Последний, кого ты любила

Глава 26

Мэддокс

После обеда поднялся ветер, завывая среди деревьев и сквозь лощину, заставляя МакКенну и Милу поёжиться. Мы оделись тепло, но не настолько, чтобы пережить вечерний холод. Когда тени стали длиннее, а солнце начало клониться к горизонту, я понял, что пора возвращаться.

— Можно я поеду с МакКенной? — спросила Мила.

У меня скрутило желудок. Я всегда был жадным, когда дело касалось Милы. Я хотел заполучить все её моменты. Но теперь жадность была ещё и другой. Я хотел, чтобы Мила пробралась в сердце МакКенны, пустила там корни, чтобы, возможно, у МакКенны появился ещё один повод остаться.

— МаК? — спросил я.

Она знала, что вопрос был глубже, чем просто «возьмёшь ли ты Милу с собой». Я спрашивал: готова ли ты? Сможешь ли ты держать обоих в безопасности?

— Мне бы это понравилось, — ответила она. — Но нам придётся ехать медленнее, чем ты с папой, потому что я ещё не наездник его уровня.

Я помог Миле устроиться перед МакКенной, и мы отправились в обратный путь — медленно и уверенно. Я следовал за ними, а Мила болтала всю дорогу. Я с интересом наблюдал, как плечи МакКенны подрагивали от смеха. Мама была права. Мила — это настоящее солнце. Лучики радости, согревающие всех вокруг.

Когда мы добрались до конюшни, нас встретили Сэди и Терранс. Я постарался не задумываться слишком много, когда они быстро разомкнули объятия при моём появлении.

— Вот кто угнал моего коня! — воскликнула Сэди, подойдя к Шэдоуфаксу, пока я снимал Милу, а МакКенна спрыгивала на землю.

— Я не знала, что он твой, — сказала МакКенна. — Прости.

— О, да ладно. Мы всё равно не собирались кататься. Терранс… — Сэди ткнула плечо высокого рыжеволосого парня рядом с ней. — Боится лошадей.

Я едва удержался от смеха, но Сэди всё равно его уловила и тут же сузила глаза.

— Только попробуй, Мэддокс. Иначе я расскажу МакКенне о твоём монашеском образе жизни и отсутствии секса.

Я быстро закрыл Миле уши, почувствовал, как вспыхнули мои щёки, и метнул в Сэди убийственный взгляд.

— Господи, Сэди. Серьёзно?

Губы МакКенны дёрнулись. Мила заёрзала у меня в руках, и я убрал ладони с её ушей.

— Беги поздоровайся Наной и Дедой, пока мы не ушли.

— Хорошо, папа!

Она весело поскакала к дому.

— Что я говорил насчёт того, чтобы не говорить при ней такое, Сэдс? — строго спросил я.

Сэди наклонилась к МакКенне и заговорила, едва шевеля губами:

— Дело не только в Миле. Он вообще не любит, когда мы говорим о сексе. Ты бы видела наш групповой чат. Всё время одно и то же: «Не говорите про секс, не упоминайте про секс, не занимайтесь сексом». Я думала, он с Джеммой подавятся, когда я сказала, что мы с Террансом зажгли в туалете кинотеатра.

Терранс поперхнулся, а я встретился с ним взглядом, который быстро превратил в прищуренный предупреждающий взгляд.

— Ты помнишь, что я могу арестовать тебя за непристойное поведение в общественном месте, да? — сказал я, взлохматив ей волосы.

Она отмахнулась.

— И это было прекрасно непристойно.

Щёки Терранса стали ярко-красными, и он попятился в сторону дома.

— Я… я, пожалуй, пойду внутрь.

— Райдер и я собираемся покатать тебя завтра на машине, показать город, — громко объявил я ему вслед. — Как тебе такая идея, Терранс?

Теперь уже Сэди резко втянула воздух, а потом врезала мне кулаком в плечо.

— Прекрати.

— Ты сама начала, когда привела его сюда, — пожал я плечами.

Она фыркнула и последовала за Террансом. Мы с МакКенной остались в тишине.

Помыв лошадей, напоив их и заведя обратно в стойла, мы тоже двинулись к дому.

— Сэди… — МакКенна замялась, подбирая слова.

— Фейерверк. Прямо как одна девчонка, которую я когда-то знал, — усмехнулся я, глядя на неё.

— Я никогда не была настолько открытой, — пробормотала она.

Моя улыбка медленно исчезла. Она и правда не была. Она флиртовала, отпускала колкие шутки, но всегда держала дистанцию, не позволяя себе полностью раскрываться. И я задумался — будет ли эта сдержанность с ней в моей постели, когда она окажется там обнажённой и задыхающейся от удовольствия? Абсолютно неправильная мысль, когда заходишь в кухню к маме.

— Папа! Можно мне остаться на ночь? Тётя Сэди делает пиццу и сказала, что я могу придумать любую форму. Думаю, попробую сделать радугу с пышным облачком на конце!

Я тяжело вздохнул.

— Ты уже дважды ночевала здесь на этой неделе, Букашка.

— Пусть остаётся, — вставила Сэди.

— Где мама с папой? — спросил я, оглядываясь.

— Собираются на линейные танцы с Абботами. А остальные просто остаются здесь. Мила будет в порядке.

— Ты точно не отвлечёшься на… ну, ты понимаешь? — я бросил взгляд в сторону дивана, где Терранс и её друзья разложили на журнальном столике карты.

Сэди закатила глаза.

— Как будто. Мама засунула меня в комнату Милы, а Терранс ночует в сарае.

— И что? Это ничего не значит. МакКенна и я вечно удирали в сарай.

МаК издала какой-то сдавленный звук, а Сэди рассмеялась.

— Я помню, как дразнила вас за ц-е-л-о-в-а-ш-к-и. Забавно.

Мысли о поцелуях с МакКенной и так не покидали меня весь день, но, несмотря на это, я всё ещё колебался, оставляя Милу в компании студентов.

— С ней всё будет хорошо, Мэдс. Ты же всё равно приедешь пораньше, чтобы помогать с Днём Благодарения, верно?

— Папочка, пожа-а-а-а-а-луйста! — у Милы были самые большие глаза на свете, ладошки сложены в молитвенном жесте под подбородком, а сама она подпрыгивала на месте.

— Ты пропустишь время с МакКенной, — попытался я найти хоть какой-то аргумент против.

— Я не волнуюсь. МакКенна больше нас не оставит, — уверенно заявила она, прежде чем броситься мне на шею, зная, что я уже сдался. — Люблю тебя, папа!

И тут же ускакала в гостиную, требуя узнать, во что играют друзья Сэди.

— Ты уверена? — спросил я Сэди ещё раз.

— О Боже, да! Просто уходи, пока я не запустила в твою толстую башку скалкой.

Я направился к двери вместе с МакКенной.

Голос Сэди догнал нас уже в прохладном вечернем воздухе:

— Хорошего вечера, вы двое. М&M на дереве сидят, ц-е-л-у-ю-т-ь-с-я!

Я показал ей средний пальц, и она рассмеялась, когда дверь захлопнулась за нами.

Мы с МакКенной ехали в тишине.

Только когда я свернул к дому, меня осенило, что я так и не рассказал ей про арест Сибил и угрозы, которые она выкинула. Я поразился, осознав, что вообще не думал обо всём этом несколько часов.

Гирс. Сибил. Тексты с угрозами от Грегори.

Мы провели спокойный день, и я хотел, чтобы это ощущение длилось всю ночь. Достаточно долго, чтобы я успел выполнить все те обещания, что дал ей раньше.

МаК нервно теребила свою кофту.

— О чём задумалась? — спросил я, въезжая в гараж.

— Ни о чём, — сказала она, отстёгивая ремень и вылезая из машины.

Я провёл нас через заднюю дверь, щёлкнул выключателем. Кухня блестела после утренней уборки, когда мы оттирали какао-порошок.

Сняв шляпу, я потянулся к её руке, прежде чем она успела отойти. Притянул к себе, грудь к груди. Запах сена, лошадей, травы и пота окружил нас, но его оттенял сладкий аромат какао, всё ещё витавший в воздухе, и её естественный запах. Я провёл пальцами по её ключице, обвёл нежную кожу у горла, скользя вверх-вниз по линии пульса.

— МакКенна.

— Да?

— Кажется, мне придётся нарушить обещание, — мой голос стал низким, наполненным желанием. Теперь, когда мы были одни. Теперь, когда она была в моём доме. В моих руках.

— Да? Не уверен в своих силах? Я имею в виду, сколько прошло, монах? — поддела она, но нервничала.

Я заметил, как она прикусила нижнюю губу. Как её пульс затрепетал под моими пальцами.

— О, насчёт этого я абсолютно уверен. Но думаю, сначала стоит принять ванну, чтобы смыть запах лошадей.

Она выскользнула из моих рук, и я позволил. Отступила на пару шагов, бросила взгляд на окна — ставни были закрыты, — а затем стянула через голову свитер. Сегодня она надела бюстгальтер. Наверное, знала, что поедем верхом. И я был немного разочарован. Она сделала ещё шаг назад, сбросила обувь. Я следовал за ней, слой за слоем. Футболка. Обувь. Джинсы. Пока в коридоре нас не осталось только в нижнем белье.

Она замерла, ладонь скользнула по её животу, словно она что-то обдумывала.

— Не останавливайся, — пробормотал я, у меня потекли слюнки, и желание пронзило меня насквозь.

Она потянула за резинку своего нижнего белья.

— Это? Ты хочешь, чтобы я сняла это?

— Я не знаю, МаК, — сказал я. — Ты хочешь, чтобы я снял это?

Она облизнула губы. Я шагнул к ней, и она не отступила. Я был достаточно близко, чтобы протянуть руку и отодвинул чашечку ее лифчика, освобождая ее, наблюдая, как ее сосок затвердел еще больше под моим прикосновением. Я расстегнул бретельки, придвинулся еще ближе, чтобы дотянуться до нее сзади и расстегнуть застежку.

— Это сделало положение неравномерным.

Мои ладони обхватили ее мягкие выпуклости, пальцы нежно сжали, и она тихонько всхлипнула. Я очертил нежные круги вокруг ее вершин, и ее дыхание стало прерывистым.

Она опустила руки мне на талию, стягивая с меня боксеры, и я повторил это движение с ее трусиками. Мы играли в ту же игру, что и несколько мгновений назад, но снимали одежду друг с друга вместо своей собственной. Легкое касание пальца, рывок ткани, дразняще медленные движения, пока мы не встретились взглядами, пока обе пары нижнего белья не упали на пол.

— Как давно у тебя было? — спросила она, затаив дыхание.

— Какое-то время. А у тебя?

Она сглотнула.

— После Керри. У меня действительно не было времени, и я вроде как потеряла интерес.

— Что значит, ты потеряла интерес? — спросил я, обхватывая ее руками за талию и поднимая на руки. Она обхватила меня ногами, и я зашагал по коридору в сторону своей спальни.

— Я устала выполнять всю работу, едва сводя концы с концами, — сказала она, и это вызвало во мне волну гнева и разочарования.

Что она была с придурками, которые не хотели о ней заботиться. Но, зная МаК, она и им этого не позволила. Зная МаК, она подняла свой барьер и отказала им во въезде.

Я захлопнул за собой дверь своей спальни и опустил ее на кровать. Она была высокой, всего на шесть или восемь сантиметров ниже меня, и на кровати ее груди были на идеальной высоте, на уровне моего рта. Я улучил момент, чтобы облизать и насладиться каждой из них, пока она проводила рукой по моим волосам.

Затем я остановился и опустился на колени, положив руки ей на задницу, сжимая и массируя.

— Ты хочешь, чтобы я был здесь, МаК? — спросил я, двигаясь так, что мое дыхание коснулось ее лона, и наслаждаясь тем, что ее кожа покрылась мурашками.

— Боже, да, — сказала она с тихим стоном.

— Тогда ты должна пообещать мне кое-что.

— Что угодно.

Это заставило меня остановиться, оглянуться на нее с уверенной улыбкой, любя за то, что она так сильно хотела меня, так сильно хотела, что готова была предложить все, что угодно.

— Ты не можешь сдерживаться, — сказал я ей. — Нет стены. Нет щита. Брось все это, почувствуй все, что я, черт возьми, делаю с тобой сегодня вечером.

Она с трудом сглотнула, но не стала отрицать тот факт, что обычно держала себя в руках. Она провела рукой по моей щеке, проводя ногтями по щетине моей бороды, ее светлые глаза прожигали мой голубой взгляд, оставляя золотистый след.

Она кивнула, и я растворился между ее ног.

Она задыхалась, всхлипывала и дергала меня за волосы, а я пожирал ее губами, покусывал и водил пальцами туда-сюда. Когда ее ноги начали подкашиваться, я потянул ее на кровать и продолжил свой пир, наслаждаясь каждым прикосновением, звуком и движением, пока она не обхватила меня и не произнесла мое имя тем хриплым шепотом, который я обожал.

— Мэдс, боже, Мэдс. Прямо здесь. Пожалуйста… Мэдс…

Затем она перешла все границы, и я чуть не сорвался вместе с ней.

Я покрывал поцелуями ее живот, лаская каждую грудь еще раз, прежде чем мой рот снова нашел ее. Наши языки медленно танцевали, входя и выходя, пульсируя, как будто они были другими частями нас самих, двигающимися вместе. Мои руки исследовали каждую впадинку, и она отвечала мне взаимностью, сжимая и скользя по моим мышцам, бедрам, члену.

Я подошел к приставному столику, выдвинул ящик под своим оружейным сейфом и обнаружил связку презервативов, которыми никогда не пользовался дома, и не был уверен, зачем положил их туда, но был рад, что у меня хватило предусмотрительности сделать это. Я разорвал упаковку зубами, оглянулся на нее и замер.

Ее лицо пылало, глаза были затуманены желанием, она медленно водила рукой по животу, расставив ноги, ожидая, когда я вернусь к ней. Ее волосы, собранные в конский хвост, лежали на одной груди, так что из-под них выглядывал только твердый кончик, и мое сердце застряло где-то в горле. МакКенна на самом деле была здесь, в моей постели, готовая принять меня, желающая меня. Я не был уверен, что моя израненная душа выдержит это. Я не был уверен, что переживу, если она снова уйдет от меня. Но я бы взял ее — всеми возможными способами, пока она не ушла.

Я снова устроился между ее ног, снова целуя ее неторопливыми, нежными толчками языка, которые мне хотелось повторить своим членом. Но я еще не был полностью готов оказаться внутри нее, потому что, как только я это сделаю, пройдет всего несколько минут, прежде чем все закончится, а я этого не хотел. Еще нет. Никогда.

— Скажи мне, что ты этого хочешь. Что ты хочешь меня, — хрипло потребовал я, целуя уголок ее губ, спускаясь вниз по подбородку и нежно прикусывая мочку уха.

Она тяжело дышала.

— Я хочу этого. Я хочу тебя, Мэддокс.

Я вошел в нее, и она одновременно выгнулась навстречу мне, как будто эти два движения каким-то образом сблизили нас, соединили не только наши тела, но и наши сердца и души, избавив от долгих лет разлуки, оставив позади боль разлуки и каким-то образом залечив раны чистой любовью, радостью от того, что мы снова вместе. Ее ноги обхватили меня за талию, и я больше не мог быть нежным. Я не хотел быть таким. Я хотел заявить на нее права с необузданной яростью. Я хотел, чтобы она ответила тем же, пока не будет уже не в состоянии меня отпустить.

Я с рычанием завладел ее ртом, пока мы двигались вместе, покусывая и облизывая. Я скользнул рукой по ее телу, между нами, требуя, чтобы каждая клеточка ее тела присутствовала, чтобы она впустила меня и была полностью со мной.

— С тобой так хорошо, Мэдс.

— Ты — рай, МаК. Мой рай.

Она запульсировала вокруг меня, снова вскрикнув, и я потерял всякий контроль, мои движения были неуверенными и дикими, пока я не перешел грань блаженства, которого я никогда не знал, даже с ней в наши первые дни, когда мы исследовали, прикасались и пытались доставить друг другу удовольствие. Это. Это было все равно, что покинуть мир и отправиться в путешествие по ночному небу.

Путешествие было прекрасным. Мирным. Полным.

Мы медленно остановились, возвращаясь на землю и в постель. Я перекатился, увлекая ее за собой, пытаясь прижаться к ней, потому что не хотел снова разрывать нас пополам. Она положила голову мне на грудь, играя с волосами на моей, пока мои пальцы скользили взад-вперед по ее плечу.

— Я думала, ты сказал, что сначала мы примем ванну? — поддразнила она.

Я усмехнулся и, наконец, отодвинулся, но только для того, чтобы подхватить ее и перебросить через плечо. Она взвизгнула и хлопнула меня по спине, когда я направился к огромной ванне, которая стояла у меня в ванной только потому, что Миле нравилось представлять себя в ней русалкой.

Теперь у этого места появилась новая цель — совершенно взрослая цель.

Я усадил МаК на край, бросил презерватив и пустил воду.

Она оглядела помещение.

— Это похоже на тебя. Гораздо больше, чем в других помещениях дома.

Я улыбнулся.

— Я не позволял маме или моим сестрам распоряжаться здесь.

— Они украшали дом для тебя?

Я пожал плечами.

— У них было право голоса. Я хотел, чтобы это было похоже на дом, а не на какую-то холостяцкую берлогу.

Когда ванна начала наполняться, я шагнул в нее и протянул руку. Она взяла ее и забралась ко мне. Когда мы сели, я снова притянул ее к себе и потянулся за мылом, медленно проводя им по ее коже, неторопливо, дразняще, искушая ее отреагировать. Ее дыхание снова стало прерывистым.

— Боже, как я люблю, когда ты так звучишь, — прошептал я ей на ухо, целуя ее.

Надеясь, что смогу удержать ее. Надеясь, что каждый звук, вздох, взгляд и прикосновение будут моими навсегда.