Последний, кого ты любила

Глава 10

Меддокс

Я не мог выйти из этой квартиры достаточно быстро.

Воспоминания о МакКенне были слишком сильными — мы, переплетённые на диване, в постели, на кухонной стойке. Квартира Райдера была одним из наших укрытий, местом, где мы могли спрятаться от мамы. Мы никогда не рисковали делать это в старой комнате Райдера в главном доме, где МакКенна жила в последний год школы.

Моя семья приняла её, даже когда едва сводила концы с концами, пытаясь удержать ранчо на плаву. Приняла её так, как хотела бы сделать это уже много лет, но не имела на то законных оснований. Ни одно расследование органов опеки так и не доказало, что Сибил её била. Сибил была хорошей актрисой, а МакКенна — хорошей лгуньей, когда дело касалось тайн их семьи.

По крайней мере, так было, пока однажды она не вернулась со вспоротым подбородком и следами от пальцев на шее и руках. Это были третьи такие травмы за месяц.

В тот день я поцеловал её.

И это изменило всё.

Я отказался возвращать её к Сибил.

Когда я привёл МакКенну домой, мама попыталась сделать для неё всё возможное. Повела её по магазинам, купила одежду, школьные принадлежности, окружила её заботой, заставила почувствовать, что она дома. А папа даже не моргнул на расходы.

Зато оба родителя пригрозили мне, что если я хоть раз подкрадусь ночью к её комнате, буду спать в конюшне.

— Папа, МакКенна всё ещё выглядит такой грустной. Как ты думаешь, что мы можем сделать, чтобы она была счастливой? — спросила Мила, пока мы шли обратно к Бронко.

Мой желудок болезненно сжался.

Когда-то давно это было всем, чего я хотел — видеть, как улыбается МакКенна. Делать её день хоть немного легче.

— Это не наша работа, Букашка, — ответил я, убирая волосы с лица. — Она уйдёт утром. Просто проездом.

Мила покачала головой.

— Не думаю.

Её брови нахмурились, словно она пыталась разгадать какую-то головоломку.

— Думаю, она останется надолго.

Моё сердце резко дёрнулось, и ноги встали как вкопанные. Воздух застрял в лёгких.

Я посмотрел на неё сверху вниз и спросил:

— Почему ты так думаешь?

Её глаза расширились, и она уставилась в тёмную ширь полей за сараем.

А потом просто улыбнулась мне:

— Не знаю.

И тут же запрыгала на месте.

— Папа, ну пожаааалуйста, пойдём поздороваемся с Бабой и Дедой!

Мне нужно было отвести её домой и уложить в постель. Даже если сегодня пятница, если она не выспится, завтра будет невыносимой.

Но оставить МакКенну в квартире над сараем, не предупредив родителей, я тоже не мог.

Да и сказать маме, что ей, может, стоит заглянуть в ящики в квартире Сэди, прежде чем туда заселится очередной гость, тоже было бы неплохо.

— Ладно, идём, — сказал я.

— Ура! — Она рванула вперёд, пробежав мимо ресторана, который мы достроили к дому семь лет назад.

К тому моменту, как я её догнал, она уже влетела в кухню.

Свет здесь был включён, за семейным обеденным столом сидела Джемма, уткнувшись в ноутбук, а мама стояла у массивного кухонного острова.

В сезон сбора гостей здесь кипела жизнь, но сейчас в воздухе чувствовалась пустота.

Мама сняла крышку с блендера, полный чего-то подозрительно похожего на маргариту, а из гостиной громко доносилась кантри-музыка. Это означало, что папы дома нет.

— Малышка! — Мама широко улыбнулась, когда Мила подбежала и бросилась к ней в объятия. — Вот так сюрприз!

— Баба! А знаешь что?

— Что?

— Папина подруга осталась в квартире тёти Сэди!

Чёрт. Ну, теперь всё точно всплыло наружу.

Я снял шляпу, повесил её на крючок у задней двери и плюхнулся на высокий табурет у стойки. Джемма со стуком закрыла ноутбук и присоединилась ко мне, её губы дёрнулись в сдержанной улыбке.

— Это точно будет интереснее, чем перечитывать мой сценарий в пятидесятый раз.

Она шутливо ткнула меня в плечо, а в её карих глазах сверкали озорные искорки. Единственная из нас, кто не унаследовал голубые глаза. Иногда её взгляд напоминал мне глаза МакКенны — смешение золотых и зелёных оттенков.

— Кто это, Мэддокс? — спросила Мама, сдвинув брови.

Я открыл рот, чтобы ответить, но Мила опередила меня.

— Её зовут МакКенна, и папа сказал, что они давно были друзьями.

Сердце сжалось, услышав имя МакКенны из уст моей дочери. Новая волна тревоги накрыла меня с головой. Никто не должен был знать, что она в городе. И она должна была уехать так же быстро, как появилась. Мой взгляд упал на блендер и два бокала с маргаритой, стоявшие рядом.

— Думаю, мне срочно нужна одна из них, — сказал я.

Джемма прыснула, и даже губы мамы дёрнулись в сдержанной улыбке.

— Почему бы тебе не заглянуть в свою игровую комнату и не посмотреть, что там новенького? — предложила мама, целуя Милу в щёку.

— Это, наверное, лучший день в моей жизни! — воскликнула Мила. — Мы с Рианной пекли печенье, папа позволил мне съесть три печеньки после пиццы, я смотрела Скуби-Ду, познакомилась с новой подругой, а теперь получу подарок!

Она закружилась на месте и выбежала из кухни, направляясь в бывшую мою комнату, которая теперь превратилась в её игровую. Там стояла кровать с розовым балдахином, а саму комнату можно было принять за игрушечный магазин, взорвавшийся в ограниченном пространстве.

— Это должно занять её хотя бы на пятнадцать минут, — заметила мама, вытаскивая третий бокал. — Так… вот это действительно сюрприз.

Я провёл рукой по щетине, которая уже грозила превратиться в полноценную бороду, и выложил всё, как есть — как МакКенна вошла в дом с ключом в руке.

— Она не может здесь оставаться, — закончил я. — Сибил вернулась. Судья отправил её в женскую реабилитационную клинику после того, как Брюс её арестовал.

— Чёрт, — выдохнула мама.

— Сибил ничего не сможет сделать, Мэдс, — тихо сказала Джемма, обняв меня и прижавшись лбом к моему плечу. — Как бы она ни бушевала, она не сможет забрать Милу у тебя.

Я с трудом сглотнул.

— Я не могу рисковать, что она вдруг «вспомнит», кто отец, и мне снова придётся за неё бороться.

Челюсть сжалась, когда я попытался подавить жжение в глазах.

— Ты ей сказал? — тихо спросила Джемма.

Глаза мои распахнулись.

— О Миле? Чёрта с два.

— Она сама догадается, — вставила мама. — Достаточно просто посмотреть на них вместе.

— У неё только цвет волос и глаз от МакКенны, больше ничего, — возразил я, но даже самому это прозвучало неубедительно. — И ты забываешь, я пытался сказать МакКенне. Пытался, и мне за это раздавили сердце и душу.

Мама молча подвинула ко мне бокал с маргаритой. Я сделал большой глоток. В ней явно было недостаточно алкоголя.

— Ты не знаешь, что тогда творилось в её жизни, — мягко сказала мама.

— Она была помолвлена, мама. Это не самое ужасное положение.

— Когда ты пытался с ней связаться, прошёл уже год с тех пор, как она сказала тебе не звонить. Ты уверен, что она тогда ещё была помолвлена? Она вообще замужем? Она здесь одна, верно? Что это вообще значит? — мама продолжала давить.

Я вспомнил её руки в машине, тёмные круги под глазами, усталость, буквально кричащую в каждом её движении.

Какой бы ни была её жизнь четыре года назад, когда я впервые нашёл Милу, плачущую в грязи, пока Сибил валялась в собственной блевотине, сейчас у МакКенны явно не было никакого «долго и счастливо».

Она бежала.

Бежала настолько, что решила использовать дом своего отца как убежище. Отец, который практически не участвовал в её жизни, которому она никогда не доверяла.

Я сделал ещё один глоток и бросил на маму с Джеммой твёрдый взгляд.

— Никто ей ничего не говорит. Она сказала, что уезжает завтра, так что неважно, но рассылайте свои сигналы летучей мыши всем нашим друзьям и знакомым, чтобы они знали.

— А что ты ей скажешь? — спросила Джемма.

— Ничего. Скорее всего, я её больше и не увижу. Сказал ей бросить ключ в ящик для гостей по пути, — ответил я, но внутри что-то скрутило от собственных слов.

Мне хотелось знать, что её тревожит. Хотелось понять, почему она так устала и от чего бежит. Но я не мог себе этого позволить.

Не ради Милы.

И не ради себя — потому что моё сердце уже раз за разом разбивалось о неё.

— Ну, чёрт, — нахмурилась мама. — Если бы Райдер не раскурочил все домики, у нас было бы полно места, но с Сэди и с её подругами, которые приезжают в понедельник, у нас всё занято, даже квартира над сараем.

— МакКенна здесь не остаётся, — твёрдо повторил я.

Она не могла. И она сама с этим согласилась. Но потом я нахмурился, пытаясь вспомнить её точные слова.

Конечно, теперь, когда дом Трэпа — мой дом, был для неё закрыт, она не станет задерживаться… или?

Пронзительный крик восторга прорезал воздух, и я нахмурился, глядя на Маму.

— Что ты опять устроила?

Маленькие ножки загрохотали по лестнице, и Мила влетела в комнату, держа в руках не одного, а двух единорогов.

Честер был редкостью — когда мы с Милой оставляли Сэди в колледже в Ноксвилле два года назад, нам едва удалось найти его в магазине. Линию этих игрушек уже сняли с производства, но с тех пор, как Мила увидела бирку, на которой перечислялись друзья Честера из её любимой книги, она буквально мечтала собрать всё стадо. И именно это моя мама сделала. Она нашла подругу Честера — Шарлотту.

— Нана!!! — взвизгнула Мила. — Ты лучшая бабушка на всей планете. Честер такой счастливый!

Она обняла Маму, а потом подбежала ко мне, буквально впихивая мне в лицо двух единорогов.

— Смотри, папа, Шарлотта вернулась к Честеру, точно так же, как МакКенна вернулась к тебе.

У меня внутри всё рухнуло. Мама и Джемма разразились смехом.

— Ладно, Букашка, говори «спасибо» и «спокойной ночи», и поехали домой, пора спать.

— Можно я останусь на ночь? Пожалуйста, пожалуйста?

Я покосился на бокалы с маргаритой.

— Не сегодня, Мила. У бабули другие планы.

— Пф-ф-ф. Милый мой, — Мама махнула рукой, — вечер с внучкой всегда лучше любых планов, какие бы я ни строила. Да и ты всё равно собирался привезти её утром помогать с пирогами к Дню Благодарения.

— Где папа? — спросил я.

— Поехал с Райдером в Нэшвилл на собрание Ассоциации владельцев гостевых ранчо Теннесси. Вернутся завтра.

Мила притопывала на месте, сжимая в объятиях своих единорогов.

— Пожалуйста, папа?

Она слишком часто получала, что хотела, но видеть её счастливой стоило каждого раза, когда я сдавался.

— Похоже, мне придётся смотреть Скуби в одиночестве, — вздохнул я, изображая всю возможную драму.

Мила захихикала.

— Ты смешной, папа. Ты же знаешь, что не будешь смотреть его без меня.

— Давай обнимашки, — сказал я.

Она обхватила меня так крепко, как могли её маленькие руки, и чмокнула в щёку.

— Я люблю тебя, Букашка, — сказал я, голос вдруг стал хриплым, слишком полным эмоций.

— Люблю тебя тоже, папа!

И тут же снова бросилась к маме.

— Можно нам устроить танцевальную вечеринку?!

— Всё, что захочешь!

— Она завтра будет капризной, так что удачи вам с пирогами, — ухмыльнулся я.

— Она капризничает только с тобой, — вставила Джемма.

Моя улыбка стала шире. Это меня совершенно не беспокоило. Значит, она чувствовала себя рядом со мной в безопасности.

Я обнял маму и Джемму, попрощался, схватил шляпу и направился к двери.

Музыка уже сменилась на очередную диснеевскую поп-песню, пока я ещё даже не успел её закрыть. Это странным образом успокоило.

Когда я дошёл до Бронко, то поднял взгляд на квартиру над сараем. Окна были тёмными.

На мгновение мне показалось, что, может, это всё был сон. Что МакКенна не вернулась в Уиллоу-Крик. Но её арендованная машина, припаркованная рядом, напомнила мне, что это реальность.

Грудь сжалась от беспокойства. Не только за Милу. За женщину, которую я когда-то считал второй половиной своей души, пока она не ушла. За женщину, которая сейчас выглядела так, будто загнала себя до предела.

Я завёл машину, развернулся и поехал вниз по подъездной дороге. Но на развилке, где дорога уходила в сторону озера, руки сами свернули руль.

На стоянке у воды стояло несколько машин. На берегу горел костёр, и шум голосов подростков и музыка смешивались с трелью сверчков. Вполне мог бы разогнать их всех, но сегодня не собирался — особенно когда был не при исполнении.

Вместо этого я направился по тропе, ведущей на вершину утёса, откуда открывался вид на озеро.

Изношенная временем тропа была крутой, но я едва ли запыхался, когда достиг вершины. Вода внизу сверкала в темноте, маня к себе, как всегда.

Здесь мы с МакКенной находили тишину.

Для неё это было спасением от её матери. Для меня — от тяжести, которую я нес на плечах, наблюдая за тем, как разваливается наше ранчо.

Телефон завибрировал в кармане.

Райдер. Не в общем чате с сёстрами, а личное сообщение. Мы почти всегда писали в группу — личные переписки оставались для важных разговоров.

Придурок: Просто проверяю, не слетел ли ты со скалы на своём Бронко.

Я закатил глаза.

Я: Не верится, что Сокровище уже успела тебе нажаловаться.

Придурок: Вообще-то, это мама написала папе.

Я вздохнул.

Придурок: Серьёзно, ты в порядке?

Холодное ощущение тревоги внутри немного потеплело от заботы брата.

Я: Завтра её уже не будет.

Придурок: Да, но если бы мне пришлось увидеть Рэйвен хотя бы на десять минут, ты бы уже упаковывал меня в камеру за убийство.

Я: Совсем другая ситуация. Хотя если бы появилась Рэйвен, я бы сам себя закрыл.

Придурок: Пьём завтра вечером.

Я: Может быть.

Придурок: Я не спрашивал, Мэдс.

На губах мелькнула кривая усмешка.

МакКенна могла снова разодрать шрамы, которые я пытался залечить годами, но моя семья всегда была рядом, чтобы помочь мне залатать их заново.

Я погружусь в работу. В свою дочь. И забуду, что МакКенна вообще приезжала в этот город.

По крайней мере, на это я надеялся.