Сделка. Я тебе верю

13

ДАРЬЯ

Несколько глотков воды помогают освежиться и заполнить паузу, чтобы собраться с мыслями.

— Что ж... с самого начала, так с самого начала, — произношу негромко, придвигая к себе чашку кофе.

Пальцы, живущие собственной жизнью, скользят по краю белоснежного блюдца, украшенного золотой каймой. А я будто действительно возвращаюсь в прошлое. В тот самый день, с которого все началось.

Воспоминания.

Некоторые из них тускнеют и стираются из памяти, а некоторые остаются навсегда.

Еще и запоминаются вплоть до мелочей. Мелочей, которым в моменте не придаешь особого значения, зато по прошествии времени оцениваешь каждую от и до, въедливо. Ведь именно из них в итоге и складывается полная картина произошедшего, расставляя все по своим местам.

Четко показывая, что было хорошим, что плохим, что лицемерным и подлым, а что хитрой игрой одной ревнивой девчонки.

А тогда я этого еще не знала.

Тогда вернувшись из университета летала по дому как на крыльях. Ни сиделось, ни лежалось, ни обедалось.

Внутри кипел адреналин. Начало осени на улице, а у меня в груди во всю цвела весна, бабочки порхали и мир казался ярким и насыщенным, безумно красивым и воздушным, как мыльные пузырьки.

Мне хотелось обнять его весь. Хотелось смеяться и танцевать. Хотелось делиться позитивом и во все горло кричать от счастья.

Естественно, я этого не делала. Лишь изредка, пока никто не видел, утыкалась в подушку и пищала. Для молодой неискушенной особы, впервые влюбившейся без памяти и получившей от объекта глубокой симпатии взаимность — это было что-то сверхъестественное. Эмоциональный коллапс. Чудо расчудесное. Фантастическая удача. Сказка.

Порой я даже боялась, что вот-вот проснусь, и все окажется сном Безумно красивым, но коротким сном.

Зато и рука каждые пять минут тянулась к телефону, а беспокойный палец то и дело нажимал на разблокировку экрана. Все боялась пропустить звонок или сообщение в мессенджере. Но я ждала.

Послушно ждала.

Ведь Иван обещал забрать меня на прогулку. А он всегда держал слово.

За это я его тоже любила

Таких, как он, я не встречала. Особенный. Не пустомеля, не любитель покрасоваться и пустить пыль в глаза. Взрослый. Ответственный. Сильный не только телом, но и духом. Безумно серьезный. Такой свой, такой близкий. Мой. Рядом с ним замирало сердце, а затем ускорялось, стремясь вырваться из груди, чтобы быть ближе. С ним не хотелось расставаться ни на минуту. Ему я доверяла безоговорочно и млела, когда целовал, держал за руку и называл своей девочкой Знала, он защитит и не обидит.

В ожидании прошел час.

Затем еще один. И еще.

Вечерело. Телефон молчал.

Предвкушение новой встречи постепенно перерастало в беспокойство.

Беспокойство в недоумение. Недоумение в нервное напряжение. Улыбка из счастливой трансформировалась в напряженную.

Иван так и не звонил.

Ладони давно стали влажными, в висках прописались молоточки, в груди беспокойно трепыхалось сердце.

Но я ждала. А родители решили иначе.

— Едешь с нами к Шаталовым, раз никуда не пошла. Нечего дома высиживать, тем более приглашали всех.

Полчаса уговоров, а затем еще столько же настойчивых требований от мамы и твердое «Хватит, Даша! Собирайся» от отца.

Сдалась. Поехала.

Без желания. Без настроения. Все еще судорожно сжимая телефон в руках.

Надеялась: Ваня позвонит, и я, извинившись, тихонько исчезну.

У Шаталовых празднество вышло не особо большим по их меркам. Человек на тридцать или около того. Молодежи собралось не особо много. Я почти никого не знала, кроме Ярослава, единственного сына хозяев дома, и его двоюродной сестры Марты.

Но когда подрастающее поколение дружно решило переместиться в бильярдную, не отказалась. Сидеть и слушать «стариков» казалось еще скучнее.

Шутки, подколки, смех — не особо участвовала в веселье, но губы послушно растягивала. Белой вороной казаться не хотелось. Точнее, я всеми силами стремилась избежать вопросов по типу: что не так? Чего грустишь?

После полутора часов и продолжающейся тишины со стороны Ивана, не выдержала, вышла на балкон, чтобы набрать ему самой. Ни наезжать, ни ругаться не планировала. Просто убедиться, что у него все в порядке.

Не успела.

Марта пришла «подышать воздухом» следом за мной. Ни с того ни с сего завела разговор о Ярославе, о том, что я ему нравлюсь, но слепо этого не замечаю.

— Нужно выбирать рубашку по себе.

Странная фраза, от которой я мысленно отмахнулась, решив никак не комментировать.

А через некоторое время еще одна:

— Наивность, Даша, тоже лечится.

Причем, в это время мы обсуждали мою учебу. И к чему это было сказано, я тогда так и не поняла.

Устав от слишком активно насевшей на меня девицы, выдохнула с облегчением, когда она куда-то исчезла. Жаль ненадолго. Потому что минут через пятнадцать снова явилась, но не одна. В компании Ярослава и подноса с напитками. Ядреный оранжево-зеленой расцветки напиток взяла лишь потому, что мне обещали — он безалкогольный.

Да. В этом не соврали.

Жаль не просветили, что внутри другой гадости предостаточно. Мне хватило двух глотков, чтобы голову повело.

Дальше провал. Полный.

Вот я ввожу пароль на телефоне, чтобы все же позвонить Ивану. Вот делаю глоток, так как Марта толкает тост за любимого дядюшну... и... темнота.

Очнулась я под визг все той же Марты.

Сначала даже не поняла, что не так. Еще и голова дико раскалывалась — подобное мне было совершенно не свойственно. Впрочем, мышцы тоже неестественно ныли будто накануне жутко перезанималась в спортзале.

Дикостью стало моё полностью обнаженное тело. Чужая спальня.

Истерикой — сонный Ярослав под боком, по-хозяйски обнимающий меня чуть ниже талии.

И кошмаром — кровь. Кровь на бедрах. Кровь на постели. Кровь у парня на …

На визг Марты прибежали Шаталовы, которые и послали племянницу меня найти Папа с мамой собирались домой.

Следом за Шаталовыми в спальню Ярослава ввалились и мои родители.

Заминать назревающий скандал никто не собирался. А я, совершенно дезориентированная, даже не понимала, что говорить в оправдание своего непозволительного распутства.

— Вот так, чтобы избежать последствий незащищенного секса и сохранить дружбу между семьями, как говорится: без меня меня женили, — подвожу итог началу своих злоключений, имитируя улыбку.

Только Тихомиров на это не покупается, как и не старается казаться равнодушным.

Резко подается ко мне.

— В ту ночь он тебя изнасиловал? — от его хриплого голоса по спине бегут мурашки Сжатые челюсти, играющие на скулах желваки, лед в темнеющей синеве.

Настоящий хищник, не скрывающий своей жестокой сути. Хищник, чью безмерную силу я чувствую каждой клеточкой тела.

Чувствую, но не боюсь

— Нет, Ваня. Представляешь. Именно тогда это был розыгрыш, — смотрю ему в глаза несколько томительных секунд, а затем перевожу взгляд на чашку с уже холодным кофе.

Вновь поглаживаю ободок блюдца. Это помогает успокоиться. Хоть немного.

Говорить, что насилие произошло в брачную ночь, когда и вскрылся обман, не собираюсь. По мнению Ярика, он, как новоиспеченный муж, всего лишь пользовался своим законным правом. А то, что я не хотела — обычный страх девственницы.

Стоило лишь потерпеть.

Оказывается, он мне и так на притирку целый месяц давал.