Развод с императором драконов (СИ)

Глава 5

Прошло две недели с того дня, как я обновила ворота. Наступил ноябрь, и первые налеты изморози ложились по утрам на камни внутреннего двора. Где-то в щелях скрипели сквозняки, в каминах потрескивали поленья, а я все еще помнила, в каком ужасном состоянии я провела несколько суток после использования магии. Я чувствовала себя так, будто с меня содрали кожу.

Я не помнила, как добралась в тот раз до своей спальни. Помню только хруст камня под подошвами, рев ветра в ушах и ту странную ломоту в костях, как будто каждая кость в моем теле треснула. А потом — темнота. Тягучая и пустая.

Очнулась я уже в постели, под несколькими шерстяными одеялами, с сухостью во рту и пустотой в мыслях. Магия… Я не прикасалась к ней годами. Не тянулась, не ощущала, не позволяла себе быть частью потока. А когда открыла шлюзы — тело оказалось не готово.

Как старая река, которую запрудили, и когда плотину прорвало — поток унес все. Я думала, будет иначе. Я думала, вспомню — и все вернется. Но вместо этого меня едва не выжгло изнутри.

Я попыталась приподняться, но голова закружилась, и я откинулась обратно. Через несколько минут дверь скрипнула — я узнала легкий шаг и запах сушеной лаванды.

Ания.

— Госпожа, вы проснулись! — в голосе дрожала радость. — Слава Свету! Я уж думала…

Она поставила на прикроватный столик глиняную чашу. Пар от отвара — пряный, чуть горький — щекотал нос.

— Пейте. Только осторожно. Это чтобы силы вернулись… Вы три дня не приходили в себя, и ничего не ели.

Я с трудом поднялась, взяла чашу, обхватив ее пальцами, и посмотрела на женщину. Та стояла с упрямо сведенными бровями и следила за каждым моим движением.

— Прости, Ания. Столько забот я вам добавила, — прошептала я.

Она вспыхнула и скрестила руки на груди.

— Перестаньте. Вы — не обуза. Вы — хозяйка Лаэнтора. Без вас этот замок продолжал бы рассыпаться в песок. А теперь… теперь он дышит. Слышите? Он живет, потому что вы в нем.

Я молча отпила отвар. Горечь разлилась по языку, но в груди стало теплее.

— Вы — наша госпожа, — добавила она тише, прежде чем уйти. — Не смейте ни за что извиняться.

Я не ответила. Только кивнула и вновь откинулась на подушки.

Целебное снадобье наполняло меня теплом, как будто медленно залатывало трещины в теле. Силы начали возвращаться, как и обрывки воспоминаний. Черный ворон, рассекший небо. Письмо, которое истлело, оставив запах гари. Браслет, расплавившийся, будто был сделан не из золота, а из воска.

Это не совпадения. Я чувствовала, что все связано друг с другом и, возможно, за всем этим стоит один человек. Рэйдар? Или его советник Велерий? А может вообще кто-то третий, о ком я даже не подозревала.

Отвар сработал быстро.

Я села на постели, прислушалась к себе — ломота в мышцах еще оставалась, но мысли прояснились. Магия все еще отзывалась в костях, но уже не с болью, а с легким, предвкушающим зудом, как у раны, что заживает.

Сбросив одеяла, я спустила ноги на шкуры, застилавшие холодный каменный пол. Тепло от очага не доходило сюда, и кожу тут же обнял стылый воздух. Одевшись в теплое платье и шерстяные чулки, я подошла к окну и распахнула створки.

В лицо тут же ударил порыв ледяного ветра — острый, как лезвие, пахнущий свежестью, дымом и хвоей. Где-то вдалеке лаяли псы. Лес стоял в тумане, и замок словно отгородился от мира — мрачный, древний, но теперь снова живой.

Первое, что я сделала в тот день — занялась обустройством места, в котором планировала тренироваться в магии и целительстве, читать книги по этим тематикам и обучаться.

Я выделила одну из больших комнат замка под свою мастерскую. Она находилась на третьем этаже восточного крыла, рядом с бывшей библиотекой. Высокие окна смотрели на рассвет — изначально они были заколочены деревянными щитами, но я сразу же попросила Мартена их снять.

Светлое помещение с широкими окнами, через которые мягко проникал осенний свет — долгие годы здесь не было ничего, кроме пыли. Тилла помогла мне тщательно очистить полы, убрать весь старый хлам, собрать паутину и отмыть стены.

В угол мы поставили деревянный стол и мягкое кресло, а всю заднюю стену заняли стеллажами. На первом разместились книги, коробки со свитками моих записей со времен академии, и с десяток старых фолиантов — все, что осталось от библиотеки Лаэнтора.

На втором расставили баночки с рубленными травами и лекарственными снадобьями, бутыли с настойками, и все касающееся приготовления зелий. Рядом развесили на крючки сушеные пучки полыни, чабреца, зверобоя, душицы — запах их тонко щекотал ноздри, наполняя комнату особенной энергетикой.

Инструменты, котел, чаши и ступки заняли свое место на полках узкого углового шкафа.

Вся эта «учебная» зона отделялась от остального пространства специальной перегородкой, а в центре комнаты я устроила свободное от мебели место для практики в заклинаниях.

Первым зельем, которое я сварила в мастерской, было восстанавливающее. Я уже неплохо себя чувствовала после починки ворот, но слабость все еще ощущалась в теле и мне хотелось поскорее от нее избавиться.

Для него я взяла сушеные лепестки лунного мака, стебли шалфея, немного истолченной коры тальмирского дерева и каплю крови из пальца — свою. Без нее зелье было бы просто настоем.

Когда я поднесла нож к коже, не дрогнула. Магия требует платы — это я помнила отчетливо.

Капля упала в котел. Отвар тут же потемнел и задымился. Я перемешала деревянной ложкой, и воздух наполнился густым, терпким ароматом — смесью самых разных запахов: старых книг, леса после дождя и чего-то едва уловимо металлического.

Восстанавливающее зелье. Чистое, как ледяная гладь озера в полночь.

Второе зелье было не менее важное.

Я выбрала целебный сбор: сушеный клевер, измельченный корень мирры, пару капель настойки янтаря и золу серебристого мха. Зола дала горечь, клевер — мягкую сладость. Когда зелье закипело, оно переливалось золотом, будто в котле варился сам солнечный свет.

Я знала, как сварить такие зелья. Знала — значит, не все выветрилось из моей памяти. Значит, могу вспомнить и остальное.

Разлив оба зелья по специальным маленьким бутылочкам, в которые помещалась всего одна доза, я сразу же выпила залпом восстанавливающее. Зажмурилась, с трудом проглотив, и повела плечами от прокатившей по телу дрожи.

Это было весьма… горько, почти обжигающе.

Я надолго запомнила этот вкус.

Далее жизнь в замке потекла в ускоренном режиме.

Мастера приезжали почти каждый день — плотники, каменщики, кузнецы и печники. Все они — люди надежные, опытные. Всех их подобрал смотритель, а в нем я ни капли не сомневалась. Мартен организовывал работу с железной хваткой: доставлял материалы, договаривался о сроках и ценах, не позволяя ни одному из работников завысить плату.

Крыша — вот первое, что нужно было починить. Ветер и снег прошлых зим годами проникали сквозь поврежденные черепицы, проливались каплями на пыльный пол и оставляли пятна на стенах. Мастера сменяли друг друга, поднимались на шаткую лестницу, меняли прогнившие балки, укладывали новые доски и обновляли кровлю черной черепицей, что блестела под холодным, не греющим солнцем, как раскаленная смола.

В обновленных каминах зажгли огонь. Они еще не грели в полную мощь, но уже были готовы справиться с холодом в комнатах и залах замка.

Хлев тоже ждал своей очереди — полы были разбиты, стойла шатались. Плотники укрепили балки, заделали щели, чтобы животные не мерзли. Теперь куры и козы смогут спокойно пережить зиму.

Двери в замке — особенно те, что выходили во двор — давно нуждались в утеплении. Старые деревянные створки дрожали от каждого порыва ветра. Мы укрепили их дополнительными железными пластинами, проложили в щели войлок и повесили плотные гобелены, которые Ания сшила сама.

Оплата мастерам оказалась самой большой статьей расходов. Денег оставалось мало — примерно четверть от того, что прислал Рэйдар, и я отчетливо понимала, что это все — мой последний запас.

Мартен часто говорил:

— Надо беречь каждую монету, госпожа. Зима будет суровой, и нам придется экономить.

Я это понимала. К счастью, все необходимые покупки уже были сделаны, а ремонт подходил к концу. Оставался только склад.

После починки его крыши, Тилла и Ания потратили несколько дней на уборку, расстановку стеллажей, разделение запасов по категориям. Они устроили настоящий переполох, когда наткнулись на старые платья — пестрые, выцветшие, всякие там с оборками и кружевами, которые явно давно не надевались.

— Посмотри на это! — засмеялась Тилла, держа в руках платье с порванным рукавом. — Можно в театр идти, а можно просто пыль да паутину кормить!

— Ах, эта паутина… — фыркнула Ания, взмахивая метлой и ругаясь на каждую ее ниточку. — Кажется, она поселилась здесь с момента основания замка!

Позже к замку подъехала повозка из соседней деревни. Мартен встретил возницу и помог разгрузить зерно и тюки сена. Среди всего этого добра была и купленная у фермеров живность: две молочные козы, которые осторожно оглядывались по сторонам и недовольно блеяли, да куча кур с утками, кудахчущих и крякающих, норовивших разбежаться и разлететься по всему двору.

Поглазеть на них выскочили дети, что совсем не ускорило процесс заселения новых жильцов в обновленный хлев. Зато добавило шума, суеты и веселого смеха.

Одна из коз вдруг боднула Мартена в бок, и он от неожиданности крякнул, совсем как селезень. Затем почесал затылок и хмыкнул:

— Вот так встречают новых хозяев! Зима будет теплой с таким приемом.

Я стояла в стороне, наблюдая за этим шумным процессом. Теплые голоса, звук распахивающихся дверей и шелест сена… Все это возвращало жизнь в старые стены. Замок оживал вместе со мной, будто он тоже прошел через испытания и теперь готов был встретить новый рассвет.

Позже, когда суета улеглась и жильцы осели в своих комнатах, я снова решила подышать свежим воздухом и вышла на задний двор. Прохлада вечера щекотала кожу, смешиваясь с запахами земли и трав, пропитанных осевшей после тумана влагой. Ржавчина на разрушенном фонтане блестела под закатными лучами солнца, а легкий шелест последних не опавших листьев шептал что-то ветру, словно делясь старыми тайнами.

В одиночестве пробыла я не долго — из замка вышел Мартен. Он отправился что-то доделывать в хлеву, а после присоединился ко мне.

— Вы бы в тепло возвращались, Госпожа Элира, — начал он, тяжело дыша после работы. — Сосем не дело сейчас заболеть.

Я улыбнулась и плотнее закуталась в шерстяной плед, накинутый на плечи.

— На свежем воздухе легче думается, Мартен.

— Забили вы свою головушку проблемами… Не надо, отпустите их. Давайте я вам лучше легенду расскажу.

Заинтересованно вздернув брови, я кивнула.

— Вспоминал я тут давеча, как бабка моя истории всякие рассказывала перед сном. О старых родах и царях, о завоеваниях и чудовищах. Быль и небыль сплетались в ее словах воедино, и сложно было определить, где что. О Тал’ларенах — ваших предках и основателях этого замка, у нее тоже сказки имелись.

Я затаила дыхание, слушая, как его голос сливался с вечерним спокойствием.

— Говорят, — продолжал он, — что Тал’ларены были потомками могущественного мага, который в далекие времена заключил сделку с драконом. Не просто с любым, а с самим Первым Драконом Небес, что пришел с огнем на людские земли и основал здесь Империю. Этот маг предложил себя в служение, свои знания и мудрость в обмен на свободу плененных и раненных. Дракон мало знал о человеческой магии, и предложение старого колдуна оказалось ему более чем интересно. Сделка состоялась.

Мартен замолчал, и я недоуменно спросила:

— Это все? Вся легенда?

— Нет, просто… то, что дальше, напрямую касается вас.

— Так продолжай же скорее!

— Маг так долго служил завоевателям, что его магия изменилась. Она напиталась чуждым огнем и силой. Сам того не ведая, он получил от своего повелителя дар — способность влиять на магию драконов. Усиливать ее. Или сводить на нет.

Я ошарашенно приоткрыла рот.

— То есть… Погоди, как это «сводить на нет»?

Мартен развел руками:

— Возможно, это выдумка, госпожа. Я не знаю, сколько в этих словах правды. Но должен сказать вам еще кое о чем: в легенде есть предупреждение. Дар этот не без цены. Говорят, что если кто-то из рода Тал’ларен потеряет связь с истоками своей магии — корнями и духом предков — то сила эта обернется против него самого. Словно огонь, что сжигает изнутри.

Я вдохнула глубже и растерла виски пальцами.

— Да это скорее проклятье, а не дар.

Мартен устремил задумчивый взгляд на замок и пригладил бороду.

— Любой дар — своего рода проклятье, госпожа.

Нас окутала тишина. Я смотрела на разрушенный фонтан, на его покрытые мхом и трещинами камни, и вспоминала о Рэйдаре. О том, что он говорил.

«Ты не умножаешь мою силу, Элира. Не даешь мне наследника. Магия ошиблась — ты не моя истинная».

Теперь многое встало на свои места…

Магия не ошибалась. По крайней мере, не та, что отвечала за истинность, ведь метку я не подделывала. Она и сейчас горела на моем плече, несмотря на разорванный союз.

Всему виной совсем другие чары. Родовые. Те, о которых я так мало знала, которыми не умела управлять.

Я — последняя из Тал’ларенов. Что, если Сила, дремлющая во мне, восприняла Рэйдара врагом? Ведь он император драконов — самый могущественный из всех ныне живущих. Чем не прототип того, Первого, пришедшего на земли людей с огнем и мечом?

Перед глазами снова пронеслись эпизоды недавнего прошлого, и сердце мое застучало быстрее.

Письмо, вспыхнувшее и обратившееся пеплом, едва я его распечатала.

Браслет, превратившийся в лужицу мутного золота.

Что, если между ними не было связи?

Что, если уничтожила их я сама? Не осознавая.

Магия защищала меня от чего-то или зачищала все оставшиеся следы Рэйдара в моей жизни.

Голова готова была взорваться от мыслей и вопросов! Глубоко вздохнув, я постаралась успокоиться.

— Есть еще кое-что, о чем я должен вам сказать, — снова заговорил Мартен, с прищуром глядя на западную башню. — Вы же знали, что в Лаэнторе есть подземелья?

Я моргнула, выныривая из омута мыслей, и перевела взгляд на смотрителя.

— Что?

— Подземелья, — повторил он. — Как и в любом старом замке.

Конечно же я не знала! Вернее, не успела еще подумать в эту сторону — без того хватало проблем и задач.

— Замечательно, — вздохнула. — Подземелья. Надеюсь, они не подтоплены?

Мартен замотал головой.

— Нет-нет, в этом плане там все прекрасно. Добротная кладка, каменные плиты, нигде ничего не осыпается, не мокнет.

— Ну, хоть где-то…

— Меня кое-что другое насторожило, — быстро перебил он меня.

Видимо, чтобы раньше времени не радовалась.

— Так, продолжай, — я собралась с духом и приготовилась к плохим новостям.

— Я спускался туда всего несколько раз, дабы осмотреть, что да как. Коридор длинный, несколько комнат, похожих на темницы… Но есть и двери, которые невозможно открыть. У них нет замочных скважин… ни ручек, ни петель.

Он нахмурился. Все это наверняка казалось ему необъяснимым и тревожным. Мне, собственно, тоже.

— Я пытался открыть их, — продолжил смотритель, — но они запечатаны. Камень вокруг словно пропитан металлом, с какими-то вкраплениями, и двери сами по себе выглядят тяжелыми, выкованными из какого-то особенного, чуть зеленоватого металла.

— И без единого замка?

— Без единого.

Я почувствовала, как холодок пробежал по спине. Подземелья… и такие двери. Что же там скрывается? Магия, тайны или нечто более зловещее?

— Проверю их позже, — тихо сказала я, стараясь не выдать охватившую меня тревогу. — Завтра с утра.

Спускаться в подвалы ночью совершенно не хотелось.

Мартен кивнул.

— Это дело важное. Я с вами пойду, если потребуется.

Я стояла рядом с разрушенным фонтаном, слушая, как ветер заигрывает с сухими листьями. Над замком уже начала сгущаться тьма. В этом старом каменном бастионе было больше тайн, чем я могла предположить.

Тишина вокруг казалась гнетущей, и в сердце постепенно разгоралось чувство, что вместе с замком пробуждались и его тайны — темные, холодные, быть может, опасные.

И тут в это безмолвие ворвался резкий звук — приближающийся цокот копыт со стороны дороги. Мы с Мартеном обернулись почти одновременно. К воротам мчался всадник, мелкие камни, комья влажной земли и брызги из луж разлетались позади него во все стороны. Это был Гедрик. Даже с такого расстояния я видела его побледневшее, искаженное ужасом лицо.

Спешившись, он оставил коня снаружи, а сам ворвался во двор, едва переводя дыхание.

— Они напали! — выкрикнул он. — Виверны! На все деревни по западной границе! Пожары, жертвы… Боги, там творится ад!

Слова Гедрика ударили меня ледяной волной. Мир вокруг будто затих — даже ветер, что чуть трепал голые ветви деревьев, замер.

Виверны — враги драконов и тех, кто стоял с ними плечом к плечу. Они давно не смели пересекать границы, не решались угрожать землям Империи. Значит, что-то изменилось.

Я стояла, не в силах пошевелиться. У меня пересохло во рту.

Перед глазами вспыхнули образы: дым над лесом, крики, пепел, кружившийся в воздухе, словно снег… Отец, сражавшийся до последнего — и не вернувшийся. Сгоревшие дома. Пепелища, где раньше были живые селения.

Мне едва исполнилось семь, когда виверны забрали жизнь последнего родного человека и сделали меня сиротой. Страх, зарытый в самые кости, шевельнулся снова, как будто и не спал все эти годы.

— Сколько? — выдавила я. — Сколько деревень?

— Пока знаем о трех. Но… — Гедрик сглотнул. — Возможно, это только начало.

Мартен глухо выругался, сжав кулаки. Гедрик продолжал что-то говорить, но я не слышала — мысли уже неслись вперед.

Нападение виверн… Это значит — страх, смерти, бегство выживших под укрытие близстоящих замков. Люди будут терять все. И в зиму.

В зиму, когда каждое полено на счету, когда даже день на холоде может убить.

Рэйдар, конечно, среагирует очень быстро. Его армия наверняка уже активировалась. Они отобьют врагов, вытеснят их обратно за хребет. Но… когда это случится — уже будут погибшие. И те, кто выжил, останутся ни с чем. Разоренные, раненные, без крова.

Им некуда будет идти. Не к кому.

Императорский Совет решит эту проблему, но далеко не сразу.

Я посмотрела в сторону горизонта, где дорога исчезала за поворотом. Обхватила себя за плечи и поежилась от прокатившей по телу дрожи. Провела рукой по лицу, будто стирая ледяной страх, и выдохнула.

— Мартен?

— Да, госпожа? Вы не бойтесь, до Лаэнтора чернокрылые твари не доберутся, не успеют — имперские войны погонят прочь.

— Надо подготовить комнаты, — тихо сказала я, пропустив его слова мимо ушей. — Вдруг кто-то придет… Раненные. Лишенные дома.

Мартен кивнул без слов. Он тоже все понял. Этот замок — древний, основательный, переживший сотни зим и десятки войн — может стать убежищем не только для нас.

Я не знала, сколько людей смогут сюда добраться, не знала, достаточно ли теперь припасов, хватит ли времени и денег, чтобы их пополнить. Но сидеть сложа руки — значит предать свою кровь, свою совесть. Я не могла позволить себе этого.

Пока виверны жгут дома, кто-то должен открыть двери.