно желая подвести итоги. — Вера в то, что между вами — настоящая любовь? Если это так, и он не такой уж и монстр — он согласится, может не сразу, но он должен. А на счёт поисков... Разве он — не самое могущественное существо в мире? Тогда ему не составит труда найти этот чертов флакон и принять лекарство, чтобы дать тебе то, что ты заслуживаешь — шанс на нормальную жизнь рядом с ним.

— А если ты не сможешь его переубедить... — сказал Лиам и посмотрел ей прямо в глаза. — Придётся остановить его другими методами. Прости.