Сделка. Я тебе верю

10

ДАРЬЯ

Лариса Игнатьевна действительно предупреждает. Не изменяя себе, кратко информирует: «Вас ждут внизу. Поспешите», после чего моментально отключается.

Собираюсь ли я ей что-то ответить или нет — женщину не волнует.

На-ху-а?!

Подавив желание хорошенько грохнуть трубкой, — аппарат ни в чем не виноват, а до лба самоуверенной секретарши не дотянуться — медленно опускаю ее на рычаг и протяжно выдыхаю. Бросаю взгляд на часы и с удивлением отмечаю безвозвратно исчезнувшие из жизни двадцать пять минут.

Как? Куда? Фантастика.

Время просочилось, будто песок сквозь пальцы, а я абсолютно не заметила и ничего не сделала. Ни заблокированный компьютер не включила, ни изучаемый ранее договор не открыла.

Ни-че-го.

Почти полчаса просидела в одной позе на стуле, сверля глазами стену и наивно пытаясь понять: с чего вдруг Лев Семенович решил столкнуть нас с Семеновой лбами? Чтобы что?

Показать гостям нашу сплоченность?

Ужалить конкретно меня, показав истинное ко мне отношение?

Или же Олюшка не при чем? А Шаталов, будучи в курсе, что пять лет назад я встречалась с Тихомировым, теперь, чтобы подцепить немцев, делает ставку именно на это?

Вопросы-вопросы... и снова вопросы.

Однако, время поджимает.

Оттолкнувшись от стола, откатываюсь на стуле к стене и поднимаюсь на ноги. Подхожу к небольшому зеркалу, спрятанному за шкафом, проверяю свой внешний вид, одергиваю платье и, подхватив сумку, покидаю кабинет.

Пока спускаюсь в лифте, всячески уговариваю себя не нервничать, но ситуация настолько нестандартна, что все попытки расслабиться проходят впустую.

Что удивительно, сильнее напрягает меня не предстоящий обед в тесной компании мужа и его любовницы, а встреча с Иваном. Да, не привыкши лукавить самой себе, я это признаю.

Четвертый этаж.

Второй

Первый.

Звуковой сигнал оповещает об открытии дверей.

Выхожу в просторный холл. Здороваюсь с теми, кто только стремится войти в кабину. Заворачиваю за угол и наблюдаю настолько презабавную картину, что моментально расслабляюсь, а губы, пока никто не замечает, сами собой растягиваются в искренней улыбке.

АЙ да Олеся! Ай да молодец!

Филигранная работа.

ИВАН

— Как тебе мисс болтушка по связям с общественностью, Вань? — интересуется Рихтер.

— Шпарит как по написанному и слишком часто перетягивает на себя внимание.

Утомляет, пусть и знает свою работу.

— Согласна на все сто! Меня она тоже вымотала. Всего четыре часа с ней рядом, а мозг уже кипит.

— Устала? — напрягаюсь и, на секунду отвлекаясь от дороги, скашиваю глаза в сторону Олеси. — Давай закину тебя в гостиницу? Примешь ванну, отдохнешь, закажешь соленых огурцов с медом и кетчупом.

НУ да, Карл в одном из разговоров успел похвастаться вкусовыми извращениями беременной любимой супруги. До сих пор в дрожь бросает, как представлю сочетание несочетаемого.

— Не-е-ет, в гостинице скучно, да и я тебя одного с этими двуличными особями не оставлю, — качает головой Леся. — Тем более сейчас, когда будем забирать на обед твою девочку.

Рихтер не скрывает предвкушения. А я удивления.

— Мою девочку? — переспрашиваю, приподнимая бровь.

— Да-а-а, — кивает уверенно, — твою, Ваня. Твою. И не спорь. Вот тут не остыло, — оттягивает свой ремень безопасности, подается ко мне ближе и стучит пальчиками по груди, где бьется сердце. — Можешь не соглашаться. Я и сама вижу.

Хмыкаю.

Моя — не моя, а равнодушие шелухой слетело, стоило Дашу на банкете увидеть.

Будто и не было пяти лет разлуки, обид, бессонных ночей, метаний и размышлений почему она так поступила? Будто лишь на миг с ней расстались, а не вышло то, что вышло.

— Может быть ты и права, — признаю в итоге.

— Без «может быть», Ваня. Я права, — задирает нос Рихтер. — И кстати, у меня есть идея, как спутать планы, которые нам с тобой не особо нравятся.

Не успеваю спросить, какую грандиозную подставу она надумала провернуть в этот раз, как Олеся поворачивается к сидящим с зади Ярославу и Ольге и переходит с немецкого, на котором мы с ней всю дорогу болтали, возвращаясь с объекта, на русский.

— Вы не будете возражать, если мы на минутку заедем в продуктовый магазин? С беременностью у меня постоянная изжога. Спасает только томатный сок.

Привыкший к закидонам подруги, не комментирую ее странную просьбу. Хотя отлично помню, что именно этот «вонючий» напиток она на дух не переносит.

— Конечно, Олеся, — соглашается Шаталов, а Семенова, поддакнув, с улыбкой поддерживает поднятую Олесей тему и рассказывает уже о своих предпочтениях.

Не успеваю спросить, какую грандиозную подставу она надумала провернуть в этот раз, как Олеся поворачивается к сидящим сзади Ярославу и Ольге и переходит с немецкого, на котором мы с ней всю дорогу болтали, возвращаясь с объекта, на русский.

— Вы не будете возражать, если мы на минутку заедем в продуктовый магазин? С беременностью у меня постоянная изжога. Спасает только томатный сок.

Привыкший к закидонам подруги, не комментирую ее странную просьбу. Хотя отлично помню, что именно этот «вонючий» напиток она на дух не переносит.

— Конечно, Олеся, — соглашается Шаталов, а Семенова, поддакнув, с улыбкой поддерживает поднятую Олесей тему и рассказывает уже о своих предпочтениях.

Женская часть нашей четверки не замолкает все оставшееся время. Успеваем и доехать до головного офиса «Эталон-М», и припарковаться, и дойти до фойе, где есть простор и прохлада, которой очень не достает Рихтер.

Бывшая одноклассница отменно отыгрывает роль избалованной жены миллиардера, перетягивая на себя все внимание. Я же стою поблизости и особо не отсвечиваю. Пока это трудно, но через пару дней должен прилететь Карл с юристами и помощниками, и оставаться в тени станет гораздо легче.

Пользуясь свободной минутой, Шаталов отходит к девушкам за стойкой, чтобы расписаться и забрать корреспонденцию. Я же, просверлив его взглядом, проваливаюсь в телефон и изучаю информацию, которую за короткий срок смогли нарыть мои люди.

Много прочитать не успеваю.

_Ааа.

— 0-ох.

Вскидываю голову на раздающиеся друг за другом женские возгласы и своим глазам не верю. По светло-желтому брючному костюму Ольги расплывается густое красное пятно томатного сока.

— О боже... боже... боже.

Как ни странно, всхлипывает и громко причитает, хлопая влажными ресницами, не Семенова, а Рихтер.

— Иван, я оступилась, представляешь, и вот... — переходя с русского на немецкий и обратно, лепечет хитрая лисица. — Оленька, дорогая моя, простите, пожалуйста. Я такая криворукая... Мне так стыдно.

— Да ничего... — не сильно правдоподобно прощает та.

— Ну как же! О, боже... боже... боже... Вы точно меня теперь будете ненавидеть... а я не хочу... И негативные эмоции так плохо влияют на беременность.

Умудряясь тараторить сто слов в минуту и не позволяя другим вмешиваться в ее слезный монолог, Олеся подхватывает очумевшую от происходящего Семенову под руку.

— Дорогая, я не прощу себе этого недоразумения, пока не куплю вам новый красивый наряд взамен испорченного. Вы же согласны?

— Вот и правильно! Едем прямо сейчас. Ярослав, — цапает того второй рукой, — будьте моим спасителем, садитесь за руль. Ивана просить бессмысленно. Он давно не помнит города.

Ну естественно. Вот прямо сейчас и забыл, как только вышел из машины. Но, кажется, кроме меня это никого не колышет.

— 0, Дашенька, привет! — Олеся не пропускает и приближение Шаталовой, правда, двух «пленных» так и держит при себе. — А у нас тут, представляешь, маленькое ЧП. Но не волнуйся. Иван тебя голодной не оставит. Поезжайте в «Фараон», а мы, как только освободимся, сразу к вам присоединимся. Да ведь?

— Э-3э

— Вот и договорились!

Шаталов и Семенова, шокированные активностью немецкой гостьи, что-то тихо блеют под нос, но активно не вырываются.

Я же разблокирую погасший за время шоу экран мобильника, нахожу контакт, подписанный как «Олеся», и вбиваю короткое сообщение:

«Аплодирую стоя! С меня причитается».

«На свадьбу пригласишь)}»

Прилетает спустя некоторое время.