По ту сторону свободы

Глава 16

Дверь хлопнула за спиной Лив, и в ту же секунду в воздухе повисло практически осязаемое напряжение. Давящее ожидание клубилось в воздухе, будто невидимая грозовая туча накрыла их.

Дориан молчал. Он прошёл к камину, скрестил руки и обернулся. Каждое его движение было плавным, как туман, оседающий на землю, а взгляд — холодным, стальным, но сдержанным.

— Ну и где ты была?

Его голос прозвучал тихо, почти спокойно. И от этого Лив стало только хуже.

— Мы с Мар... — Она сжалась, не поднимая глаз. — Мы просто ездили за город, чтобы поговорить с женой Джозефа Моррингтона. Ну, точнее с его вдовой.

— Просто поговорить? — Его тон взвился вверх. — Просто?! Ты уехала чёрт знает куда, к женщине, чья связь с вампиром могла стоить тебе жизни, и не сказала мне ни слова!

Он сделал шаг вперёд, и Лив отступила, как от пламени.

— Я... я знала, что ты будешь против. — Голос дрогнул. — Но я не могла отпустить Мар одну, я боялась, что...

— Ах, боялась? — перебил он. — А ты подумала, что я чувствовал, когда понял, что тебя нет в доме? Ни записки, ни сообщения, ничего! А потом — звонки в пустоту!

Лив опустила голову, крепко сжав ремень рюкзака.

— Я взяла клинок, — прошептала она. — Просто на всякий случай. И я собиралась им воспользоваться, если бы что-то пошло не так. Ты всему обучил меня, Дориан.

— Ты взяла мой клинок. — Его голос стал ниже, почти рычанием. — Без разрешения. Ты полезла в библиотеку к вещам, которые там не для тебя.

Он прошёл мимо, затем резко развернулся, остановившись вплотную. Его дыхание обожгло её щеку.

— Ты хоть понимаешь, что могла погибнуть?

Она кивнула, не в силах смотреть на него. Сердце стучало где-то в горле. Он злился — по-настоящему. И от этого было страшно.

Дориан вдохнул — долгий, уставший вдох, и взгляд его смягчился. Он протянул руку, осторожно коснулся её плеча, как будто боялся спугнуть.

— Лив... — Его голос стал тише. — Я не кричу, потому что злюсь. Я... — Он опустил глаза, провёл ладонью по лицу. — Чёрт. Я испугался. До дрожи. Впервые за сотню лет.

Она с удивлением подняла голову.

— Я не могу... Я даже думать не хочу, что мог тебя потерять. — Их взгляды встретились. Его глаза были другими. Уязвимыми. — Если бы ты не вернулась... я бы... не знаю, что бы сделал.

Он шагнул ближе, и Лив вдруг почувствовала, как дрожь отступает. Он был рядом. Он заботился. Снова.

— Прости, что сорвался, — прошептал он, убирая выбившуюся прядь с её щеки. — Я просто... не умею по-другому, когда дело касается тебя.

Лив молчала, ощущая, как внутри распускается тихое тепло. Да, он был груб. Да, он сорвался. Но... он беспокоился. Он был зол, но лишь потому что боялся за неё. Это ведь весомое оправдание?

— Я действительно не хотела... — начала она, но он приложил палец к её губам.

— Т-с-с. Всё в порядке. Главное — ты здесь. Цела и невредима.

Он притянул её к себе, легко, но твёрдо. Обнял так, как будто только это могло убедить его, что она реальна. Лив прижалась к его груди, вдыхая его запах — пряный, немного табачный, с нотками кедра и чего-то потустороннего, едва уловимого.

— Обещай, что больше не будешь исчезать без слов, — прошептал он ей в волосы. — Обещай мне, Лив.

— Обещаю, — сказала она тихо, почти не слышно. И в этот момент — она действительно верила, что больше не сделает ничего, что может его ранить.

Он отстранился ровно на столько, чтобы посмотреть в её глаза.

— Я серьёзно.

И тогда он поцеловал её. Нежно, слегка неловко, словно проверяя — ответит ли Лив взаимностью или закроется от него. Но она ответила. Поцелуй был тёплым, и когда он мягко отстранился, он всё ещё держал Лив в объятиях. Его ладони покоились на её талии, а дыхание скользило у виска, будто бы он сам пытался передать ей немного спокойствия. Лив уткнулась лбом в его плечо, сердце ещё трепетало после вспышки ссоры, но внутри уже тлело что-то другое. Чувство, будто в этом доме, в этих объятиях — было её единственное укрытие от всего остального мира.

— Ты можешь выдохнуть, Лив, — наконец сказал он, голос чуть ниже, чем обычно. — Осталось недолго. Мар совсем скоро будет в безопасности. Я узнал, когда Джозеф снова появится в «Лунном свете». В эту пятницу.

Лив приподняла голову, всматриваясь в его глаза.

— Точно?

Он кивнул.

— Мои люди не ошибаются. У нас есть время. Немного, но достаточно, чтобы всё подготовить. Я не позволю ему добраться ни до тебя, ни до твоей подруги.

— А если что-то пойдёт не так?

— Не пойдёт, — отрезал он спокойно. — Я не допущу этого.

Дом погрузился в тишину. Часы мерно отсчитывали секунды, и этот ритм словно сшивал разорванную ткань вечера. Воздух в комнате стал лёгким, будто кто-то открыл окно и выпустил наружу всю тяжесть событий. Ночь медленно опускалась на город мягким покрывалом, убаюкивая улицы и людей.

Лив медленно вышла из его рук, не до конца отпуская, будто проверяя — точно ли он отпустит.

— Значит, до пятницы у нас есть время, — сказала она. — Целая неделя.

Дориан прищурился, уголки губ чуть дрогнули.

— Боишься остаться со мной наедине на целую неделю?

Лив фыркнула, но не смогла скрыть улыбки.

— Уж как-нибудь справлюсь.

Он шагнул ближе, снова сократив расстояние. Его пальцы коснулись её подбородка, затем отступили — лёгкая, дразнящая игра.

— Ты не справишься, Оливия. Ты утонешь. И я — вслед за тобой.

Она вздрогнула — не от слов, а от интонации, полной насмешки, обещания и странной нежности.

— Прекрати, — пробормотала она, отворачиваясь.

— Что? Смотреть так? Или напоминать о том, когда ты, задыхаясь, просила меня взять тебя, а после, на грани истерики, умоляла прекратить?

Она резко отвернулась, но он не дал ей уйти. Его взгляд стал мягче. Он больше не шутил. Он изучал её. Спокойно. Взвешенно.

— Почему ты тогда захотела остановиться?

Лив замерла.

— Я испугалась. Но не тебя. Твоей силы... Прости, но иногда она пугает меня. И я почувствовала, как будто проваливаюсь.

— Так и было, — он медленно взял её за руку, поднял к губам. — Ты падала. Но я бы подхватил, если бы ты доверилась. Я мог не останавливаясь исправить... твое настроение.

Она не ответила. Слова запутались в груди, как клубок ниток. Только смотрела на него — долго, будто впервые.

— Кто я тебе, Дориан? — ей потребовалась смелость задать этот вопрос, но она чувствовала, что ответ ей нужен прямо сейчас.

— У тебя есть ещё сомнения? — прошептал он, и по спине пробежала дрожь. — Я думал, это уже очевидно. Или тебе нужны слова?

— Я...

— Потому что я не стану их говорить, — продолжил он, но тон стал мягче. — Я не люблю говорить очевидное. Особенно, когда я чувствую. Вот так.

Он наклонился, и их губы встретились. Не как в прошлый раз — неловко, на грани паники. Теперь всё было иначе. Медленно. Пронзительно. С дыханием, переходящим в поцелуй, с тёплой рукой, скользнувшей по её спине. Лив прижалась ближе, уже не отстраняясь, не думая, просто — была.

Когда он отстранился, на его лице была та самая улыбка, которую она всегда боялась — слишком искренняя, слишком настоящая.

— Я бы сказал, что ради тебя готов отдать жизнь, — прошептал он. — Но ты знаешь, это было бы дешёвой репликой. Особенно учитывая, что я бессмертен.

Она хмыкнула сквозь улыбку, но что-то защемило в груди.

— А если бы ты мог умереть?

— Я бы не стал умирать за тебя. — Он провёл пальцем по её щеке. — Слишком просто. Но я бы жил для тебя. Потому что ты моя, Оливия. Даже если тебе нужно ещё немного времени, чтобы это осознать.

— Тогда... я пойду спать, — Лив чуть отстранилась, но не до конца, будто всё ещё зависела от тепла его ладоней.

— Конечно, — Дориан кивнул, но взгляд его остался на ней. — Только не в ту комнату.

Она застыла. Внутри что-то ёкнуло, сначала от удивления, а потом — от осознания.

— Прости?

— Я сказал — не в ту. — Он приблизился, медленно, не дав ей возможности избежать этого приближения. — Сегодня ты спишь со мной.

Она разомкнула губы, но слова будто испарились. Только дыхание сбилось, предательски. Дориан уловил это, и уголки его губ едва заметно дёрнулись. Удовлетворённо.

— Ты... серьёзно?

— Всегда, когда дело касается тебя.

Он отступил на шаг, протянул руку, будто приглашал за собой.

— Пошли.

Лив пошатнулась. Не от движения — от того, как он это сказал. Просто. Без давления. Но в голосе было столько власти, что казалось, выбор — лишь иллюзия. В прочем, как и всегда.

И, конечно, она пошла.

Комната Дориана встретила её полумраком, глубокими тенями и слабым ароматом древесины и чего-то ещё... может быть, кожи и мускуса. Его мир — другой. Но в этот раз он распахнул ей дверь внутрь.

Он не торопился. Не хватал её. Не раздевал взглядом, не шевелился как охотник, а просто подошёл к окну и приоткрыл его. Слабый ночной ветер коснулся её щёк, она стояла в нерешительности.

— Испугалась?

— Нет, — почти шёпотом.

Он повернулся, глаза блеснули.

— Тогда почему стоишь, как школьница?

Она прикусила губу.

— А ты любишь, когда они сами к тебе в постель прыгают?

— Нет, — он подошёл ближе, остановился прямо перед ней, но не касался. — Я люблю, когда они дрожат, но всё равно идут. Потому что это не инстинкт. Это выбор.

Он поднял руку, провёл пальцем по её ключице — едва касаясь.

— Мне не нужны безвольные куклы. Мне нужна ты. С твоими глазами, которые смотрят на меня, как будто я сожру тебя — и ты даже не уверена, так уж ли ты против такого исхода.

Лив затаила дыхание.

— Ты пугаешь меня.

— Разве?

— Но...

— Но ты всё ещё стоишь здесь, — закончил он за неё и усмехнулся, но его глаза потемнели. — Вот за это я бы отдал свою бессмертную душу, если бы она у меня была.

Она шагнула вперёд. Медленно. Не потому, что была уверена, а потому, что не могла не шагнуть.

Он обвёл её по кругу, встал за спиной, медленно провёл кончиками пальцев по её плечам, опускаясь вниз до ладоней.

— У тебя самые тонкие запястья, какие я видел. — Его голос был почти сонным, тянущимся. — А пальцы дрожат, когда ты волнуешься. Даже сейчас. Особенно сейчас.

Она хотела что-то ответить, но он склонился к уху:

— Можно, я сделаю тебе очень хорошо?

Она зажмурилась.

— Ты уже делаешь.

Он мягко рассмеялся. И в этом смехе было всё: довольство, тепло, и эта бесконечно вечная игра.

— Просто «да» или «нет», Лив.

— Да, — выдохнула она.

— Ложись, — прошептал он. — И давай договоримся, если станет слишком... интенсивно или страшно — просто дай мне это понять, я сменю тактику, ну или остановлюсь. Я веду, но только туда, куда ты зовёшь. Хорошо?

Лив медленно обернулась, встречаясь с его глазами.

— Ты обещаешь?

— Даю слово.

Он наклонился, поцеловал её — не спеша. Словно утверждая, что это не страсть момента, а договор. На коже, в крови, в костях.

Он посмотрел на неё с такой концентрацией, что у Лив по спине пробежал холодок.

— Скажи это, — голос стал чуть ниже, почти хриплым, — скажи, что ты моя.

Она попыталась отвести взгляд — и не смогла. Он словно держал её за подбородок, хотя даже не коснулся.

— Зачем? — выдохнула она, почти растерянно.

— Потому что я хочу это слышать, — он наклонился ближе, шепча ей в губы. — Хочу, чтобы ты сама признала то, от чего давно бежишь. Потому что, когда ты это скажешь это, — он усмехнулся, — ты уже никогда не уйдёшь.

Лив дрогнула. Несколько секунд — молчание. А потом...

— Я твоя, — едва слышно.

Дориан закрыл глаза, как будто вкусил это признание.

— Вот теперь, — сказал он, опуская её на кровать, — теперь ты в опасности по-настоящему.

В комнате пахло смесью весенней пыли и выдохшегося вечернего воздуха. Лив стояла у зеркала, натягивая узкие чёрные джинсы. На кровати, раскиданные по разные стороны, лежали три топа, два пиджака, пара кожаных курток, и ни один из вариантов не казался «тем самым». Её плечи чуть подрагивали, будто мышцы не выдерживали внутреннего напряжения.

Дориан, как всегда бесшумно, наблюдал с полузакрытым взглядом.

— Если ты переберёшь ещё одну вещь — ты, скорее всего, соберёшься к Рождеству, — лениво заметил он.

— Это вообще-то важно, — пробормотала Лив, не оглядываясь. — Мне должно быть удобно, но... и не слишком вызывающе. Я не хочу, чтобы он подумал, что я его жду.

— Он и так подумает, что ты его ждёшь. Потому что ты — наживка, — отрезал Дориан, подойдя ближе. Он поднял один из топов — чёрный, почти как вторая кожа, с тонкой линией на шее. — Вот этот.

— Слишком откровенно.

— Идеально провокационно. — Он встретился с ней взглядом в зеркале. — Пусть подумает, что ты слабее, чем есть. Это заставит его быть неосторожным. И тогда я появлюсь.

Лив сжала губы, всё ещё колеблясь. Дориан положил топ ей в руки и мягко сказал:

— Я не позволю ему дотронуться до тебя. Ни на миллиметр. Я буду там, Лив.

Она всё ещё не смотрела на него. Он подошёл ближе, встал за её спиной и коснулся пальцами её плеч.

— Я не боюсь за твою жизнь, — продолжил он, глядя на неё через отражение в зеркале. — Я научил тебя, как выиграть те две секунды. Этого хватит. Но вот... боюсь, что ты запомнишь то, что увидишь. Что будешь вспоминать, как кто-то умирает у тебя на глазах. Вот это — куда опаснее. Не хочу, чтобы смерть стала для тебя чем-то нормальным. Хочу сохранить тебя такой, какая ты есть.

Лив наконец повернулась к нему, прижав ткань к груди. Её голос прозвучал тише:

— Я справлюсь. Ради Мар. Ради себя.

Он склонился к ней ближе, взгляд его потемнел, стал тяжелее:

— Я в этом не сомневаюсь. — Он взял её за запястье, и медленно, почти лениво провёл пальцами по внутренней стороне её руки. — Но ты должна понимать: сегодня ты идёшь в чужой мир. Мир, в котором твоё лицо уже запомнили. Ты вошла в игру, Лив. И теперь выхода нет.

Она кивнула. Медленно. Молча. Дориан задержался на долю секунды — а потом его губы чуть скользнули по её щеке, возле уха:

— Ты будешь прекрасна. Настолько, что даже смерть не осмелится дотронуться.

Он отступил на шаг, и его голос снова стал лёгким:

— Ну что, выбирай обувь. И, пожалуйста, без каблуков. У тебя будет шанс блеснуть, но не сегодня.

Она улыбнулась краешком губ — коротко, быстро, как отблеск света на стекле.

— Ты прямо как боевой инструктор.

— Не обижай. Я куда горячее любого инструктора.

— Дориан...

Он поднял палец.

— Т-с-с. Потом. Сейчас — ночь, которую ты никогда не забудешь, даже если захочешь. А я буду рядом.

Клуб «Лунный свет» утопал в светомузыке, как в кислотной пене. Серебряные лучи прожекторов пронзали дым, льющийся с потолка. Мягкие всполохи неона отрывались от стен и скользили по лицам танцующих — чужие, размытые, почти призрачные.

Лив прошла мимо барной стойки, скользнув взглядом по рядам бутылок и бокалов, и попыталась влиться в атмосферу.

«Ты должна раствориться в этом шуме. Раствориться, но не исчезнуть».

Мысль всплыла сама собой. Лив подумала, что именно так бы сказал ей сейчас Дориан. Всё её тело напряглось, как пружина, ожидая нужного момента.

Она выбрала место у дальней стены, ближе к зеркалу — оттуда был хороший обзор на танцпол. В руках — бокал с чем-то прозрачным и горьким, неважно. Для вида. Всё — для вида. Она знала, что Джозеф не появится у входа, словно по расписанию. Он уже здесь. Уже охотится. И она — его второй курс.

И вот он.

Она заметила его в отражении зеркала: он стоял у сцены, облокотившись на колонну, его рубашка была расстёгнута на три пуговицы, а на лице — та самая ухмылка, которую так часто носят уверенные в своей безнаказанности. Рядом с ним — блондинка. Высокая, тощая, с алыми губами и потухшими глазами. Он почти приобнял её, а пальцы скользили по её талии, как будто проверяя, где хрупче.

Лив развернулась лицом к залу, и позволила взгляду встретиться с его. Коротко. Почти случайно. Но достаточно, чтобы он её заметил.

«Не смотри дольше, чем нужно. Пусть думает, что это ты не выдержала. Пусть почувствует власть».

Она отвернулась обратно к бару и сделала глоток. Внутри всё холодело.

Спустя пару минут — ещё один взгляд. Секунду дольше. Ещё один. Она скользнула пальцем по ключице, как будто поправляя бретельку. Его глаза прилипли. Он почти забыл про блондинку.

А потом — исчез.

Она знала, куда он пойдёт дальше. За ней.

Лив прошла вдоль танцпола, стараясь не торопиться. Спина горела — она чувствовала его взгляд, чувствовала, как он двигается следом. Она нашла черный выход, рядом с туалетами, — и, не оглядываясь, вышла на заднюю площадку.

Снаружи пахло железом и мокрым бетоном. Воздух был тяжёлым, влажным. Лив обернулась и сделала вид, что ищет зажигалку в кармане куртки, когда шаги раздались позади.

— Что ж, — прозвучал голос Джозефа, — вот это поворот. Великий Дориан бросил свою псинку без поводка?

Она выпрямилась и медленно повернулась. Он стоял в метре от неё, ухмыляясь, но в его глазах уже пылало предвкушение.

— Я думала, ты умнее, — бросила Лив, не поднимая голос. — Но, видимо, ошибалась.

— А ты, оказывается, умеешь говорить. Интересно. Ты на вкус тоже такая дерзкая, как на язык? — он сделал шаг ближе, и голос его стал тише, ниже, гнуснее. — Хотя мне всё равно. Если будешь кусаться — просто вырву тебе язык.

Она не ответила. Всё внутри неё звенело, как струна. Она слышала собственное сердцебиение — ровное, но настойчивое. Джозеф подошёл почти вплотную.

— Думаешь, я не знаю, зачем ты здесь? Думаешь, я не чувствую, как ты дрожишь? Это возбуждает. Ты хочешь, чтобы я напал. Но только не угадала, девочка. Ты не успеешь крикнуть. — Его мерзкое дыхание коснулось её щеки. — Я утащу тебя в свою нору, и буду убивать тебя медленно. Сначала сломаю тебе пальцы. Один за другим. Потом вырву ногти. Ты будешь молить, чтобы я покончил с тобой быстро. Но, я не люблю торопиться.

— Мне жаль тебя, — прошептала Лив. — Тебе вряд ли предоставили выбор... Но теперь, ты заслуживаешь только ада.

— Ты умрёшь с красивыми словами на губах. Почти поэтично.

Он поднял руку.

И в этот момент из тени раздался шелест. Джозеф замер, чуть повернув голову. Лив сделала шаг в сторону. Джозеф резко обернулся — и увидел его.