Последний, кого ты любила

Эпилог

Мэддокс

7 НОЯБРЯ СЛЕДУЮЩЕГО ГОДА

Год назад я возвращался домой к своей маленькой девочке и засыпал в пустой постели, думая о женщине, которая ушла. О той, что уехала из города, оставив этого ковбоя с наполовину разбитым сердцем и ворохом воспоминаний, в которые я не лез.

Сегодня моя жизнь и сердце были настолько наполнены, что это казалось почти грехом, а МаК и я создавали новые, прекрасные воспоминания — ярче, глубже, сильнее.

Только одно осталось таким же, как и год назад: я снова был в МакФлэнниганс, борясь с Вилли на полу.

— В этот раз ты идёшь в тюрьму, Вилли, — сказал я, заламывая ему руки за спину и застёгивая наручники. Потом оглядел пол в поисках своей чёртовой шляпы. — И ты снова должен мне новую шляпу.

Вилли разрыдался:

— Она выходит замуж, Мэддокс. За этого парня в костюме.

— Для тебя я шериф Хатли, придурок.

Я поднял его на ноги и бросил взгляд на брата, который лениво прислонился к барной стойке, скрестив руки на груди и ухмыляясь.

Я кивнул в его сторону:

— А ты… спасибо за помощь. В который раз!

Он пожал плечами.

— Меня ведь не выбирали шерифом.

— У меня нет на это времени. Мне нужно вернуться домой, — буркнул я, толкая Вилли к выходу.

На вечер у меня были планы, ради которых я должен был успеть домой раньше МаК. Она с трудом, но всё же нашла больницу в соседнем округе, где её взяли доучиваться на последнем этапе ординатуры. Это означало долгие поездки, но она говорила, что это неважно. Что главное — быть с нами и заниматься любимым делом. Но мне это всё равно не нравилось. Я хотел, чтобы она была рядом. Потому что я был эгоистом, когда дело касалось моих девочек.

Райдер вышел следом за мной, когда я запихивал Вилли в свою рабочую машину.

— Ты правда собираешься сделать это сегодня? — спросил он, наблюдая за мной с тем выражением, которое мне не понравилось.

Я посмотрел на него, в моих глазах не было ни намёка на сомнение.

— Да.

Райдер провёл рукой по щетине.

— Давай уже, Райдер, выкладывай, — рыкнул я.

— Мне нравится МаК. Мне нравится эта дурацкая, счастливая улыбка, которая у тебя теперь, когда ты, наконец, получаешь нормальный… — он ухмыльнулся, не договорив.

Я не повёлся на его подколку, просто пожал плечами:

— Но?

Он покачал головой.

— Наверное, ты просто лучше меня, потому что я бы никогда не дал Рэйвен второго шанса.

— Как я уже говорил миллион раз, то, что было у нас с МаК, совершенно не похоже на то, что было у тебя с Рэйвен, — твёрдо ответил я.

Райдер, однажды переживший разбитое сердце, решил, что больше никогда не впустит в свою жизнь серьёзные отношения. А я… я всегда жаждал вернуть утраченное. Возможно, потому, что моя душа знала, что значит быть целым, и стремилась к этому снова. С возвращением МакКенны всё встало на свои места.

Райдер посмотрел на Вилли на заднем сиденье, тяжело вздохнул и сказал:

— Отпусти его. Мы оба знаем, через что он сейчас проходит. Да и так ты быстрее доберёшься домой.

Я ненавидел, когда он был прав. Вздохнув, я открыл дверь, вытащил Вилли, снял наручники и передал его брату.

— Убедись, что он доберётся домой.

— Спасибо, Мэдс, — пробормотал Вилли, утирая лицо рукавом.

— Для тебя я шериф Хатли, мудак.

Я обошёл машину, сел за руль и направился домой, всего в нескольких кварталах отсюда, с уже сияющей улыбкой и взволнованным сердцем.

Когда я открыл дверь, мне навстречу вприпрыжку выбежала Мила. Она уже почти идеально освоила этот её любимый прыжковый шаг.

— Ты дома! Мы с Рианной уже начали волноваться.

Рианна, стоявшая чуть поодаль, совсем не выглядела обеспокоенной.

— Иди переодевайся, — сказала она. — Мы как раз заканчиваем последние приготовления.

Я ухмыльнулся.

— Спасибо за помощь.

Рианна улыбнулась в ответ.

— Я только рада. Это словно исполнение пророчества.

Я приподнял бровь, едва сдерживая смех.

— Чего?

— Ещё в третьем классе я знала, что вы двое — навсегда. Я просто видела это.

Я фыркнул и пошёл по коридору, но понимал, что она говорит правду. Я знал это и тогда. Мы просто позволили жизни, страхам и грузу прошлого разлучить нас.

Я вылез из формы, привёл себя в порядок и вернулся в джинсах и рубашке меньше чем за десять минут — но даже так времени оставалось впритык.

Выйдя на заднее крыльцо, я застыл, глядя на то, что сделали Мила и Рианна. Цветы, которые я привёз домой в обед, заполнили буквально каждый свободный уголок. Единственное чистое место — маленький круглый стол, накрытый белой льняной скатертью, со свечами и тремя коваными стульями, покрашенными в белый. Мила кружилась в платье, покрытом радугами, и с таким же разноцветным букетом в руках. Я не знал, будет мне грустно или радостно, когда она перерастёт свою любовь к радугам — точно так же, как в тот вечер, когда День, когда единороги спасли мир сменился на День, когда драконы спасли вселенную.

Рианна появилась в дверях с подносом еды, и я придержал для неё дверь. Она поставила поднос на столик сбоку, а я снова поблагодарил её за всё.

Она похлопала меня по щеке и сказала:

— Наслаждайся вечером и удачи — хотя она тебе и не нужна.

Потом она обняла Милу на прощание и ушла, ровно в тот момент, когда МакКенна припарковалась во дворе. С тех пор как она вернулась в Уиллоу Крик, она ездила на Бронко, и я наконец-то полностью его починил, чтобы не волноваться, что он сломается где-нибудь ночью, когда она возвращается домой после смены.

Каждый день она проезжала через территорию Вест Гирс, и если бы Трэп не взял банду в свои руки после того, как Чейнсо исчез, я бы беспокоился сильнее. Но с тех пор, как он вернулся в округ Уинтер, он дал понять, что никому не позволит навредить своей дочери. Он даже пару раз был у нас на ужине, и я до сих пор не уверен, кому из нас это казалось более странным — шерифу, сидящему за одним столом с бывшим заключённым, или лидеру банды, делящему хлеб с человеком, который его когда-то арестовал.

МаК, как обычно, припарковалась в гараже и направилась к парадной двери, даже не взглянув на задний двор. Она что-то говорила по телефону, скорее всего, с Салли — они разговаривали почти каждый день.

Мила тут же убежала в дом, и через секунду я услышал, как она закричала имя МаК, а потом — звук их столкновения. Они всегда бросались друг к другу, когда разлучались хоть на несколько часов. Я усмехнулся, чувствуя, как внутри распирает от счастья.

— Ты шикарно выглядишь, Букашка. Где ты взяла это платье?

— Папа купил мне его, когда мы ходили по магазинам. Давай быстрее, мы уже ждали целую вечность!

И вот они уже здесь, с Милой, тащащей МаК через кухню к заднему крыльцу. Я немного чувствовал себя виноватым, что она ещё в форме, с усталым лицом и волосами, стянутыми в тугой хвост. Но если бы я сказал ей переодеться, она бы только возмутилась. Она никогда не хотела делать что-то особенное в этот день.

Когда МаК вышла на крыльцо, она нахмурилась, её ступни слегка качнулись, пока она осматривала всё вокруг. Затем её взгляд остановился на мне.

— Что тут происходит?

— С днём рождения, МакКенна! — запрыгала Мила. — Папа сказал, что ты ненавидишь праздновать день рождения, а я сказала, что это абсолютно неправильно, и нам нужно это исправить. Правда, папа?

— Чёртовски верно, — сказал я, не отводя взгляда от настороженных глаз МаК.

— Ты должен доллар в банку за ругательства, папа, но не сейчас. У нас есть дела поважнее! — заявила Мила, а потом повернулась к сестре. — Сначала ужин или подарки? Я голосую за подарки, но это твой день, так что решай ты.

Лицо МаК смягчилось, когда она посмотрела на Милу, буквально взрывающуюся от восторга.

— Думаю… подарки.

— Да! — воскликнула Мила, сделала свою фирменную победную позу и толкнула МаК к стулу. Как только та села, моя дочь протянула ей первый подарок. — Это от меня.

Мила настаивала, что хочет завернуть подарок сама, так что упаковка выглядела, мягко говоря, не идеально — углы топорщились, скотч налеплен в несколько слоёв, но МаК на такие вещи никогда не обращала внимания. Она даже выглядела немного растроганной, осматривая корявую обёртку.

— Я вижу, ты сама его заворачивала.

— Конечно! — гордо сказала Мила. — Я пока не очень хорошо это делаю, но если буду практиковаться, когда-нибудь стану такой же ловкой, как ты и папа. Давай, открывай!

Женщина, которую я любил — сначала наивным, юношеским сердцем, а теперь уже сердцем взрослого, циничного мужика, — потянула за ленту, разорвала бумагу, и из-под неё показалась небольшая коробочка для украшений.

МаК бросила на меня взгляд, но я только пожал плечами.

Это был хороший отвлекающий манёвр — начать с подарка Милы. Это немного сбило её с толку, и именно этого я и хотел.

Когда она открыла коробочку, на чёрном бархате лежал серебряный браслет. На нём висела половинка подвески в форме разбитого сердца с частью надписи Сёстры — это друзья навсегда. Он был так похож на брелок, который когда-то подарила мне МакКенна, что я сразу понял — это именно то, что нужно, когда Мила его выбрала.

— Смотри, вот вторая половинка! — сказала Мила и задрала ногу, чтобы МакК могла увидеть браслет для взрослых, обёрнутый вокруг её лодыжки. — Он мне пока великоват, но папа сказал, что я могу носить его так, пока не вырасту. Тебе нравится?

МаК притянула Милу к себе, крепко сжала в объятиях и поцеловала в висок.

— Единственное, что лучше, чем этот браслет — это иметь тебя по-настоящему, сестрёнка.

Мила захихикала, а потом помахала мне:

— Теперь твоя очередь, папа.

Я взял со стола небольшой пакет. Он не был завёрнут, но сверху красовался аккуратный бант. Опустился на одно колено перед МаК, а Мила вдруг замерла рядом, с трудом сдерживая возбуждённое дрожание.

— Мне кажется, ты была Хатли всю мою жизнь. Ты стала нашей с того дня, как появилась в ней, точно так же, как и Мила. И я знаю, что ты уже пообещала нам навсегда, а это самое главное, но я надеялся, что ты сделаешь это официально… выйдешь за нас замуж.

Я затаил дыхание, когда её лицо оставалось серьёзным слишком долго.

МаК положила ладонь мне на щёку, другой рукой притянула Милу ближе к нам. Затем, заглядывая мне в глаза, тихо сказала:

— Мы семья. Навсегда и без всяких формальностей. Но нет ничего, чего бы я хотела больше, чем назвать своих любимых людей своими перед всем городом.

Мила радостно взвизгнула, и мы с МаК засмеялись.

Я наклонился и поцеловал её. Когда-то давно, в тот день, когда она впервые уехала, я думал, что она принадлежит этому миру. Но на самом деле она всегда была моей. Нам просто понадобилось время, чтобы снова найти друг друга.

Поцелуй был сладким, но жгучим. В нём таилось желание — утонуть в ней, запустить пальцы в её волосы, почувствовать, как она выгибается подо мной, когда я двигаюсь в ней, когда она зовёт моё имя. Но это могло подождать.

Мила обняла нас, но когда поцелуй затянулся, потянула нас за лица и сказала:

— Дышите, ребята. Дышите.

Я улыбнулся — той самой глупой, слащавой улыбкой, о которой Райдер всё время подкалывал меня. Только теперь я был не единственным с такой улыбкой. МаК смотрела на меня точно так же. И Мила тоже, пока я притягивал её ближе, так, чтобы она уютно устроилась между нами.

— Знаете, что это значит? — спросила Мила, извиваясь в наших объятиях. — Это значит, что мне нужно написать новую историю! День, когда Хатли поженились! Это будет эпично.

— Почему бы тебе не взять бумагу и не начать прямо сейчас? Так ты дашь мне и МаК хотя бы пять минут, — сказал я.

Она закатила глаза, но всё же отпустила нас и медленно потащилась к двери.

— Ладно, папа, но я теперь умею определять время, так что выйду ровно через пять минут.

Дверь со скрипом захлопнулась за ней.

Я открыл бархатную коробочку и показал МаК кольцо, которое выбрал.

— Я спас тебя от одного из тех радужных камней, которые хотела Мила. Это мне показалось больше похожим на тебя.

Кольцо было простым: квадратный бриллиант в центре, а по бокам — два светло-зелёных изумруда, оттенка её глаз в те моменты, когда я был глубоко внутри неё, а она выкрикивала моё имя.

— Оно прекрасное, Мэдс, — её голос зазвучал в том мягком полушёпоте, который я любил до чёртиков.

— Я думал, что нужно было сделать это по-другому. Отвести тебя куда-нибудь, сделать предложение наедине… но…

— …это было бы неправильно, — закончила она за меня. — Нет, я рада. Мила должна была быть частью этого.

— Твой день рождения должен приносить тебе только хорошие воспоминания, МаК. И с сегодняшнего дня я обещаю, что так всегда и будет.

Она накрыла мои губы своими. Я запустил руку ей в волосы, углубляя поцелуй, наши языки сплелись в жадном, но нежном танце. Я потянул её к себе, усадив на своё колено, чтобы чувствовать её сердце, бьющееся в унисон с моим, чтобы коснуться её кожи под тонкой тканью её формы. Мне пришлось сдерживаться, чтобы не заходить слишком далеко, зная, что Мила может выскочить обратно в любую секунду.

Любовь лилась между нами, разрастаясь, как пламя свечей, освещающих крыльцо, окуная нас в их мягкое, тёплое сияние.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

— Навсегда и всегда, — прошептал я в ответ.

— Пять минут прошло! Можно теперь есть? — раздался голос Милы от экрана двери, полностью разрушая момент… и в то же время делая его совершенно идеальным.