Развод с императором драконов (СИ)

Глава 25

Я чувствовала, как Тьма вонзалась в меня.

Она текла по жилам ледяным потоком, разъедая, выжигая изнутри. Казалось, каждую клетку моего тела обложили осколками льда и медленно вдавливали их глубже. Боль была такой острой, что я не выдержала — крик сорвался с губ, эхом отозвался в каменной пещере.

Сквозь этот крик, сквозь туман боли, начали мелькать чужие образы. Сначала расплывчато, обрывками — я подумала, что схожу с ума. Но затем видения стали четче. Я увидела огромный зал, уставленный каменными плитами, покрытыми знаками, — тот самый ритуальный зал, что я нашла в Лаэнторе.

В центре стояли двое мужчин в длинных плащах, и я знала — это были Тал’ларены. Мои предки. Их голоса доносились приглушенно, словно издалека, но каждое слово проникало в самую глубину сознания.

— Сделка заключена, — произнес один, обводя пальцем знаки на своей ладони. — Огонь дракона соединен с нашей магией. Но это изменит саму судьбу рода.

— Мы стали другими, — мрачно отозвался второй. — Между светом и тьмой. Ни там, ни здесь. Обречены быть палачами, клеймить души пыткой и допросами… Разве это не проклятие?

— Нет, — твердо ответил первый. — Это — равновесие. Теперь мы можем шагнуть туда, куда не могут другие. Шагнуть и не сорваться в бездну. Ни один из нас не потеряет рассудка в жестокости. Мы будем удерживать грань.

Второй тихо усмехнулся.

— И зачем нам эта бесполезная способность?

— Быть может, однажды, — сказал первый, и голос его стал гулким, как раскат грома, — наш потомок сможет противостоять чему-то большему, чем озлобленная стая виверн. Быть может, когда-нибудь придет день, и сама Тьма протянет к нам лапы.

Картина дрогнула, рассыпалась на осколки света и тьмы. Я всхлипнула, возвращаясь в пещеру. Веревки впивались в кожу, но я уже почти не чувствовала этого — потому что боль внутри была несравненно сильнее.

Это не просто пытка. Лисанна действительно пыталась стать мной. Вытеснить мою душу, занять мое тело.

А я… я была тем самым потомком, о котором говорили голоса. Именно мне «посчастливилось» встретиться лицом к лицу с самой Тьмой. И у меня были силы ей противостоять.

Я ощущала, как ее ледяные щупальца тянулись прямо к сердцу. Чувствовала каждое ее движение.

И вдруг, из глубины самой моей сути, рвануло тепло. Сначала это было едва ощутимое покалывание под кожей, потом — плотное, живое пламя, разгоревшееся от метки на плече.

Метка истинности вспыхнула первой, давая импульс этому потоку. Ее свет вцепился в меня, как корни в землю, и я ощутила весь свой род, цепь предков, тяжесть и силу поколений.

В голове загудело. Не слова, а звук — низкий, как звон колокола в пустом храме. Магия Тал’ларенов, та самая, что веками удерживала грань между светом и мраком, вспыхнула и разлилась по венам. Сначала — тепло, потом — пламя: не рвущаяся наружу жгучая язва, а ясный, плотный огонь.

Он не собирался сжигать меня — он защищал.

Метка на плече взорвалась серебристым сиянием, оно пронеслось по руке, словно по жиле света, и залило грудь. Огонь слепил, и я почувствовала, как он сплетает мою собственную магию с истинностью дракона — и это слияние стало другой стихией: золотой, острой как клинок для врагов и одновременно мягкой как покрывало — для меня.

Огонь шел не наружу, а внутрь, прямо в то место, где хотела устроиться Тьма.

Туман, что стягивался ко мне, вдруг встрепенулся. Я ощутила, как он теряет плотность, как ледяной напор иссякает. Свет, вырвавшийся из груди, всколыхнул пространство — он зазвенел и ударил по этой черноте.

Туман вырвался наружу, сжался в вихрь и принял знакомые очертания. В центре пещеры вытянулась фигура — Лисанна, но не та, что говорила со мной ранее с притворной вежливостью, а ее злобный, пышущий яростью двойник. Глаза налились кровью, голос ломался от бешенства.

— Не может быть! — завопила она. — Как ты смогла? Как посмела меня изгнать?

Ее пальцы выгнулись крюками, ногти вытянулись в острые когти. Лисанна рванулась ко мне, и мир вокруг снова пахнул древней, леденящей смертью. Я вжалась в столб за спиной, сердце колотилось, кровь стыла — но огонь внутри не угасал. Он держал.

И тут почва под ногами вздрогнула, а воздух вокруг заревел как живое существо. Стены пещеры зашатались, факелы отбросили вытянутые жуткие тени, от которых мороз пробежал по спине. По каменной груде зала прошел низкий рев — не звериный, не человеческий, а древний, глубокий, похожий на гул земли в момент разлома.

Одна из стен взорвалась, огни погасли. Из пыли, клубящейся в полосе пробившегося света, возник огромный дракон. Черный как ночь без звезд, с глазами, светящимися золотом. Его чешуя блестела влажным металлом, крылья развернулись и наполнили воздух тяжелым запахом грозы и древней магии.

В один прыжок он очутился между мной и Лисанной,

Она яростно зарычала и начала собирать тьму заново — та всколыхнулась вокруг нее как рой, и силуэт задрожал, снова меняясь. Теперь от облика красавицы не осталось вообще ничего.

Тьма рванулась, словно клубок черных змей, пытаясь обвить дракона, вцепиться в его крылья и затянуть обратно в свою власть. Но огонь, что вырвался из его пасти, был иным — не просто пламенем, а сияющей смесью золота и белизны, словно сама суть света нашла выход. Туман зашипел, зазвенел тысячами тонких голосов и распался.

Лисанна закричала, отпрянув от жара, ее силуэт дрогнул, теряя человеческие очертания. И, прежде чем дракон успел ударить снова, она излилась в черный туман, ускользая в темноту коридора.

— Я еще вернусь! — ее голос скользнул по каменным сводам, исчезая вместе с тенью.

Черный дракон не двинулся за ней. Его крылья еще дрожали, грудь вздымалась, но он не сделал ни шага в погоню. У него было более важное дело.

Я тяжело дышала, веревки все еще резали кожу, силы таяли с каждой секундой. Внутри оставался лишь тонкий, колющий огонек — и он гас. Слишком многого мне стоило дать отпор Тьме и изгнать ее из себя. Я понимала: еще миг, и потеряю сознание, а там… кто знает, вернусь ли.

Дракон опустил голову, его взгляд задержался на мне. Метка на плече вспыхнула, и я ощутила в себе зов истинности. Захотелось потянуться навстречу, коснуться рукой, но в следующее мгновение силуэт зверя начал меняться.

Скоро передо мной, тяжело дыша, в полумраке пещеры оказался Рэйдар. Его одежда была местами разорвана, кожа в ссадинах, но он был живой.

Он сделал шаг ко мне, и я замерла. В груди все сжалось, потому что в этот миг я впервые увидела его таким… чистым. Без мрака, без той жуткой черноты, что застилала его глаза. Он смотрел на меня так, словно видел впервые.

Я глотнула воздух, не веря своим глазам.

В этот раз он действительно настоящий.

Без тени чар.

Рэйдар скользнул взглядом по мне, и я увидела в его глазах шок. Будто он впервые осознал происходящее. Шагнул ближе и, прежде чем я успела что-то сказать, опустился на колени передо мной. Его сильные руки торопливо развязывали веревки, освобождая мои запястья, талию, колени. Пальцы дрожали, он путался в узлах, но не останавливался.

Веревки падали на каменный пол, а я едва держалась на ногах — магия выжгла меня до пустоты, сил почти не осталось. Щемящее молчание заполнило пространство между нами, и вдруг я почувствовала, как по щекам сами собой текут слезы. Горячие, горькие, беспомощные.

Рэйдар отшвырнул последние путы и вдруг резко обнял меня за бедра, прижался лицом к моему животу так, как никогда раньше не позволял себе.

Его горячее дыхание обожгло сквозь ткань, и я едва не рухнула — удержалась только потому, что вцепилась в его плечи.

— Прости меня, — прошептал он, и от этих слов внутри все перевернулось.

Я не могла дышать, не могла думать. Только держалась за него, потому что сама стоять не могла.

Он поднял голову и посмотрел прямо в мою душу — зелеными, ясными глазами. Сейчас в их глубине не было теней и двойного дна, они не обманывали.

— Прости меня, Элира, — повторил он, и голос его дрогнул.

Внутри все оборвалось. Я понимала: он был под чарами, был ослеплен, связан Тьмой…

Но разве это отменяло слова, что до сих пор терзали и резали душу на части? Про то, что я — ошибка. Что я подделала метку истинности и потому не способна дать ему наследника?

Разве это стирало тот вечер, когда он развелся со мной и выставил из дворца в одном вечернем пеньюаре? Его холодный взгляд тогда, его равнодушие.

Воспоминания полоснули так ярко, что дыхание сбилось. Я задыхалась от этого. Слезы текли по лицу, сердце сжималось так больно, что казалось, вот-вот остановится.

— Я не могу… — выдохнула я, слегка качнув головой. — Я просто не могу…

Я видела, как его лицо исказилось — словно удар пришелся в самое больное место. Он отстранился чуть-чуть, но не отпустил меня: пальцы сжимали мои бедра, будто Рэйдар боялся, что я исчезну, если он уберет руки. В глазах стояла боль — тянущая, обжигающая. Такая, какой я никогда не видела в нем раньше.

— Ты имеешь право, — глухо сказал он. — Но все равно… Я сделаю все что угодно, лишь бы ты простила меня.

Я закрыла глаза, потому что не могла вынести его взгляда. Горло сдавило, и я, цепляясь за первое, что пришло на ум, попыталась перевести разговор:

— Как… как у тебя получилось избавиться от нее? От Тьмы?

Он медленно поднялся, придерживая меня, чтобы не упала.

— Когда Лисанна поняла, что ее власть над мной ослабевает, ударила вспышкой магии. Оглушила и исчезла. Но осколок души, который ты… вложила в меня, стал щитом. Тьма не смогла меня добить. И тогда я… пришел в себя.

Рэйдар встретился со мной взглядами, и я почувствовала, как метка на плече откликнулась чуть теплее.

— Я видел все твоими глазами, — продолжил он тише. — Чувствовал тебя, слышал тебя. И понял, где ты.

Я выдохнула, облегчение раскатилось по телу. И правда, чары Лисанны окончательно развеялись и больше не держали его.

Но сердце все равно не отпускало самый страшный для меня вопрос: с какого момента Тьма владела им? Когда давал мне развод — это был он? Настоящий? Или уже околдованный?

— Тебе нужна помощь лекаря, — глухо добавил Рэйдар.

Я даже не успела возразить, как он поднял меня на руки, будто я ничего не весила. Его грудь под рубахой была горячей, дыхание сбивчивым.

Уткнувшись лбом ему в плечо, я закрыла глаза. У меня не осталось сил — ни спорить, ни задавать вопросы, ни сопротивляться. Я была пустая. И могла только слушать его сердце, пока он нес меня прочь из этой проклятой пещеры.