Развод с императором драконов (СИ)

Эпилог

Прошло не так уж много времени — всего несколько недель, но мне казалось, будто пролетела целая вечность.

Дворец, некогда сердце империи, стоял мертвый и молчаливый.

Я не могла без дрожи находиться в нем, когда мы с Рэйдаром проходили по залам, где еще недавно бушевала Тьма. Полы были испещрены следами ее дыхания — прожженные, потемневшие, будто по ним прошел пожар. В витражах зияли дыры, а по стенам расползались глубокие трещины.

Особенно тяжело было смотреть на то место, где когда-то находились покои Лисанны. Теперь там был только завал камней и расплавленного стекла. Пепел, слипшийся в куски, оседал под ногами.

Рэйдар стоял рядом, глядя на все это с таким выражением, будто видел не руины, а приговор.

— Мы не будем восстанавливать его, — сказал он тогда, и в его голосе звучала спокойная уверенность. — Пусть этот камень вернется земле. На его месте вырастет сад. И фонтаны.

Я повернулась к нему, и мне вдруг стало ясно, что он не просто говорит — он отпускает прошлое. Все, что связывало его с тем временем, с той болью, с той тьмой.

— Значит, и правда будет новый дворец? — спросила я тихо.

Он кивнул.

— Уже летом начнут строительство. Я хочу, чтобы он стоял ближе к Лаэнтору.

— Ближе к дому, — поправила я, и он улыбнулся.

Эти слова звучали почти священно. Дом. После всего, что мы пережили, само понятие дома снова обрело смысл.

Но покой, которого мы добились, достался дорого.

Огненные всполохи Тьмы прокатились не только по дворцу и драконьей империи — они ударили еще и по вивернам.

Маги сообщили, что половина их городов выгорела дотла. Тьма не делала различий между теми, кто ее вызвал, и теми, кого хотела уничтожить. Она просто пожирала все, до чего могла дотянуться.

Игры ей опостылели сразу после событий в пещере, когда ей не удалось уничтожить нас с Рэйдаром.

Она вернулась к вивернам и выместила на них всю свою ярость.

И все же некоторые выжили.

Через неделю после исчезновения Тьмы перед дворцом появились гонцы — виверны в человеческом облике, с белыми знаменами в руках. Они просили о встрече, признавали вину. Их старейшина стоял перед Рэйдаром, не смея поднять глаза, и говорил безэмоциональным голосом:

— Мы думали, что сможем управлять ею. Но Тьма не служит никому. Мы виновны в том, что навлекли беду не только на вас, но и на себя. Если вы пожелаете нашей крови — мы не будем сопротивляться.

Рэйдар молчал долго. Вокруг стояла тишина, такая плотная, что я отчетливо слышала дыхание каждого, кто присутствовал.

Потом он сказал:

— Кровь ничего не изменит. Тьма — вот наш общий враг, и вы уже заплатили сполна.

Я подошла к нему, чувствуя, как взгляды собравшихся упираются в меня, и добавила:

— Мы не можем строить будущее, пока цепляемся за старую боль.

Старейшина вивернов склонил голову в согласии.

Так был заключен мир.

Хрупкий, осторожный, но настоящий.

Когда я смотрела на то, как они уходили с площади, держа в руках белые знамена, я поняла, что это правильный выбор.

Не разрушение, не война, а прощение.

Мы жили в Лаэнторе.

Замок, когда-то израненный и опустошенный, теперь вновь дышал жизнью. В садах пели птицы, журчал фонтан, в окнах отражалось солнце, а башни сияли новой черепицей.

Рабочие и маги трудились бок о бок, возводя новый дворец на равнине неподалеку — тот, что должен был стать символом новой эпохи.

Но для нас домом был именно Лаэнтор.

Я часто ловила себя на мысли, что впервые за годы чувствую настоящее спокойствие. Без ожидания беды, без страха. Иногда по ночам, когда ветер шумел в башнях, я просыпалась и прислушивалась к дыханию Рэйдара.

Я верила, что тьмы между нами больше никогда не будет.

Весна, ставшая символом нового начала, пролетела практически незаметно.

Воздух стал особенно теплым, пропитанным запахом цветущих деревьев и дыханием грядущего лета. Ветер шевелил листья, солнце клонилось к закату. Я стояла в саду, где некогда лежали руины одной из башен, и смотрела, как лепестки отцветающей вишни падают на траву.

Услышав шаги за спиной, я сразу узнала их.

— Ты не изменяешь себе, — тихо проговорил Рэйдар. — Я всегда знаю, где тебя искать.

Я обернулась. Он стоял передо мной — высокий и сильный, но теперь в его взгляде не было ни тени того льда, что когда-то обжигал меня. Только тепло и щемящая душу нежность.

— Мне нравится гулять в саду в это время года, — ответила я, улыбнувшись.

Он подошел ближе, и я заметила в его руке маленькую бархатную коробочку, украшенную золотыми рунами.

— Элира, — его голос дрогнул, и я впервые за все это время услышала в нем нерешительность. — Да, по бумагам ты моя жена. И, быть может, судьба решила за нас еще до того, как мы впервые встретились. Но я не хочу, чтобы все, что между нами, оставалось делом судьбы.

Он опустился на одно колено — дракон, перед которым склонялись армии, — и поднял на меня взгляд.

— Я хочу начать заново. Не как император и императрица. Не как дракон и его истинная. Как мужчина и женщина. Я прошу тебя снова стать моей женой — по старым обычаям твоего рода.

На секунду я перестала дышать. Мир вокруг будто замер, а в следующий миг стал ярче, светлее.

— Рэйдар... — прошептала я, не в силах говорить громче. — Да. Я согласна.

Вечером все вокруг окрасилось золотом.

Мы были в подземельях, но магия превратила это место в нечто сказочное —перенесла нас на вершину горы, окруженной цветущими вишнями.

Закатное солнце плавилось за скалами, и в его отблесках сверкал ритуальный зал Лаэнтора — круглый, с высокими белыми колоннами, в центре которого горела чаша с живым пламенем.

Здесь, по древним обычаям, проводились обряды, что связывали судьбы навеки.

Мы были одни. Без свидетелей, без толпы, без придворных.

Только мы двое — и огонь.

На мне был белый церемониальный наряд с золотыми и алыми узорами — легкая ткань, струящаяся при каждом движении, словно сотканная из света. Волосы мои были распущены, переплетены золотыми нитями, а на шее висел крохотный кулон с символом рода Тал’ларенов.

На Рэйдаре — белый мундир с красным наплечным плащом, на голове — венец императора-дракона, но без украшений, лишь матовое золото.

Он взял мою руку и повязал на запястье алую ленту.

Я сделала то же самое — повязала золотую ленту на его руку.

Когда наши пальцы соприкоснулись, воздух дрогнул, и древние слова, произнесенные нами на старом языке, словно ожили в самом пространстве.

— Шар’ле ан хеир... ар тэри эн лорэ... — проговорил Рэйдар.

— Две души — один огонь, — перевела я шепотом.

Ленты вспыхнули и превратились в белое пламя. Оно обвило нас, но не обожгло — напротив, было мягким, теплым, как дыхание жизни.

Огонь впитался в кожу, оставив на запястьях светящиеся узоры — тонкие спирали звездной пыли.

Из чаши ритуального огня поднялись два золотых кольца, сияющие мягким светом. Рэйдар надел одно на мой палец, я — на его.

— Ты не просто моя истинная, — сказал он тихо, и в его голосе было все: и нежность, и сила, и боль прошлых ошибок. — Ты — мое сердце.

Я улыбнулась, чувствуя, как дрожат губы.

— А я выбираю тебя… Не судьбой. Не меткой. Сама.

Он наклонился ко мне, обвил рукой талию и поцеловал.

Нежно, мягко, почти благоговейно.

Огонь в чаше вспыхнул выше, золотые искры поднялись к сводам, отражаясь в наших кольцах.

И в тот миг я поняла — не метка соединила нас. Не древняя магия.

Мы сами.

Семь месяцев спустя

За окнами Лаэнтора кружился снег — мягкий, пушистый, будто кто-то тряс над миром подол белоснежного плаща. Снежинки ложились на стекло и медленно таяли, оставляя прозрачные капли, похожие на слезы.

Я стояла у окна спальни, грея ладони о чашку с горячим чаем, и слушала, как потрескивает огонь в камине.

За прошедшие месяцы многое изменилось.

Мир стал тише.

А моя магия — заметнее. Она не бурлила, не металась, она пела — тихо, уверенно, с какой-то новой, мягкой силой.

Светлая. Теплая. Живая.

Она окружала меня и сопровождала везде, куда бы я ни пошла. Я чувствовала ее в воздухе, в своих движениях, даже в своем голосе.

Когда я позвала верховного целителя, то не ожидала ничего необычного. Просто хотела понять, почему чувствую эту странную теплоту внутри, словно где-то в глубине меня пульсировала крошечная звезда.

Он долго молчал, держа ладони над моей грудью, потом над животом. Свет его магии стал золотым, а когда он поднял на меня взгляд, глаза его были добры, почти отечески мягки.

— Поздравляю, Ваша Светлость, — произнес он с улыбкой. — Вы ждете ребенка.

Мир на миг остановился.

Я не сразу поверила, даже не смогла вымолвить ни слова. Только ладонь невольно легла на живот, и в ту же секунду глаза наполнились слезами.

Сначала я просто стояла, чувствуя, как изнутри поднимается волна света, потом разрыдалась и рассмеялась одновременно.

— Рэйдар… — только и прошептала я, почти не слыша собственного голоса.

Он был во дворце — в новом, который успели достроить к началу зимы. Сегодня там проходил большой прием.

Но я не могла ждать.

Не могла просто сидеть и дышать этим чудом одна.

Я почти бежала по коридорам. Снег на плаще растаял, подол чуть задел мраморные ступени. Стража открыла передо мной двери зала, и яркий свет ударил в глаза.

Множество людей — советники, послы, знать. Голоса, шелест тканей, запахи благовоний и вина.

А потом он.

На троне.

Величественный, сосредоточенный, с холодной маской власти на лице. Но стоило ему увидеть меня, и эта маска рассыпалась.

Он мгновенно поднялся. Движение резкое, в глазах — тревога.

— Все свободны, — сказал он ровно, но в голосе звенело не терпение, а беспокойство. — На сегодня прием окончен.

Шум стих.

Люди потянулись к дверям, перешептываясь, кланяясь. Я шла против потока, навстречу ему, сжимая подол платья, чтобы не споткнуться. Слезы мешали видеть, а улыбка не сходила с лица.

Он встретил меня у подножия тронной лестницы, крепко взял за плечи.

— Элира, что случилось? Почему ты плачешь? — голос дрогнул.

Я смахнула слезы и рассмеялась сквозь них.

— Это случилось, Рэй…

Он нахмурился, не понимая.

Я коснулась его груди, ощутив, как быстро бьется сердце.

— У нас будет ребенок.

Он замер. На одно бесконечное мгновение. Просто стоял, глядя на меня, будто не верил. А потом глаза его заблестели — так, как я не видела никогда. Он резко вдохнул, шагнул ко мне, обхватил и прижал так крепко, что у меня перехватило дыхание.

— Элира… — только и успел выдохнуть.

И уже целовал — мои щеки, лоб, губы. Потом подхватил на руки и закружил, радостно смеясь.

Я смеялась тоже, не в силах удержать счастье.

Когда он опустил меня, земля под ногами плыла, и я держалась за него, чтобы не упасть.

Он не отпустил.

Скользнул пальцами по моей щеке, коснулся лба своим и тихо сказал:

— Я тебя люблю.

Я притянула его за шею и снова поцеловала.

Мы стояли посреди сверкающего зала.

Под сводами медленно парили волшебные фонари, отбрасывая на мраморный пол мягкие золотые искры. В каминах пылал огонь, пахло пряностями и теплым деревом.

А за огромными арочными окнами кружился снег — пушистые танцующие хлопья.

С нашей церемонии прошло семь месяцев. С победы над Тьмой — больше года. За это время между нами было все: боль, прощение, смех, бессонные ночи, первые шаги новой жизни.

Но в тот момент, когда я стояла в его объятиях, чувствовала его дыхание и свет в себе, я знала — все было не зря.

Я была счастлива.

По-настоящему, безмерно, безгранично.

Конец