Последний шанс Гесса 2

Глава 27. Первая любовь

«Статья 124.7 Кодекса Инспектора Флота: Эмоциональная привязанность к объекту считается профессиональной деформацией и ведет к немедленной отставке. Инспектор – это функция, а не друг, не любовник и не отец»*.

Когда они вошли в комнату для персонала, их встретил холодный, стерильный воздух, наполненный гулом внезапно включившейся вентиляции. Она тщетно пыталась оживить пространство, которое давно утратило признаки жизни. В этом помещении было тесно, но безопасно. У стены стояли две койки, за матовой дверью располагался совмещенный санузел, имелась портативная кухонная панель.

Рай после хаоса внешнего мира.

Зориан не тратил времени даром и сосредоточился на панели управления. Послышался короткий свист, и воздух наполнился запахом разогретого пищевого концентрата – не слишком аппетитным, но навязчивым.

– Почему вы всё время испытываете голод? – спросила Есс отстранённо, аккуратно раскладывая содержимое рюкзаков на одной из коек. Среди вещей были датчики движения, мультитулы с какими-то неизвестными ей устройствами и кое-что знакомое: анализатор состава воздуха, а также компактный спектрометр для проверки воды и органических веществ.

– Мы – мужчины, – коротко хмыкнул Зориан, не оборачиваясь.

Гесс уже неподвижно сидел на краю второй койки, тщательно разбирая и собирая пистолет «Шершень». Его руки, привыкшие к более грубой работе, двигались с удивительной точностью. Вокруг него словно выросла невидимая стена, холодная и высокая. Есс пыталась проникнуть за эту стену, но чувствовала лишь слабый отголосок его скрытой ярости и отчаяния.

Чтобы хоть как-то привлечь его внимание, она взяла в руки спектрометр.– Гесс, что это? – тихо спросила она. – Я видела, как ты пользовался им у потока. Как он работает?

Он медленно перевёл на неё взгляд. Его глаза казались пустыми и безжизненными.– Он анализирует молекулярный состав, – произнёс он механически, без каких-либо эмоций. – Проникает лучом и регистрирует ответ. Может различить воду и охлаждающий гель для реактора. Или кровь – человеческую от… шервовой.

Его слова звучали как заученный текст, но Есс заметила, как напряглись его пальцы.

Она продолжала, перебирая трофеи: «А датчик?.. А мультитул, он подходит только для плазера?..» Вовлекала его в разговор, словно затягивала в тёплое течение человека, который замёрз в ледяной воде. Медленно и осторожно.

Зориан установил раскладной столик и разместил на нём несколько ёмкостей с горячей смесью, включая две с кипятком. Он также нашёл пару стаканов. В трофеях обнаружилась старая пачка галет, которые были сухими и твёрдыми, как камень, но после замачивания в кипятке становились чем-то похожим на еду.

– Ужин готов, – объявил он с наигранной торжественностью.

Пища была безвкусной, но тело, уставшее от выброса адреналина, нуждалось в энергии. Ели в тишине, лишь стальные ложки скрипели и слышался натужный гул систем.

– Я видел рядом техник-рум, – нарушил молчание Зориан, доедая свою порцию. – Там немного тесновато, но я могу перенести спальники и переночевать там. Это освободит вам… места для сна.

Гесс отставил свою банку.– Рискованно. Разделяться – неразумно. Ты и Есс разместитесь на койках. Я лягу на спальнике у двери. Первая вахта на мне. Через два часа меняешь меня. Есс не дежурит. На привал отведено шесть часов.

Это был приказ, а не просьба. Возражений не последовало.

Поев, Зориан мягко выскользнул из-за стола и с задумчивым видом принялся собирать банки.– Сыграем в истории? – предложил он, бросив неуверенный взгляд из-под пушистых ресниц в сторону Есс. – Пока я занимаюсь посудой, вы подумайте.

И скрылся за дверью санузла. Есс вытащила спальник из рюкзака и обернулась к Гессу.– Смешной он… Может, не стоит? Сейчас не время для игр.

В ответ Гесс горько усмехнулся.– Ну почему же? Самое время… Быстро уснуть всё равно не получится, а лежать и молча пялиться в потолок глупо. Кажется, я выиграл в прошлый раз. Моя очередь загадывать тему.

Он говорил с ней так, словно они были едва знакомы. Есс сжала кулаки, пытаясь не думать об этом.

Зориан вернулся с мокрыми волосами и чистой посудой. Есс освободила второй спальник и предложила:– Сыграем. Помнишь правила?

Он удивлённо приподнял брови, но утвердительно кивнул, переводя взгляд на Гесса.– Твоя тема, глизеанец. Ты победитель.

Гесс налил себе кипятка из кухонного принтера, который издал печальный звук в ответ. Потом откинулся на спинку койки, и его лицо скрылось в тени.– Первая любовь, – произнёс он, выдержав паузу. В комнате воцарилась напряжённая тишина. Он дал им секунду, чтобы осмыслить услышанное, прежде чем добавить, и его голос стал резким и решительным: – Не к любимому плазеру и не к галетам. Чувство, которое вы и сейчас могли бы назвать любовью. К человеку. Начни, Зориан. Ты же так хотел поиграть.

Зориан замер. Его циничная маска на мгновение дрогнула, словно обнажив нечто уязвимое и острое. Он медленно выдохнул, глядя в свой стакан.– Хорошо, – прошептал он. – Была одна девушка… в «Клетке». Не рабыня. Дочь одного из надсмотрщиков. Её звали Лиана. Она приносила нам книги. Старые, бумажные. Запрещённые. Стихи. Она была… хрупкой. С большими чёрными глазами, в которых отражалось небо, которого мы никогда не видели. Я был молод, злился и считал себя неприкасаемым в своей ненависти. А она… она видела в каждом из нас человека. Даже в таких, как я.

Он замолчал, сглотнув.– Я сочинял для неё стихи, но только в мыслях, не произнося вслух. Я надеялся, что когда-нибудь… когда-нибудь мы выберемся оттуда. – Он резко тряхнул головой. – Однажды её отец застал её, когда она передавала мне книгу. Он не стал меня наказывать. Вместо этого он выпорол её прямо у меня на глазах. Потом он выдал её замуж за другого надсмотрщика, который был вдвое старше её. Это должно было «выбить из неё дурь». В последний раз я видел её через несколько месяцев. Она шла по двору, опустив голову, глубоко беременная. В её глазах не было ничего: ни неба, ни стихов. Только пустота.

«Он лжёт», – вдруг с абсолютной ясностью осознала Есения. Всё это было притворством от начала до конца. Не существовало никакой Лианы с чёрными глазами. Были только боль и унизительная беспомощность, но за этим образом скрывалось нечто более глубокое и личное. Зачем он это делает, зная, что она точно поймёт его обман? Что бывший пленник хочет ей сказать, рассказывая эту трогательную историю? Проверяет границы, как раньше?

– Грустно, – произнесла Есс, поймав вопросительный взгляд Гесса. Она заставила себя улыбнуться. – Похоже на правду.

– Теперь твоя очередь, звёздочка, – Зориан прокашлялся, и в его взгляде мелькнула тень удивления.

Есс почувствовала, как её лицо заливает краска. Она не желала этого, особенно в тот момент, когда Гесс воздвиг между ними ледяную стену отчуждения. Но отступать было уже поздно. Ведь она сама согласилась на эту игру… И сама подыграла Зориану, ещё не до конца осознавая, зачем.– На Лигле, в «Красном Круге», – начала она неуверенно. – У нас был преподаватель математики Ааркон. Он был единственным мужчиной среди наставниц. Он отличался от остальных. Спокойный. Умный. Наверное, даже в чём-то красивый… Его слова значили для меня больше, чем похвала любого другого. Я жила этими уроками. Я выучила всю высшую математику только ради того, чтобы он посмотрел на меня и улыбнулся.

Она замолчала, вспомнив тот жгучий стыд.– А потом я узнала, что он – монах. Он пришёл к нам, чтобы выбирать девушек для служения. Мне и так был уготован путь в монастырь, я была для него… решённой задачей. Закрытым файлом. Когда он узнал это, – просто перестал меня замечать. Я стала для него пустым местом. Стеклом. Так всё и закончилось.

Зориан снова заговорил с явным сочувствием в голосе:– История печальная. Но, возможно, первая любовь и должна быть такой. В юности у нас мало жизненного опыта, мы подвержены влиянию гормонов и иллюзий.

– После этого я ещё долго боялась мужчин, – сквозь слёзы рассмеялась Есс. – И в своих напарников по Игре влюбиться не могла. До недавнего времени…

Она осторожно взглянула на Гесса, но он не шелохнулся. Казалось, он даже не осознавал её присутствия и не слышал её откровенного рассказа…

– Ну, а ты, глизеанец? – громко спросил Зориан. – Ты всех нас в эту лужу посадил. Теперь делись.

Гесс медленно выпрямился и поднял голову. Его взгляд был тяжелым и пристальным. Он медленно отхлебнул кипятка из стакана.– Впервые я испытал это чувство очень поздно, – начал он, и его голос, наконец, обрёл живое, глубокое звучание. – Почему так вышло? Может, женщин вокруг было слишком много, а любви – нет? Моя шестая жена однажды сказала мне: «Ты хуже дохлого шерва, и любить умеешь примерно так же!» В тот момент я мысленно с ней согласился. Решил, что любовь не для меня. А потом в мою жизнь неожиданно вошла она…

Гесс снова откинулся на спинку койки, его массивная фигура казалась ещё больше в тесном пространстве. Он помолчал, и когда заговорил, его голос окончательно потерял стальную монотонность, обретя странную, бархатную глубину.– Любовь, – сказал он. – Не к детям, не к любимой работе и даже не к родному миру. А к человеку. Та, что приходит не как разрушительный ураган, сметающий всё на своём пути. А как первый свет солнца после долгой и суровой бури, пробуждая в душе желание жить. – Он сделал паузу, и его взгляд, тяжелый и задумчивый, скользнул по лицу Есс, чтобы тут же уйти в сторону.

Её сердце внезапно замерло, а затем застучало с невероятной скоростью. Она внимательно смотрела на него, ловя каждое слово. В её душе что-то радостно и болезненно начинало оживать. Это… это же она! Он описывал её. Ту самую, кем она была в этом месте, но только с ним. Он видел её такой, какой она была на самом деле. Он понимал её.– Внешне она казалась обычной женщиной, чья красота не привлекала внимания с первого взгляда. Её нужно было увидеть. Как редкий цветок в высокогорных пустошах Глизе, который прячется под камнями и раскрывает свои влажные от росы лепестки только на рассвете навстречу ласковому теплу. С виду хрупкая. Но с виталитовым¹ стержнем внутри. В её глазах… в её глазах было утро после долгой ночи. Искренность, которой я больше ни у кого не встречал. И огонь. Глубокий, горячий, способный растопить любой камень…

Гесс замолчал, глядя на пустой стакан, и задумался.

А на Есс вдруг обрушилось ледяное прозрение.Взрослый. Зрелый. Аристократ. Девять раз женат. Девять! И последняя… Нэрис.

Воспоминания всплыли, причиняя острую боль, словно врезались клином под рёбра. Тот день на пляже Селесты. Она наблюдала за тренировкой Макара и Гесса, спрятавшись в тени берега. Её восхищала дикая, мощная грация глизеанца. И вдруг рядом возникла она. Нэрис. Нежная, как лепесток, и в то же время невероятно прочная, словно выточенная из виталитовой породы. Её лицо с аристократическими чертами, спокойное и проницательное, отражало глубокую мудрость и богатство эмоций. Она взяла Есс за подбородок, пристально вглядываясь в глаза – легкое, почти невесомое прикосновение.

«Какая странная девочка», – прозвучал в голове Есс её мысленный голос, тёплый и полный странного сочувствия. «Не бойся, мои мужья не кусаются. Если, конечно, их не спровоцировать».

И её улыбка. Женщина, излучающая уверенность и знающая, что любима, сама испытывающая сильные чувства. Она – сердце их запутанного и удивительного мира, мать их детей. Разумеется. Даже если бы речь шла не о Нэрис – какая абсурдная, смехотворная идея – даже на мгновение представить, что этот мужчина, прошедший через множество сердец, мог разглядеть в ней, безродной самозванке и рабыне, стоящей сущие гроши, тот самый «утренний цветок»?Абсурд.

Боль пронзила виски, обжигая, как кислота. Ревность, острая и безжалостная, словно клинок Гесса, пронзила её насквозь. Слёзы застилали глаза. Нет, только не это. Только не сейчас.

Пауза затянулась. Есс заставила себя вдохнуть. Глубоко. С огромным усилием воли расправила плечи и коротко улыбнулась.– Времени у нас осталось не так много, а мы что-то увлеклись, – сказала она, придав своему голосу лёгкую беззаботность и поднимаясь с кровати. Её движения были плавными и уверенными, словно она и вправду была ядроидом, лишённым человеческих эмоций. – Отличная история, но рассказ Зориана лично мне понравился больше. Схожу освежусь, комбинезон уже будто врос в кожу.

Она резко поднялась с постели и, не оглядываясь назад, направилась в ванную комнату. Дверь прикрыла тихо, без звука. Прислонившись к её холодной поверхности, закрыла глаза, пытаясь заглушить оглушительный шум в ушах.

– Ну и хруч² же ты, Гесс.

Послышался шорох расстилаемого спальника, глухой удар – словно кто-то тяжело опустился на пол.– Ну да… – тихо, почти выдохом, ответил Гесс. – Слепой, тупой и вечно голодный хруч. Тут ты прав.

Есс стиснула кулаки так, что ногти врезались в ладони, и сделала глубокий выдох. В тишине крохотной кабинки этот звук был единственным, который она себе позволила.

✦✧✦

«Кодекс инспектора Флота:Руководство по взаимодействию с неудобными реалиями (Издание 2567 года с момента Великого Откровения)»

¹ Виталитовый – Виталит – стратегическая радиоактивная руда, содержащая элемент Виталий (Vt), самый мощный известный источник ионизирующего излучения. Благодаря колоссальному энерговыделению используется как компактное топливо для реакторов и энергооружия, но крайне опасна без специальной защиты.

² Хруч – крупное слепое животное-космополит, обладающее мощным телосложением и примитивными умственными способностями. Прозвище происходит от характерного хруста, который издает при перемалывании пищи мощными челюстями. Символизирует слепую, неразборчивую и прожорливую силу.