Развод с императором драконов (СИ)

Глава 16

Я стояла посреди покоев, ощущая под стопами мягкий ворс ковра, но будто бы — землю, уходящую из-под ног. Все дрожало. Все внутри.

Ни одна из мыслей не укладывалась в голове. Ни одна не приносила облегчения.

Рэйдар… Император. Бывший муж — чужой и холодный, как снег в горах, что раздирает кожу вместе с ветром. Он держал меня здесь — не по доброй воле, не по зову сердца. Просто… держал. Не веря и не желая смотреть правде в глаза.

Запер, и снова решает за меня.

Даже не знает, зачем я ему нужна.

Но не отпускает.

Я медленно подошла к окну. Лоб коснулся холодного стекла, и от этого касания прошел озноб по спине. Снаружи был все тот же дворец — серые стены, угрюмые башни, блестевшая на солнце разноцветная мозаика витражей.

Каменная клетка.

Там, внизу, ходили люди, не зная, что наверху — одна из заключенных. Только без цепей. Но все же — заключенная.

Мысль о бегстве пронзила, как заноза.

Лаэнтор. Если сбегу — куда еще? Только туда. В родной замок, где стены дышат моей кровью, где каждый камень помнит меня. Но Рэйдар это уже знает, а потому очень быстро найдет.

Отказать ему я не смогу. Он император. А еще… с ним явно что-то не так. Мрак в его глазах — не просто злоба. Это нечто иное. Что-то чужое, что въелось в него, как яд в рану. И не отпускает.

Значит, я здесь. Заперта. Одна.

И, словно этого мало, в тех же стенах обитает она. Лисанна.

Эта… змея. Скользкая, красивая, выдрессированная. Она улыбается, когда надо. Склоняет голову, когда того требуется. Плетет сети — когда никто не смотрит. Даже усыпанная драгоценностями, она казалась мне ядовитой. Как цветок, который убивает ароматом.

И именно ради нее он развелся со мной. Ради нее выставил меня из дворца. Ради нее вычеркнул нас, будто мы были грязной страницей в его летописи.

Я хотела бы сказать, что мне плевать. Что он теперь чужой — и мне нет до него дела.

Но было дело.

Проклятие ему в глотку, но было .

Потому что сейчас его руками вершится несправедливость — страдают неповинные люди, ложно обвиненные в предательстве, измене, и бог весть еще в чем.

Я видела, чувствовала — он не такой, каким был раньше . В нем что-то проросло, отравляя изнутри. Его недоверие, его холод, даже эта вспышка гнева, когда он оказался рядом и навис надо мной — все это… не было им.

Не до конца.

Как будто кто-то вытеснил его настоящего. Спрятал, затоптал, закрыл в клетку. А на трон посадил маску. Злобную, яростную. Чужую.

И я не знала, чего мне хочется больше:

Вытащить его из этой тьмы…

Или вырваться самой.

Я стояла все у того же окна, пытаясь собрать себя по осколкам, когда за спиной пошевелился воздух. Обернулась — и увидела знакомое лицо.

Софи. Одна из моих бывших служанок.

Она застыла перед распахнутой дверью, словно боялась, что нарушает покой. Волосы ее были собраны в строгий пучок, на лице — усталость, но в глазах… искренняя, почти детская радость. Она тут же опустилась в легкий, торопливый поклон.

— Госпожа… — проговорила она слабо, — я так рада, что вы снова здесь.

Она когда-то расчесывала мои волосы перед сном, приносила настои, следила, чтобы платья не мялись. Она была хорошей, искренней и доброй.

Я сдержанно улыбнулась, тепло — по-настоящему:

— Не ожидала, что увижу тебя.

Софи выпрямилась и шагнула ближе. Двери за ее спиной захлопнулись и снова послышался звук поворота ключа. Видимо охрана получила указания не только караулить вход, но еще и запирать замок.

— Его Величество приказал… чтобы я снова служила вам, — сказала она. — Я была только рада!

Я промолчала.

Император. Конечно, он приказал отправить ко мне уже проверенного человека, а не кого-то нового.

Софи меж тем уже двигалась по покоям, как будто бывала тут не раз и знала каждую вещицу. Открыла одну из дверей — и я увидела ванную. Просторную, отделанную серым и белым полированным камнем, с широкой чашей купели и бронзовыми кувшинами на мраморной полке. Откуда-то тянуло тонким ароматом лаванды, розы и масла сандала. По краям стояли плетеные корзинки с полотенцами, в одной из которых темнели лепестки роз — свежих, алых.

— Здесь вы можете умыться, госпожа, — произнесла Софи, заметив, как я разглядываю убранство. — Все подготовлено… уже давно. Почти месяц назад. Его Величество распорядился обустроить эти покои, и следить, чтобы они оставались заперты. Никто, кроме меня, сюда не входил.

Я нахмурилась. Осмотрела ванную — слишком роскошную для заключенной, слишком личную, слишком… подготовленную.

Месяц назад?

До письма. До виверны. До того, как я вообще сделала хоть один шаг навстречу этому дворцу.

Он знал, что я здесь окажусь. Планировал это… И все равно приказал бросить меня в темницу! Чтобы проучить? Сделать побольнее, дабы стала сломленной и покорной?

Пальцы медленно сжались в кулаки.

Зачем, Рэйдар? Почему ты снова тянешь за ниточки? Для чего готовишь комнату, а потом… швыряешь в подвал. Как будто я игрушка, которая должна радоваться уже только тому, что ее переместили в более уютное место!

Гнев вспыхнул на миг, горячий, злой, но так же быстро угас, оставив после себя только тревожную пустоту.

Он знал. Он готовил. А значит… все это не случайность.

И если так — мне лучше понять, почему.

Я зашла в ванную, не торопясь закрывая за собой дверь, будто надеялась: если медлить, мир не успеет снова пошатнуться. Внутри царил идеальный порядок — тишина, аромат масел и теплый рассеянный свет, падавший сквозь витражные стекла. Все было как в старые времена. Все, кроме меня.

Я сняла сорочку и осталась перед зеркалом — похудевшая, с тенями под глазами, с раненной виверной рукой. Прошлая я не узнала бы нынешнюю.

Кувшин с водой оказался тяжелым — я налила в мраморную чашу, где уже плавали лепестки роз, и окунула руки. Вода была холодной, до мурашек. Я вздрогнула, но не отдернула ладоней — наоборот, зачерпнула и окатила лицо. Освежающая горечь трав, тонкий пряный след корицы — запахи родом из прошлого. Они обволакивали, будто хотели убедить: все хорошо, все как прежде. Только ничего не было, как прежде.

Я быстро умылась, стараясь больше не смотреть в зеркало. Там не было ответа. Только тревога в собственных глазах.

Когда я вышла из ванной, вытирая случайно намочившиеся пряди волос полотенцем, Софи уже накрывала стол. Кто-то принес завтрак на подносе.

А еще — сундук.

Большой, дубовый, знакомый до дрожи. Он стоял у изножья кровати, и в первые секунды я даже не поняла, откуда он взялся.

— Его доставили только что, — пояснила Софи. — Приказ Его Величества. Это часть ваших вещей из Лаэнтора.

Я подошла ближе и подняла крышку.

Внутри — мои платья. Те самые, что Рэйдар приказал отправить мне вслед, когда выставил из дворца в одной сорочке. Ручная вышивка, шелк, бархат. Цвета, которых я избегала в родовом замке — бордовый, лазурный, черный с серебром. Наряды, не предназначенные для повседневной жизни. Торжественные. Дворцовые. Чужие — там, в Лаэнторе. И слишком знакомые — здесь.

Я провела пальцами по воротнику одного из платьев. Оно пахло сухими травами и чем-то родным — ветром из северных скал, снегом и воском, которым натирали сундуки в Лаэнторе.

Вот, зачем Рэйдар вернулся туда в ту ночь. После того как отправил меня в карете и приказал бросить в темницу. Пока я сидела на холодных камнях с ядом в крови — он летал в мой замок, чтобы забрать платья?

Я сжала ткань.

Думать об этом было странно. Больно. Но в то же время легче, чем представить себя в одежде, подобранной здесь. Возможно — из гардероба Лисанны.

Передернув плечами, я взяла первое попавшееся платье и закрыла крышку сундука.

Темно-синее, с серебряной шнуровкой, почти строгое. Софи помогла мне одеться, ловко справляясь со всеми лентами и узлами. Конечно, мне было гораздо спокойнее в этом платье, нежели в сорочке. Как будто оно защищало — не столько от холода, сколько от чужих взглядов, от чужого мира, в который меня вновь насильно втянули.

Я снова была одета, как прежде. Но все равно чувствовала себя чужой — в этом дворце, в этих стенах, в этой роли.

Запертая в золотой клетке птица.

Софи уже закончила накрывать стол, выставив все тарелки с подноса. Она работала бесшумно, как и раньше, с той выученной ловкостью, которую я помнила.

— Все готово, госпожа, — сказала она, отступая в сторону.

Я молча подошла ближе. Взгляд скользнул по блюдам — и на миг что-то дернулось внутри.

Каша — именно та, какую я всегда заказывала утром, когда жила здесь. С кусочками засахаренного инжира и щепоткой ванили. Тарелка с ломтиками сыра и винограда, мягкие пшеничные булочки, на корочке которых блестели крупинки соли. И графин с охлажденным чаем — чабрец и мята.

Я помнила этот завтрак до мелочей. Он был как маленькая роскошь — часть утра, когда все еще казалось правильным. Тогда, давно. Когда я думала, что у нас с Рэйдаром все хорошо.

Но теперь он вызывал тревогу.

Я опустилась на край стула, не притрагиваясь к еде. Посмотрела на нее, как на что-то потенциально опасное. Яда здесь точно нет — это было бы слишком топорно для тех, кто продумал до мелочей историю с браслетом.

А вот заклятье… Ослабить, сбить с толку, разрушить волю — очень даже в их духе.

— Софи… — медленно произнесла я, не отводя взгляда от тарелки. — Попробуй, пожалуйста.

Ей я помочь смогу, в случае чего. А себе — нет.

Она моргнула, чуть склонив голову.

— Простите?

— Еду. Любую.

Софи опешила — ненадолго, но я заметила. Затем, не задавая лишних вопросов, взяла чайную ложечку, зачерпнула кашу и положила в рот. Прожевала. Проглотила. И тут же добавила кусочек булочки и сыра, запила чаем.

— Все в порядке, — сказала, чуть хрипло. — Чисто, как и положено.

Я повернулась, взглядом отыскивая вазочку, оставленную Лисанной на прикроватном столике.

— Эти конфеты, — сказала я. — Выбрось их. Унеси вон. Не хочу, чтобы они оставались в комнате.

Софи не спросила, почему. Просто кивнула, осторожно подняла вазу и вышла.

Я осталась наедине с собой.

Завтрак наполнил меня теплом и небольшим успокоением, но ела я все равно с осторожностью. Маленькими кусочками. Медленно, наблюдая за окнами, будто там — угроза. Как бы во всей этой ситуации самой не обзавестись паранойей…

Софи вернулась быстро.

Я отодвинула тарелку и допила чай. На губах остался привкус мяты, а в мыслях — тягучая пустота. Мне хотелось разобраться в происходящем, но с чего начать, я не знала.

— Софи… — наконец заговорила я. — Расскажи, что здесь происходило после моего отъезда.

Служанка замерла с полотняной салфеткой в руках. На миг ее лицо стало закрытым, почти каменным. Но потом черты смягчились, и она опустилась на край скамеечки у стены, сложив руки на коленях.

— Происходило многое, госпожа. Слишком многое. Коротко и не рассказать…

Я не перебивала, выжидающе на нее глядя. Софи пожевала в волнении губы и заговорила снова:

— Свадьба императорская была почти сразу. Ее — Лисанну — привезли во дворец через несколько дней после вашего отъезда. Никто не знал, откуда она. Просто… появилась. Слуги ходили по ниточке: никому нельзя было говорить лишнего, задавать вопросов.

Я сжала пальцы. Значит, все и правда было готово заранее. Но в тот день, когда Рэйдар вызвал меня в кабинет и сказал о разводе, я подумала, что претендентка на роль второй жены уже была во дворце.

— А сам он? — спросила я. — Император.

Софи вздохнула.

— Сначала все было, как обычно. Покой, приемы, советы. Но потом… будто по щелчку. После первой брачной ночи — простите за прямоту — он стал другим. Жестче. Подозрительнее. Резче. Сначала только в голосе. Потом в приказах. В глазах. Будто его душа потемнела, госпожа.

Я почувствовала, как по коже расползается ледяная дрожь. Не страх — предчувствие.

— Его действия… — продолжила Софи. — Он начал подозревать всех в предательстве, в измене, в неуважении. Говорили, что достаточно доноса охраны о неподобающем высказывании в адрес его величества — и уже человека арестовывали. Без суда. Без допроса.

Я села ровнее, сглотнув подступивший к горлу ком.

— Софи… — тихо, — ты сказала: будто душа потемнела. Что ты имела в виду?

Служанка поежилась.

— Один раз я… увидела, — ее плечи вздрогнули, а лицо побледнело. — Может померещилось, конечно. Глупости!

— Ты говори, даже если померещилось. Мне важно знать, что ты видела.

— Был вечер, в коридорах под потолком горели волшебные лампы… Свет от них, сами знаете, обманчивый. Господин возвращался с очередного совета, а я стояла в коридоре — ждала, когда стража пройдет, чтобы не мешаться у них под ногами.

Она замолкла, а я подалась вперед от нетерпения.

— Ну?

— Он прошел мимо. Быстро, молча. Но когда я взглянула на него — клянусь вам, госпожа, вокруг его глаз была… тень. Будто паутина. Черная. Пульсирующая.

Я вскинула голову.

— Ты уверена?

— Потом я моргнула — и все исчезло. Только лед по всему телу, госпожа. Как будто смерть проплыла рядом. С тех пор… боюсь его. По-настоящему. А я ведь была рядом все годы, когда вы жили тут. Но такого — не видела никогда, не испытывала.

Казалось, мне не хватало воздуха. Сердце билось слишком быстро, как будто пыталось предупредить о надвигающейся беде.

Софи не могла знать о моем предчувствии, и выдумать все тоже не могла — не стала бы. Она действительно видела .

Я закрыла глаза на миг, прислушиваясь к себе.

Это не глупости и мне не мерещилось.

Что-то действительно происходило, а сам Рэйдар — правда изменился.

И теперь у меня было тому первое подтверждение.

Софи понизила голос, почти до шепота, и подалась ближе, словно боялась, что кто-то может услышать нас даже сквозь стены.

— А про госпожу Лисанну вы… хотите знать?

Я чуть наклонила голову, выжидательно глядя на женщину. Ответ был ясен и без озвучивания.

Лучше бы мне, конечно, вообще о Лисанне никогда не слышать, но… В сложившихся обстоятельствах знать о ней как можно больше просто жизненно необходимо.

— Сначала она казалась… хорошей, — с энтузиазмом заговорила Софи, подбирая слова, — мягкой, тихой, вежливой. Не смела приказывать, не повышала голоса. Мы, служанки, даже обрадовались: подумали, новая госпожа тоже будет доброй. Будет, как вы, а не как те высокородные дамы, что считают всех грязью под своими ногами.

Я слушала, не перебивая. Интуиция — словно натянутая в груди тетива, подрагивала — ожидала выстрела.

— Но потом, — Софи замялась, глядя на собственные руки, — все стало меняться. Сначала мелочи: пропавшая девочка-служка, которую наутро нашли запертой в чулане. Потом — шепотки от старших горничных. А однажды я сама видела…

Она осеклась. Я подалась вперед.

— Что ты видела?

Софи глубоко вздохнула, будто собиралась с духом.

— Не видела, а скорее почуяла… Это был ледяной холод, госпожа. Она сидела у камина — и в покоях было жарко, но от нее тянуло… как из склепа. И лицо ее было другим. Никаких эмоций. Только губы алые на бледной коже и глаза… темные, пустые, как вода в глубоком колодце. Там нет дна. Только мрак.

Мурашки пробежали по спине. Я вспомнила ту самую улыбку — когда Лисанна вошла с вазочкой конфет, а затем пыталась прощупать мои эмоции, намеренно говоря про Рэйдара. И как на мгновение дрогнули ее плечи, когда он сам появился здесь. В тот короткий момент она превратилась в другого человека.

Лисанна — настоящая змея, которая притворяется шелковой лентой. И ее совершенно не заботило, что эта игра была понятна мне и видна, как на ладони.

— Но самое страшное, — прошептала Софи, — это когда кто-то из девочек выходит из ее покоев. Бывает, спина вся в рубцах. Залеченные уже — кровавых следов нет, но по глазам видно: боль была. Одна молчала три дня. Не ела. Не спала. Другая — ушла из дворца на следующий же день, отказалась от платы, от места. А третья… третья исчезла. Сказали, уехала к семье, но никто ее с тех пор не видел.

Я медленно выпрямилась.

В комнате стало душно, будто воздух разом отяжелел. Даже чай, оставшийся в кувшине, показался слишком темным, почти черным.

— Но никто не жалуется? — прошептала я.

— А кому? — Софи качнула головой. — Все боятся. Думают, раз она рядом с его величеством — значит, так надо. А кто ослушается — будет жестоко наказан.

В комнате повисло молчание.

Я смотрела на остатки каши в тарелке, на полоску света на столе, и чувствовала, как в голове медленно двигаются мысли. Как щелкают невидимые замки. Картина, которую я не хотела видеть, начинала собираться сама.

Что она делает с Рэйдаром?

Что скрывает за своими масками?

Кем, в конце концов, она была до дворца и кем на самом деле является?

Я передернула плечами и поежилась, но не от страха. От решимости.

Я должна узнать правду.

— А советник по внутренним делам империи? — спросила я, когда пауза затянулась. — Велерий. С ним все нормально?

Софи задумалась и пожевала губы. Поелозила на скамейке неуверенно, как будто сама не знала, что можно говорить, а что лучше оставить при себе.

— Да все так же, госпожа. Тихий, холодный, сухой. Он никогда особенно ни на кого внимания не обращал, ни с кем не разговаривал — разве что по делу. Только… — она запнулась, понизив голос, — теперь он частенько рядом с госпожой Лисанной. Будто прилип. На всех приемах, во всех прогулках. Даже по утрам в саду — и то рядом идет. Порой даже ни о чем не говорят — она воздухом свежим дышит, на цветы любуется, а он поблизости отирается. Будто дел у него других нету.

Я нахмурилась. Внутри все сжалось от тревожного предчувствия, подобно туго натянутой струне. Слишком уж много теней вокруг одного и того же круга лиц.

— Может, просто помогает ей освоиться, — пробормотала я. — Как мне когда-то. Хотя… не припомню, чтобы Велерий постоянно рядом был. С другой стороны, он же ее дядя.

Все это звучало слишком уж притянутым за уши. Я произносила эти слова, и сама себе не верила.

Софи ничего не ответила. Лишь глянула на меня с сочувствием и занялась столом, собирая пустую посуду.

— Я отнесу это на кухню, госпожа. Вам принести что-нибудь оттуда?

— Кувшин воды и чистый стакан, — рассеянно пробормотала я, все еще погруженная в мысли.

Дворец и раньше не был уютным местом, но теперь он превратился в логово ядовитых змей. И если я не разберусь в происходящем — стану их следующей жертвой.