Последний шанс Гесса 2

Глава 4. Везение

«Когда ресурсы исчерпаны, а надежда улетучилась как дым, единственным оружием становится воля к жизни, отточенная до бритвенной остроты отчаянием. И чаще всего именно этого оказывается достаточно»¹.

Два предмета. Всего два.

Ни еды. Ни воды. Ни даже жалкого гемопластыря. Разочарование больно ударило, словно коленом под дых. Пару мгновений я хлопала ртом. В моём словарном запасе было не так уж и много лиглянских ругательств, а имперские дохлые шервы не отражали всю глубину моих чувств. Рвано выдохнув, наконец, я заставила себя посмотреть повнимательней на «подарки судьбы"и увидела.

Одноразовый тёмный чехол из простейшего принтера не был застёгнут. Из-под сморщенной складки торчала знакомая рукоять. Самый край, планка клипсы аккумулятора, размером чуть больше ногтя, но я сразу узнала его.

Мой «Стервятник».

Старый, верный «Стервятник». Сердце рванулось вверх, к горлу.

Сила! Моя сила! Вернулась!

Рука сама по себе потянулась потрогать шершавую полимерную рукоять, пальцы нашли знакомые выемки – здесь, у основания большого ладони, глубокую щербину оставил на память мне прошлый Майран. Взгляд скользнул вверх по раме. Там, на прицельной планке осталась та самая продольная царапина, память о поспешном прыжке в моём первом проходе «Купален».

Тихо пискнув, я выдернула «Стервятник» из бокса. Знакомый вес, баланс, шероховатость рукояти под пальцами – всё это было как глоток чистого воздуха после удушья. Магнитная клипса на рукояти, чуть погнутая, но цела. Ниже – радиаторные рёбра, тёплые даже сейчас, и смотровое окно энергетической камеры, чуть замутнённое временем, за которым тускло мерцал крошечный жёлтый огонёк виталитового кристалла.

Должен был там мерцать. Но его странным образом не было. Больши́м пальцем нащупала рычаг взвода. Щёлк. Ни привычного гудения готовности, ни вибрации в ладони. Ничего. Только… крошечная красная точка в уголке индикатора заряда едва тлела, как умирающий уголёк.

Я нажала на спуск. Должен раздаться гул плазмы, показаться оранжевый кинжал смерти. На деле – из среза ствола едва брызнул узкий луч холодного белого света. Бледно, жалко. Бессмысленно.

Фонарик. Они превратили мой плазер в убогий фонарик!

В боксе под чехлом я нашла листок плотного углепластика, аккуратно сложенного пополам. Дрожащими пальцами развернула.

Оружие представлено в базовой комплектации.

Энергию ещё нужно заслужить.

Удачи. Игра продолжается.

Издевательство. Чистейшей воды. Ярость, белая и жгучая, подкатила к горлу, смешавшись с горечью унижения. Я сжала «Стервятника» так, что костяшки побелели. Холодный металл впивался в ладонь.

– Энергию заслужить… – прошипела я сквозь зубы, швырнув записку под ноги. Она шлёпнулась в лужу весьма подозрительной слизи.

– Вот сволочи…

Гесс, прислонившийся к стене, слабо пошевелился. Он всё это время молчал, наблюдая за мной из-под полуопущенных век. Прекрасно увидел жалкий луч света, выхватывающий из мрака лишь пыль и влажные подтёки на камне.

И ничего не сказал.

Только молча кивнул на второй предмет в боксе.

В высшей степени неожиданный. Короткий, чуть изогнутый клинок. Лезвие, отполированное до зеркального блеска, казалось выкованным из чёрного, непроницаемого для света камня или вулканического стекла. Ручка обтянута шершавой кожей неизвестного происхождения. Никаких маркировок, никаких кнопок. Лишь элегантная, смертоносная простота.

– Оружие ближнего боя? – в моём голосе прозвучало нескрываемое разочарование. – Шервово издевательство!

Гесс молча вынул из бокса клинок. Явно привычным жестом провернул его в пальцах, явно ища в этом жесте знакомую, но почти забытую уверенность. Вес оказался идеальным, баланс – убийственно точным. Оружие, не требующее энергии. Оружие тишины.

– Всё не так уж и плохо. Фонарик нам точно был нужен.

– Заткнись, любитель самых мерзких в галактике тварей, – огрызнулась я громко, но совершенно беззлобно.

– Знаток, не любитель! – усмехнулся Гесс как-то безрадостно. – Это другое.

– Как энергию заслужить? – громко вздохнув, подняла «Стервятник», направив жалкий луч в темноту туннеля, где всё отчётливей слышался скрежет.

– Понятия не имею.

– Интересно… Это лишь нам так везёт или всем?

– Бессмысленно размышлять… – Гесс встал, прижавшись спиной к стене рядом с нишей. – Ничего не изменится. А зато нам в любви повезло!

Запоздало поняв смысл сказанных им слов, удивилась. Но подумать уже не успела.

Скрежет. Он заполнил всё. Не просто шум – вибрация, идущая от камня сквозь подошвы ботинок в кости. Вонь ворвалась в ноздри – гнилая сладость, разложение. Кровь. Рвотный спазм скрутил желудок. Гесс медленно выпрямился и расставил ноги. Его левая рука безвольно повисла. Правая с чёрным клинком поднялась перед грудью. Остриё – аспидная игла – было направлено в зияющую пасть темноты. Бледное лицо в тусклом свете блестело испариной, дыхание стало частым, поверхностным. Бутират. Яд. Лишь железная воля держала его в сознании. Моя рука с «фонариком» дрожала, но его луч упрямо цеплялся за ребро поворота туннеля.

– Свет… – выдохнул Гесс, не отрывая взгляда от мрака. – Отвлеки. Когда рот откроет. И дальше не лезь.

Я кивнула, сжимая рукоять «Стервятника» так, что пальцы немели. Дыхание – редкие глотки воздуха. Гесс не должен почувствовать даже тень моего страха.

Она выплыла из мрака, как кошмарная карикатура, врезавшись в конус луча.

Пулевидная голова, покрытая бугристой, бурой кожей, лоснящейся от слизи. Десятки коротких, членистых лапок, семенящих с пугающей скоростью. И пасть. Шервовы жабры, какая это была пасть! Огромная воронка, утыканная концентрическими кругами мелких, блестящих, как стёкла, костных пластин. Они вращались с бешеной скоростью, издавая тот самый пронзительный, скрежещущий визг – её сонар, её локатор, её оружие. Пластины тёрлись друг о друга, искря микроскопическими сколами на камне под ними.

В жалком свете моего луча она замерла на мгновение. Мясистые антенны-отростки над пастью вытянулись, трепеща, жадно ловя запах – запах крови Гесса, тепла наших тел, страха. Я почувствовала, как по спине бегут ледяные мурашки. Её «лицо» – если можно назвать так передний конец – повернулось к нам. Слепое, но «видящее» звуки и запахи. И ненавидящее свет.

Рывок! Лапки заработали, как поршни безумной машины, тело понеслось вперёд, пасть-тёрка визжала на запредельных оборотах, направленная прямо на Гесса, на главный источник запаха крови!

– Сейчас! – моя мысль ударила сама себя.

Я рванула рукой вверх, не целясь, инстинктивно сжимая «Стервятника». Тощий луч белого света ударил не в пасть, а скользнул выше – прямо в скопление бугров на её «лбу», туда, где по инфодемпу Гесса должны были быть сверхчувствительные фоторецепторы!

Эффект был мгновенным и оглушительным. Гадина не просто вздрогнула. Она взревела. Хрипло, нечеловечески громко, перекрывая визг своих тёрок. Её тело дёрнулось назад, голова задралась вверх и вбок, словно пытаясь увернуться от ослепительной агонии, впившейся в её примитивный мозг. Пасть на миг распахнулась шире, чем я могла представить, обнажая влажную, пульсирующую, темно-розовую глотку – мягкую, беззащитную плоть внутри хитинового кошмара. Слизистая оболочка тускло блестела в моём ничтожном луче.

Гесс уже двигался. Не шаг – прыжок с места. Короткий, взрывной выпад всем телом из тени, где всё это время словно сливался с камнем. Чёрный клинок в его руке сверкнул. Он вложил в этот удар всю свою ярость, всю боль, все остатки сил. Не в бронированный корпус, не в лапы. Прямо в зияющую, уязвимую розовую бездну пасти!

Шхх-шлёп!

Звук был мокрым, тупым, ужасающим. Чёрное лезвие вошло глубоко, почти по рукоять, встретив лишь мягкое сопротивление плоти. Гесс с диким, хриплым рыком провернул клинок внутри, рванул вниз, расширяя рану. Из пасти хлынул фонтан тёмной, вонючей слизи, смешанной с чем-то густым, алым, кусками разорванных тканей.

Тварь взвыла. Не рёв – вопль запредельной боли и ужаса, сотрясший стены тупика, заглушивший на миг гул платформы. Её тело забилось в бешеных, хаотичных конвульсиях. Гигантская многоножка рванулась назад, пытаясь освободиться от вонзившегося в глотку лезвия. Гесс не удержался. Клинок остался торчать в пасти, а его самого отшвырнуло. Он ударился спиной о противоположную стену с глухим, кошмарным звуком, словно выдохнул сразу весь воздух из лёгких. Он зажмурился, лицо исказила гримаса.

– Гесс! – Я метнулась к нему.

Тварь в агонии билась головой о стены, с глухими ударами, хлеща слизью и внутренностями. Её движения становились все слабее, судорожнее, но она была ещё жива. Опасна. Клинок торчал в свете вдруг засиявшего мха, как чёрный флаг смерти.

– Жив… – прохрипел он, открывая глаза. Взгляд был мутным, но он пытался сфокусироваться на твари. – Добей… Голова… Стык… Звук… Пробуй!

Я поняла. Голова. Место, где голова крепилась к телу. Стык колец хитина. И звук! Какая же я идиотка, конечно! «Стервятник»!

Подняла руку с плазером, нацелила бледный луч прямо на стык между головой и первым сегментом тела. Звук! Мысль Гесса была совершенно отчаянной. Ещё одна опция плазера, используемая настолько редко, что мы все о ней позабыли. Он может вытащить последние крохи энергии аккумулятора для генерации мощного, но очень короткого импульса ультразвука. Эффективно только на близкой дистанции. Я сжала рукоять изо всех сил, посылая в неё весь страх, всю ярость: Убей!

И… «Стервятник» в моей руке крупно дрогнул.

Луч света не изменился. Из его среза вырвался импульс – оглушительный, режущий уши визг ультразвука, такой высокой частоты, что он скорее ощущался костями, чем слышался. Ударная волна звука била по твари, по её истерзанной голове, по стыку колец.

Конец. Мерзость дёрнулась в последней, короткой судороге, её лапки беспомощно задрожали в воздухе, и она рухнула, как подкошенная, распластавшись в зловонной луже собственных внутренностей. Пасть с торчащим чёрным клинком замерла. Тёрки ещё секунду проворачивались по инерции, царапая камень жутким скрежетом, потом затихли навсегда. От края страшной раны в свете плазера потянулся тонкий дымок.

Тишина. Глубокая. Звенящая. Давящая. Нарушаемая только хриплым, прерывистым дыханием Гесса и моим собственным бешеным сердцебиением, гулко отдававшимся в ушах. И этот вечный, прокля́тый гул, идущий от самого камня. Я опустила руку с «Стервятником». Он был тёплым теперь, почти живым. Индикатор по-прежнему показывал только красную точку. Я подошла к Гессу, опустилась на колени. Пол холодный и мокрый. Плевать.

– Жив? – спросила я, голос сорвался на шёпот, хриплый от напряжения.

– Пока… да, – он попытался пошевелиться и застонал. – Спина. Пара рёбер, не больше. Звук… сработал… – ухмыльнулся, глядя на плазер в моей руке. Получилось жутко. – Энергию… заслужили… капельку… Видимо, плохо играем.

– Заработали, – поправила я, оглядывая его. Липкая влага проступила и на спине. Надо перевязать. Чем? Паника, острая и холодная, снова сжала горло. Ни тряпок, ни воды. Только камень, слизь и мёртвая тварь. Мой взгляд упал на внутреннюю подкладку собственного комбинезона на рукаве, там, где ткань была чище. Тонкая, но прочная синтетика. Лучшего не найти.

– Держись, – сказала я, и голос звучал твёрже. – Сейчас будет больно. – Схватила край рукава возле плечевого стыка и с силой рванула вниз. В тишине звук рвущихся волокон был резким. Получилась длинная, узкая полоса. Не идеально, но сойдёт.

Гесс внимательно наблюдал. Глубокая складка боли лежала между бровей, но в устрашающе-черных, совершенно нечеловеческих его глазах плескалось нечто такое… отчего дух перехватывало.

– Ты обещала – прошептал он, когда я придвинулась, чтобы добраться до его плеча. – Не… не надо сил. Ещё пригодятся. Просто… перевяжи.

– Знаю, – отрезала я, отодвинув его руку и начиная обматывать полосу ткани вокруг его плеча поверх комбинезона. Кровь была липкой и тёплой под пальцами. – Сиди ровно. И не сопротивляйся, герой. Будешь дёргаться – привяжу к этому красавцу. – Я кивнула на тушу твари, на чёрный клинок, торчащий из её пасти как мрачный трофей.

Гесс в ответ слабо усмехнулся, уголки губ задрожали.

– Слушаю и повинуюсь. Командуй… – пробормотал он, когда я затягивала последний узел. Его дыхание было поверхностным, но чуть более ровным, чем минуту назад.

Я выдохнула, опираясь спиной в холодную стену. Оглянулась вокруг. Мох медленно гас, погружая пространство узкого коридора в кромешную темноту.

Но минуту спустя из тьмы туннеля раздался новый шорох. Не один. Много. Шуршание, скрежет, слизкие шлепки множества лап. Приглушённый визг. Они шли. На запах крови. На грохот борьбы. На вонь смерти своего сородича.

Я подняла руку с «Стервятником». Он был тёплым, почти живым. Что он сделает в следующий раз? Свет? Звук? Не знала. Надо было вставать.

А что делать ещё?

Гесс упёрся здоровой рукой в стену, с трудом, со стоном, но поднялся. Сжав зубы, медленно наклонился и выдернул свой клинок из глотки монстра. Встал, ощутимо пошатываясь. Я подставила плечо. Он опёрся. Тяжело. Его вес давил, но я словно бы вросла в камень.

Мы были вместе.

Белёсый луч дрожал, но резал зловещую темноту туннеля. Навстречу скрежету. Навстречу гулу. Навстречу голодным теням, которые ждали своего часа. У нас не было энергии. Но был чёрный клинок и был мой «Стервятник», который ещё не сказал последнего слова.

И была ещё наша любовь.

С ней-то нам повезло!

✦✧✦

¹Чудом сохранившаяся пометка, сделанная рукой Гесса на полях полевого журнала

✦✧✦